20 сентября
Нас притягивают красивые вещи, наши глаза воспринимают это как нечто стоящее внимание, а сердце зарождает новое чувство любви… Отсюда море было недоступным для меня, вдалеке, поблескивая на солнце, виднелась моя любимая синева. Пусть моему взору доступна только синяя полоса, но в душе все равно разливается умиротворение. Горизонт медленно наполнялся лиловыми красками, рисуя необыкновенные узоры. У неба свои краски, словно в нем скрывается некий таинственный художник, который живет своей жизнью и пишет картины согласно его настроению. Закутавшись в одеяло, я сидела на подоконнике, мысленно проклиная тот день, в который позволила себе расслабиться и забыть про самосохранение. Не было никакого сомнения, что после той прогулки я заболею. Температура ни в какую не хотела спадать, мое самочувствие только наоборот ухудшалось. Отец пропадал на работе целыми сутками, поэтому за мной ухаживала наша домработница. Краем глаза я заметила знакомую фигуру, которая приближалась к дому. Стоило мне его увидеть, как все то, что терзало меня тут же ушло на второй план. Во мне снова играют смешанные чувства — хочется встать и бежать на встречу, но потом осознаешь, что все это бессмысленно и его нахождение рядом столь мимолетно, что лучше и вовсе избегать этого. Стоит ли это все последующих страданий? Определенно нет. В следующую секунду во мне возникает желание спрятаться под одеяло и никогда не вылезать оттуда. Если бы только это решало все мои проблемы… — Привет, — закрывая за собой дверь, проговорил Стив и натянул свою фирменную улыбку. Казалось бы, прошла вечность, пока он дошел до моей комнаты. — Не ухмыляйся, а то ты похож на злого гнома, — прохрипела я, натянуто улыбаясь. — А тебя не учили здороваться? И почему на гнома? — Привет. Потому что щетина, которую ты усердно пытаешься отрастить, тебе совсем не идет! — хотело было рассмеяться я, но этому помешал предательски настигший меня кашель. Он подошел ко мне и протянул мою любимую шоколадку. Сердце непроизвольно начинает колотиться как бешеное, возникает ощущение, что в груди даже побаливает от активности ритма. От одного его присутствия во мне просыпаются невиданные чувства, словно все это время они дремли в глубине моей души, подыскивая подходящий шанс пробудиться и явить все, на что они способны… — Спасибо. Я отложила ее в сторону, как бы мне не хотелось развернуть вкусную сладость, сейчас не было смысла, вкусовые рецепторы покинули меня в связи с болезнью. Повисла пауза, облокотившись на стену около меня, он о чем-то раздумывал. А я снова устремила свой взгляд вдаль, наблюдая за тем, как солнце медленно опускалось к горизонту, протягивая к нам свои последние лучи. Хотелось бы, чтобы мои чувства также угасли, затмив свой просвет, и скрылись где-то в глубине души, потому что нет, это не подходящий шанс, здесь искать нечего, кроме как боли и безответной любви, которая к слову сильно терзает мою душу и все мое нутро. Хотелось бы сказать им: «Заканчивайте играть со мной!». — У меня для тебя есть сюрприз, — неожиданно говорит он, подходит и садится на край подоконника. — Теперь такое будет часто? — Что? — Сюрпризы. — А ты хочешь? Я нахмурилась. — Конечно же, кто не любит сюрпризы. Это создает такое чувство, будто тебе преподносят счастье на блюдечке, — я весело улыбнулась, словно ребенок, которого угостили конфеткой. Он улыбнулся в ответ, но тут же сделал серьёзный вид. — Только при одном условии — если ты выздоровеешь за неделю! — Ради этого стоит постараться. Мы рассмеялись. Есть люди, они такие близкие, даже ближе, чем родные, которых любишь всем сердцем. Поселившись где-то в глубине души, тебе становится так легко рядом с ними, словно попадаешь в кокон, где царит лишь само спокойствие. И будет царить там до того момента, пока твое сердце не решит все за тебя… Я поворачиваю голову и задерживаю свой взгляд на нем. На секунду у нас возникает контакт, но он тут же отводит взгляд. В это мгновение я на миллисекунду забываю, в какой ситуации нахожусь, но вздрогнув, начинаю глупо улыбаться, думаю, это никогда не закончится, меня переполняют эмоции, это невозможно описать словами. — Тебе разве удобно здесь сидеть? — Нет, но тут мне спокойнее, у меня открывается хороший вид на море, — говорю я и замечаю, что солнце скрылось за крышами домов, оставляя нас в своей тени. Неожиданно я чувствую, что меня подняли в воздух. Собрав все свои силы, я обхватила шею Стива, опасаясь оказаться на полу. Он аккуратно укладывает меня в постель и поправляет одеяло, ложась рядом. Я поворачиваюсь набок и сталкиваюсь с его взглядом. Меня бросает в жар, но навряд ли причиной