1 сентября, вечер
Медленный шаг перешел на бег. Я бежала, что есть сил. По пути натыкаясь на людей и безжалостно расталкивая их в стороны. Я бежала от своего же стыда, от своей же глупости и безрассудных поступков. Но прежде всего я бежала от непонятного чувства у меня в груди. Людей на пляже стало куда меньше, солнце скрылось за горизонтом и больше здесь ловить нечего. Убежав на метров десять от пирса, я приземлилась на огромный валун вблизи моря. Я задыхалась от нехватки воздуха, сердце бешено колотилось от притока разных мыслей. Вся эта ситуация казалась мне настолько идиотской, что я готова прямо здесь и сейчас провалиться сквозь землю или позволить песку затянуть меня в свою трясину. Наконец, отдышавшись, я смогла, более ли менее разумно мыслить. Наверное, я так соскучилась, что во мне проснулось чувство ревности. Ведь друзья тоже ревнуют друг друга? Однако, это чувство не давало мне покоя. Стоило мне услышать каких-то простых три слова, как во мне все перевернулось. А в голове заиграли самые различные нотки досады. Дрожь в коленках вывела меня из размышлений, я опустила голову и увидела, как море омывает мои белые босоножки, засыпая их песком создавая под пальцами ног неприятную серую кашу. Уйдя в свои мысли, я даже позабыла снять их. Странно, но вода казалось мне довольно прохладной, ветер усиливался, пуская дрожь по всему телу. Наверное, стоит вернуться домой, пока я совсем не околела. Поднявшись, я направилась к дороге. — Белла! До меня донеслись крики, и я остановилась, услышав собственное имя. Обернувшись, я увидела Стива, бежавшего мне на встречу. — Ты чего убежала? — запыхавшись, спрашивает он, встав напротив меня и согнувшись пополам. — Мне стало плохо, — соврала я, отвернувшись в сторону моря, сейчас бы мне не очень-то хотелось встречаться с ним взглядами. — Полегчало? — Нет. — Ну, пошли, проведу тебя, что ли, — говорит он и протягивает мне мою сумочку. — Держи, ты забыла. В голову сразу же предательски лезут мысли: «Интересно, если бы я не забыла там сумку, он вообще погнался бы за мной?». Конечно же, он бы погнался, что за глупости. Мы ведь друзья. Я хлопаю себя по лбу, вызывая подозрительный взгляд со стороны Стива. — Если тебе плохо, это не повод себя дубасить. — Да, ты прав. Не проронив ни слова по пути больше, мы подходим к моему дому. — Может, зайдешь на чай? — Почему бы и нет. С удовольствием, — он натягивает улыбку. У меня возникает досадливое чувство, что он что-то подозревает. Или это моя фантазия разыгралась некстати? Мы молча уткнулись в чашки с горячим клубничным чаем. Обычно я не часто впускаю людей в свое пространство. Я думаю, что место, где ты проводишь больше всего времени, пропитано всем твоим нутром. Впуская сюда людей, ты словно впускаешь их в свой мир. Мир, полный всех твоих скрытых эмоций. Стены впитывают каждую из них: смех, слезы, обиды, любовь. Они знают о тебе все, твои мысли, подслушанные разговоры. Но разглядывая напротив себя Стива, невольно возникает вопрос: «Могу ли я доверять этим стенам?». Ведь не зря по миру ходит поговорка, что у стен есть уши. Стив и раньше бывал у меня, не часто, но это не вызывало у меня таких подозрений к собственному дому. Возможно, это как-то связано с моими новыми чувствами… — Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашивает он, будто читая мои мысли. Моя кружка так и застыла в воздухе, делая вид, что я усердно допивала содержимое своего чая. Мои мысли суматошно забегали в голове: «Что я должна ему сказать?». — Не делай вид, что ты допиваешь свой чай. В очередной раз убеждаюсь, что невозможно что-то скрыть от человека, который знает тебя как облупленного — Что ты имеешь в виду? — я продолжаю строить дурочку, засуетившись с грязной посудой. — У меня есть одно предположение… Мое сердце ушло в пятки, я остановилась у раковины и развернулась к нему лицом, облокотившись о тумбочку. Я нервно сглотнула, у меня тоже есть предположения, но