Мой дом Азкабан

Чувствовать себя одиноким в толпе вошло в привычку. Он не пытался запомнить имен. Все эти люди мелькали перед глазами бешеным калейдоскопом, не оставляя следов в его памяти. Брум был погружён в себя и даже не предпринимал попыток сблизиться с кем-то из однокурсников. Все его мысли занимал ночной разговор трёхнедельной давности. Все это время он на автомате делал все необходимое. Ел, спал, ходил на занятия, выполнял задания, но его голова разрывалась от осознания своей ничтожности. Он рос уверенным в своей исключительности. Беллатриса приложила все усилия, чтобы вбить ему в голову идеи чистокровности и уникальности. А теперь выходит, что он - ничтожество. Такое же убогое создание, как десятки здешних обитателей замка. Брум мылся и не мог отмыться, тёр себя жёсткой щеткой, раздирая до крови тонкую детскую кожу, погружался в кипяток, обжигая несчастное тело. Словно бур, эта мысль крошила его череп, выворачивала внутренности, превращая кишки и рёбра в кровавое месиво. Не было ни единого мгновения, когда бы мальчик не думал о словах зельевара. А тот как ни в чем ни бывало вёл свои занятия, придирался по пустякам и снимал баллы с его факультета. Старшекурсники Равенкло все как один твердили, что на предыдущих курсах профессор Снейп был практически безразличен к ним . Теперь же отработки, снятые баллы и строгие выговоры стали обычным явлением для бедных студентов. Брум же в присутствии зельевара не мог ни на минуту ослабить свои ментальные барьеры и продолжал упорно крошить лапки, хвостики и корешки, когда Северус Снейп нависал над мальчиком во время урока. «Тыыыы – магловское отродье...» – желчно шипел в голове уже знакомый голос. «Разве достойно такое отребье, как ты, зваться волшебником?!» Брум мотал головой, пытаясь прогнать голос, но ничего не выходило. Становилось только хуже. Ему опротивело собственное отражение в зеркале. Раньше он неизбежно идентифицировал себя с Беллой, искал похожие черты и, что удивительно, находил. Теперь же он не знал, как относиться к тому ничтожеству, что смотрело на него из зеркала. Единственным пристанищем для его измученного разума стала библиотека. Она, конечно, ни в какое сравнение не шла с его домашним вместилищем многовековой мудрости, но вполне годилась, чтобы скоротать вечер и выполнить задания. Учеба мальчику давалась даже слишком легко. Он откровенно скучал на уроках, зевал и всем своим видом показывал, что школьная программа больше подходит для недоумков, чем для настоящих волшебников. Как бы ни старался Брум отгородится от внешнего мира, этот самый мир лез ему промеж глаз, навязывался и требовал к себе внимания. Он невольно стал замечать одну и ту же фигуру у окна в библиотеке. Сгорбившись над свитками и книгами, лохматая девочка корпела над заданиями, даже когда остальные наслаждались свободным временем. Она с неприязнью поглядывала в его угол, где Брум, обложившись учебниками, прятался от назойливого внимания однокурсников. Мальчик же в свою очередь наблюдал за этой магглорожденной ведьмой и пытался решить в уме неразрешимую задачу: как это быть таким, как она - не принадлежать ни к одному из двух миров? Недомаггла и недоведьма. Ошибка природы. На общих занятиях он заметил, что девочка умна не по годам. Она оказалась ужасной выскочкой, лезла со своими знаниями в любую дырку, выпрыгивала из мантии, лишь бы первой ответить на вопрос учителя. Это было отвратительно. К чему эта суета? С Драко он почти не виделся, но если выпадали совместные пары, Малфой вежливо его игнорировал. Но Брум не сомневался, что в своих письмах он докладывает отцу обо всем, что происходит в школе. Несколько раз он пересекался с Эльзой Тавингтон, которая ходила по коридорам словно некоронованная королева в сопровождении нескольких приближённых фрейлин. Что-то было в ней такое, что заставляло Брума украдкой бросать на неё взгляд. Она была полукровкой. Такая же, как и он. Но как ей удавалось ходить с такими надменным видом, зная что ее кровь в равных пропорциях смешана с грязью, он не понимал. Череду странных событий запустил случайно подслушанный в школьном дворе разговор. Серые