Чёртовы альфы

      Чондэ кричал. Он кричал во всю силу своих лёгких, вертясь, елозя и перекатываясь по кровати, чтобы облегчить чувство удовольствия в животе, чтобы не дать ему распространиться ещё сильнее. Но это не помогало.       Это чувство уже одурманивало его организм несколько раз, заставляло его чувствовать себя невероятно возбуждённым и горячим внутри. Как будто пожар разгорался в его организме, и леденящие мурашки пробежали по его телу, заставляя его взрываться внутри, а его тело неудержимо трястись, в то время как удовольствие затуманивало его разум, и пот покрывал всё его тело.       Он тяжело дышал, стараясь не двигаться в постели, потому что от каждого движения, любого трения его твёрдый член дёргался, практически крича о том, что нужна разрядка, и всё больше смазки вытекало из его входа, делая его тошнотворно липким. А его колечко мышц сжималось вокруг пустоты, только прося, умоляя, чтобы его заполнили огромным узлом. Но не любым узлом.       Узлом его альфы.       Когда Минсок проскользнул в сознании Чондэ, то он громко всхлипнул, а его член дёрнулся, выделяя естественную смазку; болезненно твёрдый, умоляя, чтобы его коснулись и дали кончить.       Но Чондэ пытался контролировать себя. Он уже продержался день, только прикоснувшись к себе один раз, потому что помутнение и похоть были непереносимы, и он почти потерял сознание.       Однако сегодня боль была в два раза сильнее, и он не знал, сможет ли выдержать её. «К чёрту», — подумал он и обхватил свой подрагивающий член, отчего он после хрипло простонал. Электризующие импульсы пробежали по его телу, заставляя его разум оцепенеть, пока он сам несколько раз задвигал рукой.       Через минуту он кончил с болезненным стоном, и его тело задрожало.       Но это не помогло, потому что его член снова встал, а из его входа вытекло только больше смазки, из-за чего его простыни и бёдра намокли.       Чондэ в отчаянии простонал, прежде чем охнуть. Его внутренности словно пылали, а его анус не переставая сжимался, желая быть заполненным хотя бы каким-нибудь трением.       Внезапно мысль пришла в голову Чондэ, и он задвигался на кровати, прежде чем встать и подойти к гардеробу. Но как только холодный воздух окутал его мокрый член, а смазка вытекла из его ануса, то его накрыл сухой оргазм, и сломленный крик вырвался из его уст, а коленки подогнулись.       Он резко упал на пол, после пытался доползти до гардероба на трясущихся конечностях. Он шипел, потому что каждое движение приносило боль его мышцам, будто иголки впивались в них снова и снова.       Когда он добрался до гардероба, он открыл самый нижний ящик и вытащил дилдо, которого он никогда не думал использовать в своей жизни. Это был шутливый подарок от Бэкхёна на его восемнадцатилетние, и он поклялся, что никогда не будет использовать его.       Ну, к чёрту его клятву, подумал он, нетерпеливо погружая три дюйма дилдо в свой зад. Он с радостью пискнул, когда ощутил, как его внутренности приятно растягивались.       Когда игрушка оказалась внутри его задницы, то он нашёл маленький пульт, на котором были кнопки от одного до пяти. И в своём затуманенном похотью разумом и из-за любопытства он нажал на третью кнопку и сломлено вскрикнул, когда ощутил, как дилдо начал двигаться в нём, жёсткими вибрациями массируя его сжимающиеся стенки, отчего Чондэ задрожал и не переставая охал.       Он нажал на четвёртую кнопку и обхватил свой истекающий смазкой член и начал надрачивать, большим пальцем дразня щёлку, в то же время кругами двигая тазом, чтобы игрушка проникла глубже.       И когда достаточно сильная волна вибраций попала совсем рядом с местечком, приносящим удовольствие, то он закрыл глаза и проскулил, и белая субстанции ещё раз покрыла его ладонь, прежде чем он распластался на полу.       Но, к его недовольству, член снова затвердел в его ладони, возбуждённо подрагивая в третий раз, и Чондэ почувствовал, как слёзы наворачивались на глаза от нового болезненного, словно пламя, чувства, образовывавшегося в нижних частях его тела.       