говорить их вслух, я бы никогда не осмелилась. За три месяца мои мысли излагались лишь в письменной форме, словно я атрофировалась. За это время я поняла, что общение в письменном виде намного легче устного, в запасе имеется много времени, чтобы сложить целое предложение и произвести его на экран. Но в жизни у нас нет времени, чтобы думать. У нас вообще нет времени думать, вперед нас несет головокружительный поток жизни. Он не будет останавливаться ради правильной аргументации мыслей. Время никого не ждет, оно живет своей жизнью, управляя нами… Сейчас он скажет то, что первое взбрело ему в голову, может это и к лучшему. Мне не придется говорить горькую правду или придумывать облегчающую ложь. Неожиданно он встает из-за стола и подходит ко мне, облокотившись одной рукой об край кухонной тумбы. Он стоит настолько близко ко мне, что я чувствую запах его одеколона — мягкий и приятный запах, обволакивающий всю мою задурманенную голову. Он говорит то, что я совсем не ожидала услышать: — Мы ведь друзья, Бел, верно? — я никогда не думала, что слова могут быть столь тяжелыми, камнем обрушиваясь на меня, я старалась переварить жестокую правду. — Ты мне как сестра. Повисла неловкая пауза… Я почувствовала некое сомнение в его голосе. Будто бы он сомневался, действительно ли это так? Действительно ли мы друзья или действительно, что я его сестра? Нет. Я не сестра. Сестры не испытывают таких чувств к своим братьям, это что-то большее чем любовь между близкими людьми. Но он прекрасно дал понять, что большего между нами быть не может… Я почувствовала горечь в горле, в груди все защемило, если сейчас я расплачусь, он все поймет. Несколько секунд я глотала слезы, этого не должно произойти. — К чему ты ведешь? — как можно тверже спросила я, огораживая бетонной стеной дрожь в голосе. Я подняла на него свой невинный взгляд, заглядывая ему в глаза. На секунду в его серых глазах промелькнуло негодование. Казалось бы, он жалеет о сказанном. Заглядывая ему в глаза, я всегда вижу в них себя, словно смотрю в отражение в зеркале — то же серое небо, те же поникшие над головой тучи, закрывающие в себе просвет солнца. Его тело, что было всего в пару сантиметров от меня, заметно напряглось. — Друзья ведь тоже ревнуют, — сказала тогда я и улыбнулась самой лучезарной улыбкой, которую могла из себя выдавить…8 сентября
Учебные дни проходили монотонно, сливаясь воедино. Я старалась не выделяться, исподтишка исследуя каждого одногруппника. Неподалеку от меня каждый раз садилась одна и та же девушка. Ее внешность была манящей, весьма необычной: густые рыжие волосы короткой длины, по лицу в мелкую крапинку разбросаны веснушки, брови, начертанные ровной полосой, которые не выдавали никаких эмоций, курносый нос и черные глаза, словно в них поселилась темнота. Бывают ли такие люди — счастливые с омутом в глазах? Казалось бы, ничего из этого не совмещалось в одном человеке, но бывают и такие редкие индивидуумы. Когда я все-таки решилась подсесть к ней, мы сразу же подружились. Ее звали Элисон, она встречалась с неким Чарльзом Митчеллом — третьекурсником. Единственное, что я знала о ней, так это то, что она очень любит природу и никогда не упустит шанса побыть вдали от города, вплоть до волонтерства на различных загородных фермах. В ее рисунках, какими бы они ни были, всегда присутствовала тема природы. Впрочем, она не очень была похожа на британку, скорее шотландку и как бы она не старалась этого скрыть, в ее акценте часто сквозило шотландским красноречием. Последнее время мы редко виделись со Стивом, мы были на разных курсах, за день мы можем встретиться не больше одного раза на большом перерыве или не встретиться вообще. Здание университета было огромным, я не раз уже терялась в нем. Я была уверена, что его что-то мучило, но осмелиться спросить я не решалась только и чувствовала, как боль растет во мне.16 сентября
