Чёртовы альфы

      И Минсок оказался прав. Ведь эта неделя с половиной — они немного продлили их выходные — была действительно расслабляющей, и никто не беспокоил их. Они были только вдвоём и правда наслаждались обществом друг друга.       Они часто ходили на прогулки по пляжу вечерами и смотрели на звёзды, и как лунный свет красиво отражался на глубокой поверхности голубого моря.       Это было превосходно и захватывающе, и они несколько раз целовались, что часто превращалось в нечто большее.       Потому что то, что начиналось «невинно» с Чондэ, дразнящего Минсока, и его рука «случайно» несколько раз проходилась по паху парня, заканчивалось тем, что Чондэ растянулся на песке. Хриплые стоны и хныкающие писки вырывались из его уст, в то время как Минсок безжалостно вбивался в него.       Их одежда была разбросана по всему месту, и Чондэ зарылся пальцами в песок рядом со своей головой, когда его писки превратились в отрывистые крики и плач, что каждый человек в радиусе одного километра мог услышать их.       Не то что бы они заботились об этом.       Но они также разделили очень романтичные моменты.       Один из них был тогда, когда Минсок удивил Чондэ ужином со свечами на пляже.       Старший перетащил туда круглый белый стол и два стула специально для этого случая, когда Чондэ ещё спал утром.       Или когда они посетили небольшой фестиваль неподалёку от пляжа, где они поели традиционных корейских блюд и сыграли в традиционные корейские игры. Фестиваль был незабываем, и фейерверк, начавшийся точно в полночь, был верхушкой их свидания.       Оставшееся время они расслаблялись и проводили время в своём бунгало, играли в игры, такие как шахматы, или смотрели фильмы.       В конечном итоге это были удачные расслабляющие мини каникулы.       Но, как только они вернулись в Сеул, им пришлось справляться с огромным стрессом.       Потому что, во-первых, Минсоку нужно было продвигать свой новый мини альбом. Затем, во-вторых, Чондэ должен был подготовиться к своим экзаменам в середине семестра и, в-третьих, им нужно было спланировать свадьбу, а это было чертовски сложно и трудно.       Они должны были рассказать своим родителям, которые, между прочим, были более чем рады этой новости, затем им нужно было написать заявление для их гражданской свадьбы. После этого им нужно было выбрать дату для их церковной свадьбы, но им это не удалось, потому что какую бы дату они не выбрали, она уже была занята. И потом им нужно было найти место, где отпраздновать их церковную свадьбу, которым оказался ресторан Минсока, в конце концов, и после им нужно было обговорить, сколько человек они хотели бы пригласить.       Так что первые три недели после их расслабляющего отдыха были далеки от спокойных.       Им казалось, что они находились в аду, и это время сильно действовало на нервы Минсока и Чондэ. Это было напряжно и утомительно, что у них не оставалось времени на друзей и друг на друга.       Так что прошла четвёртая неделя, и когда Чондэ сдал все экзамены, то он проспал два дня, чтобы вновь набраться сил и мотивации.       Чего он не ожидал так это того, что ему стало плохо, из-за чего его тошнило после того, как он проснулся в полдень на второй день. Но он списал это на рамён, который он съел ранее, до того как уснуть, потому что на вкус он был странным.       Это впрочем, был не последний раз, когда он ощущал это тошнотворное чувство у себя в животе. Оно продолжало появляться и стало только хуже в последние пять дней, в течение которых его тошнило, по крайней мере, раза два в день.       Однако он не сказал об этом Минсоку, потому что не хотел беспокоить и нервировать последнего ещё больше. Но он рассказал Бэкхёну, и старший предложил ему сходить к доктору на следующий день, если не станет лучше.       И тогда Чондэ решил записаться на приём к доктору.       