Он подавился собственным вздохом, когда ещё одна жгучая волна заставила его тело задрожать от похоти. И это был только второй день возможно двух или трёх недельной течки, которая могла убить его…              -              К середине третьего дня он плакал. Он громко задыхался, а слёзы покрывали его покрасневшие щёки, и он держался за живот, которому приносила удовольствие жалящая боль, пока он сам съёживался на полу. Игрушка всё ещё находилась в его заднице, которую он даже не вытаскивал ночью, когда пытался уснуть. Но это только частично помогало, если можно считать три часа сна сном.       Но это не ослабляло боли в его теле. Он по-прежнему был покрыт толстым слоем пота, его ноги и кровать были покрыты его собственной вязкой смазкой, его член был всё такой же твёрдый, словно камень, а его разум и зрение были помутнены.       Чондэ находился в отчаянии. Его тело и душа желали узла. Желали его партнёра, и он не знал, как долго он сможет сдерживаться. Как долго он сможет сдержать сильные чувства и нужду.       Он не знал.       Внезапно он услышал, как кто-то постучал в его дверь, и он вздрогнул, и паника начала расти в нём. Он не хотел, чтобы люди видели его таким разбитым, таким отчаянным и слабым. Так что он попытался крикнуть тому, кто стоял за дверью, чтобы они ушли. Но его крик превратился в болезненный всхлип, когда дилдо практически попал по его особенному местечку, прежде чем его голос застыл в его горле, и он простонал.       Затем он как-то нашёл в себе силу и поднялся, прежде чем на трясущихся ногах подойти к двери.       Чондэ всё равно остановился перед дверью, когда мускусный ледяной запах ударил ему в ноздри, проникая в его организм и заставляя его жалобно заскулить.       Это был Минсок.       Его альфа.       И его присутствие практически поглотило Чондэ и сделало его более отчаянным, и ему захотелось сорвать дверь с петель и броситься на альфу. Но вместо этого он слабо проскулил «уходи» и снова принялся плакать, когда он почувствовал, как разрушающая боль снова вернулась в его сердце. Она напомнила ему о том, что Минсок сказал ему почти три недели назад.       Старший всё равно низко прорычал, но он звучал больше разбито и ранено, чем угрожающе, когда он снова постучал. Он подошёл ближе к двери, отчего из ануса Чондэ вытекало ещё больше смазки.       Тогда омега услышал отчаянное «Пожалуйста. Пожалуйста, Чондэ. Открой дверь», и боль и отчаянии в голосе альфы заставили сердце Чондэ сжаться. Потому что альфа звучал так, будто он плакал и терзал себя несколько дней. Точно так же как и Чондэ.       От этого Чондэ ощутил, как тёплое и успокаивающее чувство охватило его внутренности, и он поймал себя на том, что почти открыл дверь, но остановился, когда последняя соломинка сомнения появилась и предупредила его. Хотя он очень сильно хотел открыть дверь, чтобы обнять альфу и почувствовать тепло его ладоней, его бьющееся сердце, его жаркую и сильную ауру альфы, поглощающую его, пока он бы жёстко трахал Чондэ своим узлом.       Но вместо того чтобы поддаться своему сердцу и своим желаниям, он воспротивился и прохрипел ещё раз: «У-уходи, Минсок. Я-я не хочу тебя» с тяжёлым сердцем, которое трещало от каждого слова.       Затем всё стихло, и сердцебиение Чондэ остановилось, когда он ничего не услышал. Даже не единого вдоха, и страх и сожаление наполнили его.       Он не хотел этого.       Он не хотел, чтобы альфа покинул его, даже несмотря на то, что тот сделал.       Внезапно трепещущий шум послышался с другой стороны двери, что очень походило на всхлип и ругань, и сердце Чондэ пропустило удар.       — Я знаю, что ты должно быть ненавидишь меня, Чондэ. Ты в праве ненавидеть меня, особенно после того, что я сказал тебе. Но, пожалуйста… только открой дверь. Я хочу увидеть тебя, не взирая на то, как ты выглядишь. Я клянусь, что я не трону тебя и не сделаю ничего смешного. Я... Я только хочу увидеть твоё прелестное личико и сказать кое-что, — он остановился, судорожно выдыхая. — Пожалуйста… после этого ты меня никогда не увидишь, если захочешь. Но сначала я должен кое-что рассказать тебе. Пожалуйста…       И это был конец.       