Радость Рэда улетучилась, едва он взглянул на брата.
Что с ним случилось?!
Даже когда он взял Папируса на руки, голова и конечности высокого скелета продолжали судорожно трястись. Его глаза были плотно зажмурены, а через сжатые зубы были слышны слабые стоны.
А его лицо…
Его словно окунули в тлеющие угли. Щёки обуглились от старых ожогов, и почерневшая, раздробившаяся кость уродовала его лицо до неузнаваемости. И его шрам. Он увеличился на несколько сантиметров, и теперь его нижний край почти доходил до рта. Рэд осторожно провёл дрожащей рукой по обожжённому лицу, и Папирус слабо вскрикнул. От одного этого звука по спине скелета пробежался мороз. Последний раз он слышал, чтобы его брат так страдал от боли только… только когда давным-давно его чуть не убил тот монстр.
— папирус! — снова позвал его Рэд, тряся бесчувственное тело в своих руках, чтобы привести в сознание.
Но он не отвечал.
Рэд снова встряхнул его, на этот раз куда сильнее:
— босс, я здесь! давай же! т-ты нашёл меня! проснись! — он не заметил, как перешёл на крик.
Внезапно кто-то сжал его плечо, заставив подскочить. Рэд обернулся — Санс стоял над ним, беспокойно сведя брови.
— эй, всё нормально.
— нормально?! ничего не нормально! — Рэд изо всех сил сдерживал слёзы, скопившиеся у него в глазницах. — посмотри на него!
Второй Папирус тоже подошёл к ним:
— Рэд, не волнуйся. Ты сам был не в лучшем состоянии, когда мы нашли тебя здесь.
Это было правдой. Рэд смутно припомнил тот день. Его голова раскалывалась от невыносимой боли, и сильная дрожь колотила всё тело — он продержался совсем недолго и отключился, едва увидев двойника. Когда же Гастер впервые испробовал на нём машину, скелет пришёл в сознание только на следующий день, на его медицинской кровати сидел Папирус, терпеливо ожидая его пробуждения.
— видишь, дрожь уже ослабла, — сказал Санс.
Конвульсии Папируса действительно медленно стихали. Когда от них осталась лишь слабая дрожь, Рэд попытался снова расшевелить его:
— бро!
Ответа по прежнему не было. Он посмотрел брату в лицо — оно всё ещё было искажено болью.
— давайте перенесём его в дом, — тихо предложил Санс.
Рэд кивнул, и все они телепортировались в гостиную. С недюжинной силой, ставшей для Рэда полной неожиданностью, Папирус взял всё ещё дрожащего скелета на руки и с лёгкостью донёс его до дивана. Как только голова скелета коснулась подушек, а длинные ноги свесились через подлокотник, Рэд вскочил с пола и бросился к нему. Он упал на колени у дивана и ласково сжал руку брата в своих руках. Тот ответил низким стоном.
— босс, — прошептал Рэд.
За его спиной братья негромко разговаривали, но Рэд не вслушивался. Сейчас для него был важен только Босс.
Череп его брата был липким от пота, а лицо таким напряжённым, что Рэда начало подташнивать. Но по крайней мере теперь конвульсии полностью прекратились.
Рэд продолжал неотрывно смотреть на него, ему не терпелось выяснить у брата всё. Где он получил эти ожоги? Что за боль его так мучила? И как,
как ему удалось попасть сюда?
Папирус снова застонал, и Рэд крепче сжал его руку в перчатке, надеясь, что он почувствует этот успокаивающий жест. Это не сработало: скелет лишь дёрнулся от прикосновения.
Внезапно сзади раздался грохот. Рэд обернулся и увидел, что Папирус уронил несколько тарелок на лестнице. Напуганный шумом, из своей старой комнаты сейчас же выбежал Санс, в руках у него был свежий набор постельного белья. Похоже, братья наводили порядок в комнате наверху. Рэд снова отвернулся к дивану, борясь с раздражением от неуместной суматохи.
Он не знал, сколько так просидел, игнорируя весь остальной мир и наблюдая за братом, но к тому моменту, как шум позади него прекратился, лицо Папируса расслабилось, больше не изуродованное болью. Он дышал глубоко и спокойно, однако Рэду это покоя не принесло.
Тихий голос прямо позади него заставил его подпрыгнуть.
— Рэд, ты хочешь есть? Уже почти утро.
Утро? Да, похоже на то, первые лучи солнца уже проникали в комнату сквозь передние окна. Сколько прошло времени?
— нет, спасибо, — и хотя его спина ныла от неудобной позы, он не хотел уходить, а еда была последним, о чём он мог сейчас думать.
Кажется, Папирус всё понял. Он лишь успокаивающе сжал его плечо, прежде чем уйти.
