Подмена

Благими намерениями вымощена дорога в ад. «Вроде простая истина, но почему, почему она становится очевидной только в тот момент, когда ты оказываешься в беспросветной жопе?» — именно такие мысли вертятся в немного хмельной голове Арсения, когда он, все ещё отходя от шока, пытается придумать, как ему быть. Его провинциальный собеседник, активно налегавший на высокоградусную малиновку на протяжении всего разговора (Арсений уже после второй рюмки понял — ещё один глоток, и интервью полетит к чертям), в конце разговора решительно захотел продемонстрировать «холёному питерскому журналюге» своё ружьё. И, конечно, в лучших традициях Чехова — ружьё оказалось заряженным. А соседка этого провинциального собеседника оказалась весьма эмоциональной женщиной. Арсений подскакивает на месте и вскрикивает, закрывая голову, когда ружьё выстреливает в паре сантиметров от него. В ушах начинает беспрерывно гудеть, и через этот шум Арсению слышны лишь удары своего же сердца. Мужик, как будто не до конца понимая, что произошло, произносит какое-то матерное междометие, после чего ударяет ладонью по лбу: — Вот ж тупой, а! Ой ща Манька пизды даст, ой даст… И правда, не проходит и секунды, как Манька появляется именно с этим намерением. Шаткая дверь резко распахивается, создавая шум, который снова заставляет Арсения вздрогнуть, и в комнату врывается пышногрудая Манька. Где-то на подкорке своего сознания Арсений улавливает мысль: «хоть бы это в кадр попало». — Старый ж ты дурак, чё ты творишь?! — её голос заставляет дёрнуться в третий раз. Манька подлетает к мужику и начинает бить его по голове. — Да я знал что ли, что оно заряжено?! — пытаясь избежать ударов, рявкает он в ответ. — Ты всегда его заряженным оставляешь, идиот тупой, папа, блять! Оу, так это его дочка. Весьма милые семейные отношения. Арсений закрывает ноутбук, вынимая провод диктофона, и судорожно засовывает все в чехлы, заставляя угомониться трясущиеся руки. Берет в руки камеру, стоявшую до этого на возвышенной горе хлама, и старается держать её прямо — но руки до сих пор слишком трясутся. Направляется к выходу — делать ему здесь больше нечего, заснял он достаточно. — Ну… — пытается он безуспешно влезть в семейную драку, — спасибо за разговор, я… — не договаривая фразу, пятится к двери. — Погоди! — замечает его мужик, чей порыв сразу прерывается вмешательством дочери: — Я сейчас милицию вызову, идиот! Сколько раз… Именно в этот момент Арсений ловит удачу, вываливаясь на свежий воздух. Торопливо идёт к машине, оборачиваясь на все ещё идущие крики из дома и закидывая сумку с ноутбуком на плечо. На автомате вываливает поток мыслей на камеру, вытянув ее перед собой. Рывком открывает дверь, захлопывает экран камеры и падает на сидение. По ощущениям — тело упало, а разум полетел куда-то дальше. — Да твою мать… — тянет Арсений и облокачивается лбом об руль, чтобы унять вертушку перед глазами. Малиновка уж очень бьет по мозгам. Не открывая глаз, достаёт телефон из кармана. Пытается набрать номер Позова, но через какое-то время понимает, что это получится сделать только с открытыми глазами. — Алло? Арс, ты там? — А? — ёбаная малиновка. Эффект приходит со временем. — Ты чего там? — Дима на том конце провода, судя по звукам, зажигает сигарету. — Дим, выручай. — Арс делает глубокий вдох, концентрируя все силы на работе языка. — Меня тут респондент чуток угостил какой-то вышибающей… я сейчас при всём желании ничего не смогу водить… — Ты на пятой? — Спрашивает без лишних слов Дима. Золото, а не коллега. Каждая цель их маршрута была под своим номером. Но сейчас он не на пятой. Вертушка перед глазами накрывает Арсения окончательно. Последняя мысль, которая мелькает у него в голове, это «надеюсь, я успел сказать, что на четвёртой».