Но когда ему стало лучше на следующий день, то он решил отменить запись и подождать, пока ему совсем не полегчает.       И всё же он также не хотел идти к доктору, потому что он немного боялся докторов и не доверял им из-за одного неудачного опыта в прошлом. Тот доктор перешёл его личные границы и был очень близко, практически прикасаясь к определённым местам Чондэ. Доктором был альфа, и у него, вероятно, шёл гон, но это ничего не улучшало.       С тех пор он ходил к докторам-бетам, но по-прежнему имел трудности с доверием к ним.       Впрочем, он скоро начал беспокоиться о своём состоянии и здоровье, потому что неприятное чувство до сих пор не исчезло, и его также тошнило на утро следующей недели.       Парень решил встретиться с Бэкхёном и Луханом, чтобы поговорить с ними об этом и спросить, могли ли они помочь ему.       Они согласились встретиться в пятницу в три часа на месте работы Бэкхёна и Чондэ.       И хотя Чондэ знал, что ему не следовало так волноваться об этом, но он всё равно нервничал.       Словно его живот предчувствовал что-то плохое, что должно было случиться и несмотря на то, что он пытался игнорировать это, оно всё равно возвращалось и мучило его.              -              — Привет! — услышал он голоса, приветствующие его, и он поднял взгляд, встречаясь с улыбающимся Бэкхёном и слегка усталым Луханом, который поглаживал свой округлившийся живот.       — Привет, — слабо сказал он в ответ, как только они сели напротив Чондэ.       Затем младший вдруг ощутил, как напряглось его тело, заставляя его сердцебиение ускориться. Его тело затряслось от адреналина, бегающего по нему, словно оно готовило его к чему-то неожиданному, что должно было случиться. Чондэ тем временем пытался сформулировать правильные и логичные предложения в своей голове, когда Бэкхён вдруг спросил его:       — Так… зачем ты хотел с нами поговорить?       Он беспокойно смотрел на трясущегося парня перед собой, а Лухан оглядывал его, нахмурившись, будто он искал что-то определённое.       Но Чондэ старался не замечать этого и разрушающего чувства, растущего в его животе, как только он начал говорить.       — Так, ну… может это неважно, но я хотел убедиться. И вот где вы мне нужны…. — он остановился, заламывая пальцы, прежде чем нервно почесать шею, избегая пристальных взглядов парней. — Ты знаешь, что я звонил тебе две недели назад, потому что чувствовал себя плохо и мне часто тошнило? — спросил он Бэкхёна, который кивнул и недоумённо нахмурил брови.       — Да, знаю. И я сказал тебе сходить к врачу, если не станет лучше. Но зачем ты говоришь мне это? — задал он вопрос, — раздражение было слышно в его голосе.       Чондэ поднял взгляд, закусывая нижнюю губу, бормоча:       — Ну… я хотел пойти, но мне стало лучше, так что я не пошёл, потому что подумал, что всё скоро пройдёт. Но этого не случилось. Только уменьшилось, и меня тошнило только по утрам с тех пор. Но то чувство не исчезло, и я начинаю волноваться. Так что я хотел спросить вас двоих сначала, могли ли вы мне помочь, перед тем как я пойду к врачу, так как… ты знаешь, как я справляюсь с докторами. Так что…. У вас есть какие-нибудь идеи того, что это может быть и как я могу от этого избавиться?       Объяснил он, обмениваясь взглядами с Луханом и Бэкхёном, которые оба только тупо смотрели на него, отчего неприятное чувство в его животе только ухудшилось.       Внезапно заговорил Лухан, удивляя Чондэ, когда младший услышал достаточно холодный голос старшего, взглянув на его подозрительное выражение на лице.       — Ты просил совета у Минсока, перед тем как идти к нам?       Услышав это, Чондэ тяжело сглотнул, чувствуя, как его сердце сжималось от вины, потому что он знал, к чему вёл Лухан. Он отвёл взгляд от беты, и его лицо стало удручённым.       — Нет. Он вообще не знает, потому что я не хотел беспокоить его, так как у него и так полно дел для беспокойства, — пробормотал он строго.       Когда он снова взглянул на Лухана, то увидел, что глаза парня немного смягчились, но его лицо всё ещё было холодным и жёстким. Затем он заметил, как парень судорожно выдохнул, беря левую дрожащую и покрытую потом руку Чондэ. Его глаза стали извиняющимися и понимающими, прежде чем он спокойно сказал:       — Хорошо. Спасибо за твою честность. Но пообещай мне, что скоро скажешь ему, ладно? Потому что мне кажется, я знаю в чём причина твоего недомогания. Но обещай, что не взорвёшься. Это понятно?       Он установил зрительный контакт с Чондэ, и младший ощутил, как неудержимо забилось его сердце в его грудной клетке, словно оно пыталось сломать её, в то время как его тело неистово задрожало, практически крича ему о побеге.       Но он подавил это желание, собрал все свои силы и слегка улыбнулся Лухану, медленно кивая головой, хрипло прошептав:       — Хорошо, я обещаю.       От этого Лухан в ответ улыбнулся ему.       Это улыбка, впрочем, превратилась в печальное выражение, и Лухан глубоко вздохнул, прежде чем задать один вопрос.       — Ты хотя бы думал, что можешь быть беременным, Чондэ?       Как только Чондэ услышал этот вопрос, его улыбка исчезла, а глаза расширились, заставляя его мир на секунду остановиться, и он позволил вопросу перевариться в своей голове.       Однако его мысли опустели, и электризующий заряд распространился по всему его телу, отчего он резко вздрогнул.       И когда вопрос устаканился в его голове, то его глаза чуть ли не выпали из орбит от того, какими большими они были, как умоляющее выражение появилось на его лице.       — Н-нет. Э-этого не может быть. Я не могу быть беремен… да ведь? — спросил он в неверии, крепко стискивая руку Лухана, а парень только извинительно смотрел на него.       — Ну, это единственно возможное предположение, к которому я пришёл, потому что у меня были похожие симптомы в первые месяцы беременности, и Сехун очень разволновался, когда я упал в обморок однажды. Но он знал, что я был беремен, так что немедленно вызвал скорую помочь мне. В твоём случае Минсок даже не знает, что тебе нездоровится. Теперь представь, что ты упал в обморок, и никого не было дома. Это может быть очень опасно для тебя и твоего возможного, если ты беремен, ребёнка, — немного отругал его Лухан, и Чондэ почувствовал ком, растущий в его горле, и разрушающее чувство в его сердце увеличилось.       Оно душило его, как картинки, которые описал ему Лухан, пролетали в его голове, заставляя холодные мурашки спуститься по его спине, а из-за чувства вины его живот перевернулся.       Ведь Лухан был прав. Он мог потерять сознание и мог поставить себя в опасную ситуацию теперь когда он прошёл через последние события трёхнедельной давности.       Ему правда иногда казалось, что он мог упасть в обморок.       И мысль о том, что он мог причинить вред не только себе, но также и его возможно растущему ребёнку внутри его животика, разрывала ему сердце, обращая его в тысячу осколков, и его живот неприятно перевернулся, отчего его затошнило.       Лухан, казалось, заметил это и крепко сжал руку младшего, вырывая Чондэ из его мыслей, и низкий парень взглянул на бету.       Его лицо было наполнено страхом, неуверенностью и виной, но также и эмоцией, похожей на счастье, и Лухан просто покачал головой, успокаивающе улыбаясь омеге, прежде чем снова заговорить.       — Хочешь сделать тест? Чтобы убедиться? И несмотря на результат, помни, что мы будем рядом.       На этих слова Бэкхён нежно встряхнул волосы Чондэ, согласно бормоча:       — Ага, будем рядом, несмотря ни на что.       И Чондэ слабо улыбнулся им, кивая головой и тихо отвечая:       — Хорошо и спасибо вам, — пытаясь скрыть свою неуверенность, потому что мысли, наполняющие его голову были далеки от успокаивающих.              -              Он посмотрел на тест.       Две полоски.       Снова.       — Нет, — в отчаянии пробормотал он и открыл ещё один тест. Пятнадцатый. — Если и этот покажет две полоски…. то я чертовски влип, — выдохнул он и повторил процедуру в пятнадцатый раз за сегодня.       Затем он ждал десять минут, ощущая себя очень взволнованным. Он чувствовал, как его тело начало трястись и каждая мышца дёргалась, превращая его в дрожащий лист, как только один вопрос всплыл в его голове.       Как он расскажет об этом Минсоку?       Как бы, конечно, они хотели детей. Они много разговаривали об этом и правда хотели детей…но только не…так рано. Было слишком рано для них становиться родителями, когда они ещё даже не женаты.       Он ощутил ледяной столп мурашек, пробегающих по его спине, и страх рос в его груди, заставляя его задержать дыхание, а его голова закружилась от недостатка кислорода.       Захочет ли Минсок вообще этого ребёнка?       Следует ли сказать ему или хранить этот секрет как можно дольше?       И как только этот вопрос возник в его голове, Чондэ показалось, что его пронзили бензопилой, и колющая боль распространилась по его телу.       Или…должен он сделать аб…       Вдруг что-то пикнуло, и он громко вскрикнул, ошарашенный странным звуком. Но скоро он успокоился, когда понял, что это был тест на беременность.       Он резко вздохнул и взглянул на него, и то, что он увидел заставило его сердце сжаться в страхе и от невероятного счастья одновременно.       Две полоски.       Беременный.       Он резко выдохнул и тяжело сглотнул.       Так и есть.       Больше не в чем было сомневаться.       Он точно был беремен.       Он хрипло рассмеялся, и слёзы навернулись на глаза. Слёзы счастья.       Чондэ прикрыл рот ладонью, не желая верить этому, а слёзы потекли из его глаз.       Он действительно был беремен.       Он не мог в это поверить.       Но подтверждение было прямо перед его глазами и вокруг него на полу.       Парень почувствовал, как теплота разливалась в его груди, отчего его тело защекотало, и бабочки ураганом летали в его животе. Затем он прикоснулся к своему животику руками, двигая ими вверх и вниз, радостно хлюпая носом. Яркая слезливая улыбка образовалась на его лице, и он ощутил, как его внутренности наполнились таким задорным счастьем, которого он раньше не испытывал. И это было невероятно, от этого захватывало дух, и он снова хрипло рассмеялся.       Он был беремен.       У него будет ребёнок.       Но в следующую секунду счастье исчезло, стоило реальности ударить его, и он снова задрожал. Неуверенность и страх заменили теплые и яркие чувства, и у него спёрло дыхание.       Потому что… серьёзно, как он расскажет об этом Минсоку?       Он не мог просто подойти к нему и сказать: «О, привет. Кстати, я беремен. Поздравляю, мы станем родителями». Это было бы очень стрёмно, особенно в такое время, когда они оба были по уши в работе.       Именно сейчас они не могли завести ребёнка.       Ни у кого из них не будет времени на малыша.       Опустим ещё время на то, чтобы вырастить его…. Чондэ понял, и его сердце больно сжалось от несогласия, потому что Чондэ чувствовал, как действительно сильно, сильно, он хотел этого ребёнка.       Однако они оба согласились, что подождут ещё полгода, прежде чем заводить детей, чтобы подготовиться и быть готовым к ним.       А это значило, что Минсок точно не захочет этого ребёнка.       По крайней мере, не сейчас.       Стоило Чондэ подумать об этом, как ему показалось, что его сердце разбили на миллионы осколков, и новая пара слёз навернулись ему на глаза. Он тихо всхлипнул, инстинктивно обнимая свой животик, словно он хотел защитить ребёнка, и ещё больше слёз стекали из его глаз.       