низкие тучи цеплялись за замковые шпили и грозили пролиться холодным дождём из своих прорех. Брум сидел на скамье с учебником по трансфигурации - этот предмет давался ему сложнее всего, но мальчик не оставлял попыток постичь искусство перевоплощения. Под деревом собрались несколько третьекурсников и, судя по их оживлённой жестикуляции, они очень бурно спорили. Брум не обратил бы на них никакого внимания, если бы среди них не было Тавингтон. За спиной у неё мялась одна из приближённых девочек. Эльза злобно шипела на своего одногруппника и тыкала пальцем в его тощую грудную клетку. Брум навострил уши. —Ты слабак! Разве моя была идея отправиться на третий этаж? Нет! Это ты придумал! А теперь в кусты?! Мальчишка пытался оправдаться, вяло отбивался от тычков в ребра, но по его виду было понятно, что Эльза попала в цель. — Я сама пойду! Ты мне не нужен! Слабоумный трус! Уже подштанники намочил? Вновь последовали чахлые возражения. Юноша пытался призвать к здравому смыслу, но Тавингтон уже было не остановить. — Я пойду туда! Понял?! А ты сиди и бойся дальше! Соплежуй! Эльза развернулась на каблуках и стремительно пронеслась мимо Брума, не замечая ничего вокруг. Ее лицо, и так не испорченное добротой, было подобно маске медузы Горгоны. Любой, вставший на пути, превратился бы в камень. Следом семенила ее подружка, прижимая к груди стопку конспектов. В тот момент Брум впервые почувствовал азарт. Он слышал про закрытое крыло и смертельную опасность, но это не вызывало в нем ровно никакого интереса. А теперь он был заинтригован. В конце концов, не дементоров же там прячут! Да и на них он нашёл бы управу. Оставшиеся занятия прошли тихо, превратившись для мальчика в тягучую патоку. На ужине было малолюдно. Брум затолкал в себя кусок пирога и, не осилив ничего другого, поплёлся в отдалении от других учеников к себе в спальню. — Мистер, Лестрейндж, — низкий голос прозвучал над самым ухом. Брум безразлично обернулся и увидел перед собой широкую грудь, затянутую в чёрный сюртук с тысячей пуговиц. — Сегодня в восемь, — мальчик не успел дать никакого ответа, а Северус Снейп уже понёсся по коридору, распугивая стайки студентов, как хищная рыба среди мальков. Вернувшись в башню, Брум хотел сесть за уроки, но галдёж в гостиной и шум в его голове мешали сосредоточиться. Он поднялся в пустую спальню. На столе важно восседала рыжая сова с письмом. Судя по печати, послание было из банка. Быстро развернув и пробежавшись взглядом по аккуратным строкам, Брум удовлетворенно хмыкнул. Дорого же дядя оценил его игрушку. Он бросил письмо на кровать. Исчезающие строки гласили: «Уважаемый, мистер Лестрейндж. Спешим уведомить, что на ваш счёт переведена сумма в размере пятидесяти тысяч галлеонов. Отправителем является ваш опекун – лорд Люциус Малфой. С наилучшими пожеланиями, Банк Гринготтс» Лист пергамента очистился, а мальчик, смяв бумагу, улёгся сверху на покрывало и задремал. Ему снился дом. Живая мама. Морские брызги летели прямо в лицо. Брум поморщился, невольно утершись рукавом. В прекрасный сон ворвался дружный смех. Открыв глаза, он увидел над собой Маркуса – соседа по комнате. Парень нависал над ним с раздутыми щеками, намереваясь выплеснуть в лицо вторую порцию освежающего душа. Под тяжёлым взглядом, равенкловец съёжился и с неохотой проглотил воду, предназначавшуюся для орошения спящего. — Который час?— спросил Брум впопыхах вскакивая с кровати. — Начало девятого, ваше высочество! — пафосно поклонился смешливый равенкловец. Брум накинул мантию и бегом бросился из спальни. **** — Вы опоздали, — бросил Снейп, не поднимая головы от бумаг на запыхавшегося мальчишку. — Простите, сэр... — промямлил Брум, неловко закрывая за собой дверь и делая шаг в комнату. — Я бы выгнал вас вон с неделей отработок, однако мне нужно кое-что проверить. И для этого, к сожалению, необходимо ваше присутствие. — Что вы хотите проверить, сэр? — Садитесь, — Снейп кивнул на кресло и поднялся из-за стола. Он указал рукой в сторону лица мальчика. — С этим нужно что-то делать. Каждый ребёнок знает, что у Гарри Поттера есть особая метка. — Мало ли у кого какие шрамы?! Я