Indomable

Стены мрачного туннеля метро с огромной скоростью проносятся за окном полупустого вагона. Он плавно покачивается, от равномерного стука колес клонит в сон. В вагоне светло и полно красочных объявлений, которые аккуратно развешаны по панелям нейтрального оттенка. Все такое привычное, не запоминающееся, давно слившаяся с руслом жизни картина. Начинает играть всем и каждому знакомая мелодия и поставленный женский голос объявляет название следующей станции и сторону выхода – левую. Пара человек встает и подходит к дверям, а затем, уже после остановки, заходят новые пассажиры. Поезд мягко трогается и от очередного марш-броска снова начинает клонить в сон. Однако через какое-то время глаза широко распахиваются, ошалело начиная осматривать вагон. Из-за резкой остановки Минхека бросает в сторону и он приземляется боком на соседние места, которые, благо, были свободны. Кто-то вскрикивает, а затем испуганно охает. Поезд проезжает еще какое-то расстояние, после чего останавливается полностью. Минхек осторожно поднимается, потирая ушибленный локоть. Паники нет, но небольшое волнение начинает копошиться внутри. Люди напряженно переговариваются друг с другом, пытаясь понять что произошло, их голоса напоминают монотонное жужжание пчел. Наконец, раздается шипение динамика и машинист объявляет, что причин для беспокойства нет, впереди произошла небольшая авария, но для ее устранения понадобится некоторое время, так что поезд доедет до ближайшей станции, где все пассажиры вынуждены будут сойти на платформу и найти альтернативные для себя пути передвижения. Минхек выругивается. Пока он дойдет до остановки, пока доедет, пока найдет нужный дом, пройдет минут тридцать, не меньше. Посылку нужно доставить через пятнадцать минут, но, кажется, ему все же придется выслушивать ворчание заказчика. Пробираясь через толпу на платформе, он проворно маневрирует среди людей, то и дело получая случайные тычки локтями и плечами. На забитом эскалаторе двигаться вперед не получается и он переводит дыхание, ища в онлайн карте на телефоне ближайшую остановку. Как назло нужный выход из метро оказывается самым дальним. Когда Минхек бежит, мимо глаз проносятся прилавки с продающимися чехлами для смартфонов, маленькие магазины с украшениями, ароматная булочная и уже у самых дверей огромные постеры с поздравлениями звезд большой сцены, которые перемежаются с плакатами, рекламирующими клиники косметической хирургии. Краткий фотоальбом обыденной жизни Сеула, да и в принципе всей развитой части закрытой зоны «Корея». На лестнице, ведущей на улицу, он спотыкается и едва не приземляется лицом на ступень, однако успевает в последний момент выставить ногу и сохранить равновесие. При этом рука автоматически поднимает коробку с заказом вверх и там что-то звякает: если он ее помнет или сломает какую-либо часть содержимого – ему конец. Автобус приходит быстро и так же быстро заполняется до отказа. Минхека прижимают к боковой стороне кресла настолько сильно, что начинают ныть тазовые кости. Руки затекают, от созданной людьми жары по лицу стекает пот, очень хочется убрать со лба прилипшую челку, но нет абсолютно никакой возможности. Стоит отпустить поручень, как его уронят вперед. Поездка кажется невероятно долгой. Когда он, наконец, оказывается на улице, часы показывают, что он уже опоздал на десять минут. Минхек тяжело вздыхает и начинает осматриваться. Сориентировавшись, он мчится по нужной улице, время от времени сверяясь с картой. Частный сектор с двухэтажными домами непривычно тихий по сравнению с высотками в центре, отсутствие людей радует свободной дорогой. Минхек подбегает к воротам с искомым номером дома и останавливается, чтобы привести себя в порядок и отдышаться. Через минуту он уже готов, в голове строится текст будущих извинений. Он собирается нажать на звонок, но вдруг замечает, что