***

Арсений Попов — питерский журналист, блогер, репортер (в наше время все профессии постепенно сливаются в одно) знаменитый своими разносортными и нетривиальными сюжетами, а также абсолютной безбашенностью. Его канал на ютубе насчитывает порядка полумиллиона подписчиков, а его репутация бежит впереди него самого. Самые, казалось бы, безумные идеи — его страсть. Съездить в Венесуэлу, самый бандитский город мира, и поговорить с местными? Суметь получить туристическую визу в Северную Корею и суметь увезти оттуда отснятые видеоматериалы? Посмотреть на трущобы Дубая и поговорить с теми, кто обслуживает весь местный шик? Вы только произнесли это, а Попов уже собрал чемодан. О, у Арсения же красивая внешность? Это отличный повод замаскироваться и проникнуть в тёмную подслойку социума, притворившись «секс-работником», и снять репортаж о проституции, опросив работодателей, работников и клиентов. А в итоге снять целый фильм про сексуальное рабство в России. Снять интервью с бывшим киллером, с руководителем расстрельной команды, бывшим сотрудником службы безопасности президента… Ох, это только начало. Каждый аннонс нового видео — фейверк. Каждый выпуск — бомба. И вот, пару недель назад у него появилась новая, не похожая ни на какую прежде идея для ролика. Видео об изнанке российских заповедников. Тут ему обязательно нужен был Дима — на самом деле, с его появлением Арсений перестал понимать, как он раньше справлялся со всем самостоятельно — логистика, съемки, текст, монтаж… Для поездок по России ему определенно нужен как минимум второй водитель, а как максимум — моральная поддержка, к которой Арсений очень привязался с тех пор, как перестал работать в одиночку. Видео про глубинку России должно получиться бомбезным — самые далёкие деревни в самом центре территорий с животными. Это уже звучит как бомба! Достаточно ли охраняются заповедники? А достаточно ли жители защищены от диких животных? А бывали ли какие-нибудь интересные истории? Судя по тому, что отец Маньки пару часов рассказывал про охоту, доказав увлечённость своим хобби вечно заряженным ружьем — интересного материала уже весьма немало. Но недостаточно. Хорошо, что это не последняя точка из тех шести, которые у них с Позовым запланированы в этой местности. На самом деле, идея у Арсения родилась сразу после одного единственного кадра, ни с того ни с сего вспыхнувшего в голове, кажется, во сне: какой-нибудь деревенский мужик стоит около своего домика в глуши, а рядом с ним — медведь. Это до умиления наивно, но, если им удастся заснять такой кадр, Арс будет доволен собой до чёртиков.