Рэд вздохнул и прижал руку брата к своему лицу. Стеснение в груди мешало ему дышать. Может, это было глупо, но он хотел быть здесь, когда Папирус очнётся. Понять, что произошло, позаботиться о нём и попросить, наконец, прощения.
Грудь сдавило от сдерживаемых слёз. Рэд помотал головой и сделал глубокий, дрожащий вдох. Он не мог расплакаться при Боссе. Тот никогда не простил бы его за такую жалкую демонстрацию эмоций. Скелет спешно стёр ладонью назойливые слёзы. Именно в этот момент Папирус издал низкий стон. Рэд сразу же убрал руки от лица, его душа забилась быстрее.
— папирус! — он снова схватил правую руку брата, и его прикосновение вызвало ещё один болезненный вскрик. Рэд замер на секунду, а затем приподнял руку в перчатке, заставив Папируса скорчиться. То ли ему показалось, то ли рука чувствовалась как-то иначе. Легче.
Сглотнув комок в горле, Рэд медленно стянул красную перчатку, Папирус скулил и мучительно извивался на диване со всей присущей его телу силой. Когда рука, наконец, обнажилась, душа скелета провалилась куда-то вниз. Фаланги безымянного пальца и мизинца Папируса были отрублены до нижнего сустава. Теперь о них напоминали лишь ошмётки губчатой кости.
Рэд выругался шёпотом. Что, чёрт возьми, произошло за эти несколько недель, что Папирус провёл там один?
Скелет дёрнулся от неожиданности, когда рядом с ним на пол присел Санс. Резкое движение снова причинило боль изуродованной ладони в руках Рэда. Он повернулся, чтобы посмотреть на двойника, и только сейчас понял, что его зрение полностью застилали слёзы. Он дышал учащённо, пытаясь не дать слезам волю, но когда рука Санса коснулась его плеча, Рэд сорвался. Осторожно отпустив руку Папируса, он набросился на двойника с объятиями и всхлипнул, зарываясь в его груди.
— эй, эй, — пробормотал Санс, прижимаясь к нему черепом и гладя его по спине. — всё нормально. с твоим бро всё будет хорошо.
— посмотри на него! на лицо, на руку! это я во всём виноват!
— нет, ты ни в чём не виноват, рэд.
Рэд отстранился от объятий и обернулся к дивану, чтобы снова взглянуть на раны брата.
— это моя вина! если бы я был там…
— то что? смог бы этому помешать?
— именно, блять, так!
— рэд…
Как бы по-детски это ни звучало, он был ужасно зол на самого себя. Он должен был быть там. Любой ублюдок, посмевший сделать такое с его братом, молил бы его о быстрой смерти.
Санс коснулся щеки Рэда, и тот подался навстречу прикосновению, сопротивляясь назойливому чувству вины. Он снова повернулся к двойнику, тот смотрел на него со слабой улыбкой:
— слушай, если твой бро здесь, значит он действительно хотел увидеть тебя снова. так что не бери на себя слишком много. что сделано, то сделано, как любит повторять мой доктор, — зрачки Санса мигнули, а голос чуть дрогнул. — не стоит зацикливаться на вещах, на которые ты не можешь повлиять. и потом, твой бро ведь сейчас здесь. вот что действительно важно.
Напряжение в душе Рэда смешалось с порывом нежности. Он опустил голову на плечо двойника и глубоко вздохнул.
— спасибо, — прошептал он.
Санс осторожно наклонился своим черепом на его. Желая выразить свою благодарность и опереться о что-то твёрдое, Рэд сжал его левую руку. Он закрыл глаза и растворился в чувственном объятии, пытаясь заглушить страх, что его брат так и не проснётся, и тревогу перед теми неизвестными ужасами, через которые тот прошёл.
Для этого он сосредоточился на том, что происходило прямо здесь и сейчас. Звуки с кухни, где Папирус готовил завтрак, тепло дыхания Санса, щекотка от его прикосновений, протянувшего руку через его спину к плечу и ласкающего щёку Рэда своей. Медленно, но верно его дыхание успокаивалось, а слёзы отступали. Напряжение в груди понемногу ослабевало. Когда из соседней комнаты донеслось громкое «НЬЕХ», Рэд даже позволил себе чуть улыбнуться.
— Какого, блять, чёрта, — прозвучал хриплый высокий голос.
Рэд распахнул глаза — его брат привстал на локтях и смотрел теперь на двойников с широко раскрытыми глазами. Переполненный внезапной радостью, Рэд оттолкнул от себя Санса и забрался на диван, бездумно схватив Папируса за руки.
— папирус! — с облегчением выкрикнул он. Его брат очнулся. Он был здесь. Он был жив! И он был...
Зол.
Папирус оттолкнул Рэда прочь, заставив того упасть вниз на двойника. Череп скелета ударился о пол, и на мгновение его зрение поплыло.
— КАКОГО, БЛЯТЬ, ЧЁРТА?!
