***
Оказывается, в даркнете нелегальный работы гораздо больше, чем ожидал Антон. С Арсением они разошлись на неловком молчании. Мол, приоткрыли душу друг другу, поцеловались, ну, давай, до скорых встреч. Разошлись по разным углам комнаты, что послужило еще одним поводом для Антона пожалеть о столь маленьком размере его квартирки-студии — куда ни сядь, а от стыда перед Арсением никуда не спрятаться, Арсений из любого уголка остается на виду и напоминает своим видом о том, какой Антон мудак. Арсений приходит в себя и ждет Диму, чтобы составить план посещения гадалок, а Антон символично садится аккурат под распятием, чтобы найти себе рисковую подработку. Запускает tor-браузер, открывает даркнет. Оформление сайта заставило бы мученически выть любого веб-дизайнера и не только: оформлен сайт в стиле тех времен, когда интернет только-только стал распространяться. Пестрые гиф-анимации в пошлой манере зазывают потенциальных клиентов купить поддельный паспорт, заказать взлом чьего-нибудь аккаунта в социальных сетях, приватно обналичить деньги… Среди анимаций попадается объявление о поиске неких «нальщиков». Антон кликает на эту рамку, так как объявление выглядит как вакансия, но на окрывшейся странице он не понимает ничего. От слова совсем — через дарк-сленг не пробраться. У него занимает минут пять борьбы с дизайном этого сайта, чтобы выйти на форум с вакансиями. Сейчас он просмотрит варианты, прикинет что-нибудь подходящее. Он будет предельно спокоен. На экране отражается список вакансий. Антон на автомате закуривает. «Ищу крепких парней (вышибалы по найму)» «Ищу дропов на кредит» «Продажа фальшивых купюр» Большинство вакансий связаны с манипуляциями с карточками — на это Антон не готов, он абсолютно не разбирается в этой теме, не знает, как можно обезопасить себя от обмана со стороны работодателей. Также очень много вакансий, связанных с насилием над людьми или обманом — вышибалы, «разводки на Авито», «разводки пользователей сбербанка — в сети и по телефону», закладка наркотиков, «развод арабов на сайте знакомств» — Антон понимает, что не сможет делать что-то подобное, потому что это целенаправленный вред людям. Но довольно быстро находятся два вида вакансий, которые, если можно так сказать, Антона привлекают. Первый тип — работа так называемым «трафаретчиком». Кажется, самый безопасный и легкий путь нелегально подзаработать: трафарет с нужным ником в Telegram или адресом сайта, баллон с краской, удобная старая одежда, фонарик и смартфон — вот и всё, что нужно. Наносишь простые граффити на стенах в проходных местах, чтобы барыга мог найти клиентов и продать наркотики. Единственный минус в том, что это очень небольшие деньги — рублей сто за одну надпись. Хотя пишут, что эксклюзивные надписи, к примеру, на бигбордах или охраняемых зданиях, могут принести несколько тысяч. И наверняка сломанные ребра. Второй тип — разрушения, порча. Непрямое насилие, за которое хорошо платят. «Уничтожить авто», «Порча нелегальных ларьков на парковочной территории во дворе» — Антон просверливает взглядом эти вакансии до боли в глазах. За порчу предлагают от десяти до тридцати тысяч — разительная разница с потенциальными полутора тысячами в день за трафареты. Если спальный район — то риск быть замеченным не так высок. Если действовать быстро — то на шум не успеют вызвать полицию. Антон глубоко затягивается, сигарета дрожит в пальцах — он действительно всерьез задумывается об этом. Он даже сохраняет себе ник телеграма заказчика. Удавка вокруг шеи затягивается до критической черты, и Шастун слишком резко захлопывает ноутбук, вскользь касаясь кровати, на которой сидит, чтобы знать — он на месте. Никуда не делся. Никуда не пропал. Глубокий вдох. Медленный выдох. Легкий озноб то и дело передергивает плечи, хотя из окна жаром бьют лучи осеннего солнца, которое решило отыграться на максимуме перед своим зимним уходом. Палящие полосы света накаляют древний линолеум, медленно и угрожающе двигаясь к Антону, будто желая до кучи спалить и его кожу. Поток света тянется к нему щупальцами, пытается обхватить и задушить, судорожный вздох мажет губы. Закусывает, чувствуя мелкие толчки пульса, убыстрившегося от запертой внутри волны. Страшно, тесно — как во время панической атаки, хочется спрятаться, укрыться. Судорожно дергает рукой, в которой что-то мешается и не дает закрыть голову. Жар солнца пробирается в голову, в самое ядро черепной коробки, пульсируя и разгораясь. Еле сдерживается, чтобы не закричать.***
