Чёртовы альфы

      Когда Чондэ проснулся, то ему было тяжело, и он был раздражён; он сел и оглядел незнакомую комнату, прежде чем он вспомнил её секундой позже. Он спросил себя, как он попал в квартиру Бэкхёна и что произошло, как воспоминания внезапно вспыхнули в его голове. Его дыхание спёрло, а его мышцы дёрнулись, когда он почувствовал, что слёзы потекли по его щекам.       Ведь он всё вспомнил. Слова Минсока безостановочно звучали в его голове, и он свернулся в маленький клубочек. Он горько рассмеялся между болезненными всхлипами и плачем, вырывавшемся из его рта.       Чондэ был так глуп, так чертовски глуп, что доверился Минсоку. Что понадеялся на парня, думая, что он наконец-то открывается, меняется. Как он сам.       Но парень только использовал и одурачил его, и омега чувствовал себя таким глупым за то, что попался на удочку альфы.       И боль, пришедшая вместе с предательством, душила его. Из-за неё ему было трудно дышать, видеть, потому что перед глазами всё было расплывчато, как очень неприятный жар свернулся в его животе.       Почему он был так слеп, когда дело касалось Минсока? Почему он не смог предугадать этого?       Он горько усмехнулся, стоило картинкам о Минсоке и нём, их свиданиях, времени, проведённом вместе, промелькнуть в его сознании. И всё это было уничтожено, отнято у него, и это ломало Чондэ. Его ломало на тысячи кусочков снова и снова, пока его засасывало в глубокую огненную дыру, из которой ему не выбраться.       И всё это из-за того, что он влюбился в альфу. И всё это случилось, потому что он позволил парню проникнуть в своё сердце и любить его.       Почему же тогда он был так слеп к реальным намерениям парня? Почему же тогда он был таким наивным, веря, что не все альфы уёбки, и не все использовали людей?       Он в неверии фыркнул.       И всё это…. всё это только из-за того, что он любил Минсока. Потому что он потерял бдительность. Боль, удушение, чувство того, будто его разорвали на части, страх, невозможность нормально дышать — всё из-за одного единственного парня.       Из-за одного единственного ёбанного альфы.       И хотя Минсок всунул нож ему в спину и разбил его сердце самым больным способом, он не мог возненавидеть альфу. Он всё так же любил этого ублюдка, даже после того, что случилось.       Он отчаянно пытался возненавидеть его, и громкие болезненные всхлипы вырвались из его уст, и он сжал свои коленки сильнее, потому что не мог. И желание подержать что-нибудь, чувствовать безопасность росло всё быстрее и быстрее, но сжатие колен не помогло.       Он был потерян, и даже не было просвета надежды на то, что скоро всё изменится, что боль уйдёт, что это чувство живой смерти исчезнет. Потому что его мир разбивался каждый раз, когда он думал о Минсоке. Каждый раз его сердце пропускало удар, его тело дрожало, и всё больше слёз покидали его глаза.       Казалось, этому не будет конца.       И как только он попытался успокоиться, жар разросся в его животе, посылая жгучий огонь по его венам, заставляя его почувствовать себя будто заживо сгораемым.       И жар становился сильнее с каждой проходящей секундой, отчего Чондэ вскрикнул от боли. Он выплакивал свою душу, держась за свой живот; пот начал покрывать его тело, а зрение стало расплывчатым.       Ещё одна огненная волна пронеслась по его телу, и он закричал от боли, чувствуя, как нагревается его тело, как что-то странное начало покидать его задницу.       Внезапно гром прогремел в его голове, и он разлепил глаза, с трудом дыша, как страх и понимание пронеслись через него.       У него начиналась течка.       Но этого не могло случиться…. как?       Тогда-то что-то щёлкнуло в его сознании, и он запаниковал.       Чёрт! Он забывал принимать таблетки каждодневно за последние три недели. Неудивительно, что он был так взбудоражен всё время. Особенно рядом с Минсоком.       Вдруг ещё одна горячая волна и понимание упала на него, заставив его заплакать, пока он пытался встать.       «Минсок. Партнёр. Течка. Спровоцировать», — единственные слова, звучавшие в его голове, когда он ворвался в пустую спальню Чанёля и Бэкхёна.       Он подошёл к их тумбочке и открыл ящики, пытаясь найти подавители. Они нужны были ему. СЕЙЧАС ЖЕ. Или его течка будет в двадцать раз сильнее обычного или даже хуже, потому что он подавлял свою течку долгое время, что не было нормально.       