Рэд помотал головой, пытаясь восстановить зрение, и почувствовал, как громкий треск магии брата наполнил комнату. Он поспешно выпутался из конечностей Санса и обернулся к двоящейся фигуре Папируса, стоявшего теперь рядом с диваном в боевой стойке. Когда зрение настроилось, Рэд увидел в глазнице брата алое свечение, его непонимающий взгляд метался между двойниками, а грудь вздымалась с короткими, неглубокими вздохами.
Санс тоже принял стойку, готовясь атаковать, его магия уже циркулировала вокруг него.
Надеясь уберечь обоих от необдуманных действий, Рэд подался вперёд:
— всё хорошо! это я!
Его брат повернулся на голос, и Рэд посмотрел ему прямо в глаза, наткнувшись на непонимание, гнев и боль.
— б-босс…
Алый глаз продолжал угрожающе сиять, и Рэд не был уверен, что Папирус не станет атаковать. Раньше он точно не стал бы, но сейчас… что-то в нём изменилось.
— П-ПРЕКРАТИТЕ!
Все трое обернулись к кухонному проёму, в котором стоял Папирус, его руки были упёрты в бока. Он сильно покраснел, но выглядел решительно. Рэд снова перевёл взгляд на брата — тот застыл на месте, не в силах отвести глаз от второго Папируса. Магия в его глазах постепенно гасла, и вскоре от неё осталось лишь слабое свечение.
Рэд сделал шаг вперёд, воспользовавшись заминкой.
— папирус? — прошептал он, медленно подходя всё ближе. Тот не отвечал. — босс, это я. твой бро.
Наконец, Папирус перевёл на него взгляд, но гнев в его глазах сменился чем-то другим. Он заметно задрожал, а затем испустил громкий вопль, испугав Рэда настолько, что тот замер на месте. С широко раскрытыми глазами Рэд смотрел, как его брат сорвался на мучительные рыдания.
В последний раз он видел Папируса таким очень давно. По крайней мере при нём тот не плакал по-настоящему с самого детства. С раннего детства. На самом деле, в последний раз это было сразу после того, как Гастер предложил Рэду работу «ассистента-лаборанта». Изначально это и было одной из причин, почему он принял то предложение. Его брат был слишком громким для жизни на улице. Для выживания им просто необходимо было убежище.
Рэд бросился вперёд, протягивая к Папирусу руки. Он хотел обнять его, но тот схватил его предплечья и оттолкнул назад, хоть и гораздо мягче, чем в прошлый раз.
— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!
Рэд сразу же отступил:
— б-босс, это я.
— Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТЫ! — Папирус материализовал кость в руке и стал размахивать ей, впрочем настоящей угрозы в этом жесте не было. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!
Высокий скелет сполз на пол и притянул колени к груди, трясясь от всхлипов. Рэд стоял над ним и лишь бессильно сжимал ладони. Его душа изнывала от желания утешить брата, укачать его на руках, как он делал в детстве. В те времена Папирус принял бы его ласку с радостью.
Но ведь сейчас он был другим. Для него эта эмоциональная вспышка была всего лишь очередным проявлением слабости. Чёрт, до недавнего времени Рэд и сам был таким же. Кажется, сейчас он осознал нечто совершенно безумное. Быть может, в долгосрочной перспективе их подавленные эмоции лишь вызывали новые и новые проблемы.
Они стояли так несколько минут — никто не двигался и не говорил, и лишь его брат тихо плакал на полу. И хотя рыдания в конце концов утихли, Папирус не поднял голову. Вместо этого он опал на пол всем телом. Тяжёлая тишина повисла в воздухе, пока не прервалась притворным кашлем второго Папируса. Рэд обернулся к нему: Папирус сильно вспотел, на его лице была неуверенная улыбка.
— БРАТЕЦ, МОЖЕТ БЫТЬ… НАМ СТОИТ ОСТАВИТЬ ИХ ОДНИХ НЕНАДОЛГО?
Санс посмотрел на него с сомнением:
— не знаю, папс, — он перевёл взгляд на Рэда, слабый свет в его глазах передавал всё нежелание оставлять двойника одного.
Рэд свёл вместе дрожащие ладони, подошёл к Сансу и тихо пробормотал:
— он прав, санс, я не смогу сделать это, если вы будете стоять у меня над душой.
Санс бросил короткий взгляд через плечо двойника:
— ты справишься с ним наедине?
— я могу постоять за себя, представь себе, — проскрежетал Рэд. Его тон явно задел Санса. Чуть смягчившись, Рэд взял его ладонь и ласково сжал её в своих:
— прости, прости. я просто… если бы это был твой бро, тебе ведь тоже не хотелось бы, чтобы тебя беспокоили.
Санс слабо улыбнулся:
— да, точно. просто… — он снова посмотрел ему через плечо. — просто… пообещай, что с тобой всё будет хорошо.