Дима скидывает все координаты, и они с Арсением ведут заурядный диалог о смысле их затеи с гадалками, попивая чай. От диалога они отвлекаются два раза: первый — когда Антон закуривает и отвечает прямым игнором на просьбу Арсения не курить в комнате; второй — когда Антон хлопком закрывает ноутбук и откидывает его в сторону. Арсений всматривается в него и замечает, что Антон выглядит как-то растерянно — как будто не до конца выспавшийся человек, неспешно смотрящий по сторонам так, будто видит все впервые. — Шаст? Все нормально? — старается спросить спокойно Попов, но дрогнувшая интонация выдает беспокойство с потрохами. Антон поднимает взгляд, озадаченно бросая взгляд в сторону Попова и Позова — и от одного этого вида у Попова внутри все так и кричит: что-то не так. Все происходит слишком быстро: в какой-то момент Антон, с выражениям первородного страха на лице, отбрасывает сигарету на пол, закрывая голову руками. Позов реагирует быстрее. Подскакивает к месту, куда упала зажженная сигарета, поднимая ее. — Ты че, совсем сдуре… — Стой, — отрезает Арсений, подрываясь к Антону. Тот закрыл уши ладонями, потупленным взглядом смотря перед собой. — Антон, что случилось? — Арсений садится перед ним на корточки, пытаясь поймать его взгляд, — все хорошо… — Арсений гладит его по плечу, молясь всем существом, чтобы Антон пришел в себя, — Антон, что с тобой? Где-то болит? Антон что-то несвязно и тихо произносит, но Арсений не может разобрать, что. Антон обнимает себя за плечи, невольно скидывая руку Арсения резким движением, и начинает покачиваться. — Погоди-ка, — слышит Арсений голос Позова над собой. Оборачивается и видит озадаченное лицо Димы, в котором пробудились остаточные знания медицинского образования. — Антон, — Дима садится рядом, — чего ты боишься? — Н-не… — Антон медленно водит руками по голове, — м-м… — Ты в безопасности, Антон, посмотри на меня, все хорошо, — подхватывает Арсений. Антон смотрит на Арсения, и страх в его глазах в сменяется на агрессию настолько быстро, что Арсений не успевает отреагировать на происходящее — Антон внезапно толкает его, и Арсений падает на спину. — Антон, прекрати! — столь же неожиданно поднимает голос Дима. — Нет, ты прекрати! — вдруг отвечает Антон. Он рывком вскакивает с кровати, чуть не роняя ноутбук. — Что ты вообще здесь делаешь! Вы оба! — Антон, — осторожно говорит Арсений, поднимаясь и выставляя ладонь в успокаивающем или же молящем жесте, — мы здесь, чтобы разобраться с подменой и… — Херня это все! — вскрикивает Антон, смахивая одним движением чашки со стола. Чашки с грохотом разбиваются, разбрызгивая недопитый чай во все стороны, и Антон пугается этого звука. Отступает, ошалело смотря на осколки, и затихает. Попов и Позов замирают, выжидают в молчании секунд десять — не решаются провоцировать Антона. Накал в воздухе постепенно сходит на нет, Антон больше не кажется агрессивным, и Арсений в конце концов решается сделать первый шаг. Он подходит к сжавшимуся Антону, сначала медленно, как к дикому котенку, боясь спугнуть. Потом смелее. Садится рядом, подхватывая его под локоть. — Пойдем, Антон, давай, — голос у него хриплый, будто Арсений не пил дня два. — Надо прилечь. И Антон слушается, подчиняется в момент. Следует шаг за шагом за Поповым. Когда голова касается подушки, он, кажется, засыпает на следующую секунду. Воробьи, которые улетели с карниза с шумом разбивающейся посуды, возвращаются с радостным чириканьем — оказывается, у Антона там подвешена кормушка. Позов отходит в сторону кухни и, коль уж можно, зажигает