смотри, я в хлам, смотри в глаза, смотри — я в ноль, танцуй сама.
Облизнув с пальцев сладкое тесто, она зачерпнула его столовой ложкой и вылила на сковороду. Если зажмуриться до слез и задержать дыхание, если зажать ладонями уши и сконцентрироваться, как учат в медитации, на какой-то точке внутри себя, то можно представить, что она дома. Можно забыть, что за порогом её не ждёт никто, кроме сугробов и колкого ветра в лицо. — Ты еще тут, — несколько удивленно раздалось в дверях. — Масленица, — пояснила она, краем глаза замечая голый торс. Закуривая, Адиль хмыкнул и рухнул на стул. Ее имени он не помнил, хотя, наверное, и не спрашивал. Последний концерт в столице они отмечали так славно, что в висках до сих пор пульсировали клубные биты, а последовательность событий прошедшей ночи от него ускользала: они начали с коньяка, полирнули, как наждачкой, пивом, потом встретили симпатичных девчонок, с которыми после нескольких коктейлей вернулись в дом в Подмосковье. На утро бляди имели свойство исчезать, а эта готовила завтрак. От таких замороченных отделываться труднее всего: они строят иллюзии насчет совместного будущего в духе «я спасла тебя от твоей прежней жизни». А что, если эта прежняя жизнь его устраивает? А что, если он не хочет быть спасенным? А что, если его уже не спасти? Невнятно мыча подсевшим голосом какую-то мелодию, она крутилась от замызганной плиты до тарелки с блинами, стараясь не испачкать его рубашку с рукавами, подвернутыми до локтей. Черное белье, показавшееся, когда она наклонилась к чайнику, не освежило память, и он изнуренно потер глаза. На бедре у нее темнел синяк. — Это я? — безразлично произнес Адиль, и девушка обернулась. Красивая. — Нет, навряд ли. Наверное, ударилась об угол или что-то такое. На мне долго заживает. — Как зовут? Она только сверкнула глазами, возвращаясь к готовке. Адиль кое-как сдержал смешок. Глупо было строить недотрогу теперь. — Угадаю, — он затянулся. — Ты русская, крашеная блондинка, тусила в модном клубе, сейчас ты не в своей одежде, значит, цацки у тебя дорогие. На языке вертится Юля, но скорее всего Юлианна — ногти у тебя королевские, ты мне всю спину разодрала, болит. Без слов она поставила перед ним блины и скрестила на груди руки. — Не Юлианна? — он стряхнул пепел, по-прежнему нагло рассматривая её. — Ну и хуй с ним. — Матильда. — Красивое имя. — Да пошел ты. Он потушил сигарету, от еды вкусно пахло. В доме стояла гробовая тишина, все ещё спали или приходили в себя, часов до двенадцати никто не выползет из комнат даже на самый ароматный кофе. Адиль встал и прижался к ней вплотную. — Попробуй долбанный блинчик, я убила на это два часа, — морщась от неприятного запаха сигарет, отрезала Матильда, когда Адиль расстегнул на ней рубашку, по-хозяйски подбираясь ледяными руками к пояснице. Она отклонилась в сторону, но не особенно сопротивлялась. — Не хочу блинчик, хочу тебя. — Минуту назад ты даже имени моего не вспомнил. — А это обязательно? — слова приземлились ей уже на ухо, он рывком посадил её на столешницу. — Ты здесь раздетая в доме, где полно мужиков, почему не уехала? — «Здесь» — это где? — упрямилась она, не замечая строгого тона, но вскоре побежденно выгнулась в спине, когда Адиль дразнящее пересчитал пальцами её позвонки и чуть потянул волосы назад. — Я даже не знаю, куда такси вызывать. — Да не пизди. Могла бы давно собрать свои монатки и не париться с завтраком, — он развел её коленки в стороны, ловя томный взгляд. — Хочешь еще раз? Мне не жалко. Она улыбнулась, принимая настойчивые ласки, но не сдержалась и заливисто расхохоталась. — Еще раз ты сказал? — Матильда посмотрела на него так, как смотрят на ребенка, когда тот сморозил какую-то глупость.Её лицо было ему знакомо.
