я спускаюсь вниз на нулевой; все хотят узнать, чё со мной: не, не надо меня узнавать.
— Тебе звонила Мадам, — брезгливо протягивая ей телефон, сказала Нигора. Весь триумф как ветром сдуло. Ей всё было известно, и она с трудом сдерживалась, чтобы не высказаться. Но её высокомерный взгляд был красноречивее любых слов. Она, скривив губы, посмотрела на Матильду сверху вниз, будто ни во что её не ставила. В ней закипала каша из отвращения, предрассудков и злости. — Не думала, что он дружит со шлюхами. — Он с ними не дружит, — спокойно улыбнулась Матильда, забирая телефон и гордо проходя мимо. — Он их ебёт.***
Он проснулся на боку в обнимку с подушкой. Во рту пересохло, бокал от коньяка валялся на полу у окна, но как ни пытался — он не мог вспомнить, что привело к такому раскладу. От его собственной майки смердело Матильдой, её волосами и стонами, и он судорожно втянул воздух, возясь в одеяле не в силах игнорировать растущее возбуждение. Он злился на себя за наивность, доверчивость, херовый характер и то, что он такой, и на нее за всё на свете. Они оба дошли до нынешней жизни добровольно, и изменить всё означало перечеркнуть своё прошлое. Адиль терпеть не мог загоняться. Работа отвлекала от навязчивых мыслей. Иногда, думая о Лучи, ему хотелось выть в потолок и швыряться мебелью за то, что он всё просрал в угоду какому-то самоутверждению, в угоду песням, которые затрахали, стоило ему сыграть первый аккорд. Приятные памяти образы прошедшей ночи постепенно растворялись в гадком осадке, как в щёлочи. Кровать за спиной немного прогнулась, и Адиль с прищуром обернулся. Молча Лучи сидел с листом в руках и ждал, любопытно глядя на отца, пока тот хоть что-нибудь скажет. Он приподнялся на локтях. — Что это там у тебя? — мальчик протянул ему рисунок лягушки на островке посреди моря. Неподалеку стоял черный человечек с палочкой — вероятно, микрофоном, в руках. — Это я? — уголки губ непроизвольно дрогнули. — А это, значит, Тилли? Лучи утвердительно кивнул. Ему не нужна была критика или отзыв, тем более от немногословного отца, просто он забыл отдать картинку раньше, а сегодня застать ту красивую тётю, которую, кажется, восхищало всё, что он делает, не получилось. Она рассказывала ему о своей семье, о том, что у неё раньше была кошка и даже попугайчик, она сказала, что её любимый цвет — фиолетовый, а любимая еда — земляничное варенье. Лучи слушал и изредка односложно отвечал на ее вопросы, но чаще всего пожимал плечами и думал о маме. И о папе. Ничего не сказав, Адиль отложил листок на тумбочку и посмотрел на дисплей мобильника. Еще было слишком рано вставать, к тому же, он понял, что не в состоянии подняться от накопившейся за последнюю неделю усталости, поэтому похлопал по месту рядом с собой и пустил ребёнка под одеяло. Нужно было готовить завтрак и падать в омут очередных занятий, но держать Лучи вот так просто за маленькую ручку и слушать его размеренное дыхание было до того легко и правильно, что Адиль снова заснул, уткнувшись носом ему в макушку.***
Из-за аварии неподалёку в студии отключили отопление, и Кирилл приволок из какой-то подсобки пыльный, но мощный обогреватель. Вокруг не было ни звука — только клацанье ногтей по клавиатуре и редкий кашель. — Да, Саянчик, — вытягивая худощавые ноги, Кирилл ответил на звонок и тут же засмеялся. — А ты где сейчас? И как у вас погода?.. Вчера у Адильки писали. Ну, как-как? Как обычно, как будто ты не знаешь его. Че там, как Юрец? Юлианна обернулась и прошептала: «Передавай привет». — Вам привет от Юлианны, — добавил Ти. — Тебе и твоей подруженьке тоже. Она снова уткнулась в монитор, еще более раздражённая, чем прежде. С утра они сидели в гробовой тишине, делая вид, что друг друга не существует. Потом Матильда начала собираться, и через несколько минут, одевшись в дорогое нижнее белье, зашла на кухню и швырнула в Юлю её заначками. — Можешь больше не шкериться, — объявила она. — Что… — Юлианна подскочила и рванула за ней. Тилли же уселась перед зеркалом и продолжила работать плойкой. — Ты куда собралась? — К клиенту, — беззлобно ответила она, аккуратно припудривая царапину под глазом. — А потом подальше отсюда. — От меня, — подытожила Юля. — Милая, на тебе свет клином не сошелся…Она это знала. Хорошо, что ей напомнили.