сигарету. Арсений садится рядом — на дешевую табуретку, служащей заменой пропавшему стулу. Под ногами осколки от чашек, но никто из мужчин не торопится их прибирать, отходя от произошедшего. — Что за херня только что случилась, — в ступоре произносит Дима, без остановки затягиваясь. Арсений завороженно смотрит на скачущих воробьев, подбирающих крошки. — Скорее всего, он не вспомнит ничего из этого… — сглотнув, предполагает Попов. Видит обращенный к нему вопрошающий взгляд Димы. — Он говорил мне, что… он не помнил некоторых вещей по типу таких. Я подозревал, что в какой-то момент я стану свидетелем чего-то подобного. — Ему нужно к психиатру. И срочно… у него явно галлюцинации, приступы страха, — констатирует Дима. — И агрессии, — добавляет Арсений. — Почему ты раньше мне не сказал? — Я сам узнал только вчера. Скажи, у тебя есть кто-нибудь проверенный? Кто мог бы вылечить его? Дима вжимает бычок в пепельницу, прокручивая, и отряхивает руки от пепла. — Поищу. Арсений поджимает губы и благодарно кивает.***
— Нет-нет-нет только не опять! Сука! Именно от такого восклицания от рядом сидящего Арсения вздрагивает Дима. На время, за которое Антон отсыпался, они решили добить и опубликовать сюжет про аутистов, сделанный с Добровольским, и Дима в свойственной ему манере полностью погрузился в работу над материалом и потерял счет времени. Дима хмурится и заглядывает в ноутбук Арса, чтобы понять, что вызвало такую бурную реакцию — сбой загрузки или резкое удаление всех файлов — и ответа не находит. Последующее движение со стороны кровати все расставляет на свои места. Антон поднимается, потирая запястья, и, не успевая ничего сказать, встречает шквал выпадов от Арсения: — Почему опять! — Арсений вскакивает с табурета и всплескивает руками. — Твою мать, как же не вовремя! И тут до Димы доходит — странно, что сразу не дошло, к этому моменту он мог бы уже и поднатаскаться. — Ко мне претензии какие-то? — с усталым раздражением спрашивает Арсений-"Антон». — Вот что опять произошло, почему нас перекинуло опять, господи, — Антон-"Арсений» зажимает переносицу, зажмурившись, — так некстати… — Как будто когда-то это бывает «кстати», — бросает Арсений, поднимаясь с кровати. Дима смотрит на Антона и понимает, что Арсений был прав — у того и в мыслях нет понимания, почему это могло произойти, а если предположения Арсения о «спасении Антона» правдиво, то все сходится — подмена произошла в потенциально опасный для Антона момент. — У тебя что-то типа приступа было, — говорит Дима Антону, и тот оборачивается в недоумении. — Не помнишь? — Ч-чего? — лицо Арсения перекашивает в чисто антоновской манере. — О чем он? — Растерянно спрашивает Антон у Арсения. Они смотрят друг на друга, и Антону достаточно получить лишь кивок от Попова, чтобы в голове сложился пазл. Шастун опускается на табурет, смотрит перед собой потупленным взглядом. Дима думает, что, должно быть, это действительно страшно — осознавать, что ты не контролируешь себя. — Это похоже на некое помутнение сознания, — объясняет ему Дима, подбирая слова. Раз Антон понятия не имел до этого, что с ним происходило, то ему, как минимум, интересно будет узнать, как это выглядит и что из себя представляет. — Бред, вероятно, вызванный галлюцинациями, — видя ошарашенный взгляд Антона-Арсения, тут же добавляет, — но я не уверен, я не специалист! — А чтобы быть уверенными, — подает голос Арсений-Антон, — нужно к психиатру, Антон. И срочно — ситуация уже такая, что отлагательств она не терпит. Антон молча смотрит на Арсения, и тот поднимает руки, демонстрируя результат предыдущих приступов. — Может стать хуже. Ты можешь навредить не только себе, но и кому-то еще. Арсений точно подбирает слова, потому что именно после этих слов Антон кивает. — Да, — вздыхает он, — да, наверное, ты прав, но… мы не можем идти к врачу вот так, — Антон показывает на себя, на Арсения. Арсений вопрошающим взглядом смотрит на Диму. — Да, — Дима вскидывает брови, поправляя очки на переносице, — это действительно вряд ли будет иметь смысл. Надо дождаться, когда вы поменяетесь обратно. — Что ж… — Арсений чешет подбородок, скрипя антоновской щетиной, — будем надеяться, что это произойдет так же быстро, как это было до этого. А до момента, пока это не произойдет, они все-таки решают навестить столько гадалок, сколько смогут.***