Как только Рэд уверенно закивал, Санс тихо вздохнул и отступил, направившись на кухню. Папирус слегка улыбнулся и проследовал за ним.
Рэд обернулся и увидел, что его брата больше нет на полу. Он поднимался по лестнице, перешагивая через ступеньку, в его движениях чувствовалось напряжение.
— босс, подожди!
Тот лишь ускорил шаг. Ворча себе под нос, Рэд телепортировался на второй этаж и закрыл собой вход в спальню братьев. С этого места он мог разглядеть ярость на лице Папируса. Рэд попытался что-то сказать, попросить поговорить, не убегать, хотя бы посмотреть на него, но его брат быстро пронёсся мимо и зашёл в старую комнату Санса, громко захлопнув за собой дверь.
Рэд остался наедине со своим разочарованием. Он глубоко вздохнул и посчитал до десяти, чтобы хоть как-то расслабиться. Конечно же, это не помогло. Его бросало в жар лишь от одной мысли о предстоящем разговоре, но он знал, что не сможет отложить его. Он должен будет рассказать о причинах своего исчезновения.
Отпустив сдерживаемое дыхание, Рэд воспользовался коротким путём в спальню. На кровати были постелены свежие простыни, и в комнате не было никаких свидетельств его болезни двухнедельной давности. Там было темнее, чем обычно: окна были единственным источником света, и Папирус стоял прямо напротив них, прижавшись лицом к стеклу. Внезапно Рэд понял, что его брат впервые видит Поверхность.
Он кашлянул, чтобы показать своё присутствие, но Папирус не среагировал.
— знаешь, мы на поверхности, — проговорил Рэд в никуда.
— Я ВИЖУ, — коротко ответил Папирус.
Рэд сжал ладони и попытался улыбнуться.
— здесь… довольно светло. к этому нужно привыкнуть, — он невесело усмехнулся. — и солнце… ну знаешь, большой шар на небе. это…
— Я ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ СОЛНЦЕ, САНС.
Рэд переступил с ноги на ногу.
— ну д-да, точно. забыл, что ты увлекался всякими космическими штуками в детстве. наверное, знаешь об этом больше, чем я.
Папирус раздражённо прорычал и повернулся к скелету лицом, складывая руки на груди. На его лице было знакомое отсутствие эмоций, но Рэд мог разглядеть в его глазницах остатки слёз.
— КАКОГО ХРЕНА ПРОИСХОДИТ, САНС?
Рэд прижал сжатые вместе ладони к груди:
— я думал, это ты мне расскажешь.
— НЕТ, Я ИМЕЮ В ВИДУ… КТО ЭТИ БЛЯДСКИЕ ПРИТВОРЩИКИ?
— ох, они… — лицо обдало жаром. — они… эм… — чёрт, как он может объяснить это? — ммм… они как бы другие версии нас с тобой?
— ДРУГИЕ ВЕРСИИ? — холодно повторил Папирус.
— д-да, мы, как бы так выразиться… в другой вселенной. машина, которой ты воспользовался, она может прыгать по вселенным. она вообще-то должна была быть машиной времени.
— ДУМАЮ, МНЕ УДАЛОСЬ ПОНЯТЬ ЭТО ПО НАДПИСИ НА ЭКРАНЕ «МАШИНА ВРЕМЕНИ», САНС.
— что ж, прости! — раздражённо выпалил он.
— ВОТ ТОЛЬКО КАКОГО ЧЁРТА ОНА ДЕЛАЕТ В НАШЕМ ПОДВАЛЕ?! — он не стал ждать ответа. — А ВПРОЧЕМ ЗНАЕШЬ, ЧТО? НЕВАЖНО. ЧТО МНЕ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИНТЕРЕСНО УЗНАТЬ, ТАК ЭТО ТО, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ.
— я… живу здесь? но…
— ЖИВЁШЬ ЗДЕСЬ?
АХ ВОТ ОНО ЧТО?
— я… я не знал, как вернуться! — защищаясь, закричал Рэд. — блять, да как ты сам смог сюда попасть?! мне понадобились годы, чтобы понять, как завести грёбаную машину, а ты справился за несколько недель?! блять, папирус, я знал, что ты не глуп, но…
— НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ?! — Папирус сжал кулаки. — А МОЖЕТ, МЕСЯЦЕВ? САНС, ПРОШЁЛ ПОЧТИ ЦЕЛЫЙ, БЛЯТЬ, ГОД!
— год?
Папирус ходил туда-сюда по комнате, опустив глаза в пол:
— Я ЖДАЛ, Я ИСКАЛ, И Я… Я… — он остановился и посмотрел на Рэда, его лицо было искажено с трудом сдерживаемыми эмоциями. — ЧТО ВООБЩЕ ПРОИЗОШЛО?!
