It's all about music

Чонгук в свои восемнадцать уже многого достиг. Да-да, так действительно считают не только его мама и бабушка, но и примерно весь мир. Но для него весь этот успех уже не кажется таким желанным. Когда-то два года назад, когда в Sun4Day их действительно было четверо, а репетировали они в гараже отца Гука, начиная с легких каверов на дешевеньких акустических гитарах, скорый успех и всемирное признание были вершиной их мнимого успеха. Но действительность оказалась… немного не такой. Один поворот головы в ненужную сторону и вот твоя наглая рожа светит с обложки какой-то желтой газетенки или украшает заголовок первого новостного интернет журнала. Фанаты следят за твоим передвижением каждую минуту, то и дело под своей дверью находишь небольшую горку подарков. И как только адрес узнают? А как все хорошо начиналось... Три родных брата и их общий друг просто хотели творить, стать знаменитыми и доказать всему миру, что музыка способна на все. А сейчас их желания – дожить до отпуска и махнуть в кусочек спокойной тишины и отсутствия фанатов. Примерно в Норвегию. Говорят, там безумно красиво. Чонгук уже привык к этой ежедневной скачке от студии к студии, руки на интервью теперь почти не потеют, а врать с три короба про свою личную жизнь – сущий пустяк. Так уж заведено, что фанатам нужно знать про своего кумира все, абсолютно все. Иногда вопросы, которые задают интервьюеры, находятся на грани приличного, но остается лишь снисходительно усмехнуться и ответить – да, девственник, нет, девушки не было, и, ох, спасибо, что спросили, я правда хотел этим поделиться примерно со всей страной. И плевать, что когда-то девчонки на него и не смотрели. Обычный задрот с акне, выходящий из дома разве что за новой игрой и в кино сходить, является интересным только в одном случае – он сын президента или какого-то богатого родителя. Зато сейчас каждая готова отдаться в любую минуту, только пальцем помани. И ни одной не интересен внутренний мир, чьи плакаты развешаны в его старой комнате и почему в их песнях так много слов о чистой любви, покинувшей этот век. Засмотревшись на очередной постер, находившийся на стене здания напротив их машины, Гук совсем потерялся в своих размышлениях, не с первого раза переключаясь на машущую перед лицом ладонь. Его самый старший брат смотрел на него, приподняв бровь и кивая в сторону орущей магнитолы. Водитель тактично откашлялся, посматривая на задние сидения, и быстро отвел взгляд, встретившись с гуковым. В руках Чона чехол с любимой гитарой, напротив один злой брат, а рядом – второй. Джейс итак не отличался особой терпимостью и сдержанностью, но тут Гук воочию видел, что вулкан вот-вот извергнется. «Известнейший айдол Чон Чонгук обвиняется в хамском отношении к фанатам! Вчера по возвращению группы Sun4Day на родину Чонгук в аэропорте отшвырнул от себя молодую девушку, являющуюся их ярой фанаткой. К счастью, не считая моральной травмы, девушка не пострадала. На время разбирательств Чон Чонгук отстранен от деятельности группы до выяснения всех обстоятельств». Девушка на радио закончила свою замечательную колонку шокирующих новостей и уже болтала о каких-то концертах, а напряженка в салоне машины лишь только повысилась. Ситуация получилась просто отвратительная, и никому не интересны пустые оправдания. И рассматривать ситуацию с его стороны тоже уже не будут. А девушка с рыжими волосами несколько ночей подряд навещает Гука во сне. В первом снова была ее рука с очень длинными ногтями, вцепившимися в его предплечье и расцарапав кожу до крови, повторяя недавние события. В следующем вместо ногтей были когти, разрывающие руку на лоскутки, осыпающиеся на кафельный пол аэропорта, заливая все помещение кровью. И никому не докажешь, что это была защитная реакция – ты айдол, а айдолы не могут просто взять и отшвырнуть своего фаната в сторону как бы больно им не было. Джейс поднимает одну бровь, уже открывает рот, чтобы продолжить тираду упрёков, которая идет со вчерашнего дня, но его прерывает Минсок, снова обернувшийся на них с переднего