дверь, слитая с воротами, немного приоткрыта. Обычно ее так оставляют, чтобы курьеры проходили сразу во двор и доставляли заказ до двери. По крайней мере, так часто случалось в практике Минхека. Он пожимает плечами и решает все же зайти внутрь. Дом выглядит довольно солидно, как и ожидалось от района, где жили люди чуть выше среднего класса. Газон перед ним идеально пострижен, а бетонные дорожки чистые, без жухлых листьев, покрыты плиткой, отделанной под мрамор. Лицевая сторона полностью состоит из широких окон, входной двери не наблюдается, поэтому Минхек решает обойти дом, так как, скорее всего, она была со стороны внутреннего дворика. Он, не торопясь и попутно осматриваясь, направляется к углу здания. Когда он сворачивает, то видит двух парней в черных толстовках, стоящих к нему спиной. Минхек идет к ним и открывает, было, рот, чтобы спросить кому нужно отдать заказ, но шокировано замирает на середине пути. Его взгляд фокусируется на лежащем у их ног теле, под головой которого уже успела образоваться небольшая лужа алой крови. Коробка со стуком и каким-то глухим звоном внутри падает на землю и незнакомцы тут же оборачиваются. «Бежать», - проносится в голове, однако Минхек не успевает даже дернуться – на него мгновенно направляют пистолет. - Стой, - парень с рыжеватыми волосами кладет соучастнику руку на плечо. – Он просто курьер. - Нельзя оставлять свидетелей. - Закон гласит, что нельзя убивать гражданских. - Он, блять, видел наши лица, - щелчок предохранителя. – На тот свет захотелось? - Остынь, Чангюн, и следи за лексикой, сколько раз нужно повторять? - парень одергивает его, после чего обращается к Минхеку. – Ты. Возьми коробку и принеси сюда. И давай без фокусов – не успеешь даже до угла добежать, как словишь пулю в затылок. Минхек нервно сглатывает, желудок начинает неприятно тянуть. Лучше бы поезд застрял в тоннеле. Он пытается придумать пути отступления, но по-прежнему наведенный на него пистолет тонко намекает на то, что бежать действительно было бы самоубийством. Пока что наилучшим вариантом кажется повиновение и надежда на то, что его все же отпустят. Был, конечно, один способ освободиться, но Минхеку бы очень не хотелось к нему прибегать, ничего хорошего бы это ему не сулило. Он слегка подрагивающими руками поднимает помявшуюся коробку и идет вперед, как завороженный смотря на распластавшийся труп, очевидно, хозяина дома. Его глаза и рот были распахнуты, а во лбу зияла багровая дыра. Лужайка была покрыта каплями крови и Минхек обходит их. Он с удивлением признается себе в том, что вид мертвого человека не вызывает в нем никакого отвращения, только лишь странный интерес. То, что недавно ходило и разговаривало, больше никогда этого не сделает. Это непонятно и пугает, но глаз он отвести не может. Курьер отдает коробку парню с рыжими волосами и продолжает рассматривать тело теперь уже вблизи. - Зачем вы его убили? – вопрос соскакивает с губ сам по себе. - Я бы на твоем месте помалкивал, - предупреждает Чангюн. Коробка с характерным хрустом разрезается ножом и на свет извлекается теперь уже плоская красная упаковка с белыми лилиями. Парень открывает ее и хмурится, непонимающе осматривая содержимое. - Ну что там? Он откидывает крышку полностью и показывает лежащие на бархате вилки, ложки и ножи из нержавеющей стали, которые ярко поблескивали, демонстрируя идеальную отполированность. Чангюн сгребает их рукой и выбрасывает на землю, после чего отдирает от коробки ткань, но кроме следов клея там ничего не оказывается. - Что за хрень? Местный наркобарон заказывает себе столовые приборы по интернету? Кто поставщик? – обращается он к Минхеку. - Я не знаю. Мне просто выдают на складе заказ и адрес. - Двести тысяч вон за парочку железных палок? Мне бы так жить, - парень с рыжими волосами комкает в руке чек, зло пиная труп в бок, от чего тот слабо и