Остатка дня им хватает на то, чтобы съездить к одной гадалке, что живет в подмосковном Талдомском районе. Во время пути Антон умиротворенно глядит на пейзажи за окном, Арсений, в силу своего нахождения в теле Антона, почти всю дорогу спит. Дима, сидящий за рулем, глядит на спящего Арсения рядом, потом в зеркало заднего вида — на Антона. — Шаст? — говорит он, чтобы проверить на всякий случай, не поменялись ли они. Но Антон-Арсений мычит в ответ, подтверждая обратное. Дима думает, что в контексте их посещения гадалок это даже будет кстати — если гадалки не будут понимать сразу, что с этими двумя что-то не так, можно будет смело разворачиваться. — Знаешь, — Дима снова бросает взгляд на спящего Арсения, — он действительно очень переживает за тебя. Дима снова поднимает взгляд к зеркалу заднего вида и видит, как Антон начинает грызть щеку с внутренней стороны. — Я не хочу затягивать его в свои проблемы, — хрипит он. — Он прекрасно справляется с этим сам. Плюс подмена делает свое дело. — Значит, надо с ней разобраться. — Даже если… точнее, когда подмена закончится, он не перестанет волноваться за тебя, — констатирует Позов. — Уж поверь. Я никогда не видел, чтобы он заботился о ком-то так. Справедливости ради, я вообще никогда не видел, чтобы он о ком-либо заботился… Короче, просто так это не пройдет. За окном все чаще мелькают городские маркеры цивилизации, ехать остается недолго. Антон не отвечает, судя по всему, обдумывая сказанное Димой. Когда Позов паркует машину, Арсений нехотя просыпается, угрюмо бормоча. Натягивает на уши шапку, получая за это недовольный толчок в плечо от Антона и бросая «тебе простудиться вдобавок ко всему не хватало» в ответ. Дима глушит мотор. — Но тут идти десять метров! — Антон бросает жест возмущения в лобовое стекло, из которого действительно довольно на близком расстоянии виден подъезд. — Моросит, — все так же угрюмо настаивает Арсений. Антон жеманно цокает и продевает руки в рукава пальто. — Думаете, в этом есть хоть какой-то смысл? — с опаской спрашивает Шастун, застегивая пуговицы. — Гадалки все эти — такое разводилово… — Согласен, это стрёмно, но если уж такие вещи возможны, — Арсений машет рукой между ними, подразумевая подмену, — то должны же существовать люди, которые как-то в этом шарят? Антон морщится, чешет переносицу и пожимает плечами. Логово гадалки встречает парней пошлой пестротой, представляя собой собирательный образ всех возможных клише и предрассудков о гадалках. Квартира явно снимается для «сеансов»: яркие ковры, постеленные и повешенные везде, где только можно; благовония, от которых Дима начинает чихать как только переступает порог. Даже нотки загадочной мистической музыки слышны откуда-то с кухни. Их встречает женщина, обвешанная бусами и тряпками, провожает их к столу, на котором — господи, серьезно? — стоит стеклянный шар. Уже с самого начала это выглядит нелепым цирком. — Прошу, присаживайтесь, — протягивает она, садясь напротив. Нагибается к парням, драматично стукнув ладонями по столу. — Вижу, что проблема тяготит вас. Общая проблема. Антон мученически смотрит на Арсения, на что последний корчит гримасу сожаления. Гадалка быстро считывает это и выпаливает, глядя Антону в глаза: — В последнее время вам кажется, что вы совершаете ошибку и не знаете, что решить. Я права? Поверьте, именно в вашем случае самым верным будет положиться на интуицию и ощущения. А вы, — женщина перекатывается в сторону Арсения, оглядывая его лицо, — вы человек честный и принципиальный, но у вас были в жизни случаи, когда вам приходилось отступать от своих взглядов. — Так, ладно, — Арсений поднимается, с шумом отодвигая стул. — Пойдемте, ребят. — Стойте! — гадалка удивленно распахивает