Вдруг кто-то постучал в дверь, и Чондэ вздрогнул и услышал, как прокричал голос:       — Ким Чондэ, тебе лучше открыть эту ёбанную дверь прямо сейчас и сказать нам результаты или я сломаю её и позвоню в скорую, потому что ты мог упасть в обморок, когда увидел тесты. Тебе выбирать! Я считаю до пяти!       Как только он услышал слово «скорая», то что-то зазвенело в его голове, и его разум вновь прояснился. Он запаниковал и быстро стёр слёзы, перед тем как отворить дверь, он сразу был встречен злым Бэкхёном со скрещенными руками и грустным Луханом.       — Никогда больше так не делай, Иисус! Ты нас чертовски напугал, когда ни сказал ни слова за целый час! — строго сказал Бэкхён, и Чондэ слабо и застенчиво улыбнулся ему.       — Простите, я не хотел пугать вас, — пробормотал он, а Бэкхён надул щёки, как маленький ребёнок, прежде чем его лицо не стало серьёзным.       — Так… Что он показал?— неловко спросил он, и Чондэ напрягся и без слов протянул Бэкхёну тест, по-прежнему избегая зрительного контакта, потому что он не хотел, чтобы они увидели его красные и опухшие глаза.       Старший озадаченно взял тест и увидел две полоски. Но прежде чем он успел подумать об их значении, Лухан уже вырвал тест из его рук и сам осмотрел его.       И только Бэкхён собрался пожаловаться, как слова застряли в его горле, стоило ему увидеть расцветающую улыбку на лице Лухана и как он радостно вскрикнул. Он запрыгал, как маленький ребёнок, прежде чем громко прокричать:       — О боже мой! Ты беремен! Поздравляю!       Он просиял, обнимая всё ещё напряжённого Чондэ и продолжая лепетать:       — Теперь я не единственный, кто должен проходить через это! И боже, мы должны сказать Минсоку!       Но как только старший упомянул имя последнего, он ощутил, как Чондэ вздрогнул, его тело задрожало, и это обеспокоило его. Так что он посмотрел на Чондэ и сразу же заметил красные опухшие глаза и его лицо, искажённое от боли, что вообще-то не совпадало со значением счастья.       И тогда-то он сообразил, и его улыбка исчезла, и он низко пробормотал:       — Подожди… ты-ты не хочешь говорить Минсоку, да?       От этих слов младший взглянул на него, и тогда он заметил это. Отчаяние и ужас в глазах младшего, и его сердце сжалось от этого зрелища, потому что он никогда прежде не видел Чондэ таким убитым. Даже не тогда, когда у них с Минсоком случались большие ссоры и скандалы в начале их отношений.       Поэтому он инстинктивно схватил младшего за его дрожащие руки и сжал их. Он тяжело сглотнул и нервно облизал губы.       — И почему, если можно спросить? — успокаивающе произнёс он, и Чондэ отвёл взгляд, чувствуя, как ещё больше слёз потекло из его глаз, и тёплая ладонь Бэкхёна на его спине не улучшала его положения.       Он всхлипнул, прежде чем взглянуть на Лухана вновь и судорожно выдохнуть.       — П-потому что он не з-захочет этого ребёнка. Я правда хочу его. Н-но это с-слишком рано. А я не хочу сильнее обременять его, потому что именно э-это и произойдёт, е-если я сейчас же расскажу ему, что б-беремен. Я-я думаю, я п-просто…       — Остановись, — прервал его Лухан резким тоном. Его лицо было очень серьёзным и немного злым, хотя его глаза всё ещё поблёскивали от грусти. — Во-первых, всё, что я сейчас услышал — полная чушь. Ты не чёртово бремя для него, Чондэ. И твой ребёнок тоже. Даже не думай об этом снова, Чондэ, или я ударю тебя. Во-вторых, и что? Разве можно всё спланировать в жизни? Я тоже не планировал беременеть на своём седьмом месяце с нашим с Сехуном первым ребёнком, но видишь ли ты меня или Сехуна, жалующихся об этом? Нет. И да, это правда рано для первого ребёнка, когда мы вместе от силы девять месяцев, и будет очень напряжённо заботиться о ребёнке. Но это не делает это менее радостным или волнительным, особенно не бременем. Ребёнок — самое лучшее, что случалось с нами. Даже если Джеён крадёт мой сон и нервы, когда он пинает меня в живот, — он остановился, и кроткая улыбка появилась на его лице.       — Но он по-прежнему самое дорогое, что есть у меня, у нас, и мы не можем дождаться его рождения. И, в-третьих, даже не отрицай этого, потому что я знаю, что ты хотел это сказать. Поэтому если ты думаешь сделать аборт, не говоря Минсоку, чтобы он тоже мог сделать выбор, ведь это и его ребёнок тоже, то клянусь, я оторву тебе голову. Я видел боль в твоих глазах только от мысли об этом слове, и я знаю, что ты хочешь этого ребёнка. Это всё написано у тебя на лице. И точно могу сказать тебе только одно, — Лухан снова остановился и обхватил щёки низкого парня, устанавливая с ним зрительный контакт, и ласковая улыбка появилась на его лице.       — Минсок любит тебя больше всего на свете. Он не раздумывая бы умер за тебя. Поэтому поверь мне, когда я говорю, что он будет рад, когда ты расскажешь ему о беременности, даже несмотря на то, что это, может быть, рано. Он может быть шокирован поначалу, но в хорошем смысле. Поэтому просто скажи ему, хорошо? —мягким голосом объяснил он.       — И если он не будет счастлив — в чём я сомневаюсь — то вы можете поговорить об этом…и ты знаешь, что я имею в виду. Но поверь мне, он будет счастлив. Поэтому не откладывай надолго и скажи ему, окей?—сказал он, утирая слёзы младшего, и Чондэ слегка кивнул в его хватке.       Однако это не убедило Лухана, и он решил добавить ещё один пример, чтобы убедиться, что младший точно понял важность о том, чтобы быть серьёзным и о том, что он говорил ему.       — Представь, что я сделал аборт, а Сехун даже не знал, что я был беремен, и потом бы он узнал об этом. Как ты думаешь он бы себя чувствовал, если бы я сказал ему, что сделал аборт, потому что посчитал, что это будет тяжким бременем для него. Как ты думаешь, он бы себя чувствовал, слыша такие слова от своего предначертанного партнёра? Того, которого ты больше всего любил?       Когда Чондэ услышал это, и слова улеглись в его голове, то он широко раскрыл глаза, и ужасающая дрожь прошлась по его телу, заставляя его вздрогнуть и задрожать, и понимание того, как жестоко это звучало пришло к нему.       Он мог только представить, каким огорчённым и подавленным был бы Сехун, если Лухан сделал бы такое с ним. Как ужасно и разрывающе грустно это должно быть. Для них обоих.       И от мысли сделать то же самое с Минсоком, его сердцебиение остановилось.       «Нет», — вдруг подумал он.       Нет, он не сделает этого с собой и с Минском — так он решил.       С этой мыслью Чондэ ощутил, как уверенность медленно возвращалась, и он вновь собрался с силами.       Он хотел этого ребёнка, несмотря ни на что.       Да, он был не уверен.       Да, он был до чёртиков напуган.       Да, он всё ещё не знал, как рассказать Минсоку, но он скажет ему. Как-то…       И, да, он хотел этого ребёнка.       Он будет биться и пройдёт через это, не взирая на то, как сложно это будет.       Со всеми подбадривающими мыслями, заполняющими его голову, и тёплые и щекочущие заряды распространились по его телу, что снова дало ему сил, и он решился. Он ощущал, как его сердцебиение вновь ускорилось, и радостное чувство устроилось в его животе, отчего у него закололо в венах, и он ощутил, как яркая улыбка появилась на его лице.       Затем он взял себя в руки и высвободился из рук Лухана. Он смахнул слёзы, прежде чем взглянуть на двоих парней с большой и яркой улыбкой.       — Я скажу ему и не сделаю аборта. Нет… Я не хочу этого и не сделаю. Обещаю. Только дайте мне немного времени, окей? — громко сказал он и протянул свои два мизинца. Он слегка покраснел, отчего оба старших парня засмеялись, переплетая мизинец Чондэ со своими собственными пальцами.       Теперь Лухан был доволен.