сиденья. Новостная колонка как раз закончилась, и Чонгук, расставив колени пошире, приготовился очередной раз защищать свою позицию. - Ладно, я с тобой согласен, ты был прав, - говорит Минсок, отмахиваясь от задохнувшегося Джейса, сорвавшегося с места. – Но это не отменяет того факта, что тебе придётся понести наказание. Минсок временами становился просто невыносимым, хоть и имел на это все права. Все же он был их барабанщиком и лидером, а звание он получил не за красивые глаза и возраст. Да, в данной ситуации кроме родных братьев никто Гуку не поможет, только выбраться из воды сухим не получится уже никак. - Слушаю, - вздыхает Чонгук, а про себя скрещивает пальцы «лишь бы не общественные работы». - Намджун согласился с менеджером, и теперь ты новый учитель вокала и танца в летнем лагере, - торжественно сообщает Минсок. Пока довольный старший брат пребывал в какой-то типичной для него эйфории от решенной задачи, а Чонгук сидел с застывшим лицом, переваривая информацию, Джейса прорвало. - Мало того, что ты подставил группу, так мы теперь ещё и запись альбома перенесем на несколько месяцев! - возмущается Джейс. – Молодец, братишка, надеюсь, в лагере тебя сожрет стая медведей, случайно проходящая мимо. - У нас нет медведей, - бурчит Гук, отворачиваясь от продолжавшего причитать брата. Лагерь Намджуна находился в лесу, на берегу большого озера. Место пользовалось популярностью и ежегодно на месяц несколько сотен ребят разных возрастов приезжали сюда для отличного времяпровождения. Сам Чонгук был там всего пару раз, завозил старому другу нужные сборники для молодых музыкантов и несколько гитар, но в веселье не участвовал. Группа тогда была на первом месте и как раз начинала покорять главные чарты страны. Провести время вдали от камер, фанатов, репетиций – несомненно, здорово, только не в лесу, среди комаров, детей и ведя при этом уроки вокала и танцев. Чонгук не отличался особым дружелюбием, старался держаться особняком, но если находил человека, с которым ему было комфортно – открывался ему и проявлял себя как отличный собеседник и очень разносторонняя личность. К сожалению или счастью таких людей в его круге было всего несколько. Джейс и Минсок обещали его не бросать и даже иногда приезжать на помощь. Парни уже договорились осуществить давно задуманные планы в виде сольных треков и собирались ими заняться, раз их вокалист внепланово «отдыхал» в музыкальном лагере. Намджун поправляет свои темные очки и переводит палочку от чупа-чупса с одной стороны губ на другую. Подготовка к смене в лагере проходит полным ходом, есть небольшие трудности, которые необходимо решить за оставшийся месяц, но, в принципе, он уже все устроил. Лагерю рока примерно столько же лет, сколько и самому Джуну. Его отец каждый год отправлял их с братом в тогда еще обычный детский лагерь, а сам мчался колесить по всей стране с гастролями и концертами. Быть детьми востребованных музыкантов не так и прикольно, как показывают в фильмах. Теперь, после нескольких лет с распада их группы, Намджун решил выкупить лагерь и сделать из него место, где дети и подростки смогут понять все волшебство музыки и насладиться им по полной. Перед ним стоят три оборванца – его племянники, старшему из которых вот-вот исполнилось двадцать лет. Минсок задумчиво обводит кабинет взглядом, останавливаясь на заинтересовавших его гитарах, развешанных вдоль стен. Джейс как обычно читает новостную колонку в телефоне, упершись спиной в дверь. Чонгук недовольно смотрит прямо в Кима и всем своим видом показывает свою позицию «мне это не нравится, но и выхода у меня нет». Обычные дети, только в денежный оборот попали слишком рано. Что ж, время сыграть серьезного папочку, иначе до этих бездельников, как обычно, ничего не дойдет. - У нас небольшой недобор персонала, - выдыхает Нам, отворачиваясь в кресле к окну. Минсок на пафосный жест а-ля крестный отец закатывает глаза. – Вам очень повезло, что нам не хватает нескольких педагогов по вашим специальностям. Да, педагогами вас не назвать, конечно, но придется. - Погоди, - Джейс поднимает