— я… использовал машину. я не думал, что попаду в другую вселенную без возможности вернуться назад, но…
— ЭТО И ТАК ПОНЯТНО, САНС! — закричал Папирус. —
ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ.
— зачем?
— ДА, ПОЧЕМУ?! ЧТО НА ТЕБЯ НАШЛО, ЧТО ТЫ ПОЛЕЗ В МАШИНУ ВРЕМЕНИ?
Зачем? Что ж, он задавал себе этот вопрос все эти недели. Как он мог просто так бросить брата? Но теперь, когда Папирус был здесь и кричал на него, кажется, он стал припоминать, почему всё это произошло, почему он не нашёл другого выхода.
— ты вообще помнишь, что случилось в тот последний, блять, раз, когда мы видели друг друга?.. ты не хотел меня слушать! я просил тебя остановиться, освободить меня, послушать меня, но ты и глазом не повёл!
— КАК, БЛЯТЬ, Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПОНЯТЬ, ЧТО ТЕБЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ? — закричал Папирус, отводя взгляд.
— не неси чушь, папирус! — Рэд сжал кулаки. — сколько раз я просил тебя о стоп-слове?
— СНОВА ЭТО? ТЫ ВСЕГДА МОГ СТЕРПЕТЬ ЧТО У…
— что угодно, что взбредёт тебе в голову? — усмехнулся Рэд. — нихуя подобного! но, ох, давай не будем притворяться, что в тот день ты сделал только это? помнишь, что ты сказал мне, когда вернулся в комнату спустя
несколько часов? ты говорил, каким я был никчёмным, раз сорвался на слёзы! и ты припомнил моё первое убийство, чёрт возьми! — он отвернулся, вспоминая один из самых постыдных срывов в своей жизни. — ты сказал, что тогда я тоже был слаб.
— И ЭТО ВСЁ?
Рэд сжал челюсти, еле сдерживая агрессию. Как же ему хотелось наброситься на Папируса и хорошенько встряхнуть его за плечи.
— и это всё?
и это всё? нет, блять, это не всё! сколько лет подряд ты обращался со мной как с дерьмом? по-твоему, я ленивый, тупой и… совершенно никчёмный! — слёзы копились в его глазницах. — последние три года единственное, что мы делали вместе — это трахались! пошёл ты на хуй, папирус! прости, что я устал быть для тебя мусором!
Рэд снова стиснул зубы, позволяя гневу утихнуть. Высказать всё оказалось так приятно. Выпустить все многолетние обиды наружу, всё то, что разъедало его изнутри. Он размеренно дышал, наблюдая за братом в ожидании неизбежного взрыва.
Но он не ожидал, что Папирус лишь сядет на кровать и ответит почти шёпотом:
— Пошёл ты.
Он закрыл лицо руками:
— Ты хоть знаешь, через какой ад я прошёл?
Гнев в душе Рэда быстро сменился свежей волной чувства вины. Ожоги Папируса, его пальцы… Рэд быстро помотал головой, словно это могло помочь ему избавиться от навалившегося раскаяния.
— знаешь что, нет, я понятия не имею! это вообще не важно!
Он не заслужил всё то дерьмо, что Папирус обрушивал на него снова и снова. Он не заслужил такого обращения, просто потому что его брат прошёл через ад после его исчезновения. Он заслуживал лучшего.
***
Папирус не отводил глаз от брата, в его душе кипела ярость.
— Не важно? НЕ ВАЖНО?! — он топнул ногой. Он понимал, что снова теряет контроль над собой, что вновь возвращался к детским привычкам, ну да и пусть. Слова Санса задевали за живое и подтверждали все его страхи. Все недостатки их отношений обнажились теперь перед ними. И он знал, что Санс был прав. Всё это было не важно. Вся его боль, все страдания последних десяти месяцев не значили ничего. Ничего для Папируса и уж тем более для его брата.
Но как же это было больно. Он хотел просто убедиться, что Санс понимает, о чём говорит.
— Я УМЕР, САНС!
Папирус покраснел от своего откровения. Убрав руки от лица, он увидел мигающие зрачки его брата.
После нескольких мгновений тишины, Санс, наконец, смог выговорить:
— ч-что?
— А ЧЕГО ТЫ ОЖИДАЛ?! — слёзы потекли по его щекам, обжигая старые раны, но Папирус уже давно научился справляться с болью. — Я ДУМАЛ, ТЫ ПОГИБ! НЕТ, НЕ ПРОСТО ПОГИБ. Я ДУМАЛ, ТЫ СБРОСИЛСЯ С ВОДОПАДА!