***

Удар колоколов. Это в церкви или где такие? Арсений хмурится и думает, что утро наступило слишком рано. Ещё удары. Более… настойчивые? — А-а-рс! Арсений, мать твою! Не очень похоже на церковь. Попов разлепляет глаза и обнаруживает себя лежащим в странной позе на двух передних сидениях машины. В левом ухе очень сильно гудит — наверное, все ещё от выстрела. В окно невероятно надоедливо пытается достучаться Дима. Поднимается, опираясь на руль, и жмёт на разблокировку дверей. — Ди-има, — тянет Арс, когда Позов, матерясь, вытаскивает его с водительского сидения. — Бля, ну не мог ты что ли сразу на пассажирское сесть? Ну твою ж мать, Попов… Надеюсь, ты хоть интервью не запорол. Три раза «ха» вам в лицо, Дмитрий. Уж что-что, а интервью Арсений никогда не сможет запороть. Позов заводит машину и едет. Через полчаса довозит их до деревни, где они, если можно так выразиться, арендовали домик. Забавная ситуация, что кто-то сдаёт дом в этой местности. Бюджетный курорт прям. Вваливая спящее тело на скрипучую кровать — боже, какой высоченный, а — Дима закуривает, на секунду вспоминая, как жизнь свела его с этим необыкновенным человеком. Тем самым, который умудрился набухаться на работе. Позов был абсолютно среднестатистическим студентом, который увлекался монтажем и воображал себя творческой личностью. Попытки проникнуть в киноиндустрию не увенчались успехом — инди-короткометражки, организованные любителями, были самым отвратительным примером самодеятельности, но ничего другого Дима не находил. Наверное, он так и продолжал бы тыкаться от одних непризнанных гениев к другим, если бы не наткнулся на твит Арсения: «Отчаянно ищу оператора, готового на все». Это было как знамение. Как если бы он стал свидетелем мироточения. Именно так он описывает для себя чувство, когда увидел этот короткий твит. Дима сразу понял, что с этого момента в его жизни начинается новый, неожиданный и извилистый поворот. Столь долгожданный поворот. «На все? И на что же именно?» — написал ему Дима и сразу добавил: «Что бы то ни было, я готов». Когда они договорились о встрече и увиделись впервые в кафе, Дима понял — за энтузиазмом этого человека он готов последовать хоть на край света. Хоть трансвеститом переодеваться и носить неделями гоу-про на башке. Ведь работать с ним — это сплошное приключение. Пожимая руку Диме левой рукой — правая была в гипсе после какого-то случая, который Арсений охарактеризовал как «да это так, один интересный инцидент», — Попов сказал (точнее даже изрёк): — Добро пожаловать. Отныне ты не просто мой оператор, а мой полноценный коллега. Дима стал не просто оператором, но также куратором ютуб-канала, со-стратегом развития этого канала, а еще водителем, врачом первой помощи, страховщиком и вышибалой, простигосподи. А Арсений, в свою очередь, стал тем, кто наполнил его жизнь невероятными эмоциями. Неправильно будет сказать, что Арсений стал его жизнью. Но всякий раз, когда Попову начинало так казаться, он становился очень строг в вопросе отпуска и наличия личной жизни у его дражайшего коллеги. «Так, то есть, ты хочешь сказать, что у тебя не было секса уже месяц? Всё, я зарегистрирую тебя на быстрых свиданиях — познакомишься с кем-нибудь». Вот так, кстати, у Димы появилась девушка. Вообще, у Арсения часто проскакивает очень ревностное отношение к работе: никто не должен ею жить, кроме него самого. — М-м-м… — Арсений ворочается на кровати, подгребая под себя подушку. Позов понимает, что, по сути, это реально первый раз, когда он наблюдает Арсения в таком состоянии. Дима достаёт ноутбук и просматривает материалы сегодняшнего интервью. Случаи запрещённой охоты. Отличная история вдобавок к той, что Арс записал вчера: про то, как старушка просыпается под тявканье лис, требующих еду каждый день в пять утра. И к позавчерашней — той, где замужняя пара, собиравшая грибы в лесу, нашла живого младенца в норе. Вот уж действительно — дал бог зайку. Ох уж эта глубинка России. Дима увлекается монтированием материала, теряя счёт времени. Поэтому в момент, когда Арсений просыпается и резко поднимается на кровати, Дима удивляется, что прошло уже два часа. — Проснись и пой, Сеня, — ухмыляется Позов, наблюдая полную недоумения мину Арса. Арс поворачивается, чтобы что-то сказать, но резко хватается за ухо. — Да ебаный ж ты… — закрывает левое ухо ладонью, пытаясь хоть как-то повлиять на происходящее внутри его головы. Позов сразу хочет спросить, что случилось, но Арсений и так все рассказывает, не дожидаясь вопроса. А в конце добавляет: — Просто в лучших традициях русской классики… пиздец, Дим. Знаешь, вот это самое чувство, «чувство, что вот-вот умру» — оно никогда не надоедает. Каждый раз как в первый. Ох… — Арсений встаёт и неуверенной походкой доходит до чемодана, доставая припасённый виски. Дима удивленно выгибает бровь. — Арс, ты чё. Это ж на конец работы. Решил во все тяжкие пуститься и вдобавок лишить нас гулянки в честь окончания съемок? Арсений раскручивает бутылку и двигает поближе чашку с отколовшейся ручкой. — Дима, у меня стресс, — заполняет четверть кружки, — плюс, есть две объективные причины продолжить: во-первых, я и так выпил, так что продолжать работать сегодня уже не в состоянии. А во-вторых, даже несмотря на это, я все ещё не отошёл от пули, пролетевшей в сантиметре от моей головы. Так и маячит, — Арс показательно машет рукой, как бы показывая траекторию движения пули. — Так что, один вечер можно и передохнуть. А, ну и в-третьих, уж алкоголь-то мы найдем, где купить. — Поднимает чашку, залпом выпивая содержимое. — Присоединишься? Несмотря на все обаяние нетрезвого Арсения, Дима отказывается. Он уверен, что в подобном месте необходимо, чтобы хотя бы одна голова оставалась трезвой. Арсений принимает это как личный вызов.

