Благими намерениями - выстелена дорога в ад

      Исак       Утром следующего дня, когда я проснулся, Эвен уже сидел за столом и что-то писал и чертил на листках бумаги, которые покрывали всю поверхность стола перед ним.       Я тихо встал и, подойдя, заглянул через его плечо. Все листки покрывали какие-то чёрточки, закорючки, одиночные буквы и стрелочки.       — Что это? — спросил я, обнимая его со спины.       Эвен поднял голову и, притянув меня за шею, поцеловал.       — Да вот, — со вздохом сказал он, — пытаюсь анализировать то, что происходит в последнее время.       — Ну и как? — я теснее прижался к его спине, устраивая подбородок у него на плече.       — Да, откровенно говоря, хреново, — грустно усмехнулся он. Единственное, до чего я пока додумался, и это не вызывает сомнений: предатель — кто-то из ближайшего окружения, как бы гадко это ни звучало.       — Ты не подозреваешь никого конкретно? — спросил я, прижимаясь щекой к его щеке.       — Нет… — он покачал головой. — Любой из них верой и правдой служит нашему общему делу и не раз кровью доказывал свою преданность. Поэтому… я просто в растерянности.       — Слушай, может, этот «кто-то» хочет, чтобы ты подозревал нас?       — Возможно… Но, проанализировав всё, я ясно вижу, что это началось задолго до вашего появления. Просто тогда ещё всё списывалось на случайности, — Эвен развернулся и, обняв меня, уткнулся носом мне в живот. — Если честно, у меня уже голова гудит от этих раздумий.       — Может, у предателя есть за что ненавидеть всю вашу деятельность, ну или тебя лично?       — Думаешь, я это не обдумывал? — Эвен снова вздохнул. — Видишь ли, я не преувеличу, если скажу, что у каждого из двадцати пяти тысяч человек есть причина ненавидеть и меня, и моего отца, и нашу деятельность в целом. Все эти люди кого-то потеряли в этой борьбе. Но все понимают, что это война, хоть и подпольная, но война. А на войне люди умирают. И опять мы приходим к тому, от чего ушли. — Он поднял взгляд на меня, потом тряхнул головой. — Ладно, хватит о грустном, и вообще, мне надо отвлечься, я уже часа четыре сижу с этими бумажками.       — Ну, отвлекать тебя от дел — это то, что я умею делать лучше всего, — рассмеялся я.       — Хочешь есть? — Эвен, похоже, обрадовался возможности отвлечься.       — Да, пожалуй, — я пожал плечами. В последние дни столько всего происходило, что о еде некогда было думать. Поэтому я даже удивился, когда вчера вечером Юнас принёс нам ужин, сказав, что это Тэкс попросил. Всё правильно, чем меньше народу узнает, что мы здесь, тем лучше.       — Я свяжусь с Тэксом, — сказал Эвен и взял наушник-передатчик.       А я пошёл в душ. Через пару минут я услышал сквозь шум воды, как дверь открылась, но оборачиваться не стал, дожидаясь, когда нежные руки Эвена заключат меня в объятья. Он прижался всем телом к моей спине, поглаживая ладонями грудь, живот. Я повернул голову и тут же наткнулся на его требовательные губы. Я развернулся, обвив руками его талию, и мы целовались, пока хватало воздуха.       Наконец я отстранился и, тяжело дыша, взглянул на него. Ну… что и требовалось доказать — взгляд Эвена был расфокусирован, дыхание сбилось, а на губах — похотливая улыбочка.       — Эвен, — нежно позвал я, — мне кажется, нам сейчас должны принести завтрак?       — Да-а… — промурлыкал он, зацеловывая мою шею, — но я хочу тебя, а потом уже завтрак.       — Я всё понимаю, — усмехнулся я, выключая воду, — но кому-то из нас нужно будет открыть дверь, и я почему-то думаю, что это будешь не ты.       Я кое-как обтёр нас полотенцем, и мы наконец вывалились из душа.       Словно в ответ на мои последние слова, раздался стук. Я, смеясь, отпихнул висящего на мне Эвена на кровать и пошёл за нашим завтраком, на ходу оборачивая полотенце вокруг бёдер.       На сей раз завтрак принёс Магнус, на его лице отражалось столько вопросов, что казалось, он вот-вот сам превратится в единый вопросительный знак.       Видимо, ему сказали по-тихому отнести в эту комнату поднос с едой, велели молчать обо всём, но ничего не объяснили. Юнас, тот наверняка и сам о многом догадался, но он не станет ничего объяснять Мэгсу. Что ж, я мог ему только посочувствовать.       