Санс смотрел на него, широко распахнув глаза. Хорошо. Папирус хотел, чтобы ему было стыдно, потому что… потому что из-за него он столько всего пережил. От этих мыслей он и сам испытал стыд, но он быстро подавил это чувство и продолжил кричать:
— НО НЕ ВОЛНУЙСЯ, САНС! КАПИТАН АНДАЙН И ТА СУКА-ЯЩЕРИЦА ВСЁ ИСПРАВИЛИ. МЕНЯ И ВСЁ ЁБАНОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ! РАЗ, И НИКТО БОЛЬШЕ НЕ УМИРАЕТ! ВАУШКИ! ЖАЛЬ ТОЛЬКО, ЧТО ПО ОЩУЩЕНИЯМ ТЕБЯ СЛОВНО СЖИГАЮТ ЗАЖИВО!
Санс ахнул:
— они… они накачали решимостью
всех? — смог произнести он после нескольких попыток.
Папирус хотел продолжить, но остановился сразу же, как до него дошли слова брата. Он знал о решимости? Откуда он… Папирус сжал кулаки, травмированная правая рука откликнулась болью. Это лишь подтверждало, что Санс хранил от него секреты. Как будто машина не сказала об этом достаточно.
— как… откуда она достала так много?
— ЧЕГО?
— решимости… ты не можешь просто так получить её. в смысле, она была в человеческих душах, но рано или поздно они должны были истощиться, ведь так? ты говоришь, что всё подземелье получило свою дозу, а я просто не понимаю, как...
Санс всегда обращал внимание не на то, что нужно. Папирус раздражённо вздохнул.
— ЭТО НИХРЕНА НЕ ВАЖНО, НО ЧЁРТОВ ЦВЕТОК ПОМОГ ЕЙ В ЭТОМ.
— что?!
флауи?!
Похоже, Санс знал и про Флауи. Значит, хренов цветок говорил правду. Больше секретов.
— ДА, МНЕ ДОВОДИЛОСЬ МИЛО БЕСЕДОВАТЬ С ФЛАУИ, ПОКА Я ТОРЧАЛ В ЛАБОРАТОРИИ.
Впервые столкнувшись с этим цветком после своего «возвращения к жизни», Папирус чуть было не атаковал его от ужаса. Скелет почти не успел разглядеть его в тот день, когда тот украл человеческие души, но можно было точно сказать, что за это время он значительно вырос. Его посадили в цветочный горшок размером с кровать, но даже этого ему было не достаточно. Его толстые извилистые корни торчали по краям горшка и доходили до пола, а вокруг его огромного тела мерцало красное сияние.
И что ещё хуже, цветок взялся доканывать Папируса бесконечными вопросами и обсуждать с ним каждую мелочь в утомительных деталях. Насколько ужасной была жизнь в Подземелье, его дальнейшие планы и, худшая пытка из всех, мистическое исчезновение Санса. Эти недели в лаборатории с пытками Андайн и весёлым оптимизмом Флауи чуть не свели его с ума.
— я вообще нихрена не понимаю, — Санс вытер дрожащей рукой пот со лба. — как флауи оказался в лаборатории?
— КАПИТАН АНДАЙН, — Папирус выплюнул её имя с отвращением, — НАШЛА ЕГО… И УБЕДИЛА БЫТЬ ЕЁ ГРЁБАНЫМ РАБОМ.
Ох, но Флауи и не подозревал, что он попал в рабство. Нет, он убеждал Папируса, что у него всё было под контролем. У него и «Чары». Он говорил, что в обмен на решимость Капитан Андайн будет использовать вещество только на падших монстрах.
И так никто не будет умирать! Мы сможем спасти всех и помочь всей нашей расе!
Чёртов цветок нёс какую-то чушь, словно он спятил. Возможно, так оно и было. Решимость производила странный эффект на монстров, и Папирус стал непосредственным свидетелем этого эффекта. Вещество усиливало определённые черты характера каждого отдельного монстра. У одного из его коллег по Гвардии начались приступы неконтролируемого смеха. Другие становились вялыми и подавленными, но никто из них не мог умереть. Даже Капитан Андайн, настоявшая на инъекции для самой себя, испытала побочные эффекты. Её жажда власти совершенно вышла из-под контроля.
Он и сам получил неприятные последствия. Его блестящий контроль над собой — то, что он пытался совершенствовать каждый день с тех пор, как убил человека, — стал ускользать. К его отвращению, после введения решимости эмоции стали управлять им.
Так что если цветок и сошёл с ума после поглощения этой субстанции в таких дозах, это никого бы не удивило.
— ИДИОТСКИЙ ЦВЕТОК! ОН ВСЁ ИСПОРТИЛ! — Папирус пнул ногой пол, его гнев закипал в полную силу. Он никак не мог понять, почему цветок так доверял Капитану Андайн. От этой доверчивости пострадали все. Разумеется, капитан не выполнила свою часть сделки. После инъекции себя, она решила вводить решимость только верным ей монстрам — живым или мёртвым. Флауи точно рассчитывал не на это.