Чондэ полностью отбросил своё сопротивление и позволил действовать своему сердцу и телу. Он щёлкнул ручкой и открыл дверь. Только чтобы увидеть изнеможённого Минсока, который поднял свой взгляд от пола и взглянул на него.       Вдруг сильная волна аромата альфы ударила ему в ноздри, отчего он выдохнул судорожный стон, оглядывая альфу. Он был бледен, что было очень заметно по сравнению с его нормальным слегка кремовым цветом кожи. У него под красными и мокрыми глазами залегли чёрные круги, его волосы были в беспорядке, и выглядел он так, будто не спал несколько дней. И растянутая чёрная футболка с серыми тренировочными брюками только подчёркивали его ничтожный вид.       У Чондэ сердце разбивалось, смотря на то, в каком состоянии находился альфа, и он просто хотел, чтобы это прошло.       Но прежде чем он успел это сказать, он ощутил, как сильные и мускулистые руки обнимают его, и он был прижат к груди высокого парня. Сильный и доминантный запах проскользнул в его ноздри, тем самым опьяняя его организм, заставляя его мышцы содрогнуться.       Он болезненно простонал, сжимая ткань футболки высокого парня, потому что он не мог больше стоять. Его ноги превратились в желе, а его сердце стучало где-то в его лёгких, и от недостатка кислорода его зрение стало нечётким, и его голова закружилась.       Это поглощало.       И быстрое сердцебиение другого парня и его аура защиты заставляли его чувствовать себя в безопасности и в то же время возбуждённым. От этого из его дырки вытекало всё больше смазки, и его болезненно твёрдый член гордо стоял между его ног, наполовину прикрытый его потной белой футболкой.       Чондэ снова проскулил, когда притягательный запах усилился, из-за чего он чуть не потерял сознание, и сильные руки сжали его только крепче.       — Мне так жаль, Чондэ. Так ужасно жаль. Я был подонком тогда. Очень большим подонком, и я не должен был говорить тех слов. Но я понял это слишком поздно, и ты уже исчез из моего поля зрения. После того как ты признался мне, то я чувствовал себя так, словно гром прогремел внутри меня, и я так испугался. Я был так чертовски напуган, когда ты ушёл. Я боялся потерять тебя и больше никогда не увидеть вновь. Я не мог спать, потому что меня окружили мои страхи. У меня были кошмары, и мне казалось, что я умираю. Только от одной мысли о тебе, о твоём перекошенном от боли лице; слёзы, скатывающиеся по твоим щекам, и твоё дрожащее тело — я задыхался от этого. Я не мог дышать, и, казалось, что моё сердце разорвали на части, когда я не смог найти тебя. Я искал тебя, но не мог найти, и когда я узнал, что ты у Бэкхёна, я хотел прийти к тебе. Я был в полном беспорядке из-за всего, что ты сказал мне. Я был зол и потерян. Твоё признание о том, что ты любишь меня, что ты омега и мой предназначенный партнёр — всё это перевернуло мой мир с ног на голову. Я сошёл с пути. Я не знал, где верх, а где низ, и убивающая боль в моём сердце и необходимость в тебе только сделали ситуацию невыносимее.       Так я хотел поговорить с тобой. Но когда я пришёл к Бэкхёну, то он накричал на меня, он даже ударил меня. Он сказал мне исчезнуть, и я правда хотел так и сделать в тот момент. Потому что я мог слышать твой плач и твои крики от боли. Я слышал твои громкие всхлипы и хныканье, и тогда я понял, что полностью уничтожил тебя. Я ранил тебя, разрушил тебя, разбил тебе сердце, и я понимал, что должен отправиться в ад и больше не возвращаться. Я сломал тебя, и знал, что не заслуживал тебя, и так я отправился на вечеринки, чтобы забыть о боли. Но несмотря на то, сколько я пил, я всегда думал о тебе.       Он остановился и нежно взял Чондэ за плечи, чтобы скулящий и дрожащий парень взглянул на него сквозь свои затуманенные глаза.       — Я всегда думал о твоей кошачьей улыбке, о твоём громком и жалобном смехе, и как твои глаза-полумесяцы превращались в сверкающие щёлочки, а уголки твоих губ мило загибались, когда ты громко и тяжело смеялся. Я думал о твоих чёрных глазах, и как они отражали свет в любом месте. Думал о твоём ангельском голосе, который заставлял моё сердце прекращать стучаться, а моё дыхание захватывать. Думал о твоём милом румянце, когда ты смущался или трепетал. О твоих пушистых волосах, и как я хотел встряхнуть их каждый раз, когда видел их и…. — он опять остановился и глубоко вздохнул; глаза окрасились в холодно-голубой, из-за чего Чондэ содрогнулся .       — Я о том слабом и незнакомом запахе, который исходил от тебя и сводил меня с ума. От этого мне хотелось разрушить тебя и затрахать тебя до потери сознания, пометить тебя, как своего.       — Ты, ты и ещё раз ты был всем, о чём я мог думать, хотя я пытался тебя забыть, когда был пьян. Но тогда я понял. Тогда я, чёртов тугодум, понял…       Он отпустил правое дрожащее плечо Чондэ, чтобы своей ладонью накрыть его покрытую слезами правую щёку, и омега незамедлительно прильнул к такому пламенному прикосновению, но не разрывал зрительного контакта со старшим.       — Я понял, что люблю тебя, Чондэ. Я осознал это и понял, что ты был моим предначертанным партнёром и что всё, что ты сказал было правдой. Почему бы тогда я постоянно желал пометить тебя каждый раз, когда чуял тебя? Это было так чертовски очевидно, а я был просто глуп, чтоб понять это. Так что я рассказал всё Лухану и тогда… тогда он поведал мне о твоём прошлом, и я вспомнил то, что наговорил тебе, и моё сердце разорвалось на куски. Тогда я ненавидел и до сих пор ненавижу себя так, будто никогда раньше не ненавидел себя, ведь я обидел тебя только чтобы казаться, блять, «крутым». И я потерял надежду на то, что смогу вернуть тебя, и на то, чтобы извиниться. И вдруг ты оказался прямо передо мной, и твой запах оглушил меня, словно резкий шлепок по лицу, и мне показалось, что я схожу с ума.       Моё тело наполнилось похотью и желанием пометить тебя и повязать тебя. Но Лухан и моя младшая сестра, которую ты видел в тот день, успокоили меня и отговорили от выламывания твоей двери. Они сказали мне просто подождать и ну, я так и сделал.       И, блять, я пытался, честно. Но твои всхлипы и стоны удовольствия, и крики только заводили меня, и мне было так совестно. И тогда я повёл себя на инстинкте и постучал твою дверь, хотя я был в курсе опасности. Но мне нужно было рассказать тебе, что я чувствую. Мне нужно было признаться и поговорить о том, что мои сердце и душа чувствовали.       Его голос снова затих, он теперь нежно обхватывал всё лицо Чондэ своими большими и жёсткими, но по-прежнему мягкими ладонями, чтобы младший смотрел прямо на него.       — Я люблю тебя, мой партнёр. Я люблю тебя, мой драгоценнейший Чондэ. И мне жаль, что я был подонком и понял это так поздно. Я не ожидаю, что ты простишь меня и примешь мои извинения. Это твой выбор.       Лицо Минсока затем разгладилось с нежностью и обожанием в его глазах, когда он взглянул на сломленного парня перед собой.       — Но если ты простишь, если ты всё ещё любишь меня и дашь мне ещё один шанс, то я заставлю тебя пожалеть об этом. Я не сбегу и заставлю это работать. Заставлю нас работать, неважно как сложно это будет. Я хочу, чтобы это работало и я сделаю это. Я обещаю.       Затем его глаза погрустнели, и он тяжело сглотнул, слегка ёжась от страха, пробежавшего по его телу.       — Но если ты не простишь, я исчезну. Оставлю тебя и больше никогда не побеспокою, и мы никогда больше не увидимся. Я обещаю.       Дыхание Чондэ застряло в горле, а его расплывчатый разум пытался переварить сказанные слова, и после того как эти слова наконец переварились, он всхлипнул, и слёзы стояли в его глазах, когда он снова взглянул на Минсока.       Минсок любил его.       Он не мог в это поверить, и слёзы покатились по его щекам, — его течка была моментально забыта.       Потому что он не хотел в это верить.       Казалось, это был нереалистичный сон.       Но ласкающая теплота ладоней Минсока на его щеках, мускусно-морозный запах парня и его обожаемый, смешанный с любовью взгляд показывали Чондэ, что это был не просто сон.       И он сильнее заплакал, а его сердце сжалось от счастья и боли, которые наполняли его.       