не он! — возмутился Брум. — Я Арлен Лестрейндж! — Конечно, — саркастично поддакнул Снейп мальчику, как душевнобольному, но тон его быстро сменился на привычный сухой: — Я, кажется, велел вам сесть. Брум нехотя подчинился. Северус подошёл ближе и брезгливо отвёл длинную белую чёлку со лба мальчика. Несколько пузырьков соскользнули с полки и подлетели к креслу. Брум удивился, не заметив у зельевара ни палочки, ни пасса рукой. Профессор пробовал наносить то одно, то другое снадобье, однако мазь шипела, пенилась и бесследно впитывалась в бледную кожу мальчика, не давая ровным счётом никакого эффекта. Северус поджал губы и прошёлся по гостиной заложив руки за спину. — Я рассчитывал, что эти усиленные зелья сгладят резкие очертания шрама, — рассуждал он вслух. — Возможно, придется применить более сильную магию. Вы согласны? — Нет! — зло выплюнул Брум. Он сидел надувшись в кресле со скрещенными руками. — Я не понимаю, почему позволяю вам это делать. Я вообще не понимаю, зачем мне это нужно! — А затем, мистер Поттер, что как только станет известна ваша личность, вас пустят в расход. — Кто? — Силы добра. Они будут взывать к вашему чувству вины, манипулировать вашими привязанностями и страхами. Вы лишь средство для достижения высшей цели! Вы инструмент! Орудие убийства, если хотите! — И кого я должен убить? — фыркнул Брум, недоверчиво поглядывая на профессора. Северус пожал плечами и, словно что-то само собой разумеющееся, ответил: — Волдеморта... В воздухе повисло тягостное молчание. Брум смотрел огромными распахнутыми глазами в измождённое лицо профессора. Он не верил своим ушам. — Если вы не сделаете этого, он сам убьёт вас. — Нет! Он не сделает этого! — воскликнул мальчик. — Я другой человек! Я не Поттер! — Хватит! — сквозь зубы прошипел Снейп. — Вы уже устроили мне одну истерику. Второй я не потерплю! Брум замер с открытым ртом. «Он не убьёт своего самого верного сторонника», — было слышно, что внутренний голос насмешливо улыбается. «А если убьёт, то не все ли тебе равно?» — Пусть Повелитель делает, что сочтёт нужным, — прошептал Брум, с вызовом глядя в тёмные глаза зельевара. Северус дернул плечами и скривил губы презрительной дугой. — Ты, — протянул он, — глупый наивный мальчишка! Он не подарит тебе Аваду. Он будет пытать тебя до сумасшествия, ты будешь молить о смерти. Именно смерть станет для тебя высшим благом. — Смерть не пугает меня. Я рос среди смерти и страданий. Снейп внимательно глядел на своего подопечного и вдруг его губы тронула едва заметная усмешка. Она растянулась во всю длину, обнажая желтые зубы, изо рта вырвались несколько сухих спазмов, более похожих на лай. Брум захлебнулся возмущением. Снейп смеялся. Над ним. Вокруг головы мальчика вспыхнули несколько искр, воздух затрещал от напряжения, седые волосы заколыхались, словно от сквозняка. — Уймите ваши фокусы, — уже серьёзно цыкнул Северус на юношу. — Вам нужно научиться контролировать себя. Искры пропали так же внезапно, как и появились. Треск стих, а мальчик, с трудом сдерживая эмоции, откинулся на спинку кресла. — Идите, Лестрейндж, — устало выдохнул зельевар. — Мне нужно подумать, что делать с вашей меткой. Брум встал и поплёлся к двери, опустошённый и разбитый, как и в прошлый раз после разговора с этим человеком. Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся на пороге и спросил: — Профессор, почему вы мне помогаете? Снейп сидел спиной к двери. За широкой спинкой кресла было видно только его чёрную блестящую макушку и руку на подлокотнике. Пальцы сжали резное дерево. Не поворачиваясь, он отчего-то вдруг охрипшим голосом произнёс: — Я кое-что задолжал твоей матери... — Белле? — удивлённо вскинул брови мальчик. — Лили, — еле слышно выдохнул Снейп. Дверь грохнула так, что Северус вздрогнул. Он не слышал, как Брум прошептал сквозь зубы: «Эта грязь мне не мать...» Мальчик шёл по тёмному коридору, вколачивая каблуки туфель в вековые камни подземелий. Он кипел от ярости, задыхался своей ненавистью. Какое-то животное с шипением бросилось в ноги, и Брум чуть не упал навзничь, споткнувшись через бестолковое создание. Из-за угла длинной