бесформенно дергается в сторону. – Зажравшийся ублюдок. - Так он был наркобароном? – спрашивает Минхек. - Ты уже смирился с тем, что тебя пристрелят, и поэтому так активно задаешь вопросы или ты просто ебнутый? - Чангюн тыкает его глушителем пистолета в висок и вскидывает брови; такая относительно спокойная реакция на угрозу своей жизни и излишняя разговорчивость сбивали его с толку. - Простите, мне всегда говорят, что я много болтаю. Минхек тут же опускает взгляд и пялится на свои кроссовки, боясь, что снова ляпнет лишнего. Обычно, когда нервы были на пределе, его разум практически полностью отключался и слова сумбурным потоком начинали литься сами по себе. Незнакомцы продолжают осматривать коробку и лежащие на земле столовые приборы, когда вдруг у входа во двор раздаются топот и голоса. - Твою мать. Сматываемся! Они резко бросают все на землю и бегут к двери в дом, рывком распахивая ее. Парень с рыжими волосами оборачивается: - А ты чего встал? Прячь свою задницу, если жизнь дорога! Минхек, у которого день явно не задался и одно из рук вон выходящее событие накладывалось на другое, не понимает что ему делать и стоит, хлопая глазами. Разве он наоборот не спасен от убийц? Земля около ноги вспарывается прилетевшей сзади пулей, а от звука выстрела голова автоматически вжимается в плечи. - Быстро в дом! При таком раскладе два раза повторять не надо. Минхек перепрыгивает через тело и на всех парах мчится вперед, буквально залетая внутрь. Он лихорадочно осматривается и видит лишь, как спины в черных толстовках скрываются в разных частях здания. Места много, предметов мебели мало, сзади мчалась толпа головорезов и дело было дрянь. Курьер собирается забежать на кухню, вход в которую был справа, но понимает, что это было бы слишком очевидно, да и в забитые посудой ящики влезть было бы проблематично, поэтому, слыша приближающиеся голоса, решает забраться на второй этаж. Ванная тут же отпадала, прятаться там негде. Он сворачивает за угол и бросается к самой последней двери. Комната оказывается спальней, но которой определенно практически не пользовались по назначению: она была заставлена всевозможным хламом. Минхек пытается сообразить как лучше использовать это во благо себе, однако из-за прилива адреналина собраться с мыслями было сложно, в голову бил один единственный инстинкт – уносить ноги подальше отсюда. В конце концов, он скрывается за плотной ширмой у окна, выходившего на заднюю сторону двора. Слышно как в дом вбегают люди. Один из них велит разделиться и обыскать здание полностью. На вопрос о том, оставлять ли найденных в живых, ответ дается отрицательный и сердце Минхека пропускает удар. Он даже не успеет объясниться, как его тут же пристрелят ни за что. Совсем некстати проскакивает мысль о том, что надо было бросать работу курьера к хренам собачьим и идти официантом или грузчиком, а не шляться черт знает где. Он бывал в плохих районах и плохих обстоятельствах, но два раза за десять минут его жизни еще не угрожали. Минхек выглядывает в окно и прикидывает расстояние. Пять метров это, конечно, не смертельно, но бетонная дорожка не предвещала ничего хорошего, особенно если учесть звук падения. Вдруг на первом этаже начинают раздаваться выстрелы вперемешку с криками и он испуганно подскакивает. Соседи уже должны были вызвать полицию еще после первого выстрела, который едва не угодил ему в ногу, значит, скоро должно было примчаться спасение. Главное сидеть тихо и продержаться до этого времени, надеясь на то, что его не найдут. Потасовка внизу замирает так же резко, как она началась. Минхек прислушивается, пытаясь различить какие-нибудь звуки, помимо своего колотящегося сердца. Примерно через минуту он слышит топот со стороны лестницы и следующий за этим крик «Вот он!». К его ужасу, дверь комнаты распахивается и практически мгновенно захлопывается. Минхек вжимается