Проект "Ненормандия", или Эффект критической массы попаданцев

      А Шепард так и стоял, не в силах сдержать внутренний трепет, и ожидание какого-то чуда. Вывел его из этого состояния только намекающий кашель за спиной. Это Артериус, замыкавший сводный отряд, вышел на поверхность, держа сложенный глайдер подмышкой, и решил расшевелить капитана.       — Впечатляет, не так ли? — произнес турианец.       Коммандер удивленно посмотрел на него. Интонация вопроса была... странной. Но что либо прояснять Сарен не спешил, так что Шепард просто ответил:       — Не то слово. Сложно было ее выцарапать у Альянсовских бюрократов?       — Не то слово, — эхом отозвался Артериус. — Но подробности после.       — Вот именно, — поддержала его Чаквас. — Сейчас вам лучше вспомнить, что почти весь отряд у нас трехсотые. Внутри, надеюсь, изменения не такие... радикальные?       Вопрос она адресовала уже Сарену.       — По крайней мере, лазарет точно на месте, — пожал плечами тот. — Вас ведь это интересует? А остальное лучше раз увидеть.       Капитан же, получив напоминание о насущных проблемах, стряхнул, наконец, восхищенный ступор. И обратил внимание на небольшую группу разумных, почти затерявшуюся на фоне корабля. Все в гражданском, — видимо, имевшиеся в наличии бронескафы были успешно разобраны на шаманство для Ыков.       Из нестройных рядов колонистов навстречу вышли четверо: Дженкинс, Шиала, старый знакомый Фай Дань и один из Ыков.       Впрочем, по мере приближения к ним, становилось все яснее, что Ык не совсем, так сказать, обычный. Хотя бы потому, что лицом на Лироя он оказался нисколько не похож. Скорее уж сходство, хоть и весьма отдаленное, прослеживалось с Шиалой, с поправкой на брутальность образа, разумеется.       Сама азари тоже выглядела как-то непривычно. Впрочем, уже через пару шагов капитан понял, что не так: она была зеленая!       И, только сойдясь уже почти вплотную с приветственной делегацией, он рассмотрел, что и Дженкинс слегка изменился. Капрал теперь щеголял гетерохромией: его правый глаз сверкал опять же зеленью и был окружен сеткой шрамов.       — Приветствую, капитан, — поздоровался первым Фай Дань, единственный из квартета, кто оказался без неожиданных дополнений. — И огромное вам спасибо. Похоже, спасать нас у вашей команды входит в традицию.       — Это всего лишь второй раз, так что пока сочтем просто закономерностью, — улыбнулся коммандер, пожимая протянутую руку. — Надеюсь, до тенденции дело не дойдет. Все целы?       — Вашими стараниями, — повторил тот фразу самого Шепарда.       — Тогда сейчас проходите медобследование, по экспресс-варианту, и можно на борт. Сарен, как там с провизией?       — Есть, — отозвался тот. — Причем, даже не сухпайки, а нормальный горячий обед.       — Надеюсь, в его состав не входят грибы, — вздохнул Фай Дань и передернулся. — Не подумайте, что я жалуюсь. Просто мы их неделю ели, на завтрак, обед и ужин.       После чего он удалился, организовывать своих на медосмотр. Следом устремились Мордин и Чаквас с инструметронами наперевес, а капитан повернулся к оставшейся троице делегатов.       — Ну, здравствуйте, потеряшки. Давайте, рассказывайте, как дошли до жизни такой? И представьте вашего друга.       Друг оказался, ожидаемо, тем самым Толиком. Подробности, вроде откуда он взялся и почему так выглядит, обещали изложить по мере рассказа. Что же до того, как дошли...       Когда Шепарда "таинственно пропал" Цербер, потеряшки подумали, и Шиала решила осесть на Феросе. Могла бы, конечно, вернуться к Бенезии, но вот протащить туда еще и Лироя... Причем, судя по несколько сбивчивым показаниям на этом моменте, можно было предположить, что дело оказалось не столько в традициях, бюрократии, или еще чем-либо в том же духе, сколько в банальной ревности. Причем, с обеих сторон. Там же куча красоток азари! И сама матриарх, которая вообще на все, что синее и шевелится, посматривает с интересом!       