***
Время тянулось невероятно медленно. К Эвену не пускали. Исаку казалось, что с тех пор, как за врачами закрылись двери, минули уже целые сутки, хотя на деле не прошло и двух часов. Впрочем, это всё равно долго. Если с человеком ничего страшного не случилось, что можно с ним там так долго делать? Исака трясло нервной дрожью. Он всё время прислушивался к своим ощущениям, но они были хаотичными, и он уже не понимал — то ли это Эвену становится хуже, то ли у него самого вот-вот будет разрыв сердца. Пока было ясно только то, что ничего не ясно. Хоть бы Сана вышла, сказала б уже хоть что-нибудь. Сане разрешили присутствовать при осмотре, каких-то анализах или что там ещё эти садисты делали с Эвеном… И вот это было самое обидное, потому что Исака без всяких объяснений выставили вон. Пока рядом с ним были друзья, он ещё как-то справлялся со своими нервами, но потом появился Тэкс, заявил, что тут от них никакого проку, и забрал парней с собой, велев Исаку держать хвост пистолетом, дескать, Эвен сильный, и всё будет хорошо. Ага… Легко сказать… Наконец по прошествии почти трёх часов из-за двери, в которой Исак уже, кажется, прожёг дыру своим взглядом, появилась Сана. Усталая, немного бледная, но как всегда невозмутимая. Кинувшегося к ней Исака она усадила обратно в кресло и присела рядом. — Всё в порядке, — мягко сказала она, но тут же добавила: — Насколько это возможно. — Что значит… — Исак снова попытался вскочить. Сана аккуратно, но настойчиво положила руку ему на плечо и вновь усадила на место. — Я очень прошу тебя успокоиться. Хорошо? — произнесла она таким тоном, каким обычно разговаривают с маленькими детьми или сумасшедшими, и, дождавшись, когда Исак кивнёт, продолжила: — Состояние Эвена стабилизировали, он сейчас спит. Тебя обязательно пустят к нему, но… Если ты будешь всё время нервничать, дёргаться, сидеть как на иголках, то Эвену от твоих терзаний будет только хуже. Причём, насколько я понимаю, в самом прямом смысле. Он ведь тоже чувствует всё, что чувствуешь ты? Исак снова кивнул. — Да, да, ты права, — торопливо заговорил он, — но я очень хочу его видеть, поверь, как только я окажусь рядом с ним, я сразу успокоюсь. — Хорошо бы, — вздохнула Сана, — может, и ему тогда станет лучше. — Так что с ним такое? — испуганно спросил Исак. — Так в том-то и дело, что никто из врачей не может этого понять! — в сердцах Сана повысила голос. — У него всё время скачет давление, от очень высокого до очень низкого, но нет никакой видимой причины… Кардиограмма в норме, с учётом давления, томография тоже… В его крови нет никакого лекарства, яда или ещё чего-нибудь такого, в желудке тем более, желудок у него в принципе пустой, потому что он просто не может ничего съесть или выпить, его всё время тошнит. — Прям как мою сеструху во время беременности, — в дверях показался Магнус, а следом за ним Юнас. — Ну что? Как Эвен? — спросил Васкес, но его уже никто не слушал. Исак с Саной переглянулись, а потом, как по команде, уставились на Магнуса. — Повтори, что ты сейчас сказал, — дрогнувшим голосом произнёс Исак. — Да чё опять я?.. В чём я опять виноват?.. — забормотал Мэгс. — Повтори! — рявкнул Исак. — Не, ну правда. Моя сестра двоюродная, когда беременная была, месяца три ничего есть не могла, её капельницами кормили и какие-то специальные коктейли давали. — Исааак?.. — теперь Сана в упор смотрела на него: — Он чтоо?! Омеега?! Она прикрыла глаза, глубоко вдохнула, видимо, считая до десяти, потом, прошептав «Твою ж мать…», пулей сорвалась с места и вновь скрылась за дверьми реанимации. — Эм-м… Чего-то я сейчас не понял… — недоумённо проговорил Магнус. Но ответа так и не дождался: дверь открылась, из-за неё выглянула Сана и махнула Исаку рукой в знак того, что он может войти. Но Исак рано обрадовался, к Эвену его так и не подпустили, а провели в кабинет рядом с палатой и полчаса допрашивали об Эвене. Когда была последняя течка, как она проходила, как он чувствовал себя в последние дни, много ли нервничал… Последний вопрос Исака просто добил. А как они думают?! Да с должностью Эвена надо не вылазить от психоаналитиков и горстями пить успокоительное. Под конец доктор, задавший ему уже кучу немыслимых вопросов, спросил, почему Эвен скрывал от всех свой пол. Исак не нашёл, что ответить, и посоветовал спросить об этом самого Эвена. А потом пришёл кто-то из лаборантов, молча положил перед врачом какую-то бумагу и так же молча