в стену. Слышно, как кто-то тяжело дышит, после чего в комнату начинают ломиться. Замка на двери не было и приходилось удерживать ее своим весом. Несмотря на страх, Минхек слегка подается вперед и заглядывает в прорезь между створок ширмы. Он видит Чангюна, который отчаянно напирал на дверь, пытаясь удержать ее закрытой, однако, в конце концов, его отшвыривает назад. Он пятится в сторону заваленной вещами кровати, когда в комнату врывается мужчина с пистолетом наготове. - Доигрался в мафию, сучий потрох? Он целится точно в лоб безоружному Чангюну, упрямо сжимающему челюсти и не выказывающему ни капли страха. Его выдавала разве что капля пота, стекающая по виску, и дикий взгляд. Лица мужчины Минхек не видел, так как тот стоял к нему спиной, но он явно наслаждался ситуацией. - Что же мне с тобой делать, а, пацан? Может перерезать сухожилия на стопах и оставить тебя в лесу вместе со зверюшками? Или привязать к стулу в каком-нибудь подвале и поливать кипятком? Что думаешь? От того, с каким удовольствием он все это говорил, у Минхека по спине пробежала дрожь. Он понятия не имел, что там между ними случилось и кто они вообще такие, но подобная жестокость повергла его в шок. Чангюн продолжал молчать, из-за чего мужчина рассмеялся с каким-то непонятным чавкающим звуком, после чего начал предлагать остальные далеко не самые приятные варианты развития событий. Минхек смотрел на Чангюна, который вдруг показался каким-то маленьким по сравнению со стоящим напротив него верзилой с непропорционально огромными плечами, и что-то в нем вдруг переменилось. Они оба убийцы, но в Чангюне не чувствовалось той бескрайней бесчеловечности и откровенного садизма, какой шел от этого мужчины. Интуиция? Жалость? Минхек не знал, что это было, но стоять и смотреть, как убивают безоружного фактически подростка, он не мог. Минхек начинает осматриваться, однако за его ширмой не было ничего, похожего на нож или что-то подобное. Только какие-то рулоны, картины и валяющаяся на полу смятая ткань. Курьер поднимает глаза и видит на подоконнике массивный граненый стакан с железной подставкой, которому было лет сорок, не меньше. Он берет его в руки и тот, как и ожидалось, оказывается довольно тяжелым. В этот момент саркастичный монолог в комнате заканчивается. - Или мне просто пристрелить тебя как псину? Щелчок снимаемого предохранителя. Минхек выглядывает теперь уже из-за ширмы полностью. Чангюн замечает его, но тут же переводит взгляд обратно на ухмыляющегося мужчину, чтобы тот ничего не заподозрил и не обернулся. - Глазки забегали? Перебить наших ребят у тебя смелости хватило, а как самого в угол загнали, так все, обоссался? - На ебало твое смотреть надоело, - усмешка. – От тебя, небось, люди все на улице шарахаются и бабки крестятся. Ты в зеркало-то хоть раз смотрелся? Или оно тут же трескается? - Маленький ублюдок. Это будет последнее, что ты увидишь в своей вонючей… Договорить он не успевает. Минхек, который прицеливался, пока Чангюн тянул время, сжимает зубы, втягивает воздух через нос, замахивается и точным движением отправляет верзиле граненый стакан прямо в затылок. Чангюн отклоняется в сторону, чтобы его ненароком не задело выпущенной пулей, мгновенно выхватывает у выбитого из равновесия мужчины пистолет и, не колеблясь, выстреливает ему в голову. Минхек дергается и морщится, когда тело с гулким стуком падает на пол. Приятного в этой сцене было мало. - Живо лезь обратно. Чангюн подхватывает его за локоть, заталкивает за ширму так, что Минхек ударяется плечом о подоконник, и сам прячется следом за ним, на ходу перезаряжая пистолет. - Ни звука, понял меня? Он пододвигается к прорези в ширме и они замирают. Все вокруг было тихо и спокойно, если вообще можно было назвать спокойной атмосферу в доме, где валялось несколько трупов. Минхеку, оттесненному в угол, не остается ничего, кроме