— НО, СУДЯ ПО ТВОИМ СЛОВАМ, ЭТО ВСЁ НЕ ВАЖНО. НЕ ВАЖНО, ЧТО ФЛАУИ ПОЗВОЛИЛ АНДАЙН СВЕРГНУТЬ КОРОЛЯ И КОРОЛЕВУ.
—
что? — Санс помотал головой.
— ДА, САНС, — съязвил он. — ЕЙ НАДОЕЛО СЛЕДОВАТЬ ПРИКАЗАМ, ПОЭТОМУ ОНА СОБРАЛА НАС ВСЕХ, НАКАЧАЛА РЕШИМОСТЬЮ, ЧТОБЫ МЫ НЕ ПОГИБЛИ, И СТАЛА ТРЕНИРОВАТЬ СРАЖАТЬСЯ С МОНСТРАМИ-БОССАМИ.
Папирус содрогнулся, вспомнив, как она держала их под замком, чтобы никто не сбежал. Он и многие из его приятелей-стражей мечтали сброситься с водопада все те долгие изнурительные месяцы, но капитан не дала бы им такой возможности. После инъекции она стала особо жестока.
— ОНА ОТРАВИЛА ЧАЙ КОРОЛЯ, И НАЧАЛСЯ НАСТОЯЩИЙ АД. ПЯТЕРО ИЗ НАС ПОГИБЛИ, ПЫТАЯСЬ УБИТЬ КОРОЛЕВУ, НО В ИТОГЕ… МЫ ПОБЕДИЛИ, — с горечью сказал он.
Королева Ториэль была сильнее их всех, но она не смогла противостоять объединённым силам синей магии Папируса и зелёной магии Андайн.
— мать твою, папирус! то есть капитан андайн теперь управляет подземельем?!
— НЕТ, НИЧЕМ ОНА НЕ УПРАВЛЯЕТ! ОНА МЕРТВА! — отвратительная смесь облегчения и печали заныла в нём от этих слов. — ТЫ ДУМАЕШЬ, МОНСТРЫ, КОТОРЫХ ОНА МУЧИЛА, ОСТАВИЛИ ВСЁ КАК ЕСТЬ?! ЕЁ УБИЛИ В ПЕРВУЮ ЖЕ НЕДЕЛЮ.
Они были в Новом Доме, провозглашали принятие военного положения. Двое из самых преданных Капитану стражей — все просто зовут их 01 и 02 — обезглавили её своей магией. Папирус ещё долго не сможет забыть испуганное выражение лица на летящей в воздухе голове, прежде чем та развеялась в пыль.
— Я САМ ЕДВА ЛИ СМОГ ПОКИНУТЬ НОВЫЙ ДОМ! ВСЁ ПОДЗЕМЕЛЬЕ ОХВАТИЛ ХАОС. СОМНЕВАЮСЬ, ЧТО МНОГИЕ ИЗ ТЕХ, КТО БЫЛ ТАМ, ПЕРЕЖИЛИ ЭТУ БОЙНЮ.
Он вспомнил, как пытался убежать, когда толпа горожан начала беспорядки. Каждый монстр пытался отхватить себе часть славы. Папирус прорывался сквозь толпу, бездумно бросая кости во все стороны и пытаясь избежать реального сражения. Всё Подземелье сошло с ума после новости о гибели королевской семьи. Лишь чудом он смог вернуться в Сноудин. А потом… он задумался, почему он просто не спрыгнул в водопад? Какая-то его часть всё ещё надеялась, что его брат окажется дома.
— чёрт возьми, папирус! — с протянутыми руками Санс попытался приблизиться к нему, но Папирус предостерёг его взглядом, остановив уже на середине комнаты. Если его брат обнимет его… если он обнимет Санса… он всё ему простит.
— НО ПО ТВОИМ СЛОВАМ, ВСЁ ЭТО СОВЕРШЕННО НЕ ВАЖНО.
— босс, — тихо начал Санс, и привычное прозвище больно кольнуло Папируса. — ты знаешь, что это не то, что я…
— ПОШЁЛ ТЫ, САНС! — слёзы свободно текли по его щекам, и он ненавидел себя за это. Ненавидел, как ему было не всё равно. — Я ДУМАЛ, ТЫ МЁРТВ!
МЁРТВ! А ПОТОМ… ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО Я ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ И… Я НАШЁЛ ПОДВАЛ, В КОТОРОМ ТЫ ПРЯТАЛ ГРЁБАНУЮ
МАШИНУ ВРЕМЕНИ? Я НЕ ПРОТИВ СЕКРЕТОВ, НО НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ СКРЫВАЛ ОТ МЕНЯ ТАК МНОГО.
Папирус зажмурился, пытаясь скрыться от правды. Санс не доверил ему эту тайну… и не доверял ещё очень многое, судя по тому, что он сказал ранее. Нет, всё это звучало так, словно его брат
ненавидел его. Это рвало душу Папируса на части, как ничто другое.