И если его течка сейчас начнётся, то ему нужен будет узел альфы, его альфы.       Иначе он может…. умереть.       Так что он обшарил каждый ящик, пока не нашёл маленькую баночку с подавителями в самом нижнем ящике. Он побежал, точнее хромал из-за невыносимой боли в нижних частях тела, в кухню и взял стакан дрожащими руками. Он наполнил его водой и проглотил разом шесть таблеток, хотя он мог принять максимум две.       Он охнул, когда ощутил, как холодная жидкость проникает в его организм. Он схватился за кухонную тумбу, чтобы не упасть и не потерять сознание из-за невероятной реакции его тела на таблетки.       Его зрение стало размытым, и головная боль ухудшилась, когда он ощутил, что таблетки начали действовать. Они подавляли боль в животе и контролировали гормоны в его теле.       Он оставался в такой позиции около десяти минут, прежде чем почувствовал, что теперь он без проблем доберётся до дивана на своих трясущихся ногах. Чондэ лёг и завернулся в мягкую ткань белого одеяла.       Ему просто хотелось спать. Проспать вечность и никогда не просыпаться. Он не хотел встречаться с реальностью каждый раз когда бы он просыпался. Он не хотел чувствовать эту удушающую боль, которая резала ему горло и заставляла его ощущать, как в его сердце втыкали нож, который в процессе ломал все кости в его теле.       Он не хотел чувствовать эту боль, потому что знал, что ощутит её как только проснётся.       И опять он заплакал, стоило воспоминаниям о Минсоке и нём самом прийти ему в голову, напоминая ему о том, чего он хотел, в чём он нуждался, что было так близко, чтобы он ухватился, но то, что он никогда не получит в жизни.       И он продолжил плакать, пока со временем не уснул.              -              Последующие несколько дней так и проходили. Он каждый день принимал чрезмерную дозу подавителей Бэкхёна и не переставал рыдать. Ведь боль была такой сильной, и ему казалось, что он больше не мог дышать. Как будто его сердце намертво покрамсали, а его тело неудержимо дёргалось и дрожало; его реагирование становилось только хуже с каждым днём.       Он не ел, не выходил на улицу и даже отказывался говорить со своими друзьями, хотя он жил в их квартире на данный момент.       Это беспокоило Чанёля, Бэкхёна, Кёнсу, Сехуна и Лухана. Особенно Бэкхёна и Лухана, которые действительно волновались за Чондэ. Оба парня много раз пытались приблизиться к нему, но не очень-то успешно.       А когда Лухан однажды заговорил о Минсоке, что он тоже был несчастливым и снова начал пить и выглядеть как труп, Бэкхён только фыркнул.       — Он это заслужил. Он ранил Чондэ. Он разбил его мир и заставил парня переживать невероятную боль. Так что мне его не жалко. Прости, Лухан. Но этот парень может быть застрелен прямо на улице, — прорычал он, притягивая Чондэ ближе, который принялся плакать в плечо Бэкхёна.       — Ты, возможно, можешь простить его и двигаться дальше, потому что ты его лучший друг, но я не могу. И передай ему, если он посмеет подойти к Чондэ, то я оторву ему голову. И ты знаешь, что я могу, — пригрозил Бэкхён низким и опасным тоном — его глаза засияли ярко-жёлтым, когда он со злостью посмотрел на Лухана, который только кивнул головой и извинился за упоминание Минсока.       Прошла почти неделя, и Чондэ стало немного лучше. По крайней мере физически. Он снова начал есть и выходил на улицу хотя бы раз в день.       Но он по-прежнему был ментально разбит и по-прежнему плакал каждую ночь, пока не засыпал.       Один раз ему было настолько плохо, что он потерял сознание, а его дыхательные пути были забиты, так что им пришлось вызывать скорую, чтобы освободить их, дыхательные пути.       Но это было не единственным, что произошло в конце первой недели.       Когда уже прошла почти одна с половиной неделя, то Чондэ показалось, что таблетки Бэкхёна больше не действовали. Его тело начало отторгать их по какой-то причине, и ему снова стало неудобно. Он просыпался каждые три часа со стояком ночью, а его тело было покрыто потом.       Так шли первые три дня, и Чондэ думал, что справится с этим.       Но когда испепеляющий жар ударил по нему на третий день, вскрывая ему вены, опаляя их, то он понял, что ему нужны были его собственные таблетки.       