Кирилл дотронулся до её плеча, и она вздрогнула. — У тебя получилось, — в его голосе не звучало и намёка на удивление. Он склонился к экрану, поправляя часы на запястье, и чмокнул её в щеку. Юлианна прильнула головой к его ладони на спинке стула. — Волшебница. Сколько с меня? Ей эта оплата была не нужна. Она сто лет не вспоминала о своей прошлой жизни и прошлой профессии, и оказалось, что с налётом ностальгии они смотрятся весьма неплохо. Быть программистом на постоянной основе или возвращаться в скучный офис, чтобы с утра до ночи шесть дней в неделю заполнять таблицы в Excel, она и не думала. Всё-таки забавно, когда тебя оценивают не за внешность. — Как и всякая волшебница, я исполняю мечты безвозмездно, — бодро проговорила она. — Слушай. Твоя доброта меня настораживает. Скажи сразу, чего ты добиваешься. Я не из тех, кого стоит стесняться. Кирилла будто переклинило, и он несколько секунд пялился в стекло перед собой. — А я тебя и не стесняюсь?.. — непонимающе протянул он. — Не знаю, у меня есть ощущение, что ты меня к чему-то пытаешься морально подготовить. — Ты, наверное, давно не видела настоящих людей, — пожурил её Ти. А кто такие настоящие люди? Студенты без определённой цели? Замужние пары, ссорящиеся по любому глупому поводу? Кассиры, кондукторы, фитнес-тренеры? Тогда он прав. Она отгородилась от нормального мира за стеной из шмоток и косметики, наркотиков и уймы богатых мужиков. Вертеться в другом мире и других кругах ей нравилось лишь потому, что от нормальности её выворачивало. Она изначально не подходила никуда, а сюда вошла как по маслу. Это ежедневное безумие в течение стольких лет ей помогала выносить Матильда. Со всей её великой воспитательной миссией и сволочным характером только она оставалась рядом. Они давным-давно заключили пакт никогда не обслуживать клиентов в паре, чтобы сохранять хоть какой-то ироничный намёк на личную жизнь. В общем-то, им давно стоило разъехаться, потому что заработок позволял обзавестись отдельной жилплощадью. Они оставались рядом, чтобы напоминать себе, с чего всё начиналось. — Давай уедем куда-нибудь. — Вот так просто? — нахмурилась Юлианна. — Настоящие люди часто совершают необдуманные поступки, — с умным видом ответил Кирилл. — Ты-то откуда знаешь? — она улыбнулась. — Ты самый ненастоящий из всех людей, которых я встречала. — А ты, — он погладил её по щеке, — самая настоящая.***
Мадам расположилась за столиком в своём любимом баре, где за день мимо неё мелькали сотни лиц, не подозревая, чем она занимается. Периодически к ней подсаживались девочки, отдавали конверты, подолгу беседовали, что-то записывали, любезничали по телефону. Вести модельное агентство далеко не плёвое дело, особенно когда это еще и высококачественный бордель. Она подозвала официанта и заказала себе салат с креветками и шпинатом, когда рядом возникла главная заноза в её заднице. — О, а я думаю, чего это так крысятиной завоняло. — Это было невежливо, — Матильда села напротив. — И непрофессионально. Вы выставили меня идиоткой дважды. — Едва ли тут есть моя вина, — усмехнулась она, держа осанку. — Пожалуйста, присоединяйся. Будешь что-нибудь пить? — Выкладывайте. И без секретов. Её попытки командовать выглядели жалко, ведь она прекрасно понимала, что последнее слово в этой ситуации не за ней. Если Матильда не хочет оказаться на панели в разорванных колготках, ей придётся прогнуться под требования, она будет вынуждена сказать «да». Что сильнее — её чувство собственного достоинства или гордость — предстояло выяснить. — Что выкладывать? — притворяясь дурочкой, переспросила Мадам. — Вы просто так мне звонили десять раз подряд? Она наигранно пожала плечами. — Не помню. Может быть, налегла на Совиньон Блан. Матильда всплеснула руками. Это притворство раздражало. Они ведь были нужны друг другу. — Давайте решим всё как взрослые люди. Мне нужна работа, Вам нужна я. Прикусив губу, Мадам почти непристойно разглядывала девицу перед собой. Она предполагала — вернее, знала наверняка — чем она цепляла стольких клиентов и чем бесила её лично. Этот внутренний стержень и абсолютное отсутствие искренности либо доводило мужчин до сумасшествия, либо отталкивало раз и навсегда.Олег не собирался подавать в суд. Наоборот, он жаждал второй встречи.