Дженкинс, в принципе, мог бы остаться в Альянсе. Но, опять же, не хотел туда тащить Шиалу. И на этот раз дело было именно в бюрократии. И еще в том, что после возвращения коммандера свалить с действительной службы было бы, мягко говоря, посложнее, чем из "вольного отпуска".       Вариант расстаться, пусть даже временно, никем, естественно, вообще не рассматривался.       Так что выбор пал на нейтральную территорию. Первые несколько дней в колонии прошли обыденно: прибыли, заселились, были пристроены к работе. Рутина, словом.       А потом Шиала почувствовала знакомое присутствие. Сказать, что испугалась — ничего не сказать. Но пугать остальных не спешила, сначала пошла проверить. Все-таки ощущение было настолько зыбким, что легко могло оказаться ошибкой. Так что азари снарядилась в броню, прихватила оружие и отправилась на разведку.       Идти пришлось долго, очень долго. До самого дна той самой шахты, куда в свое время упал центральный узел Торианина. И вот там-то, в свете фонаря, Шиала увидела поднявшийся из останков "родителя" росток, настолько маленький, что, если бы не эта странная связь, ощущавшаяся все отчетливей, азари бы вряд ли вообще его заметила.       А затем по этой связи пришли эмоции, яркие и четкие. Страх, беспомощность. И любопытство. Росток явно не понимал, с чем столкнулся, хоть и почувствовал грозящую опасность.       — Дай, угадаю, — перебил азари Ленг. — Тебе его стало жалко, так?       Да, все было именно так. Шиала чувствовала, что перед ней не тот самый Торианин, а новая, только-только появившаяся, жизнь. И... просто рука не поднялась.       В тот раз азари повернулась и ушла, так и не решившись что-либо сделать. Но и в колонии не рассказала, что видела. А затем пришла на дно шахты снова. И снова.       Так и бегала, почти каждый день, сама не зная, зачем. Понимала, что молчание это не выход, ведь росток не всегда будет маленьким. Понимала, что нужно либо всем сниматься и уходить, либо... избавиться от опасности, раз и навсегда. А еще отлично понимала, что люди выберут точно не первый вариант. Не задумываясь. И это ее останавливало.       Тем временем, эмоции ростка менялись: страха в них с каждой "встречей" становилось все меньше и меньше, пока он не пропал вовсе. Вместо него появилась... привязанность, пожалуй. И она-то как раз возрастала.       Возможно, поэтому азари рискнула впервые "ответить" ростку, отправив эмоции благожелательного интереса. "Возможно" — потому, что точно она и сама не могла объяснить себе этот порыв. В любом случае, ответ не заставил себя ждать. Радость, чистейшая и безграничная, словно ничего лучше этого короткого мысленного прикосновения с ростком случиться просто не могло.       А затем, едва азари успела слегка отойти от удивления столь острой реакции, связь передала первый, более-менее четкий мыслеобраз. И с того момента Шиала была окончательно потеряна для разумных, взвешенных, циничных решений.       Потому что к понятию, которым обозначил ее росток, наиболее близким в обычном языке было бы слово "мама". И это обращение неожиданно сильно что-то задело в ней.       Парадокс, но, хотя ситуация вовсе не стала менее безвыходной, и конфликт между колонией и новым Торианином все еще казался неотвратимым, Шиале стало легче. Теперь, по крайней мере, было точно ясно, что делать — постараться оный конфликт всё же предотвратить. И начать явно стоило с признания, для начала — Лирою. Ибо, во-первых, кто, как не он, мог, хотя бы теоретически, если даже не понять, то хотя бы принять поступок азари? А, во-вторых, на ее постоянные отлучки Дженкинс уже смотрел с подозрением, и страшно было представить, что там он мог надумать.       Так что, не откладывая это дело в долгий ящик, пока решимость не испарилась, Шиала, едва вернувшись в служившую им домом коробку, показала Лирою свои воспоминания, поскольку найти подходящие слова, чтобы все объяснить, даже не надеялась.       