вышел. Доктор вздохнул и покачал головой. Беременность подтвердилась. Врач, заявив, что надо полностью пересмотреть план лечения и обвинив Исака в халатности (шутка ли, Эвену чуть не начали колоть альфа-гормон, который непременно привёл бы к выкидышу), вновь выставил его в коридор. — Ну что? У вас и правда будет ребёнок? — восторженно спросил Магнус. Исак устало взглянул на него, ничего не ответив, упал в кресло и закрыл глаза руками, погружаясь в свои мысли. А мысли были ой какие невесёлые. Это что же получается? Эвен сейчас чуть ли не при смерти из-за беременности?! А виноват в этом он, Исак! Господи, можно же было элементарно предохраняться… Чем они только думали? Впрочем, известно чем… Да и кто мог предположить, что Эвен забеременеет? Тут омеги от своих, нормальных, альф зачать не могут, а Исак — кто? Он вообще из другой реальности! Своего рода инопланетянин! Хотя он-то как раз такое предполагал, правда, не совсем всерьёз. Так… просто… Забавно было помечтать, какие у них могут быть дети. А может, всё дело как раз в том, что он из другого времени? Оттуда, где организмы людей ещё не были отравлены лекарством, навсегда изменившим род человеческий. Но тогда возникает другой вопрос: сможет ли «изменённый» организм Эвена перенести эту беременность? Чёрт… Так ведь это всё из-за этого! Господи, надо сказать! Надо… Надо что-то делать! Аборт?.. А знают ли в этом мире, где появление ребёнка на свет возведено в идол, об абортах? Блядь, нет, какой аборт? Эвен ни за что не согласится. Даже если будет точно знать, что умрёт. Да и уж если быть до конца честным, Исаку самому претили такие мысли. Это ведь чудо! Что у них может родиться ребёнок. Сколько однополых пар из прошлого отдали бы полжизни за возможность иметь общего ребёнка? Хотя технически они с Эвеном всё-таки не одного пола, но это мелочи. Что же теперь со всем этим делать? Ответа на этот вопрос у Исака не было, точно он знал только одно — он не может потерять любимого ни при каких обстоятельствах. Исак вскочил и заметался туда-сюда по маленькой комнатке ожидания. — Исак, — тихо позвал Юнас, — не сходи с ума. Этим ты ему не поможешь. — Да как ты не понимаешь?! Я… — Я понимаю, — перебил его друг. — Я уверен, что только что сложил в уме такую же логическую цепочку, как и ты. С одной лишь разницей — я мыслю прагматично, мне не мешают чувства. Поэтому прошу, присядь, пожалуйста, и выслушай меня. Исак тяжело вздохнул и послушно плюхнулся обратно в кресло. — Так вот, — продолжил Юнас, — вся эта история изначально плохо пахла. Я тебе сразу говорил, что заводить роман здесь — не лучший способ развлечься. Но так как ты не послушал меня сразу, теперь уже не имеет смысла о чём-то сожалеть. У Свенсена практически всё готово, и чёрт меня подери, если я позволю тебе застрять здесь! Если будет нужно, мы тебя свяжем, но ты отправишься домой вместе с нами. — Это мне решать, — спокойно, но твёрдо сказал Исак, — я ведь имею право на собственный выбор? — В любой другой ситуации — да. Но не в этой! — непреклонно заявил Юнас. — Мы обязательно всё исправим. А это означает, что все эти люди перестанут существовать, понимаешь? И Эвен в том числе. — А мой ребёнок?.. — еле слышно прошептал Исак. — И твой ребёнок, — безжалостно отрезал Васкес. — У тебя остаётся один вариант — забрать Эвена с собой. Свенсен, конечно, не уверен в последствиях, но это — шанс. Сейчас главное, чтобы состояние Эвена пришло в норму. И я говорю это сейчас не для того, чтобы ты впадал в истерику, просто это нужно решить как можно скорее. — А если мы не вернёмся? — глухо спросил Исак. — Ну мало ли… Вдруг что-нибудь заколодит, и мы застрянем в каких-то временных материях? Мы ведь сильно рискуем. Если мы погибнем, то… — Мы обязательно вернёмся, — убеждённо сказал Юнас. — А риск… — он взмахнул рукой. — Человек рискует каждый день, каждую минуту, просто не задумывается об этом. Ведь когда ты выходишь из дома, нет никакой гарантии, что ты вернёшься обратно, что тебя не собьёт автомобиль, или твой автобус не улетит в кювет, тебе может упасть на голову кирпич, ты можешь поскользнуться и насмерть удариться головой. И даже у себя дома ты тоже рискуешь — загорится проводка, взорвётся газ… — Ну, знаешь… — печально усмехнулся Исак, — так можно договориться до того, что жить — вообще опасно! — Вот именно! — с улыбкой кивнул друг и продекламировал: — Жизнь — это болезнь, передающаяся половым путём. Летальный исход неизбежен. — Да иди ты, — отмахнулся Исак. Магнус, сидящий рядом, лишь переводил взгляд с одного на другого, но в кои-то веки помалкивал.***