— Тилли, — отпрянув, выдавил он, эхом повторяя всплывающий в памяти женский голос. — Так тебя звала… — Юлианна. Это моя подруга, — она потянула его за край штанов к себе. — Может, все-таки блинчик? Или продолжим? — Оставишь номер? — Только не звони, чтобы потрахаться, — Матильда знала, что не играет с огнём. Адиль лишь хотел казаться серым волком. — Тогда не надо. Её восхищало то, как органично у мужчин получалось обращаться с ней как с мусором, когда они встречали на своем пути что-то кроме беспрекословного повиновения. Она испробовала все стратегии поведения и примерила на себя все маски от забитой тихони до хладнокровной стервы, от зарытой в книги одиночки до души компании. За это время она не научилась любить себя, зато поняла, что угодить всем невозможно, и просто пустила жизнь на самотек. С тех пор она трижды просыпалась в других городах с деньгами в лифчике и шагала по трассе с высоко поднятой головой. Зато теперь ее в меньшей степени волновали любые тяготы судьбы, и после всего, что с ней произошло, оно того стоило. Может быть, она всегда хотела стать шлюхой. В детстве, скорее всего, феей. Окончательно потеряв интерес, Адиль отлип от нее, чтобы выключить свистящий чайник. Матильда застегнула пуговицы, как раз когда на кухню зашел заспанный Саян и удивленно охнул, споткнувшись об чьи-то тапки. — Масленица, — откашлявшись, язвительно заявил Жалелов. Саян зевнул и выставил на стол три кружки. — Рубашку всю устряпала? — Ни пятнышка, котик. Он мягко улыбнулся, разливая чай. Он был таким обходительным. Матильда жалела о знакомстве с ним с самого начала и не могла считать за личную победу. Теперь Адиль всё вспомнил. Он вспомнил, что в «Азории» — московском клубе со статусом не для всех — к ним, уже изрядно подвыпившим, смело подсели две девчонки с безобидной просьбой закурить. На одной из них было платье с глубоким декольте, она сразу положила глаз на Скриптонита и пустилась восхвалять его творчество, он заметил её неестественное веселье и понял, что она уже под чем-то, так что дальнейший флирт не имел смысла, поэтому он просто кивал, а через полчаса предложил поехать к нему, даже не сомневаясь, что ответ будет положительным. Вторая — Матильда — вроде как открыто заигрывала с Юрой, которому явно было по барабану, ведь этот ход был сделан для отвлечения внимания. Адиль всё ждал, кого в действительности пытается подцепить на крючок раскрепощенная блондинка, а потом, возвращаясь в клуб после перекура, увидел, как Саян уводит её к бару. К чему была эта прелюдия — он не понимал. Он также вспомнил, как накануне помогал малышу Ти с новым треком, когда у них состоялся забавный разговор, построенный на сплошной лжи, в которой Адиль так смело пытался себя убедить. «Это тебе нужны девочки на одну ночь, — он с зевком потянулся, — а мне нужна женщина, которая покушать приготовит, в квартире наведет порядок, выслушает и не будет лыбиться, чтобы ее выебали поскорее, потому что у нее в горле чешется». «Адиль, ты не такой уж и старый», — пожурил его Кирилл, продолжая настраивать программу. «В клубах девочки-бляди, в театре девочки-интеллектуалки, в инстаграме девочки-бляди, в кафе девочки-интеллектуалки… Был бы для понтов повод. Мне эта запара и не нужна, по сути. Готовить я умею, даже получше, чем некоторые бабы». «А секс дрочкой можно заменить». «Ну-у-у блять, нет, — протянул Адиль, и Кирилл засмеялся. — Это, знаешь, как сказать, что какой-нибудь бифштекс можно заменить морковкой». «Иногда нужно посидеть на диете, — пожал плечами Кирилл с улыбкой. — Всё, готово». «Ладно, вот слова, — выложив листок, он надел куртку и шарф. — До скорого». «Диль, — окликнул его у выхода Кирилл. — С днем рождения. От меня». Он помолчал. «Я не звоню», — наконец, бросил он и закрыл за собой дверь. Саяну было далеко до наивного подростка, но под давлением градуса он не придавал значения тому, что новая знакомая ведёт себя как хамелеон, подстраивается под разговор на любую тему и меняет своё поведение в зависимости от атмосферы с невероятной легкостью. Он решил, что она просто хорошо сходится с людьми или занята в сфере рекламы, поэтому умеет себя и подать, и продать, и больше об этих странностях не беспокоился. — Так это этот тебя? Заклеймил, — поджег новую сигарету Адиль. Надо завязывать с такими тусами. — Сказала же, ударилась, — смущенно отмахнулась Матильда. Лучше бы ей налили коньяка — тогда она бы мигом сообразила, как перевести чрезмерную заботливость в шутку, а пока даже не могла смыть с себя запах Саяна: боялась, что разбудит кого-то в доме. — Нет, если он, ты скажи, я ему втащу вот хоть сейчас. — Это чем я ее, по-твоему, ударил? Палкой? Почти прямое попадание. Кружка в руках Тиль дрогнула, стукнувшись об зубы. Она тяжело вздохнула, прикинувшись, будто ей эта беседа наскучила, и уставилась в окно. В доме, видимо, все полы были с подогревом, да еще и батареи шпарили на полную. Саян и Адиль быстро переглянулись. — Тилли? — касаясь ее