Хоть Минсок и ранил его, уничтожил его и подвёл его, он не мог жить без парня. Без его партнёра. Если бы он оттолкнул сейчас Минсока, то он был правда умер и страдал бы до конца своих дней.       Он всё ещё не был готов, чтобы всё простить старшему. Но он хотел попытаться.       Он желал этого, не взирая на то, что может случится.       Так что Чондэ моргнул пару раз, чтобы убрать слёзы, прежде чем взглянуть на высокого парня с беспокойным и надеющемся лицом, и кроткая улыбка появилась на его губах.       — Извинение принято. И да, М-Минсок, я-я по-прежнему люблю тебя и я тоже хочу этого. Н-Но м-мне потребуется некоторое время, чтобы простить и полностью довериться т-тебе вновь. Но я хочу попытаться. Только не делай н-ничего такого больше, — судорожно выдохнул он, и глаза парня расширились, и его рот раскрылся.       — П-правда? Т-т-ты уверен? Ты…серьёзно, серьёзно уверен? — спросил он тихим голосом, и Чондэ хрипло усмехнулся. Затем он поднялся на носочки и поцеловал высокого парня в левую щёку.       — Да, уверен.       Он улыбнулся и вновь взглянул на альфу.       Чего он не ожидал так это того, что альфа схватил его бёдра, отчего Чондэ вздрогнул и сцепил свои руки на шее Минсока, а ноги сцепил на талии, закрыв дверь.       Но прежде чем Чондэ сообразил, что происходит, он был прижат к двери, а Минсок принюхивался к его шее, громко рыкнув «Мой», что заставило Чондэ простонать, и он двинул своим тазом, чтобы создать больше движения между ними.       От этого хватка Минсока на талии Чондэ усилилась, и он принялся вылизывать и покусывать шею младшего. Он кусал вкусную, пахнущую апельсинами кожу, оставляя на ней красные и фиолетовые синяки, отчего Чондэ дрожал и в удовольствии пищал.       — А-альфа! Ууу! — он вскрикнул, когда почувствовал, как Минсок схватил и развёл его покрытые смазкой ягодицы, отчего высокий парень глубоко прорычал. Он был доволен реакцией низкого парня и впился в губы Чондэ мокрым и властным поцелуем, из-за чего Чондэ подавился. Минсок заметил свой шанс и исследовал мокрую полость рта младшего, вяло двигая губами напротив губ Чондэ, облизывая верхние зубы, прежде чем он прикусил его верхнюю губу и засосал нижнюю.       От этого Чондэ пискнул, вжимая себя сильнее в Минсока. Он тёрся своим абсолютно обнажённым членом об прикрытый одеждой член Минсока, что посылало искры удовольствия сквозь его дрожащее тело.       Он двигал своим тазом быстрее и засосал верхнюю губу старшего, заставляя Минсока хрипло простонать, отчего Чондэ усмехнулся.       Но эта усмешка скоро превратилась в высокий стон, когда он ощутил, как что-то дёрнулось в его заднице.       И когда это произошло ещё раз, он громко всхлипнул и увидел сквозь свои затуманенные глаза, как Минсок ухмылялся, продолжая вставлять и выкручивать вибрирующий дилдо внутри Чондэ.       — Ты непослушный малый, не так ли, прелесть? Спорю, ты даже спал с этой мелкой игрушкой внутри тебя, не так ли? Спорю, что ты даже надрачивал себе, представляя, что вибрирующий дилдо это мой огромный узел, трахающий тебя, да ведь? — низко промурлыкал Минсок, и всё, что смог сделать Чондэ это простонать в ответ; его тело дрожало, пока он извивался под пьянящим взглядом альфы и его искусными движениями.       — Но это не меняет того, что ты самый прекрасный и красивый человек, которого я видел, Чондэ, — прошептал он тёплым и хриплым голосом, от которого Чондэ всхлипнул.       Он покраснел, когда Минсок понимающе ухмыльнулся ему и полностью перекрутил дилдо в нём, отчего Чондэ вскрикнул от удовольствия.       — М-Мин! Нгх! Ах! — простонал он, а его тело сильно задрожало, когда парень прикоснулся к его прикрытым соскам. Он нажал на левый сосок и в это же время лизнул и прикусил правый, отчего Чондэ грубо впился в плечи Минсока и сломлено пискнул прямо в уши парня.       Затем Минсок убрал одну руку от задницы Чондэ и приподнял его футболку, заставив Чондэ прикусить ткань.       — Подержи её, детка, потому что сейчас ты отправишься на небеса, — прохрипел он, а Чондэ жалобно простонал от кокетливого тона парня.       