Всю ночь Исак просидел у постели Эвена. Врачи уверяли, что в этом нет никакой необходимости, пытались спровадить его спать, но Исак сам знал, что необходимо, а что — нет. Ему было куда спокойнее, когда он держал любимого за руку, чувствовал, как бьётся пульс на тонком запястье, и время от времени ощущал, как Эвен во сне сжимает его руку. Да и как он сможет уснуть без Эвена? Хуже, слава богу, Эвену не становилось, давление стабилизировалось, но врачи пока не спешили обнадёживать. Пока он спал под действием кучи лекарств, которые ему вкололи, но что будет, когда проснётся, неизвестно. Несколько раз за ночь Исак забывался тревожным сном, но сумбурные видения, которые являло взору его подсознание, были настолько пугающими, что он тут же просыпался. А утро началось с появления Махди. — Прости, — шёпотом оправдывался друг, — я только сейчас узнал. Вчера до ночи просидел внизу, как отшельник. Ну как он? — Махди кивнул на спящего Эвена. Исак в ответ неопределённо дёрнул плечом и покачал головой. Его беспокоило, что Эвен до сих пор так и не просыпался. Врачи говорили, что это нормально, но Исаку всё равно было тревожно. — Ты просто зашёл проведать? — спросил он вместо ответа. — Или что-то нарыл? — Не то чтобы нарыл, — покачал головой Махди, — но есть кое-какой вопрос. Может, это и неважно, но… — Хорошо, — кивнул Исак, — давай выйдем. Когда они оказались в маленьком предбаннике, Махди извлёк из папки, зажатой под мышкой, лист бумаги и протянул Исаку. На листе было изображение юноши, отчего-то показавшееся ему знакомым. — Знаешь, кто это? — спросил Махди таким тоном, словно уже знал ответ. Исак задумался, прикрыв глаза, потом ещё раз взглянул на снимок и, хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул: — Так это же отец Эвена! То есть папа Эвена… Ну… в смысле, тот папа, который мама… Короче… — он перевёл дыхание и четко произнёс: — Это омега, который когда-то произвёл Эвена на свет. Я видел фотографию на стене у него в спальне. Его звали… кажется, Джулиан. — Точно. Джулиан Хенсон, — кивнул Махди. — Что ж, так даже любопытнее. — Что? — не понял Исак. — Да ничего. Просто я выяснил только то, что двадцатипятилетний Джулиан был любовником пожилого профессора. А оно, значит, вон как… — Постой-постой, — замотал головой Исак, — Джулиан давно погиб, какое это имеет отношение к… — Может, и никакого, — перебил Махди, — вот только я уже видел этот снимок. Совсем недавно. И уверен, что это никак не было связано с Эвеном. Но хоть убей, не могу вспомнить, где и когда я его видел. Исак в упор посмотрел на друга и убеждённо сказал: — Ты обязательно должен вспомнить. Наверняка это важно. А возможно, это именно то, что мы ищем. А потом Исак подумал, что, может, это всё не так уж и важно. Если они вернутся назад, и Эвен вместе с ними, то какая разница? Впрочем, он сразу же одёрнул себя, неизвестно, как всё сложится, а значит, пока нужно делать всё, что в их силах. Махди ушёл, а Исак вернулся к Эвену. Тот по-прежнему спал, но что-то в его лице как будто изменилось, оно больше не казалось безжизненным, на скулах появился лёгкий румянец. Исак невольно залюбовался. Потом склонился совсем близко и, шепнув «мой спящий красавец», легонько коснулся губами его губ. В ту же секунду Эвен открыл глаза. Исак вздрогнул от неожиданности, но тут же улыбнулся: — Ну надо же, значит, в сказках пишут правду? Про поцелуй любви и всё такое. Эвен улыбнулся в ответ, глядя на него ещё сонными глазами, но потом в его взоре появилась осмысленность, а следом за ней настороженность. Он оглядел потолок и стены палаты, задержался взглядом на штативе с капельницей, несколько секунд смотрел, как размеренно, капля за каплей, лекарственный раствор исчезает в тонкой трубке, и наконец вновь посмотрел на Исака. — А что, собственно, происходит? — медленно проговорил он. — Почему я здесь? — Э-эм… — протянул Исак, делая шаг назад. — Я лучше позову врача, — он попытался сбежать от неудобных вопросов, но был пойман за локоть. — Нет-нет-нет, так не пойдёт, — улыбнулся Эвен, — ну-ка быстренько объясняй мне, что со мной. Исак закусил губу, глядя на него в упор, не зная, что отвечать. Ему как-то не приходило в голову, что именно он будет тем, кому придётся растолковывать Эвену суть его недомогания. Вроде бы должно быть как раз наоборот?