— НО НИЧЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ БЫЛО БЫ ВАЖНО, ЕСЛИ БЫ Я СМОГ ПРОСТО НАЙТИ ТЕБЯ, — он приоткрыл один глаз и увидел, что Санса трясло. — И КОГДА Я УВИДЕЛ ИНСТРУКЦИИ К МАШИНЕ, Я ПОНАДЕЯЛСЯ… Я ПОНАДЕЯЛСЯ, ЧТО СМОГУ НАЙТИ ТЕБЯ, — он сделал паузу и вздохнул, осознав, что он прокричал всё это на одном дыхании. — МНЕ ПОНАДОБИЛОСЬ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, КАК РАБОТАЕТ ЭТА ШТУКА. НО Я ЗНАЛ, ЧТО, ЕСЛИ Я СМОГУ РАЗОБРАТЬСЯ С НЕЙ, У МЕНЯ ХОТЯ БЫ БУДЕТ ШАНС ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО И СПАСТИ ТЕБЯ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ТЫ СВЁЛ БЫ СЧЁТЫ С ЖИЗНЬЮ.
Он не мог вспомнить точную дату исчезновения Санса, и потому ввёл день своего рождения. Он понял, что может возвращаться во времени дальше и дальше, пока не найдёт то, что ему нужно.
Но разве это имело какое-то значение? Его брат ненавидел его и нашёл для себя место получше. На Поверхности. С другими версиями себя самого. И, судя по всему, он сильно сблизился с этими двумя. Санс ни с кем никогда не был так близок. Разве что когда они…
Папирус попытался отвлечься, но грудь уже стянуло до боли. Он знал это чувство — сейчас он снова заплачет в полную силу и ничего не сможет с этим поделать. Как и с тем фактом, что его брату он больше был не нужен.
— папирус… — Санс снова стал подходить ближе, но Папирус был не в настроении для его оправданий, его извинений, его… да чего угодно.
— ПОШЁЛ ТЫ! МНЕ НЕЧЕГО ТЕБЕ СКАЗАТЬ! «ЭТО НЕ ВАЖНО!» ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО, САНС! ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ ТАМ! — он всхлипнул, не в силах больше сдерживать накопившиеся в груди рыдания. — Я БЫЛ ОДИН! СОВСЕМ ОДИН, А ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ… ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ… — Папирус не мог подобрать слов, не мог выразить всё, что он чувствовал. И он решил оставить это. Не говорить ничего, пока его самообладание не придёт в норму. Он выдохнул в шумом. — УБИРАЙСЯ!
— босс, прошу, — едва слышно произнёс Санс.
— ПРОСТО УБИРАЙСЯ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!
Санс стоял на месте, не зная, что ему делать. Папирус хотел заставить его уйти силой, бросить в него магией, показать, насколько он был серьёзен. Но он просто не мог. Где-то глубоко, под всей той яростью он чувствовал, что любит брата больше, чем что-либо на свете. Он никогда не смог бы атаковать его.
Вместо этого он сжал кулаки и посмотрел на Санса, пытаясь показать ему всю боль от предательства и ненависти, всю свою злобу. За все те вещи, которые его брат наговорил ему. За все те чувства, что накопились в нём с момента их последней встречи. За всю свою жизнь. Он надеялся, что этот взгляд покажет, как сильно он хотел, чтобы Санс ушёл, пока он не потеряет контроль окончательно.
Его брат смотрел на него в ответ несколько коротких мгновений, прежде чем подчиниться и уйти из комнаты с поникшими плечами. Когда дверь тихо закрылась, Папирус откинулся на кровать и стал бить по матрасу, снова и снова травмируя руку. Вместе с пульсирующими от залитых слезами ожогами это заставляло скелета трястись от боли. Но он был рад этому. Так он мог не думать обо всём остальном. Физическую боль можно было стерпеть, чего не скажешь о ране в его душе от ненависти и отвращения, которые испытывал к нему Санс.
И виноват в этом был только он сам.
***
Как только Рэд закрыл за собой дверь, он скатился по двери вниз, не в силах справиться со всем, что рассказал ему Папирус. Упав на пол, он бесшумно заплакал, всё реальнее осознавая ситуацию: в его вселенной настала анархия. Он бы всё равно не хотел туда возвращаться, но только подумать… Все, кого он когда-то встречал там, всё Подземелье просто развалилось на части…
И он никогда не сможет простить себя за то, что его брату пришлось столкнуться со всем этим в одиночку. Он и в правду был самым ужасным братом на свете. Папирус заслуживал лучшего. И тот его взгляд… конечно же, Папирус и сам знал это.
Рэд продолжал плакать, пока не заснул, снова и снова думая о том, что он уже никак не исправит всё то, что случилось.