глаза от экрана. – Какие еще мы, если тебе нужен только Гук? - Да? – усмехается Намджун. – Кажется, Джин говорил про вас всех. В любом случае, вы у меня уже утверждены как персонал лагеря, а именно педагоги по танцам, вокалу, барабанам и гитаре и изменить ничего, увы, нельзя. Чонгук в душе рад, что отдуваться придется не ему одному. Вот только от Джейса уже искрит и, кажется, ни к чему хорошему это не приведет. - Окей, - кивает Минсок, на пятках разворачиваясь к выходу. – Погнали, нам еще надо в студию. Джейс давится воздухом, уже начиная свои гневные возмущения, но Джун поворачивается к нему лицом, поднимая брови вверх и мило улыбаясь, поэтому парень быстро следует за братом, за шкирку вытаскивая из кабинета и Гука. Намджун расслабляется, снимает маску строгости и достает телефон. С педагогами он уже разобрался. Осталось дело за малым. - Слов нет, одни эмоции, - сквозь зубы выговаривает кипящий парень и отталкивает Чонгука к стене. – Допрыгался? - Джейс, - Минсок предупреждающе кладет ему руку на плечо, слегка сжимая. – У нас нет времени. - Потом поговорим. Чонгук провожает взглядом братьев, поправляя помятую куртку. Ирония в их семье знатно пошутила, наделив всех троих какими-то исключительно бескрайними характерами. Минсок отличался таким спокойствием и равнодушием ко всему, что иногда пугал окружающих. Нет, совсем безэмоциональным его назвать никак нельзя. Но вот холодным – запросто. Джейс, как второй ребенок в семье, наоборот был слишком вспыльчивый и крайне эмоциональный. Сам же Чонгук, как младший из них, застрял меж двух огней и метался от холодной глыбы льда к бушующему вулкану, словно пребывая в двух состояниях одновременно. Медленно шагая по разным коридорам, Чонгук давал братьям время на разговор, а когда вышел к машине, Джейс уже остыл, но все равно недовольно хмурился и сверлил взглядом серый пейзаж за окном. Минсок докладывал Джину все новости, уточняя про их должности. - Все бумажки уже готовы? – уточняет старший парень, кивая Гуку на место рядом. – Хорошо, завтра подъедем. До скорого. Чонгук смотрел на пейзаж, пролетающий мимо него. Стрелка часов стремилась к семи вечера, и туда-сюда сновали люди, спешащие домой. Ему тоже уже хочется оказаться в их квартире, зайти в свою комнату и упасть на кровать. Вся ситуация свалилась неожиданно, их группе итак хватает внимания, папарацци следят буквально за каждым шагом, колонки желтой прессы все время пестреют очередным липовым романом Джейса с какой-то красоткой, на которой он случайно залип. Любят же они все перевирать. - Не грузись, - теребит его плечо Минсок, подбадривающе улыбаясь. – Потерпим месяц, потом вернемся в свою среду обитания. - Да, визжащие фанатки, бегающие по пятам, камеры, концерты, - мечтательно выдает Джейс. – Если найдем хороших вокалистов в этом лагере, в чем я сильно сомневаюсь на самом деле, предлагаю сделать коллаб с кем-нибудь. - А вот это хорошая мысль, - кивает Минсок, делая пометку в черном блокноте с черепами. – Можем предложить хену. Все единогласно поддерживают идею, снова погружаясь в свои думы. Чонгуку не хочется никаких коллабов, никаких конкурсов и вокалистов, он один поет в группе и без его одобрения ни одна смазливая девочка без голоса к ним не попадет. Только через его труп. Когда-то он пытался уговорить Минсока с его бархатным басом начать петь, но тот лишь пригрозил палочки в причинное место запихнуть, если этот вопрос еще раз поднимется. Мин пел один раз в жизни, в младшей школе, перед толпой зевак и родителей, опозорился на всю жизнь и теперь микрофон отодвигал ближе к барабанной установке, стараясь в него даже не дышать. Чонгук опирается на стекло, улегшись на руку, и смотрит на девушку в кепке, раздающую какие-то листовки простым прохожим. Девушка быстро крутится на месте, стараясь передать бумагу всем людям, и, кажется, одновременно не замечает никого вокруг. Гук хотел бы узнать, что ее тревожит и не может ли он чем-то помочь, но отмахивается от этой мысли. Какое ему дело? У самого забот хватает, вот, еще одна на голову свалилась, спасибо Джейсу и его идеям.