бесформенной тенью, распространяя чесночное зловоние, выплыл здешний смотритель. — Я тебя вижу, мальчишка! — проскрипел Филч, вглядываясь в темноту подслеповатыми воспалёнными глазами. Он держал в костлявой руке фонарь и пытался разглядеть смутные очертания Брума у стены. Мальчик не стал дожидаться развития событий. Одно движение руки, и фонарь взорвался в руке завхоза, обдавая того горячим маслом и стеклянным градом. Раздался вопль боли. Подземелье вновь погрузилось в кромешную тьму. Позади ещё долго неслись ругательства и проклятия в адрес ученика, Хогвартса и всего волшебного мира. Брум бежал по коридору, намереваясь сбросить это наваждение, прийти в себя, но жгучая ненависть гнала его вперёд. Он и сам не заметил, как оказался в туалетной комнате неизвестно какого этажа. Вокруг было тихо. Большое холодное помещение тускло освещалось серым лунным светом. Брум открыл кран с холодной водой и долго умывался, обтирая шею и лицо резкими порывистыми движениями. Каждый раз он натыкался пальцами на уродливый шрам и остро чувствовал каждый его изгиб. Подняв лицо к мутному зеркалу, он увидел жалкого мокрого полукровку с испуганными глазами и уродливым зигзагом на лбу. Это был отвратительный кусок магловского дерьма. Бруму стало невыносимо смотреть на эту мерзкую рожу и он с силой ударил в лицо своему отражению. Хруст. Звон. Паутина трещин расползлась по широкому зеркалу. Отражение изломалось и помножилось. Теперь не меньше сотни мелких Поттеров смотрели на Брума из окровавленного стекла. Несколько больших осколков упали в раковину, звеня и раскалываясь. Недолго думая, мальчик схватил один из кусков и, не примеряясь, полоснул себя по лбу... Потом снова. И снова... до тех пор, пока кровь, заливающая глаза, не превратилась в нескончаемый поток. Голос в голове визжал и бесновался от восторга. «Ещё! Ещё!» — верещал он. Дверь туалетной комнаты заскрипела и с глухим стуком закрылась. Раздались голоса. — Ты везучая стерва, Эли! Если бы нарвались на Филча, до седьмого курса превратились бы в домовиков, выполняя его поручения. — Ещё раз назовёшь меня этим уебищным имечком, я задушу тебя во сне подушкой. — Прости. Я хотела сказать «Эльза». — Всё. Заткнись, Марта. Каблуки застучали по направлению к кабинкам. — Где-то здесь. Погоди. Вот, кажется, достала. Нет. Давай ты. Там паутина и грязь. Снова стук каблуков. — Зачем засовывать в вентиляцию, если боишься потом испачкаться? — Ты дура? Предлагаешь мне хранить траву у себя в ящике с трусами? — Так это обычная трава? — О, Салазар, помилуй эту бестолочь! — Кажется, достала. Это похоже на травяной сбор. Мне мама такой заваривала в детстве, когда я болела. — Вот, видишь. Я тоже болею... у меня передозировка твоей тупости. И сейчас мы будем лечиться. Шорох бумаги в тишине звучит словно камнепад. Вспышка, судорожный вдох, и в холодном воздухе растекается сладковатый запах. — Приятно пахнет. Это благовония? — Угу, — снова вдох. — Будешь? — Даже не знаю... А это не опасно? Несколько минут тишины, нарушаемой только дыханием. Вязкий густой туман заполнил все помещение. Поначалу приятный запах стал тошнотворным. Брум лежал на боку под раковинами. Кажется, он уронил осколок и полез за ним, но больше не смог подняться. Голова прилипла к каменным плитам, залитым уже запекшейся кровью. Он слышал голоса где-то на грани сознания, рвано дышал, вдыхая крепкий дым и, когда лёгкие до отказа заполнились этим едким туманом, он не сдержал спазм и закашлялся. Предрассветную тишину огласил визг, резко оборвавшийся звуком звонкой пощёчины. — Закрой. Свой. Рот. — прошипела Эльза на всхлипывающую подругу. — Люмос! Помещение озарилось голубым светом. Снова стук каблуков. Совсем близко у самой головы. Ощутимый пинок в спину. Брум застонал. — Эй! — девушка потянула его за плечо, переворачивая на спину. Мальчик с трудом разлепил глаза и попытался сфокусировать взгляд. Эльза отшатнулась и, попятившись назад, наткнулась на свою подругу. Та стояла с зажатым руками ртом и истерично дышала носом, пытаясь сдержать то ли крик, то ли рвотные позывы. — Позови Снейпа! — приказала Эльза. Марта так и стояла, не в силах отвести