***

…глотая пятую порцию виски, Арсений, не рассчитав сил, слишком громко ставит кружку на стол. — Уоу, полегче, — Дима хватает его за плечо, поддерживая, когда Арс опасно облокачивается о воздух. Арсений подпирает щеку кулаком, всё-таки облокачиваясь о стол, и тяжело вздыхает. — Э-эх, Дима, — протягивает Арсений, когда Позов вытаскивает сигарету из замызганной пачки и зажимает зубами. Дима, прикуривая, вопросительно поднимает бровь. — Это же, — возмущённым жестом тычет в сигарету, — убивает же тебя. Дима пожимает плечами, затягиваясь. И снова удивлённо поднимает брови, когда Арсений начинает рыться в его пачке, неловко вытягивая оттуда сигарету. Позов хмыкает, протягивая зажигалку. Попов зажигает кончик и глубоко затягивается, после чего начинает ожидаемо кашлять. Но сигарету не бросает. — Я иногда совершенно не понимаю, что делаю со своей жизнью, — говорит вдруг Арсений, чей язык ворочается с трудом. — М? — вопросительно произносит Позов. — Я же, знаешь, — снова затягивается, на этот раз без кашля, — никогда не хотел заниматься этим всем… Позов притихает. Признаться честно, при этих словах у него на секунду будто затвердели все внутренности. Слышать такое от самого, казалось бы, увлечённого своей работой человека, немного… пугает. Попов, держа сигарету между губами, снова наполняет свою чашку, щурясь от дыма, попадающего в глаза. Берет сигарету, крутя фильтр пальцами, и на секунду представляет, как тушит ее об руку. Кожа резко потемнеет, может быть даже будет какой-нибудь тихий шипящий звук, и тогда… …даже тогда не будет больно. Арсений вообще не уверен, способен ли чувствовать себя хоть как-нибудь. Ему абсолютно никак. Ноль на эмоциональном уровне. — …и он поставил мне ультиматум: раз, мол, гуманитарий, иди либо на учителя, либо на журналиста, — говорит Арсений где-то за пеленой осознания, на секунду удивившись, услышав свой голос. — Я, конечно, люблю людей, люблю узнавать, но… Знаешь, я же хотел быть актёром, — горько усмехается, — звучит по-детски, да? Но… во мне было столько этой энергии, столько желания, ты не представляешь… Отец как-то сказал: «владеющий информацией владеет миром». Хуйня. Прищуривается на тёмное пятно леса за окном, затягиваясь; лёгкие уже смиренно принимают смолу, даже глотку не тянет. Владеющий информацией — это лишь тот, кто владеет информацией. А миром владеет тот, кто занимается любимым делом и знает, как с этим делом прожить. Такой человек — владелец своего мира. А это гораздо важнее. — …вот я и пытался… — на пару секунд Арсений замолкает, смотря в пустоту. — Я превратил заурядную работу журналюги в то, в чем ты сейчас участвуешь. Выжать из этой работы просто всё, все соки. Любыми способами… либо нагрузить организм так, чтобы почувствовалось хоть что-то кроме этой пустоты, — заминается, слова уже подбираются с очень большим трудом. — Пустоты от той мечты… юность, мечта, хм… Мечты, которая была сожжена. После которой остался лишь саднящий пепел. Дима все это время молча слушает его, осознавая новую информацию и беспощадно херея. Понимать, что делает Арсений — страшно. А именно — медленное самоуничтожение. Дима вспоминает все случаи, когда Арсений как раз выжимал из этой работы (а точнее, из себя) все соки: как без остановки подвергал себя опасностям, шёл на рожон, петушился, напирая все сильнее. Игнорируя предупреждающий рык, разгорячаясь, будто говорил: сделай мне феерично. Сделай хоть как-нибудь. Дима снова вспоминает их первую встречу — когда у Попова была рука в гипсе. Что это был за случай? Неаккуратное движение во время наблюдения за каким-то объектом исследования, или же что-то серьёзнее? Позов решает спросить об этом. — Да… — Арсений отмахивается. — Ничего особенного. — Арс устало проводит ладонями по лицу, а Позов выжидает. «Ничего особенного» обычно не заканчивается сломанной рукой. — Когда писал про жизнь питерского ЛГБТ-сообщества, ходил в тематически направленные клубы. Вот там и получилось так. — Драка? — спрашивает Позов. — Из-за чего? Арсений какое-то время смотрит на дно пустой кружки, водя пальцем по краю. — Я приглянулся одному байкеру… довольно немаленькому. Попытался меня подкараулить и укатать на своём мопеде-переростке. — Сразу после этих слов Арсений хватает порядком опустевшую бутылку и, игнорируя рядом стоящую чашку, делает глоток из горла. — Он… — Дима наблюдает за этим отчаянным действием, делая выводы, один страшнее другого. — Он тебя… — М, — произносит Попов, отрывая горлышко от губ. — Нет, он только хотел. Но я хоть и не громила, а за себя постоять могу. А после того, как моя самозащита закончилась сломанной рукой, я так орал, что он точно ничего бы мне не смог никуда присунуть. Жаль, заснять не смог… Какое-то время они ещё сидят в тишине, пока бутылка — уже не без помощи Позова, — не заканчивается. Пока Дима курит, допивая скудные остатки виски, замечает, что Арсений, положивший голову на скрещённые руки, кажется, уснул. Кладёт дымящуюся сигарету на блюдце, служащее ему пепельницей. Медленно, плавно отрывает от бутылки один тонкий палец за другим. Перехватывает виски. — Хей, Арс, — слегка трясёт его за плечо. Услышав неразборчивое мычание, принимает это как утверждающий сигнал к действию. Слегка напрягается, подтягивая к себе Попова, и принимает его вес на себя. Несёт до кровати. — Я так бы хотел все переиграть… — неразборчиво шепчет Арсений, — начать всё… не слушать отца… — после чего сразу засыпает. Позов берет виски, щурится в мизер на донышке. Махом допивает, не морщась, и выбрасывает бутылку. Растущая луна греет холодным светом.