Сказав спасибо другу, я закрыл дверь и вернулся к Эвену.       — Ну где ты там ходишь? — раздался капризный голос с кровати. — Предлагаешь начинать без тебя?       Я усмехнулся и поставил поднос на стол.       — Только попробуй, — притворно грозным голосом ответил я, падая рядом с ним на кровать.       Эвен лежал на спине, запрокинув голову, и тихонько постанывал. Я навис сверху и, улыбаясь, легонько коснулся губами его губ.       Меня забавляли метаморфозы, происходившие с ним. Только что был такой серьёзный начальник, а через минуту он уже тает в моих руках, словно воск от пламени. И я ни за что не смог бы сказать, что мне нравится больше. Я любил его всего, любую его сторону, любое проявление.       Теперь наш секс уже не был таким нетерпеливым. То ли его течка пошла на убыль, то ли сказалось то, что за последние сутки мы занимались любовью не меньше десяти раз, но сейчас наконец-то всё происходило так, как я мечтал.       Я неторопливо ласкал любимого и сам растворялся в каждом прикосновении к его податливому телу. Эвен отвечал мне такими же нежными неспешными ласками, от которых я терял остатки своей воли и тянулся за каждым движением, как за глотком живительной влаги.       Я долго ласкал его языком, с наслаждением слушая симфонию его стонов. Не позволял ему прикоснуться к себе, желая продлить удовольствие.       Эвен метался по постели, извиваясь, и стонал так сладко, что у меня от каждого его стона или вскрика случался микроинфаркт.       После того, как он понял, что как омега привлекает меня едва ли не больше, чем как альфа, он перестал стесняться и сдерживаться.       Он изгибался всем телом, подаваясь навстречу моим толчкам, разводил ноги в стороны, давая мне возможность быть максимально близко, раскрываясь всё больше.       Он отдавался мне с отчаянной решимостью, позволяя при этом руководить. И сам, казалось, получал колоссальное удовольствие от того, что может позволить себе быть слабым, ведомым. Хоть сейчас, хоть ненадолго.       Лавиной оргазма нас накрыло одновременно. Расслабившись в объятиях друг друга, мы ещё минут пятнадцать приходили в себя. Наконец я приподнялся на локтях, осторожно выходя из него. И внезапно у меня возникла мысль… Не то, чтобы плохая, но… лучше бы она не возникала, проблем и так хватало.       — Эвен, — позвал я, перекатываясь на спину.       — Ммм, — раздалось откуда-то у меня из подмышки.       — Скажи, а ты… ты ведь… ну… чисто теоретически… ты можешь забеременеть?..       Эвен высвободил голову из-под моей руки и, привстав на локтях, внимательно посмотрел на меня.       — Я не знаю, — тихо сказал он, — правда.       Но потом лукаво улыбнулся, вытягиваясь по постели и укладывая голову на мой живот.       — А что это тебя вдруг посещают такие мысли? — спросил он и, поиграв бровями, добавил: — Или ты решил, что у нас за последние дни было слишком много секса?       — Не слишком, — улыбнулся я и, сжав его руку в своей, поднёс к губам, целуя каждый палец. — Мне всегда будет мало. Мало поцелуев, мало секса, мало тебя… Просто… я подумал… ну… ты — омега… а я, если верить вашим анализам — альфа… и…       — И?.. — он снова улыбнулся.       — Ну ведь может же быть, что…       — Может. А это плохо? — улыбка на лице Эвена мгновенно потухла.       Блядь, я идиот! Ну почему я всё время его обижаю? Просто никак не могу привыкнуть, что некоторые вещи он воспринимает, руководствуясь женской логикой.       — Ну что ты! Конечно, это не плохо, это было бы… огромным счастьем! Просто… я никогда не думал о детях, а сейчас, вдруг, почему-то подумал…       — Ты правда был бы счастлив?..       — Конечно, — я передвинулся и поцеловал его. — Так у нас могут быть дети?       Эвен пожал плечами.       — Я не знаю, — грустно вздохнул он. — Никто из омег заранее этого не знает. Но, скорее всего, нет. Девяносто девять процентов омег бесплодны, вряд ли я отношусь к оставшемуся одному. Наши врачи не могут выяснять это заранее. Из всех одинаково здоровых омег иметь детей почему-то могут лишь единицы.       — Сана говорит, что если бы у вас продолжила развиваться генетика, то, возможно, врачи смогли бы найти причину бесплодия, а возможно, и лечение… Хотя… женское бесплодие появилось как раз потому, что у нас была развита генетика, — я печально усмехнулся. — Но тем не менее, своего врачи добились. Вы теперь практически не подвержены воздействию вирусов и физически гораздо сильнее, чем люди в моём времени. Ладно, это всё переливание из пустого в порожнее, — я снова улыбнулся и поцеловал Эвена в нос. — Идём завтракать?       От неожиданности он рассмеялся и кивнул.       — Хорошо, что в таких ситуациях я могу положиться на Тэкса. Он всегда всё устроит в лучшем виде, — говорил Эвен, откусывая бутерброд.       — А кстати говоря, о Тэксе… Его ты совсем не подозреваешь? То есть… пойми меня правильно… Мне очень нравится Тэкс и… я бы не хотел…       — Я тебя понял, — не дал договорить Эвен. — На самом деле ты абсолютно прав, в такой ситуации следует отложить сентиментальность и всяческие личные чувства. И я стараюсь так и поступать. Я действительно подозреваю всех, но Тэкса в меньшей степени.       Посмотрев на мои удивлённо вскинутые брови, он улыбнулся и продолжил:       — Дело в том, что Тэксу это тупо невыгодно. Ну, то есть… если бы он захотел, он бы давно камня на камне не оставил бы от всей нашей организации. И был бы за это награждён всеми возможными наградами и одарен почестями. Но у меня складывается впечатление, что этот крот, кем бы он ни был, не хочет по-настоящему навредить повстанцам, скорее, он хочет перемены власти.       — То есть он хочет свалить тебя? — недоумённо спросил я. Недоумённо потому, что Эвен продолжал легкомысленно улыбаться.       — Ну да, — с улыбкой подтвердил он. — Возможно, предателю нужно, чтобы кто-то, более выгодный для него, был на моём месте. Или же он сам хочет к власти. Но это — гибель всему. Наше сопротивление держится только на том, что все друг другу доверяют! Нет никакой борьбы за власть! Да и власти-то никакой нет! Здесь все равны! Я не управляю, не командую никем, я просто помогаю людям спастись от несправедливости этого мира, помогаю выжить. А тот, кто будет думать о власти, загубит всё дело на корню! А Тэкс, — Эвен со смешком покачал головой, — если бы он хотел занять моё место, я бы с радостью тотчас же сложил свои полномочия и пожелал бы ему удачи. Так что, я думаю, он вне подозрений.       — Ну, и Криса тоже, наверное, можно исключить, он ведь…       — Теоретически да… Но… ведь могло случиться так, что ситуация просто вышла из-под контроля… — Эвен развёл руками.       — Ты думаешь, это мог быть Крис? — ошеломлённо проговорил я.       — Скажем так: я не исключаю такой возможности. Хотя согласен, эта возможность очень мала… И вообще, — перебил он сам себя, — у меня до завтрашнего дня незапланированные каникулы, и я не хочу думать о делах, я хочу думать о тебе, — он улыбнулся, перетягивая меня к себе на колени. — Я боюсь, что после того, как мы с тобой выйдем из этой комнаты, у нас не будет времени друг на друга.       — Что, совсем-совсем? — притворно-жалобно пискнул я.       — Ну, немного, думаю, мы сможем выкроить, — Эвен подмигнул мне и звонко поцеловал в щёку. — Но ты должен мне кое-что пообещать, — он наигранно-грозно сдвинул брови.       — Всё что угодно! — я прижался к нему теснее. — Так что же я должен пообещать?       — Э-эм… Обещай, что хоть я и омега, наш секс не станет односторонним, и ты позволишь мне быть не только снизу…       — Боже, Эвен, ну конечно! Наш секс будет таким, каким мы захотим! Кто нам запретит? Хочешь меня? Хоть сейчас!       — Нет, — улыбнулся он, — пока я всё-таки хочу тебя сверху.

***

      А утром следующего дня всё и правда изменилось. Тэкс сообщил, что пропала ещё одна группа, а когда Эвен возмутился, он ведь распорядился о приостановке всех дел, Тэкс ответил, что никого никуда не посылал и понятия не имеет, каким образом группа оказалась в городе.       И нам пришлось спешно покидать своё убежище, чтобы приступить к уже более детальному расследованию. Нужно было выводить предателя на чистую воду.