глаза. — Неужели я в чем-то ошиблась? Арсений со злостью прищуривается и наклоняется над ней: — Дорогуша, я журналист, и о стандартных приемах «холодного чтения» я прекрасно осведомлен. Общими словами будете других людей обдирать. Пойдемте! И Арсений разворачивается так стремительно, что Диме и Антону приходится на бегу захватывать все свои вещи и одежду. — С таким же успехом мы можем еженедельный гороскоп прочитать, чтоб его, — Арсений толкает дверь подъезда, вдыхая холодный воздух. Пинает бордюр. — Да ладно тебе, мы в любом случае не избежали бы таких кадров, — Антон хлопает его по плечу. — Не переживай ты так. — Не могу я не переживать, — устало шепчет Арсений и трет глаза. — У нас же еще много кого на примете, чего ты хоть… первый блин всегда комом, — поддерживает Дима. — Пока мы не поймем, что это такое, мы не сможем отвезти тебя к доктору, понимаешь? — Арсений смотрит на Антона, и в его глазах четко читается: я боюсь за тебя. Дима тоже это видит, отчего он вмиг чувствует себя не на своем месте. Эти слова не для его ушей. Поэтому он роется в переднем кармане куртки, вмиг закуривая и отходя в сторону. — Я понимаю, что наши шансы найти, прости-господи, нормальную гадалку, малы. И это пугает меня пиздец как, Антон, потому что это выглядит так, будто шансов реально нет. А пока это все продолжается… черт знает, возможно ли будет тебе провести лечение, будет ли оно иметь толк. А если что-то случится, и… — Хей, хей, — Антон подходит ближе, заглядывая в свои собственные глаза, что стало уже настолько привычным, что не вызывает неловкости. — Все будет хорошо. — Антон, — чуть ли не моляще смотрит на него, — у тебя провалы в памяти. Ты можешь… Я не хочу, чтобы ты влип в неприятности. И… — его голос становится тихим, и Попов произносит почти неслышно: — Я не хочу найти твой окровавленный труп. Антон тупо смотрит на Арсения, а в груди начинает настырно ныть. Лавина из противоречивых чувств обрушивается и накрывает с головой. Это разговор уже не о подмене. Это разговор о том, о чем они как раз договорились пока не говорить. И от этого Антон очень остро сейчас чувствует ту самую недосказанность между ними. Но пока рано. Держать дистанцию, не думать — сложно, но это должно сработать. Эта преграда в его сознании должна продержаться до того момента, когда он будет готов. А пока… — Ладно, — бросает Антон, проводя ладонью по лицу, — это будет сложно. Но мы попытаемся. Что нам ещё остаётся?***
К концу дня Антон с Арсением так и остаются в телах друг друга. Они не меняются на следующий день, и на день после следующего снова не меняются. Подмена длится уже три дня, на протяжении которых парни в компании с Позовым ездят минимум к одной гадалке в день, но посещения эти не приносят успеха — одни шарлатаны и шарлатанки, которые несут чушь. Арсений по просьбе Антона (и не без своей собственной инициативы) посещает пары в МХТ, Антон в теле Арсения выходит на работу, предварительно со своего телефона предупреждая Журавлева, что «его подменит друг». — Слушай, Арсений, — обратился Журавлев к нему в первый день, когда Антон вышел на балкон покурить, — знаешь, вы с Тошкой так похожи, капец просто. Антон незаметно спрятал свой собственный телефон в карман, чтобы не вызвать лишних подозрений. Уже второй день он непрерывно отслеживал то объявление о порче имущества, следил, чтобы его не взял кто-нибудь еще. Подработка обрела в его сознании вид отправной точки — заработает денег, решит проблему их недостатка. И сможет наконец поговорить с Арсением и разобраться в своих чувствах. Привычным жестом достал пачку, протягивая Журавлеву вместе с зажигалкой. — Да? — Антон улыбнулся, стараясь делать это максимально по-арсениевски. — А ты хорошо его знаешь? Дима закурил, хмурясь на затяжку, и присел рядом. — Ой-й, — махнул рукой, глядя на открывающийся с балкона вид с каким-то обречением, — я, на самом деле, не думаю, что хоть кто-то «знает его хорошо». Антон рефлекторно потянулся к несуществующим кольцам, и, не обнаружив их, потер шею. — Знаешь, он прям в себе