Но перед тем как прикоснуться к его соскам Минсок остановился.       Это раздражало Чондэ, и он опустил расплывчатый взгляд на парня с затуманенным похотью разумом.       Только чтобы найти его с дерзкой ухмылкой, глубоко смотрящего в глаза младшего. Но прежде чем он успел спросить, он ощутил покалывающее удовольствие в своём левом соске, отчего он чуть не задохнулся. И как только это повторилось, он ощутил, как слёзы образовались в его глазах, а он сам тяжело дышал. Удовольствие невозможно было вынести.       — Пирсинг сосков, да? — хрипло рыкнул Минсок, и тогда Чондэ понял, и проскулил, и покраснел, пытаясь спрятать своё лицо.       И его руки тут же были отстранены и прижаты к стене выше его головы, когда он увидел, что Минсок смотрел на него тёмными и затуманенными глазами. Его блондинистые волосы прилипли ко лбу, губы были красными от мокрых поцелуев, и его грудь тяжело вздымалась.       — О, нет, прелесть. Ты больше не будешь от меня прятаться, красавчик, — его лицо приблизилось, пока его дыхание не опалило губы Чондэ, а его сияющие глаза не впились в сияющие жёлтые глаза Чондэ. Властная аура исходила от глаз его, что заставило Чондэ заскулить.       — Я разрушу тебя, пока ты не будешь кричать и плакать и стонать для меня, а я буду смотреть на то, как ты распадаешься на части, Дэ. Я превращу тебя в прекрасный беспорядок, — прохрипел он, лизнув губы Чондэ, который всё ещё держал футболку в зубах.       — Так что просто будь хорошим, прелесть, и стони, кричи и умоляй меня, и не вздумай сдерживаться, — прорычал он, и Чондэ застонал, покорно кивая головой.       И в следующий момент Минсок уже поглотил его правый сосок, грубо кусая его и, потянув стержень, выкручивая его языком, из-за чего Чондэ задрожал от удовольствия, и его сосок затвердел.       Он сломлено всхлипывал, пока Минсок жёстче щёлкнул языком, вбивая теперь уже не вибрирующий дилдо глубоко в Чондэ. И когда он принялся за левую розовую бусинку, он сначала прикусил металлический стержень и засосал его в рот, что послало колющую боль Чондэ, и парень вскрикнул от удовольствия.       — А-Альфа, ах! Ах. П-прекрати! — заскулил он, а Минсок только жёстче прикусил его сосок и щёлкнул стержнем. — П-пожалуйста…С-сок! Я скоро… — задыхался он, отпуская свою футболку.       И Минсок отпустил его руки и соски.       Но прежде чем Чондэ успел выровнять дыхание, его ноги оказались на плечах Минсока, а последний заглотил его истекающий смазкой член.       Минсок неосознанно облизал губы, прежде чем полностью поглотить Чондэ с первого раза, из-за чего Чондэ выпустил сломленный крик, а его таз дёрнулся вперёд. Жар вокруг его члена был так хорош и то, как работал язык Минсока по его пульсирующей длине, отчего он задрожал.       Он тяжело дышал — тихое поскуливание и фырканье вылетали из его рта, пока Минсок снова и снова заглатывал его, всасывая щёки, и он задел зубами чувствительную головку Чондэ, и от этого Чондэ задохнулся.       Он сжал волосы Минсока в кулаке, вбиваясь в его жаркий плен, пытаясь достигнуть свой болезненный финиш.       И затем старший прошёлся зубами по толстой вене на его органе, и он кончил. Он излился, громко простонав имя Минсока, в то время его таз неудержимо содрогался, изливаясь белой жидкостью в рот Минсока, который застонал, проглатывая каждую капельку. Он продолжал отсасывать Чондэ, отчего у Чондэ слёзы собрались в глазах, так как его член был теперь очень чувствительным.       Но хотя он и потянул старшего за волосы, показывая ему, что он может остановиться, но старший не останавливался.       Минсок, в противовес его просьбе, глубже заглотил его вновь, из-за чего Чондэ хрипло всхлипнул, и старший схватил ягодицы Чондэ, полностью усаживая его себе на плечи.       Чондэ не ожидал, что парень встанет с членом Чондэ глубоко внутри его рта и пройдёт в полутёмную спальню Чондэ, которая практически пропахла течкой и спермой.       