Сказать, что Дженкинсу стало страшно — ничего не сказать. Причем, за Шиалу, ведь выглядело все так, словно злобный растительный мозгоклюй попросту ее одурманил, подсовывая умилительный образ безобидного беззащитного существа. Первым порывом капрала было: схватить азари в охапку, да и свалить подальше с этой планеты, оставив местным записку, чтобы проклятую шахту залили напалмом! И остановило его только то, что его... ничего не останавливало. То есть, он мог спокойно планировать подобные действия, мог даже их выполнить — сказав, что ему необходимо проветриться, специально сходил к причалам, сел в старый аэрокар, считавшийся их с Шиалой личным транспортом, и со свистом нарезал несколько расширяющихся кругов над колонией. Поднялся почти к стратосфере — ни малейшего внутреннего сопротивления, явно мог бы и дальше лететь. И вот это с тем, что знал капрал о контроле Торианина, не сходилось. Тот, помнится, действовал с размахом и одурманил всю колонию разом. Да и вряд ли смог бы иначе, поскольку его метод был основан на спорах, распространявшихся повсеместно и бесконтрольно. Дженкинс же столько дней прожил с местными, ел ту же пищу, пил ту же воду. Воздухом дышал, в конце концов. Однако никакого наказания за инакомыслие не получил. Кстати, еще одно характерное отличие этого контроля — жертва осознавала, что ей управляют. И могла сопротивляться.       Таким образом, выходило, что контроля то и нет вовсе. Тем не менее, Лирой провел ещё тест: набрал записку про напалм, с объяснением в стиле "только сегодня нашли сию пакость", указал в адресе Фай Даня и занес палец над кнопкой отправки. Даже несколько раз дернул рукой, делая вид, что вот-вот нажмет, с каждым разом все отчётливее ощущая... себя идиотом. А больше — ничего.       Тут ещё подала голос паладинская совесть, тонко намекнув, что Шиала-то, похоже, права, и конкретно этот представитель вида тридцать семь никому ничего плохого не делал. А, значит, считать его арприори монстром было бы... не очень-то справедливо, мягко говоря.       Даже в этих размышлениях Дженкинс заподозрил чужое влияние. Но, придирчиво сравнив их с собственным жизненным кредо, вынужден был в итоге признать полное соответствие.       И, совершенно не паладински помянув чертей в разных затейливых позах, спикировал обратно к причалу. Хотел ещё записку стереть, но, подумав, выставил таймер до автоматической отправки на пять часов, прежде, чем бегом помчаться домой.       Шиала все это время терпеливо его дожидалась. Молча пронаблюдала, как всклокоченный Лирой, едва вернувшись, закопался в оружейный шкаф, снаряжаясь в броню. А, когда он закончил, спокойно уточнила:       — Оружие не возьмешь?       Куда он собрался в таком виде, уточнять не стала. И так ясно было.       — Так ведь невежливо, в гости со стволом, — нервно хохотнул Дженкинс. — К тому же, если права ты, и там безобидный росток, оружие не понадобится. А если права моя паранойя, и это взрослая особь, только прикидывающаяся паинькой, то — не поможет.       — Ценю твое стремление показать мне доверие, но до места ещё дойти нужно. Мало ли, что мы по пути встретить можем, — напомнила азари.       Так что выдвинулись во всеоружии, чему Лирой был втайне очень рад. Всё-таки, как бы он не храбрился, а хорошая пушка за плечами порядком добавляла уверенности.       Добрались, впрочем, без приключений; капрал прошелся, с хлюпаньем выдирая сапоги брони из вязкой массы, в которую превратился прежний Торианин, и брезгливо морщась от одной мысли, какой запашок, должно быть, царил за пределами скафандра. Убедился, что Старому Корню точно каюк, без вариантов. Посмотрел на росток, на то, как самозабвенно с ним ворковала Шиала, не обращая решительно никакого внимания на обстановку. И, тяжко вздохнув, отключил таймер отправки сообщения.       Шепард, когда Дженкинс начал рассказывать о планах ликвидации Торианина буквально в зародыше, несколько напрягся. Всё-таки, обсуждаемый субъект прямо перед ними сидел, а попаданцев не так уж много было, а Ыков вокруг — сотни. И то, что коммандер ни одного не видел, не значило, что их поблизости не было. Своих провожатых, например, он так и не нашел, как ни крутил головой, а они точно выходили вместе со всеми из коридора.       