Мадам была бы рада передать бизнес в руки Матильды, потому что только у неё в этом курятнике имелся мозг. Однако это означало лишиться хорошей дойной коровы. По-прежнему ничего не говоря, Мадам цокнула языком и посмаковала креветку из принесённого салата. У неё было несколько предложений заграницей, и ей как никогда прежде хотелось отправить Тилли с глаз долой. Она догадывалась, что между ней и её казахскими рыцарями что-то происходит, что-то, что может помешать работе, поэтому стремилась любым способом отослать Матильду подальше. Мальдивы подвернулись так удачно, что Мадам была готова всучить ей билеты в любой момент разговора. Немного позже обе расслабились и смогли беседовать не на повышенных тонах. Разногласия остались в прошлом, уступая место чисто деловым отношениям. В конце концов, они были не обязаны любить друг друга. Матильда сказала, что подумает до конца недели, и ушла.***
В воскресенье Азория была забита потными телами, попасть в VIP-зону им повезло по глупой случайности: зарезервированный столик не смогли оплатить вовремя, а Юлианна отсчитала шесть косарей, не моргая, и распорядилась насчёт напитков и нежеланных знакомств. Среди приглашённых гостей на афише значились какие-то музыканты, какой-то патлатый диджей с английскими буквами в псевдониме и какие-то переборщившие с автозагаром танцовщицы вога. — И куда ты теперь? — потягивая «Секс на пляже» через оранжевую соломинку, спросила Юля. Матильда неоднозначно пожала плечами и помешала зонтиком лёд в своём стакане. Основное шоу для неискушенной молодёжи кончилось полчаса назад, теперь клуб тонул в сизом вяжущем рот дыме и танцевальной музыке. — На Мальдивы, наверное. А может, нахуй это всё. Нахуй эту жизнь. У неё было достаточно времени, чтобы взвесить все «за» и «против», но вместо этого она смотрела Отчаянных домохозяек, помогая Юлианне собирать чемоданы и докупать нужные вещи. Она восприняла новость о её отъезде с Кириллом на удивление позитивно, хоть и без энтузиазма. — Нахуй эту жизнь! — смеясь, Юля чокнулась с ней, а затем бросила взгляд на пляшущих у бара людей и печально добавила: — Может быть, у нас получится. — Всё возможно. В прошлый раз это звучало обнадеживающе, а сейчас они не смогли сдержать грустных улыбок. Истории свойственно повторяться, вот только сейчас всё по-другому. — Ой, это Кирилл приехал, — подскакивая, Юлианна схватила сумочку. — Слушай, напиши мне обязательно, как доедешь до дома, хорошо? Матильда кивнула, положа руку на сердце. Она завидовала такой беззаботности, поэтому осуждала. Впереди у неё были либо пресловутые острова, либо ничем не обременённое одиночество. Ей не оставили выбора, загнали в угол. Расцеловав подругу в обе щеки, она пожелала ей счастливого полёта и заказала себе настоящий алкоголь. Когда зал заполонил знакомый голос, Матильда на мгновение недоверчиво навострила уши, но убедившись в том, что это действительно его песня, в изнеможении усмехнулась, разбито роняя лицо на ладони. «Где твоя любовь, когда твой взгляд на сук побогаче?» Она не слышала от него со дня их последней встречи, да и не надеялась. Ведь тогда кому-то пришлось бы извиняться, а ей было жаль лишь самую малость. Официантка поставила перед ней джин-тоник и замялась, а потом положила рядом сложенную напополам бумажку. — Это Вам от другого столика, — объяснила девушка, сама не до конца понимая, в какую игру оказалась втянутой. Матильда развернула листок и, неровно вздохнув, тут же отложила его в сторону. — Заберите и передайте, что они ошиблись, — холодно сказала она. Девушка заторможено кивнула, извиняясь за накладку, и испарилась. Приложив стакан ко лбу, Матильда закрыла глаза. Жаль признавать, но из неё получилась отличная лягушка: такая же сильная и независимая на этом крошечном острове. Закружилась голова, на все проблемы вдруг стало глубоко наплевать. Пускай посмотрит на неё издалека, сегодня она выглядит обворожительно. — Извините, — отвлекла её вновь появившаяся официантка с наивной улыбочкой во весь рот. В пальцах она держала тот же рисунок. — Мне сказали, что ошибки быть не может. Как Вас зовут? — Матильда. — Красивое имя.Она обернулась.