как рассматривать незнакомого человека, с которым они уже оказались довольно тесно связаны. Что сближает сильнее, чем убийство? У Чангюна были уложенные набок черные волосы, которые растрепались из-за беготни, и смуглая кожа с небольшими шрамами от акнэ на скулах. Он, практически не мигая, смотрел сквозь прорезь на входную дверь, уверенно держа в руках пистолет. Наконец, в коридоре раздаются приглушенные шаги. Видимо, очередной верзила сразу же обращает внимание на распахнутую дверь и осторожно подходит к ней, издалека замечая лежащее на паркете тело. Минхек старается не дышать. Дверь открывают полностью ударом ноги и она впечатывается в стену. Видя, что правая часть комнаты пуста, мужчина приседает и аккуратно заглядывает внутрь. Не заметив ничего подозрительного, он выпрямляется, делает шаг вперед и тут же получает пулю в лоб – Чангюн действовал без промедления. - Сколько выстрелов было до того, как я зашел? Минхек пожимает плечами. Он был немного занят беспокойством о своей жизни, чтобы считать выстрелы. Чангюн раздраженно цыкает, после чего сосредотачивается на грязном пятне на полу, пытаясь прокрутить прошедшие минуты в памяти. Он хмурится, беззвучно шевеля губами, пересчитывает висящую на талии под толстовкой обойму и в итоге, кивнув самому себе, встает с места и бесшумно подходит к двери. Выглянув наружу и бегло осмотревшись, он прислоняется к стене и на всякий случай держит пистолет наготове. - Кихён! – звучным басом кричит он. – Кихён, второй этаж зачищен! Вместо ответа через какое-то время около лестницы раздаются шаги. Первая ступень, вторая, третья, выстрел. - Первый этаж тоже. Минхек, по-прежнему наблюдавший из-за ширмы, замечает, как Чангюн облегченно выдыхает, услышав знакомый голос. Живой. - Надо валить отсюда, - в дверях показывается поднявшийся Кихён. – Я отписался Мингю, он сказал, что выехал с копами и пришлет копии всех бумаг, когда они обыщут дом. - Эй, белая башка, вылезай, - Чангюн смотрит на ширму, из-за которой затем появляется Минхек. - Прости, но похоже, что выбора не остается, - Кихен поднимает пистолет. – Ты слишком много видел. Минхеку кажется, что его сердце срывается с какого-то ненадежного крючка и падает вниз, с хлюпаньем подскакивая по грязному полу. Он снова сделал неправильный выбор, передумав прыгать из окна. Умереть из-за того, что ты не вышел из дома пораньше и застрял в метро. Совсем не так он представлял свою смерть и совсем не в это время. Кровь в венах больше напоминает кубики льда. - Нет, так не пойдет, - Чангюн опускает его руку. – Пусть живет. - Ты сам недавно хотел его убить, - Кихен непонимающе вскидывает брови. – Причем тогда действительно можно было его отпустить, а тут он видел, как мы мочим этих уродов, еще и на лица вдоволь насмотрелся. - Он спас мне жизнь, - Чангюн заглядывает ему в глаза. – Закон, который ты так неебически любишь, гласит, что долги нужно отрабатывать. Кихен раздраженно втягивает носом воздух. Он поворачивается к Минхеку и окидывает его озадаченным взглядом, пытаясь сообразить, как будет правильнее поступить. - И что ты предлагаешь? Мы не можем просто оставить его так, когда он столько знает. - Я ничего никому не скажу, клянусь, - тут же тараторит Минхек. – Могу оставить адрес, номер, паспортные данные – все, что хотите, как гарантию. Если что-то выплывает наружу, то приходите и расстреливайте, пожалуйста. Но я отлично умею хранить секреты. - Поверь, спокойнее спать я от этого не буду, - язвительно отвечает Кихен. - Пусть Шону решает, - предлагает Чангюн. – Отведем его в Логово, объясним ситуацию. Хуй с нас толку вообще, лидер должен такие решения принимать, он у нас главный по законам. - Язык, Чангюн, - Кихен замахивается на него ладонью, неодобрительно качая головой, после чего снова смотрит на кусающего щеку изнутри Минхека. – Ладно, пойдешь с нами. А теперь сматываемся отсюда.