Впрочем, никакого возмущения ни Толик, ни Шиала не выказали. Должно быть, Лирой уже раньше успел признаться и выслушать все "комплименты", так что коммандер просто стал слушать дальше.       Родить гениальную идею, как бы и колонистов не подставить и Торианина не обидеть, Лирой сходу тоже не смог. Зато придумал причину для Фай Даня, по которой и капралу, и Шиале вот кровь из носу необходимо было вечерами шататься по нижним ярусам. Охота и разведка, естественно. Ну, мало ли, что интересного попадется... Сначала, мол, только азари этим занималась, а теперь вот капрал решил ее прикрывать.       Руководитель колонистов, на которого Дженкинс вывалил этот спич заранее, не дожидаясь возникновения у начальства соответствующих вопросов, пожал плечами и сообщил, что до тех пор, пока они оба делают свою работу, в свободное время могут творить, что вздумается. Хоть спать в своих коробках, как нормальные люди обычно и делают, хоть по коридорам шляться, хоть вообще на ушах стоять. В общем, добро дал.       Заговорщики вздохнули свободнее: всё-таки ценой малого неудобства, в виде необходимости добираться до места, по возможности, всякий раз разным путем, да иногда притаскивать в колонию попавшегося на пути варрена, или запчасти, снятые с протеанских насосов, получили легальное прикрытие своей деятельности. Но не расслабились окончательно, поскольку мера была явно временная. А вот насколько временная, сильно зависело от того, насколько быстро развивался бы Торианин.       Оказалось — очень быстро. С момента "первого слова" он буквально за пару дней научился вполне внятно "болтать" с Шиалой. И ещё примерно столько же ему этого вполне хватало. Но затем неугомонному ростку приспичило пообщаться с кем-нибудь еще, а из возможных собеседников имелся поблизости только Дженкинс, к обмену мыслеобразами не приспособленный. Ну, и мир посмотреть тоже хотелось. Именно посмотреть, глазами: уж очень интересно и в корне отлично от собственных ощущений Торианина тот выглядел в воспоминаниях Шиалы. И Торианин научился отращивать из своего стебля гуманоидное тело.       Естественно, получилось у него не с первой попытки, далеко не с первой. Первоначальный вариант вообще Дженкинса чуть заикой не сделал. Да и то, что, после работы над ошибками под руководством Шиалы, всё-таки получилось, на настоящее тело не тянуло — сплошная бутафория, не способная даже передвигаться, там только глаза, уши да голосовые связки были полностью рабочие. Ну, и головой немного крутить можно было. И все это требовало постоянного подключения стеблем к основному корню. Тем не менее, поставленная цель была достигнута: внешний мир Торианин увидел и услышал. А, поскольку смотреть в подвалах было особо не на что, довольно быстро он перешел ко второй части культурной программы — общению. Ну, как только говорить научился, что оказалось неожиданно сложно.       — Особенно буква "р" бесила, — поделился Толик. — Даже имя свое нормально сказать не получалось.       — Но в твоем имени ее нет, — не понял коммандер, на что получил невозмутимое уточнение:       — Теперь нет.       — Шиала его Ториком назвать хотела, — подсказал Дженкинс, не дожидаясь чьего-нибудь гениального озарения. — А он картавил безбожно.       — Это было ужасно мило, — улыбнулась азари, а сам Толик добавил:       — Я бы сделал акцент на слове "ужасно".       В общем, так из Торика и получился Толик. Ну, а потом, как часто бывает, прилипло — не оторвешь.       — Так, значит, нет никакого Анатолия, — задумчиво произнес коммандер.       — Может, еще будет, — пожал плечами зеленый. — Хорошее имя, и в сочетании с "предводитель Ыков" звучит уж точно внушительнее, чем Толик.       — Тогда назовись Тором, — со смешком подсказала Сузи. — Это еще внушительнее, и внешность у тебя подходящая. Осталось только бороду отрастить и сделать молот.       — Я подумаю, — серьезно пообещал тот, пряча усмешку.       