взгляд от окровавленного лица первокурсника. — Иди и приведи, блять, сюда Снейпа! — А п-п-почему не ты? Он меня ненавидит! — Да он всех ненавидит! — Но сейчас половина второго... Может к Помфри? Эльза вскинула руку с зажатой в ней палочкой. Ее взгляд был угрожающим, а намерения вполне определенны: — Если ты сейчас же не позовёшь Снейпа, я заставлю тебя сброситься с астрономической башни. Марта заплакала, закрывая ладонями лицо. Содрогаясь в рыданиях, она выбежала за дверь. Как только это произошло, Эльза бросилась к кабинкам. Встав на колени возле унитаза, она затолкала мешочек с травой обратно в вентиляцию и закрыла отверстие решёткой. Над раковиной сожгла и смыла остатки своего пиршества. Подбежав к широкому окну, она с трудом распахнула ссохшиеся створки. В затхлое помещение ворвался холодный осенний воздух. Брум попытался встать. Эльза подошла к нему и протянула руку. Мальчик расценил это, как жест помощи, и протянул руку в ответ, но она толкнула его в плечо, заставляя упасть обратно в грязную кровавую лужу. — Лежи и жди Снейпа. Будет неприятно, если он решит, что Марта зря подняла его среди ночи. А я, пожалуй, пойду. Если тебе вдруг захочется рассказать кому-то о сегодняшнем происшествии, я достану тебя из-под земли, — она улыбнулась очаровательной улыбкой, — и убью. На этой радостной ноте Эльза Тавингтон покинула туалетную комнату, чтобы, как ни в чем ни бывало, лечь спать. Несколько секунд ее мысли были заняты изуродованным равенкловцем и, возможно, в них даже мелькнуло бы сочувствие, если бы мальчишка так беспардонно не прервал ее маленький праздник После этого она больше озаботилась поиском нового тайника и способа унять возможную шумиху, а также обезопасить себя. В конце концов, всегда есть Марта, которой можно отдать на хранение ценный груз и снять с себя все подозрения Северус Снейп не спал. Потягивая Огденское из стакана, он бессмысленно листал древние фолианты в умирающей надежде найти способ избавиться от клейма. И не находил. Ни одному чародею не могло и в голову прийти, что от смертельного проклятия останется только след на лбу, от которого необходимо будет избавиться. Всевозможные заклинания и зелья для изменения внешности ничего общего не имели с той целью, которую преследовал зельевар. Тишину нарушил бешеный стук в дверь. Барабанили кулаком так часто, что Снейп поморщился и поклялся размазать посетителя, если не физически, то уж морально, точно. Он распахнул дверь и обнаружил на пороге свою студентку. Раскрасневшаяся девушка несвязно затараторила, а подняв глаза на своего декана, разрыдалась и вовсе потеряла мысль. — Он там... всё в крови... он лежит... Снейп ничего не понял. Совсем ничего. Но тревога в душе нарастала, как снежный ком, и вот он уже летит по ступеням, инстинктивно предчувствуя беду. Из-за сбивчивого рассказа третьекурсницы он ошибся этажом и, пошарив в пустой туалетной комнате, ринулся к другому возможному месту проишествия. Он вслух нёс проклятия, опускаясь до маггловского сквернословия. Пивз, пролетавший под потолком, шарахнулся в сторону от высокой фигуры, распространяющей вокруг себя эманации гнева. Брум ёжился на полу от холодного ветра, но несколько попыток занять вертикальное положение не увенчались успехом. Затмившее его безумие отняло все силы. Он сжимал липкие от крови кулаки и тупо пялился на угасающие в окне звезды. Грохот ударившейся о стену двери взорвал уставший мозг. В проёме нарисовался большой чёрный силуэт и шагнул внутрь. Северус осмотрелся и присел рядом с мальчиком. Он грубо взял его за подбородок и повернул голову в разные стороны, оценивая ущерб. — Да чтоб тебя... — с трудом сдерживаясь от хлёстких эпитетов, прошипел Снейп. — Психопат малолетний. Подхватив тощее тело на руки, он зашагал обратно в подземелья, продолжая сыпать проклятиями в адрес мальчишки. Брум впервые за время пребывания в школе почувствовал спокойствие. Даже внутренние демоны заткнулись от страха перед зельеваром. Мальчик слабо улыбнулся потрескавшимися губами с засохшей коричневой коркой. Он не смог противиться усталости и уснул, убаюканный мерным размашистым шагом профессора.