Но с каждым шагом старшего, член Чондэ ещё глубже проникал в рот парня, пока его головка не упёрлась в задную часть горла Минсока, и Чондэ всхлипнул. Его тело затряслось, и слёзы образовались в его глазах из-за сверх стимуляции, а его член снова затвердел с новой жгучей волной, которая накрыла его тело.       Когда они добрались до постели Чондэ, Минсок аккуратно уложил тяжело дышавшего парня на неё, оглядывая его.       Чондэ был в беспорядке.       В прекрасном беспорядке.       Его тело было покрыто тонким слоем пота, его губы опухли, щёки и грудь покраснели, его глаза сияли похотью, его светло-коричневые волосы находились в беспорядке и его милый, с фиолетово-красной головкой, член гордо лежал на его животе.       Минсок облизал свои губы и гордо, но всё так же нежно, улыбнулся, прежде чем его взгляд не опустился к игрушке, которая всё ещё находилась внутри сморщившейся дырке Чондэ. Его глаза потемнели, а парень хрипло стонал от дразнящих прикосновений, потому что ему хотелось большего. Он хотел, чтобы альфа чаще трогал его, чтобы облегчить его колющую боль, от которой его тело тряслось. Он нуждался в прикосновении альфы. Его тело просто желало этого, но Минсок продолжал дразнить его, и Чондэ в отчаянии простонал.       — А-альф… п-пожалуйста, —всхлипнул Чондэ, дёргая своим тазом, крепче хватаясь за простыни.       Но альфа только насмешливо посмотрел на него, — уголки его губ изогнулись, и он склонил голову на левый бок.       — Пожалуйста что, прелесть?       Чондэ застонал, сильнее краснея.       — П-пожалуйста… д-дотронься до меня, — прохрипел он и почувствовал, как альфа опять ухватился за игрушку и очень медленно повернул её, тем самым заставив Чондэ всхлипнуть.       — Но я трогаю тебя, — Минсок злорадно ухмыльнулся, глубже пихая дилдо внутрь Чондэ.       — Н-нет ах! Я-я хочу, ч-чтобы…ты т-трахнул меня.. П-пожалуйста, альфа, — взмолился он, — Повяжи меня своим узлом, б-бесчувственно трахни меня и з-заполни меня своей с-спермой, п-пожалуйста, — всхлипнул он, отчаянно желая, чтобы альфа прикоснулся к нему.       И это, казалось, что-то повернуло внутри Минсока, так как его глаза заметно потемнели. Он прекратил играться с игрушкой и быстро снял с себя футболку и штаны, оставаясь только в чёрных боксерах.       Чондэ покраснел, увидев мускулистый и покрытый потом живот, одновременно он согнул его вместе с мышцами рук. Татуировки на его теле и пирсинг на его лице делали его похожим на секс-монстра, что заставило Чондэ простонать, когда он ощутил, как Минсок разом вытащил игрушку.       Из-за этого Чондэ взглянул на него, и он поднёс игрушку ко рту. Он провёл языком по белому дилдо, а после поглотил полностью маленькую игрушку, при этом создавая причмокивающие звуки и в то же время стеная вокруг игрушки. От такого зрелища Чондэ был очень взволнован, продолжая смотреть на Минсока, не разрывая зрительного контакта.       И когда Минсок наконец-то выпустил игрушку с ухмылкой на лице.       — Ты горько-сладкий на вкус, как героин, малыш. Притягательный. Я мог бы пить твою смазку весь день, но думаю, что что-то другое намного важнее сейчас, — невнятно произнёс он. А Чондэ застонал, наблюдая за тем, как Минсок стянул свои боксеры и обхватил лодыжки Чондэ, потянув его к его пульсирующему толстому и проколотому члену, пока он не соприкоснулся с нетерпеливо сжимающейся дыркой Чондэ.       Он поднял взгляд на Чондэ, взял обе его руки и поцеловал каждую костяшку, прежде чем тепло улыбнуться парню.       — Нежно или жёстко? — спросил он, и сердце Чондэ потяжелело, когда он увидел любовный и ласковый взгляд, терпеливо ожидая его ответа. От этого его сердце пропустило удар, и он нервно облизал губы, слегка краснея, прежде чем выпалить:       — Х-хоть это и м-мой первый р-раз… Я-я хочу, чтобы ты был жёстче.       Что-то опасное и тёмное сверкнуло в глазах Минсока на его ответ, но он всё ещё медлил.       — Ты уверен? Потому что, когда я говорю жёстко, то я имею в виду жёстко, — во второй раз спросил альфа, и Чондэ только лениво улыбнулся Минсоку, страстно целуя его, прежде чем прошептать:       — Да, я на сто процентов уверен.       