весь, все внутри держит, — Дима ткнул пальцем себе в грудь, в районе сердца. — Никому не откроется. Грустно это. Антон затянулся, рассматривая знакомое лицо друга, которое казалось таким новым в силу того, что тот вел себя как с чужим. Антон смаковал дым и думал об услышанном — каким Антон воспринимается своими друзьями? Действительно ли он такой скрытный, и действительно ли это неправильно? Дима курил неумело, короткими затяжками, и Антон еле сдерживался, чтобы не подколоть его по привычке. Он знал, что Дима вообще курит редко — только в компании Шастуна и то не всегда. Но Арсений этого знать не мог, поэтому нужно было продолжать держать лицо. Антон действительно никогда никому не открывался. Даже Журавлеву этому, который всегда выражал свою готовность поддержать, искренне желал помочь и соучаствовать. Так гораздо легче — с друзьями, а с Димой в частности, всегда можно было отвлечься, забыть свои проблемы на какое-то время. Забыть себя и стать кем-то лучше, кем-то проще. Так было до недавнего момента, и у Антона, краем ума осознававшего, что он все еще был в теле Арсения, вдруг вырвалось: — Антон, кажется, открылся мне. Он только успел произнести это, как осознание этого факта остро пронзило его мысли — он же действительно открылся Арсению. И это было легко, это казалось правильным. — Охо-хо-о, — Дима хлопнул Антона по плечу, — тогда поздравляю, Арсений, у тебя появился ключик к душе нашего актеришки. Антон вжал сигарету в дно пепельницы и подумал: кажется, действительно появился.***
Конец актерского дня в университете всегда разный — вы можете закончить либо часам к двум дня, либо часам к двум ночи. Но Арсению везет, и все дни, которые он ходит на занятия вместо Антона, заканчиваются не очень поздно. На третий день подмены, когда Арсений выходит из универа в компании Сережи, из кармана Попова доносится звук входящего на телефон Антона смс — они с Шастуном на время занятий меняются телефонами, на всякий случай:Арс «Запас контактов гадалок иссяк. Че делать будем?»
Это от Антона, который предварительно встретился с Димой, чтобы они забрали Арсения и поехали к очередной гадалке. Единственное, как только что сообщил Антон, гадалки-то уже кончились. — Да твою ж… — тянет Арсений и прикусывает нижнюю губу. — Че? — встряхивается шагающий следом Матвиенко. Арсений рад проводить время со старым другом, хоть у него так и не выпала возможность пообщаться с ним в своем собственном теле. А без кого-нибудь, кто мог бы эту проблему решить, этой возможности может не представиться вовсе, и это без остальных последствий. Арсений всегда считал себя скептиком — если бы кто-то сказал ему две недели назад, что через неделю он будет искать гадалку, он покрутил бы пальцем у виска и рассмеялся бы этому безумцу в лицо. Но когда с тобой происходит нечто подобное, что происходит у них с Антоном, скептицизм логичным образом разбивается вдребезги. А когда чертова подмена длится в разы дольше обычного, поверх ещё наслаивается паника. — Сейчас очень странный вопрос будет, — начинает Арсений, обернувшись к Сереже, — но… у тебя нет случайно на примете гадалки какой-нибудь? Арсений кристально ясно отдает себе отчет в безумности подобных запросов в обычной обстановке. В двадцать первом веке, в цивилизованном обществе, в столице не только России, но и ее рационального мышления. Также он прекрасно понимает, что Сережа вряд ли всерьез отреагирует на его вопрос, потому что, ну, серьезно, кто в наше время в здравом уме будет… — Вообще есть. Не гадалка только, а колдун. Потомственный типа. Пойдет? Арсений, наверное, обречен бесконечно удивляться этой жизни и тому, какие удачные стечения обстоятельств в ней могут происходить.***
«Отрыл контакт! Серега поделился (не волнуйся, про подмену ему не рассказал). Некий Станислав Шеминов. Он прямо в Москве, скрытный колдун, не афиширует деятельность свою, что у меня, признаться, вызывает доверие и даже возрождает надежду. Я уже еду к вам, потом давайте сразу к нему, да? Я ему уже позвонил, он готов встретиться»