❤❤❤

Тэхён кидает в сторону карандаш, ломая тем самым острый кончик грифеля, и откидывается на спинку кресла. Мелодия не идет, и ничего с этим парень поделать не может. Первый раз у него такой творческий кризис, что даже спустя три недели он не может выдавить из себя и строчки. А если что-то и выходит, то слишком похоже на его старые песни. Вокруг стола разбросаны скомканные нотные листы, за спиной разодранная обложка тетради с этими самыми листами. В голове абсолютная пустота. Первое желание написать музыку появилось у Тэ четыре года назад, когда, не зная как выплеснуть злость после неудавшегося признания своей первой настоящей любви, он взапой писал первую песню. С первым осколком разбитого сердца, упавшего ему в ладони, прозвучал и первый звук его души, вырвавшийся из оков и решивший поведать миру о своих чувствах. Стихи до сих пор украшали первую страницу его песенника, а название помогла подобрать мама. Разрыв. Тэхён зависим от этой музыкальной эйфории. Мелодии живут в нем, словно жизненно необходимые клетки для защиты организма; роются, как мысли, одна за другой, каждая по-своему прекрасна и удивительна. Музыка в голове переплетается между собой, путает парня, и тот вечерами сидит и распутывает этот бесконечный нотный клубок, вытягивая один мотив за другим. А вот пел Тэ не так много. Когда-то посещал занятия в школе, но после прибытия в кружок слишком большого количества желающих петь, бросил его. Просто не мог вытянуть ноту под всеми этими взглядами, вперившимися в него. А теперь практиковался только в душе, наедине с собой, стесняясь своего голоса. Мама сначала пробовала его растормошить, исполнить свои песни, но Тэхён лишь махал рукой и сбегал от греха подальше. Одно дело исполнять музыку, все же, пальцы – это не голос, подвести, конечно, могут, но не так критично, а вот сорваться на ноте... Нет, лучше уж он будет пользоваться своими связками только для разговора. Но так было раньше. Сейчас в голове тишина и Тэ в панике пытается найти этому причину. Может быть, все дело в эмоциях? После нескольких месяцев нескончаемых уроков без каникул, Тэхён ощущал себя выжатым, словно лимон. Тэ шёл домой, слушая в наушниках очередной атмосферный трек, и думал, чем же заняться на летних каникулах. Руки по привычке засунуты в карманы куртки и переключают один трек за другим на протяжении всего его пути. Обычно он помогал маме на работе в кафе, бегая по кухне с разными просьбами и поручениями. Похоже, очередные два месяца он проведёт точно также. Из толпы вылетает рука с листовой, впихивая ему какой-то красно-желтый буклет. Девушка в кепке продолжает насильно раздавать листки, не смотря в лица прохожих. Руку из кармана куртки приходится вырвать, подхватывая бумажку и бегло ее рассматривая. «Если ты влюблен в музыку также сильно, как и мы, то наш лагерь – то место, что ты искал! Умеешь ли ты играть, петь, танцевать или писать музыку? Не важно! Наши профессионалы помогут тебе с любым направлением! Лагерь рока - место, где живёт музыка!». Надпись черными буквами с белой обводкой пестрела знаками, привлекая внимание, словно крича – это то, что тебе нужно! Тэхён зависает. В лагерях он часто отдыхал в детстве, мама с папой сами его отправляли. Но те были просто оздоровительными учреждениями, и развлекательный план там был весьма хил. Да, его музыка несколько отличается от рока, пусть он и пробует разные жанры. Так что музыкальный лагерь просто отличная идея. Возможно, это лето будет спасено. Вот она, эмоциональная встряска, которая так нужна Тэ. После нее, парень уверен, процесс точно пойдет, только вот... - Прости, ребенок, но у нас в этом году сильно упали продажи из-за кафе напротив. Денег на неожиданные расходы не предвидится, - Ёнши успокаивающе гладит сына по темным волосам, вопрошающе поглядывая на мужа. - Да, и твоя помощь нам сильно нужна, - подхватил папа, приобнимая жену за плечи. – Обещаю даже оплачивать твою работу. Тэхён кивает, закидывая рюкзак на свободный стул, и идет к себе. Не будет это лето спасено, глупо было даже надеяться, что эта шаткая идея воплотиться в реальность. Нет, от мечты когда-нибудь выступить перед публикой, переборов себя, он не отказался, только теперь она казалась ему на тысячу километров дальше. И настроение упало просто ниже плинтуса. Его родители содержали собственное кафе, мама готовила и убирала в зале, отец занимался всеми финансами и перевозками продуктов. Сам Тэхён свободное время проводил там же, помогая на кухне или в зале, правда, за все время уровень его готовки не сильно вырос, оставшись где-то на уровне «собери гамбургер, строго следуя этой последовательности. И не вздумай положить сосиску вместо котлеты, юный повар!». Пожалуй, не самый худший вариант провести лето. Тэхён никогда не жаловался на свою жизнь, принимая все как дар. И родители это знали. - Он очень хочет, - провожает сына взглядом мама. – Видел, как глаза горели? Мужчина кивает, снова возвращаясь к планшету с расчетными бумажками. Тэхёну нужно осознать, что не всегда все получают то, что хотят. И данная ситуация его этому научит. А Ёнши тем временем ищет сайт этого самого лагеря, вбивая в поиске «свободные вакансии» и, мысленно потирая ручки, кликает на строчку заманчивую «в лагерь на летнюю смену требуются: повар, вожатые, уборщики, водители, организаторы...». У них была практика с закрытием кафе на некоторое время, все же они являлись его законными владельцами. Тогда ни один из постоянных посетителей не потерялся, все отнеслись понимающе, и после небольшого перерыва работа заведения вернулась в прежний темп. - Дорогой, кажется, мы снова на месяц закроем кафе. - Почему? – поднимает взгляд мужчина. - Мы едем в лагерь с нашим сыном, - смеется Ёнши, протягивая бумагу мужу и наслаждаясь его вытянувшимся лицом.