my favorite feeling.

      В ушах до сих пор тот непонятный шум, а перед глазами туман. Бакуго долго будет вспоминать того отвратительного монстра. Монстра, который покусился на его причуду. Монстра, который практически овладел телом будущего героя. Монстра, которого так и не удалось одолеть. Бакуго не забудет и Мидорию. Слабого и глупого мальчишку, рванувшегося без сил и без плана спасать своего одноклассника. Одним словом, бестолочь. Одним словом, Деку. Но как же душит осознание того, что Катсуки показался настолько слабым и беспомощным перед ним, перед этой хилой Зеленоголовкой. От возмущения хочется рвать на себе волосы и желательно подорвать вблизи стоящее здание.       Искалеченное тело, ноющая боль, в придачу целый ассортимент бинтов и пластырей на коже. На нём буквально не осталось живого места. Его причуда всегда обеспечивала огромный урон, но не регенерацию.       Бакуго хочется кричать. Громко. Протяжно. Бакуго хочется сбежать из этого города со звучащими отовсюду новостями о вчерашнем Н-ом злодее и мальчике из Н-ой школы, которого чудом спас Герой №1. Бакуго хочется сжечь все теле- и радиостанции, все газеты и журналы, всё, включая вчерашний день. И очень хочется сжечь себя, ведь жить с таким позором, кажется, совершенно невозможно.       Кто знает, сколько взрывов предотвратил неожиданный, громкий и знакомый голос, от которого тело одолевает волной неприятных мурашек и хочется бежать. Бакуго, с самым злобным и недовольным лицом, всё-таки откликается на своё имя. И перед ним та самая лохматая голова.       — Каччан, я опоздал! — задыхаясь, жалобно оправдывался мальчишка, продолжая приближаться. И если бы блондин знал, каких усилий требовалось от слабого тела, чтобы успеть доехать, добежать, доползти до городской больницы в семь часов утра, ровно в то время, когда только начинают ходить автобусы и выписывают его друга, возможно, он бы сделал взгляд немного дружелюбнее и всё-таки повернулся к нему лицом.       Но Мидорию сейчас не останавливали ни хмурый взгляд одноклассника, ни ватные ноги, ни окружающие их люди. Он на всей скорости влетел в спину Катсуки, издавая какой-то непонятный звук при столкновении и практически роняя обоих на влажный асфальт. Бакуго был готов испепелить мальчишку здесь и сейчас, и он мог поклясться, что ни капли бы не пожалел о содеянном. Мидория же, улавливая момент, пока блондин не пришёл в себя, быстро обвил руками его талию и крепко прижался правой щекой в область между лопаток.       От Бакуго пахло больницей, гарью и совсем немного отдавало нотками цитрусовых. Если подумать, Мидория никогда не был так близок к нему и сейчас впервые ощущает этот запах. Запах Каччана — это нечто приятное и тёплое, которое не хочется отпускать, лишь держать крепче и ближе к себе…       Нарушение личного пространства для Бакуго всегда сопровождалось чувством жуткого дискомфорта, и на его ладонях начали щёлкать маленькие разряды. Мидория закрыл глаза, услышав ожидаемую реакцию. Он приготовился получить привычную оплеуху и стал в истерике кричать всё то, что два долгих дня безостановочно вертел в своей голове.       — Кач… Каччан! — захлебываясь воздухом и собственными словами, начал Изуку. Ему стало до жути страшно, когда он осознал резкость и неправильность своих действий. Он громко выдохнул и стал говорить немножечко увереннее:       — Я так волновался за тебя! Меня… Меня не пускали к тебе, потому что я не являюсь членом твоей семьи… Я так… Я так чертовски волновался… — зеленоволосый продолжал прижиматься к чужой спине, ещё сильнее сжимая ребра своими руками.       Катсуки мог уверенно сказать, что в этот момент он почувствовал чужие слёзы, которые пытались безуспешно скрыть. И сейчас почему-то это не раздражало, как прежде. Наоборот, появилось непривычное и непонятное для Бакуго чувство. И ком застрял в горле, и появилось желание стать немного нежнее, но эти мысли быстро испарились из его головы.       Сейчас блондин впервые боялся чего-то, связанного с Деку. А точнее — повернуться и взглянуть на его заплаканное лицо. И в этот же момент хотелось повторить повседневный сценарий: пару раз ударить этого слабака и уйти куда подальше. Бакуго не любил этих разногласий в мыслях. Он был в тупике. Казалось, что из его ушей сейчас пойдёт дым, что он по-настоящему взорвётся. Он прикусил губу, сжав кулаки. В его голове уже по тысячному кругу пролетают самые неприятные (и не совсем цензурные) фразы и жестокие действия в ответ на наглость Деку. И наконец-то парень решает. Он поворачивается.       Мидория стоит тихо, опустив голову так низко, что Бакуго без усилий мог разглядеть его затылок. Его плечи немного подрагивают, и блондин все равно это замечает, куда бы он не отводил свой взгляд. Деку делает очередной шаг и обнимает плечи друга, слегка сжимая и избегая прикосновения с бинтами, чтобы не причинить боли. И Мидория опять так чертовски нежен, что Катсуки на секунду кажется: он тает под этим придурком, как самый настоящий пломбир под солнцем. Да и вообще, что за ненужные и глупые мысли? Нужно оттолкнуть. Нужно уйти. Ну же…       — Если бы… Если бы с тобой что-то случилось… — голос Мидории сбивается, он всё ещё не поднимает своей головы, лишь прижимается к шее Бакуго, кончиком носа задевая пластырь. Катсуки ловит себя на мысли, что за попытками Деку скрыть свои слёзы становится забавно наблюдать. И он понимает, что опять попал в капкан нежности — это очень сильно злит подростка. Бакуго больше не может держаться и решает, что с этим нужно скорее заканчивать.       — Я так рад, что Всесиль…       — Заткнись, я не хочу больше ничего слышать, — через силу рычит Катсуки: сейчас он по-настоящему взрывается и кладёт свои израненные ладони на руки Изуку. Раз. Два. Лёгкая вспышка и приглушённый крик:       — Кто разрешал тебе прикасаться ко мне, Деку?       Зеленоволосый отпрыгивает от своего друга (хотя, стоит ли его ещё так называть?), сжимая руки. На них виднеются лёгкие ожоги. Он не решается посмотреть на Каччана, пока тот продолжает испепелять его взглядом.       Да и что Бакуго вообще делает? Почему его вдруг охватывает это сожалеющее чувство? Что за противный ком в горле? Тошнит. Да, тошнит. Мерзко осознавать, что этот слабак способен на такие невразумительные поступки из разряда «броситься на сильного монстра или же с объятиями на Бакуго». Но сейчас блондин совершенно не находит различий между собой и позавчерашним злодеем. Руки предательски трясутся, и он, не найдя иного выхода, решает сбежать, как обычно после очередного урока для Деку.       Мидория долго смотрит вслед уходящему однокласснику, пока тот совершенно не пропадает из поля зрения. И он чувствует, как по щеке скатывается очередная горячая слеза.       Он обещает себе больше не трогать.