тому моя температура. Он никогда не был настолько близок ко мне. Сердце бьется в бешеном ритме, кажется, будто даже мои щеки приняли розовый оттенок. Я натягиваю на себя одеяло повыше, боясь, как бы это не оказалось правдой. Прикоснувшись ко мне лбом, он прикрывает глаза. Я замерла, мое дыхание перехватило, стоит мне поднять руку, она тут же коснется его. Я много раз касалась его, но ничего из того не казалось мне столь потребным. Мир будто исчезает вокруг меня, мне больше ничего не нужно, в голову предательски закрадываются мысли, что все это скоро закончится, но я сразу же их отгоняю, не позволяя испортить момент, наверное, самый счастливый в моей жизни. — Ты не говорила, что хранишь все наши фотографии, — тихим голосом говорит он. Я смотрю на свою стену напротив, где разместились все наши фотографии, начиная с самого первого нашего похода на пирс. Меня тянет на сон, я закрываю глаза и блаженно улыбаюсь, ничего не отвечая. Я чувствую его тепло, его ровное дыхание, и от этого на душе становится хорошо. Во мне безмятежная гамма всяких чувств и ритмов, я перестаю чувствовать своё тело и просто проваливаюсь в сон…26 сентября
Песок медленно проскальзывал сквозь мои пальцы, растворяясь среди таких же мелких и незначительных пород. Словно наши надежды и мечты, которые также проскальзывают сквозь наши пальцы, как бы ты не пытался их удержать, они все равно найдут лазейку и разлетятся прочь. В этом мире трудно что-либо удержать и что бы это ни было, ты должен бороться изо всех сил, дабы оставить при себе то, в чем ты нуждаешься больше всего. Наша жизнь сама по себе борьба, каждый день для нас — это новая борьба за выживание… Обеими руками я уперлась о песок и подставила лицо солнцу, прикрыв глаза. Тепло разливалось по всему телу. Пляж всегда создавал приятную атмосферу, закрывая для меня все темные стороны моего существования. Поэтому я так люблю это место — для меня это нечто особенное. Шелест волн, прибивающихся на берег и тут же откатывающихся обратно, собирая в себе новые силы для следующего удара, мягкий песок, который окутывал своим теплом, солнце, что любезно одаривало своими лучами. Словно существовал мой отдельный маленький мир, в котором я могла легко побыть в одиночестве, не думаю о чем-то плохом. Но, неожиданно кто-то ворвался в этот самый мир, заслоняя собой солнце и погружая меня в свою тень. Я открыла глаза и увидела над собой Стива. Поставив руки в бока, он с ухмылкой наблюдал сию картину. Сердце, будто ввело привычку, каждый раз заводить свою серенаду при виде этого парня. Я собрала в себе все свои силы, чтобы выглядеть максимально равнодушно, просто сказать привет и при этом не расколоться, не зареветь в порывах счастья, бросившись ему на шею. — Снова погрузилась в свой вымышленный мирок? — усмехнулся он. — Я тебя минуты две звал, ты что, не слышала? — Привет, — только и сказала я, не довольствуясь тем, что меня побеспокоили и вытащили в жестокую «реальность». — По-моему мы собирались встретиться у пирса. — По-моему мы должны были встретиться десять минут назад, — парировала я, заглядывая на часы. — Признаю, виноват, задержался, — говорит он, недовольно запуская пятерню в свои белокурые волосы. — Ничего не хочешь мне вернуть? — Ты заметила, да? — Трудно было не заметить, — не скрывая иронии в голосе, усмехаюсь я. Мы двинулись в неизвестном мне направление. — Так вот, что ты так долго намалевывала тогда в своем блокноте. Я нахмурилась, заслышав очередное дурное слово в адрес своего творения, но промолчала на этот раз. — Однако я не верну тебе, это ведь мой портрет, — он хитро прищурился, от чего он чудом стал похож на узкоглазого китайца, что вызвало у меня смех. — А значит, я имею право оставить его себе. — Оставляй на здоровье, мне не жалко, я в любой момент могу нарисовать тебя еще раз, — не переставая улыбаться, произношу я. — На самом деле, удивительная схожесть, словно не портрет, а настоящая фотография, жаль только, в серых тонах, — говорит он и это больно ударяет по сердцу, эхом отдаваясь в голове: «жаль только, в серых тонах…» — О чем ты задумалась? — выводя меня из размышлений, спрашивает Стив. — Да так ни о чем, — натянуто улыбнулась я, и мы продолжили свой путь. Я не осмеливалась спросить, куда он меня ведет, хоть моя любопытность не переставала донимать меня всю дорогу, но в первую очередь, мне не хотелось портить сюрприз. Всю дорогу мы шли вдоль пляжа, наслаждаясь морским воздухом и тихим шелестом волн. Сегодня, несмотря на то, что осень, наконец, заявила о себе, была достаточно хорошая погода. Я взглянула на спокойно переливающиеся волны, и меня внезапно потянуло