Так вот, Толик научился говорить. И для Лироя это стало сущим наказанием, поскольку неуемное любопытство юного разума порождало сотни и тысячи "почему", которые привычный к быстрому обмену информацией по мыслесвязи Толик вываливал со скоростью пулемета. Кроме того, каждый ответ вызывал все новые вопросы, и конца-края этой лавине видно не было.       На этом моменте Заид встал, — а все слушатели, надо сказать, давно расселись, кто куда, — подошел к капралу и сочувственно похлопал его по плечу. Затем невозмутимо уселся на место, и замолчавший, было, от неожиданности Дженкинс, смущенно прокашлявшись, продолжил рассказ.       Как правило, часть "вопросного обстрела" принимала на себя Шиала, но иногда, в силу обстоятельств, вроде сверхурочной смены в колонии у одного из "опекунов", другому приходилось отдуваться в одиночку.       Вот в один из таких дней капрал и выдал на-гора идею полностью автономного, способного к передвижению тела для Толика, хотя, как он сам признался, думал в тот момент лишь о том, чем озадачить не в меру любознательного ксеноса до такой степени, чтобы хоть ненадолго "заткнуть фонтан". Получилось, "фонтан" заткнулся. Правда, и в самом деле ненадолго, тишина продлилась меньше минуты. А затем посыпались... нет, не вопросы, а рассуждения вслух, в стиле одного знакомого некоторым присутствовавшим саларианца. Это Шиала подопечному как-то насоветовала, для тренировки речи.       Так, приведенных в пример "мобильной платформы" ползунов, Толик забраковал сразу же, поскольку те именно автономными, как выяснилось, вовсе не являлись, а управлялись дистанционно, и вообще устроены были не намного сложнее той "куклы", через которую он в тот момент общался. Следом отправилась в топку идея пересадить нервную систему Торианина в растительный клон. Какие-то заморочки в биохимии, делавшие срок существования таких клонов удручающее малым, что ползунов, кстати, тоже касалось. Дальше Толик ушел в такие дебри, что капрал окончательно перестал что-либо понимать, а только сидел и тихо офигевал.       И было с чего. Во-первых, с того, откуда Толик все это узнал, сам-то Дженкинс про ползунов ляпнул наобум, толком не думая, что несет. А во-вторых, с собственной же идеи. Ведь, если задуматься, решение проблемы с наличием под колонией Торианина оказалось простым, как все гениальное, и, раз уж местные Магомеды не желали уйти с горы, то горе, определенно, стоило попробовать свалить потихоньку из-под Магомедов. Оставалось только создать Торианина версии два точка ноль, самоходную модель, но перед этим еще один вопросик прояснить.       С трудом, но все же дозвавшись Толика из научной нирваны, и предъявив свои "не понял", капрал тут же получил на них исчерпывающий ответ.       Да, доступ к памяти "предка" у Толика был. Только вот вся информация оттуда до сих пор была бесполезна, поскольку рассчитывать генокод, или еще что того же плана творить, как-то не приходилось. А данные о вещах повседневных устарели на пятьсот веков, отсюда и все те вопросы.       Нет, на личность самого Толика, равно как на его отношение к миру в целом и конкретным разумным, информация прежнего Торианина никак не повлияла и ничего в этом плане не изменила.       Не то, чтобы капрал поверил ему на слово. Но вот Шиале, которая вскоре присоединилась к посиделкам и заявление Толика полностью подтвердила, — поверил, так что очередной острый приступ лютой паранойи был отложен до лучших времён.       Потянулись спокойные деньки: Толик занимался своими расчетами и, хотя все ещё иногда, по старой памяти, докапывался до Лироя с новой пачкой "почемучек", довольно быстро утихомиривался и возвращался к работе по собственному переходу от оседлого образа жизни к кочевому. Дело у него уверенно продвигалось, колонисты ни о чем не подозревали, и казалось, вот-вот, уже скоро, можно будет окончательно выдохнуть и сказать "мы всё-таки справились"...       — Но тут пришли геты, — тихо сказала Эшли, верно истолковав то, как мрачно замолк капрал.       — Да, — так же тихо подтвердила азари. — Тут пришли геты.