ноги, позвал юноша. — Попробуйте блины, — отрезала она, и он одернул руку, будто обжегся. — А я вызову такси. Хуже бесчувственных мудаков, на её взгляд, были только обеспокоенные мальчики. Она не помнила, как взлетела вверх по винтовой лестнице, и не слышала, что парни сказали друг другу за её спиной, ей было достаточно того, что ни один из них не метнулся следом. Утро и без этого превращалось в голливудскую драму, Матильда понимала, как близко находится к кульминации, поэтому тут же вызвала Убер. Глубокий вдох помог унять панику. При свете дня спальня выглядела приятнее: пастельные тона, уже заправленная серым покрывалом кровать, на деревянном столе — порядок, на полках — ни пылинки, на подоконнике — одинокий кактус. — Эй. Значит, всё-таки, метнулся. — Слушай… — в ее тоне не осталось и намека на вчерашнюю обольстительность, Саян тут же посерьёзнел. На днях она зареклась прекратить череду мужчин-на-один-раз, решила, что жить нужно по-другому, но оставила разговор с Мадам на потом, а сейчас жалела, что не позвонила ей, когда уезжала в компании пьяных и сорящих деньгами казахов за тридцать километров от города. Весь этот вечер, вся эта попытка доказать самой себе, что она еще не кусок мяса, — всё это было так безрассудно. Раньше ей было в кайф получать за какие-то полчаса фальшивых стонов десять кусков, от постоянных — дорогие подарки и «мелочь на чай», но эта временная работа вскоре перестала быть таковой. Она начала в Москве в эскорт-услугах, которые, на бумажке, не предполагали интима. Нужно было сидеть в дорогих отелях, одеваться в коктейльные платья, быть внимательным слушателем и интересным собеседником, но никогда не другом, никаких личных тем, просто бесконечный разговор ни о чём. Чуть позже появились те, кому пустой трёп был до лампочки. Потом её отправили в круиз — двухнедельное путешествие заграницу с полной оплатой от агентства — в группе из шести таких же девушек в качестве спутниц на светских раутах, пока жены этих толстосумов нянчили детей по домам. У мужчин всегда было три любимых аксессуара: часы, машина и девчонка. Их нельзя было смешивать, как дорогой алкоголь, зато если собрать выигрышную комбинацию… Ставить на жену было сродни ставке ва-банк на зеро. Врать родителям давалось без труда, вести здоровый образ жизни, чтобы радовать клиентов — тоже, но всё полетело в пизду, когда соседка Юля пристрастилась к наркотикам. Сначала Матильда думала, что это не её дело, не её подруга и не её проблемы, можно просто съехать и оставить эту ситуацию позади. Удалить номер. Рассказать Мадам. — Мы переспали, я приготовила завтрак. Было классно, на этом всё. К таким откровениям он был не готов. — Да в смысле? — Саян наблюдал, как она приводит в порядок волосы, но она даже не шелохнулась. Больше он её не подловит. — Тебя кто-то избил. Это вроде как… Преступление.А потом Юле стало очень плохо.
— Ты себе накручиваешь, — фальшиво рассмеялась Матильда. — Твой бывший? — он не сдавался, встав спиной к двери, заранее преграждая ей пути отхода, но она и не собиралась сбегать, ведь знала, что он сам отступит. Такие, как он, не умели командовать. Саян заговорил мягче. — Нынешний? Кто-то из семьи? Я же могу помочь.Возможно, стоит сказать ему прямо сейчас.
— А у вас тут принято девок делить поровну? — внезапно выпрямилась она, и в глазах потемнело. Саян выглядел как воздушный шарик, который лопнет, если на него слегка надавить ногтем. — Просто с утра тот супермэн пытался меня трахнуть на кухонном столе. Если так, то Юлечка сейчас где-то в конце коридора, под кем-то еще из вашей кодлы, да? — Это Юля тебя ударила? — он оказался непробиваемым, хоть небольшая пауза и заставила Матильду сжать зубы. Слишком хороший. У них могло бы что-то получиться. — Ты знаешь, кто я? — О, как мы заговорили, — искренне рассмеялся Саян, больше не сторожа дверь. Он, видимо, и не предполагал. — А ты знаешь, кто я? Матильда покачала головой и продолжила одеваться. Какое ей дело? Её не стесняла нагота, она не замечала блуждающий по её телу взгляд, да даже если бы мальчик раскрыл рот, чтобы отпустить похабную шуточку, она бы проигнорировала это. Но он не стал бы. Наскоро разобравшись с внешним видом, она решительно прошагала мимо молчащего Саяна в коридор, на полной скорости почти влетев в Адиля и тут же отшатнувшись от него, как от чумного. Он стал бодрее, от него пахло свежестью. Утреннюю похоть он слил в раковину вместе с зубной пастой. — Это правда, что она сказала? — как-то насмешливо произнес Саян, упираясь плечом в дверной косяк. — Ты её принял за проститутку? — Он принял меня за проститутку, потому что так и есть. Адиль достал бумажник. — Сколько? Еще никогда она не чувствовала себя так противно. Он знал с самого начала. — Отпусти! — от дикого визга все трое обернулись. Раздраженно оттолкнув Адиля с его тремя сотнями баксов, она устремилась к дальней двери в конце коридора с одним единственным желанием свинтить из этого дома как можно быстрее.