вступить стопами в прохладную воду. Я разула свои кроссовки и подошла ближе, предвкушая грядущее блаженство. Не успела я приблизиться, как в спину обдает ледяной водой, словно меня облили из шланга. Я резко поворачиваюсь и получаю новую порцию соленой воды в лицо. — Стив! Глаза начинает щипать, и я в гневе пинаю ногой воду, надеясь, что часть определенно заденет его. Так и случилось, в следующую секунду я, раскрыв глаза, замечаю, что Стив закрывает лицо рукой, остерегаясь новой нападки. — Можешь не прикрываться, я не буду, как умалишенная играть в эти игры, — соврала я, злорадствуя в душе, и чувствуя, как по телу пробегают мурашки от своего же превосходства. Я наклоняюсь, набирая побольше воды в руки и стоит ему убрать барьер от лица, как струя воды обрызгивает его с ног до головы. Не успевает он опомниться, как я что есть мочи бросаюсь в бега. И только через некоторое время, я слышу, как он нагоняет меня. Ноги каждый раз проваливались в трясину мокрого песка, бежать было очень трудно, поэтому я свернула к пляжу, надеясь улизнуть на хорошую дистанцию от него. Но все мои попытки были тщетны, стоило мне взойти на сухой песок, как я сваливаюсь от тяжести чужого тела. — Что ты делаешь?! — вопрос прозвучал больше, как утверждение: «отпусти меня», но хватка только усилилась, стоило мне начать сопротивляться. — Отпущу тебя только после того, как ты извинишься! — прозвучало у меня над головой. — Ещё чего! Ты первый начал, — песок покрыл мое тело с ног до головы, и я уже чувствовала некий дискомфорт от проникновения мелких крупиц под одежду. Собрав в себе все свои силы, я вырвалась от его расслабленной в ту секунду хватки. — Ха! — но не успела я нарадоваться, как снова оказалась в песке, получив новую порцию в придачу, словно по заказу. Даже во рту я чувствовала неприятную сухость. Я протирала глаза от пыли, и стоило мне их открыть, как я заметила тело Стива, нависшее надо мной. В ту же секунду мне показалось, что мое лицо начало заливаться краской, потому что на лице Стива явно прорезалось некое смущение. Он колеблется. Сердце отбивает бешеный ритм, не унимаясь ни на секунду. — Слезь, — только и сказала я, и он тут же повиновался. Он сел рядом, стряхивая с себя песок. — Ладно, извини, что облил тебя, — говорит он и заглядывает мне в глаза, не успеваю я прийти в себя, как он расплывается в ухмылке и, задевая рукой песок, поднимает пыль надо мной. — Но было весело. — Черт бы тебя побрал, — через слово говорю я, заходясь в сухом кашле, и только слышу удаляющийся смех Стива.***
Его прикосновения сводят с ума, словно во мне некий механизм, который заводится от контакта с его телом. Все чувства раскрываются, как расцветающая роза, в голове пульсирует стук сердца, заслоняя собой все разумные мысли, тело окольцовывает дрожь, но все мигом вянет, стоит ему отстраниться. От столь сильного давления его рук на мое лицо, в глазах начинают играть звезды, переливаясь и приплясывая свой танец. Мы идем бок о бок, продвигаясь маленькими шагами к нашей цели. Внезапно он останавливается и убирает руки с моих глаз, давая мне лицезреть место, в которое он меня привел. Перед моими глазами вырисовывается поле, усеянное вдоль и поперек пшеницей. Большое, просторное поле без единой души, словно некий уголок для уединения с самим собой. Я бросаюсь вперед и начинаю бежать сквозь нее, в конце концов, останавливаясь посреди высоких колосков, доходящих мне по пояс. Легкий ветерок ударяет мне в лицо, я поворачиваюсь и вижу, как ко мне приближается Стив с улыбкой до ушей. — Это здорово, — выдыхаю я от переизбытка чувств. Он хватает один из стеблей и вставляет в зубы, словно какой-нибудь ковбой на диком западе, а для полноты картины не хватает лишь коня. В голове сразу заиграла ковбойское кантри. От этого моя правая бровь ползет вверх, сражаясь с приступами смеха. В следующую секунду он выхватывает мою шляпу и с важностью дополняет сию картину. Я не удерживаюсь и начинаю хохотать. — Тебе очень идет, — сквозь смех говорю я. Он не перестает широко улыбаться, сняв с себя шляпу, и возвращает ее на место, задерживая свой взгляд на мне. Мне ничего не остается, как смотреть на него в ответ. Улыбка сползает с моего лица, как только я осознаю, что здесь что-то не так. Это не просто широкая улыбка — это победная улыбка, словно он разгадал некую тайну, а я та кто прячет ее под своей маской. Его взгляд прожигает, его улыбка заставляет съежиться и спрятаться в самом глубоком уголке своего сознания. — Я узнаю этот взгляд, Бел, — говорит он и его голос полон уверенности. — Точно также ты смотрела на Томаса в девятом классе, когда влюбилась в него по уши…