И это было последней каплей для Минсока, как он ласково чмокнул Чондэ в губы в последний раз, прежде чем толкнуться в узкий и сжимающийся жар Чондэ. Младший от этого вскрикнул в удовольствии, падая обратно на холодные простыни, а Минсок продолжал вбиваться в него в животном ритме, отчего оба парня не прекращали стонать.       — Боже! Малыш… агх…. Ты такой узкий..боже! Так нежно сжимаешь мой член, — выругался Минсок, схватив Чондэ за талию, чтобы найти лучший угол более глубокого проникновения в Чондэ, чтобы найти то особенное местечко, от которого на младшего снизойдёт эйфория. Чондэ почти что трясся от наслаждения, вцепляясь в плечи Минсока, царапая их своими ногтями, оставляя яркие красные синяки на них, а член Минсока только сильнее растягивал его внутренности с каждым шлепком его бёдер.       Он заполнял Чондэ, который мог только сломлено всхлипывать и хрипло хныкать ввиду большой чувствительности его использованного входа, наслаждаясь этим, и он развязно поцеловал Минсока. Зубы клацали напротив друг друга, а языки вылизывали рты друг друга, исследуя каждый лакомый и сладостный участок чужой мокрой полости.       Пока Чондэ не почувствовал обжигающее удовольствие, распространявшееся по его телу, от которого он вскрикнул так высоко, когда Минсок попал по тому сладкому местечку внутри него.       Стоило Минсоку услышать этот наполненный наслаждением крик, как он гордо ухмыльнулся и ускорил темп, направляя свои толчки практически в то же самое местечко внутри Чондэ опять и опять. От этого парень видел звёзды, в то время как его трахали до потери сознания, пока он не начал извиваться и беспомощно всхлипывать под действиями Минсока.       Вдруг Чондэ ощутил, как член Минсока начал расти, и обжигающее чувство растягивания ухудшилось, заставив его закричать.       — М-Мин! Боже! Х-а…ах! …стче, а-альфа, пожалуйста! — постанывал он, и Минсок последовал его желанию и принялся жёстче вбивать свой растущий узел внутрь Чондэ, как слёзы формировались в глазах младшего от опьяняющего наслаждения, и он ощутил, как знакомое чувство начинало образовываться в его животе, что заставило его подавиться собственным стоном.       — М-Мин… Я-я … мнгх! — он пытался сказать, но был прерван, стоило узлу Минсока вырасти до его полного размера внутри него, тем самым заставляя его почувствовать себя так, словно его разорвало, а альфа всё продолжал вбиваться в него в безжалостном ритме.       Но также казалось, что он приближался к оргазму, так как его толчки становились небрежнее, более нуждающимися, заставляя Чондэ хныкать, пока он продолжал попадать по простате Чондэ, в это же время вылизывая и засасывая кожу на шее Чондэ.       Он глубоко вздохнул, рыкнув громкое «Мой!», перед тем как он впился зубами в шею Чондэ, и это оказалось последней каплей для младшего.       Он кончил с громким вскриком имени Минсока, покрывая свой живот собственным белым семенем. Он сжался вокруг огромного узла Минсока, и колющее удовольствие распространилось по нему от того места, где его укусил Минсок.       Он неудержимо дрожал от этого чувства и всосал узел Минсока ещё глубже в себя, и старший громко прорычал, изливаясь внутрь ожидавшего плена Чондэ, заполняя младшего до краёв, а Чондэ практически всё из него высосал.       После он очистил рану и упал рядом с Чондэ.       Оба парня тяжело дышали, любовно смотря друг на друга.       Затем Минсок уложил Чондэ сверху на себя, — его узел по-прежнему был глубоко внутри младшего — и нежно поцеловал его, упиваясь опухшими губами младшего, прежде чем разорвать поцелуй и погладить левую щёку младшего.       — Я люблю тебя, Чондэ. Очень сильно. Я люблю тебя так сильно, — прошептал он, отчего Чондэ покраснел и смущённо отвернулся.       Минсок усмехнулся на это, поворачивая лицо парня снова к себе.       Тогда Чондэ нашёл в себе силы и посмотрел на парня, тихо выпаливая:       — Я-я тоже люблю тебя, Минсок.       Затем Минсок удивил Чондэ резким и глубоким толчком своих бёдер, отчего Чондэ бесстыже застонал, падая поверх Минсока и чувствуя, как его член снова затвердел.       — Готов ко второму раунду, лапонька?