Единственной проблемой было то, что они находились в его квартире, которая была прямо рядом с квартирой Минсока, а он ещё не хотел видеть парня. Ему бы стало больнее, и его наконец-то заживающие и закрывающиеся раны снова бы открылись.       Он только начал дышать спокойно, и боль и неудержимая судорога в его теле наконец-то исчезли.       Он начал чувствовать себя лучше, и он не хотел снова попасть в это…. похожее на ад состояние, которое превратило его в полный хаос.       Так что он пытался справиться с волнами течки.       Но они становились только хуже с каждой секундой, превращая его тихие «ах!» в завывания, в громкий скулёж и в болезненно-сломленные крики по ночам.       Так что на четвёртый день его второй недели, в среду, он решил рискнуть и наведаться в свою квартиру за подавителями. Но он всё ещё был слишком напуган, чтобы идти одному. Только одна мысль о столкновении с альфой приносила ему слёзы и заставляла его тело дрожать, потому что он не знал, как ему следовало среагировать, если он встретит Минсока.       Он не знал, как ему следовало повести себя, что ему нужно было сказать или что сделать.       Это чертовски пугало его, и он бы лучше предпочёл никогда не возвращаться в свою квартиру.       Но обжигающие волны жара, от которых ему казалось, что он горел в огне, становились более невыносимыми с каждый проходящим часом, так что он сдался с разгромом.       Он решил вернуться в свою квартиру, но не один.       И так как Чанёль и Бэкхён были заняты, и он знал, что Кёнсу и Сехун не захотят пойти, то он решил спросить Лухана, который незамедлительно согласился.       Так что час спустя Лухан пришёл в квартиру Бэкхёна и забрал уже извивавшегося парня с собой.       Когда десять минут спустя (из-за низкого уровня пробок) они прибыли к зданию, где жил Чондэ, и вышли из машины, то Лухан взял трясущуюся ладонь низкого парня, тем самым заставив тяжело дышавшего парня посмотреть на него.       — Ты уверен, что хочешь…подняться? Ты мог бы просто дать мне ключи, и я бы сам взял подавители для тебя. Так бы ты точно не встретился с Минсоком, знаешь ли? — сказал он успокаивающе, нахмурив брови. Он обеспокоенно улыбнулся младшему, потому что не хотел, чтобы Чондэ упал на землю из-за его гипервентиляции лёгких, когда он встретит Минсока.       Или даже хуже…       Чондэ, казалось, тоже понимал это, судя по тому, как дёрнулись его брови, а его губы плотно сжались.       И Чондэ знал это. Он знал, что могло случиться, и знал, что предложение Лухана было заманчивым, и он спрашивал себя, почему он не согласился.       Вместо этого он покачал головой и кротко улыбнулся старшему, шепча «Я в порядке. Я справлюсь», прежде чем впихнул очень неуверенного и взволнованного Лухана в двери, а затем и в лифт.       Он нажал на кнопку, и как только двери закрылись, он почувствовал, как паника нарастала, и он начал дрожать. Страх взял контроль над ним, и он снова спросил себя, почему он всегда принимал такие глупые решения. Ему не следовало заходить в здание, и вообще ему не следовало нажимать на тупую кнопку.       Что если он столкнётся с Минсоком?       Он не был готов…. он не был готов встретиться с ним, и Чондэ знал это. Его сердце беспорядочно забилось в груди, когда лифт остановился. Всё его тело было напряженно и неистово задрожало, стоило дверям открыться и показать……… пустоту.       Здесь ничего не было. Только пустой коридор.       И как только Чондэ увидел это, то он судорожно выдохнул, его тело расслабилось, и он неловко улыбнулся критично смотрящему Лухану, прежде чем рвануть к своей квартире.       Он второпях облазил свои карманы и, когда нашёл ключи, открыл дверь, прежде чем забежать в свою комнату. Громко крикнув «Жди меня у двери!» Лухану, он принялся искать ключи от своей шкатулки, где лежали его пилюли, на случай если у него закончатся его ежедневные таблетки.       Когда он нашёл ключи, то поставил шкатулку на тумбочку, открыл её и достал три целых упаковки, каждая из которых содержала по двадцать пилюль.       Он облегчённо выдохнул, снова закрывая шкатулку и покидая комнату.       Но как только он закрыл дверь спальни, то ощутил леденящую боль в животе, отчего его коленки согнулись, и он зарычал от боли. Опёршись на стену, он тяжело дышал, его грудь практически давили его лёгкие из-за неистово бьющегося сердца.       — Блять, — выругался он, —Мне серьёзно нужно убраться отсюда и принять эти подавители, пока я не взорвался, — прошептал он и похромал к входной двери.       Он похлопал Лухана по спине, улыбаясь.       — Эй, Лу, мы можем ид… — произнёс он, но подавился собственным вдохом, когда очень соблазнительный запах ударил ему в нос, посылая мурашки по его спине. И он почувствовал, как волна жара и холода распространилась по всему его телу, заставляя его неистово задрожать, из-за чего он уронил свои таблетки, а его разум опьянел.       Его чувства обострились из-за притягательного запаха, стоило ему вдохнуть его ещё раз, только чтобы громко вскрикнуть от резкой боли в животе, которая распространилась по его организму.       Он простонал; его разум затуманился от желания, пока он пытался поднять голову, чтобы увидеть, что стало причиной его чёртового разрушительного состояния.       И увидел Минсока перед собой…. держащего ладонь девушки, возмущённо смотря на него. Его зрачки расширились, глаза засияли холодно-голубым цветом, тело напряглось, а его грудь тяжело опускалась и поднималась на очень нездоровой и быстрой скорости.       И тогда-то Чондэ понял.       Его течка была спровоцирована.       Его альфой.       Потому что его альфа мог учуять его и наоборот.       И только одна мысль, что он так сильно взбудоражил Минсока, заставила его завыть, и он почувствовал, как его тело сильнее нагревалось, а его член затвердел, когда ещё одна волна мускусно-ледяного запаха альфы ударила по его ноздрям. Она охватила его тело, а он позволил своим гормонам поглотить себя.       Его разум затуманился, и у него смазка начала вытекать из ануса, а когда он ощутил разгорающуюся боль в животе, то вскрикнул от боли и упал на пол.       Его тело застыло, пока он пытался успокоить своё разбушевавшееся дыхание, в то время как его тело снова накрыло новой волной жара, заставив его всхлипнуть и заплакать.       Он хотел, чтобы боль прекратилась. Он не хотел чувствовать себя таким жалким и просто хотел, чтобы боль исчезла. Удушающая и разрушающая боль, которая распространялась по его телу, заставляла его гореть. Он хотел остановить её, но он не знал как….       Чондэ всхлипнул и жутко затрясся, выгибая спину каждый раз, когда новая волна удовольствия пробегала по его телу, заставляя его охать и стонать в отчаянии, желая, чтобы к нему прикоснулись.       Он хотел ослабить эту иссушающую жизнь боль в нижних частях тела. Он хотел, чтобы она ушла.       Он хотел быть связанным так сильно, потому что течка была уже такой невыносимой.       — Партнёр, — вдруг услышал он, как кто-то прорычал, и он содрогнулся, поднимая взгляд.       Он встретился с хищним взглядом Минсока, а запах альфы практически заполнил его организм, заставив его вскрикнуть от удовольствия, как он отпрянул от волка, который ясно хотел разрушить его, пометить его, трахнуть его до эйфории.       И Чондэ жалобно простонал от этой мысли, а его член дёрнулся, как волна удовольствия, необходимости и пламя снова накрыла его тело. Он вскрикнул и задёргался — его тело требовало прикосновений его альфы, присутствия его альфы, запаха его альфы, безопасности, узла, просто всего его альфы.       Но он не был готов.       Так что он взглянул на Лухана, который всё ещё стоял у двери; его расширенные глаза были прикованы к извивающемуся и покрасневшему телу Чондэ.       Вау, даже Лухана это задело…. Как ужасно он тогда пах? Как высоко уровень его гормонов тогда был?       Но у него не было времени, чтобы подумать об этом, как он выдохнул еле слышное «Закрой д-дверь!», отчего Минсок зарычал.       Он зарычал и вскрикнул, что только сделало его запах и существование сильнее, и Чондэ снова пискнул, как гормоны ударили по нему.       Это просто было чересчур для него. Его чувства были обострены, его тело дёргалось и неудержимо тряслось, а его разум расплылся из-за сильной похоти, что он даже не понимал, где верх, а где низ.       Он только услышал громкий хлопок и громкие крики, рычание, удары и ворчание, как ещё одна волна жара прошлась по нему в последний раз, перед тем как его зрение размылось, а он сам пытался добраться до кровати.       Он забрался под одеяло, и его глаза закрылись.