Время идет, и я понимаю, что друзьями я так и не смогу обзавестись. Многие мои одногруппники, как мне потом стало известно, были знакомы и до этого. А Элисон, как потом выяснилось совсем не отсюда, а, как и подтвердилось, она была родом из Шотландии. Однако это не мешало ей общаться так, словно она знакома с этими людьми уже много лет. В этом она была превосходна, она не была скованной, наоборот, абсолютно свободным человеком. Что не скажешь обо мне. Каждый раз я чувствовала, словно ко мне привязаны кандалы, что мешают мне пойти кому-нибудь навстречу и просто напросто сказать: «Привет, отлично выглядишь!». Я привыкла рассмотреть всех со стороны, оценивать их внешний вид со стороны и наглядно изучать их лица. Часто я замечала подозрительные взгляды на себе, людям не нравятся, когда в их личное пространство вмешивается чей-то любопытный взгляд. Некоторые смущенно отводят глаза или наоборот кидаются подозрениями, некоторые даже посылали мне грубые жесты. Но я не боюсь взглядов людей, для меня они интересны, нечто такое, на что не жалко потраченного времени, а для определенных личностей не жалко и белого листа моего художественного блокнота. Я делилась этим с Элисон, но с каждым днем во мне просыпалось горькая истина — Элисон никогда не сможет стать мне настоящей подругой. Не потому что я этого не хочу, а потому что для нее люди здесь, вроде временного, незатяжного общения. После учебы я сразу же направилась туда, куда всегда меня влекло больше всего. Подобравшись к ограде, я стояла и наблюдала, как бушевали волны сегодня. Небо затянулась, грозясь обрушить на нас все, на что оно было способно. Я достала из своего рюкзака полароид, подаренный мне Стивом и сделала фотографию. Взяв ее в руки, я любовалась своим творением, фотография точно передавала гамму моей жизни — это то, что царило внутри меня: большая волна вот-вот должна была разбиться о берег, море обладало в темно синем цвете, как и небо над ним, синеву неба заковывали в свои цепи нагнетающие серые тучи. Почувствовав, как мелкие капли легко касаются моего тела, я не спешила удаляться прочь. Яркие краски словно растекались от сырости и воды, которая безжалостно обрушивала на нас всю горечь и обиду. Знать бы только, чем мы так провинились небу. Вокруг все затягивалось серостью, яркие краски покидали этот мир, также как однажды они покинули меня. Среди дождя я всегда обретала вдохновение, словно у нас была какая-то связь, что-то общее… Моя жизнь настолько монотонна, что складывается впечатление, будто я кружусь в неведомой карусели, вокруг некой оси. Каждый день, очерчивая один и тот же круг. Вот только, что заставляет эту карусель крутится с каждым днем? Почему бы просто не сойти с нее и не пересесть на другую, более захватывающую? Серая карусель давно заржавела и утратила все свои краски, ее давно пора выкинуть на свалку, но что-то удерживает меня, словно это боязнь расстаться с прошлым. Каждый день, лелея ее, я с завистью рассматриваю возможность разнообразие красок, который затмит всю черную полоску моей жизни… Я вернулась домой, промокшая до последней нитки. С одежды, с волос, которые превратились в нечто подобное сосулек и налезали на лоб, стекали капли воды. Отца не было дома, поэтому быстро скинув с себя одежду, я наполнила горячую ванну и сразу же заползла в нее. Уютно устроившись, все мое тело обволокло расслабляющее тепло. Я пролежала так полчаса, потом завернулась в мягкий халат и уснула. Сон разрывает резкий и громкий звук мобильника, я резко поднимаюсь и принимаю сидячее место на кровати, глаза тут же обжигает яркий свет лампы. Полтретьего ночи, и кому не спится в столь позднее время. Я хватаю телефон, надеясь, что это Настя. Но тут же разочаровываясь, так как мне пришло уведомление о новом сообщении на форуме. Снова мистер тайна. На этот раз ответ пришел через два месяца.Mister Secrecy: Ну, а разве мы не глубокие личности? Как еще мы узнаем друг друга, если не копаем, выискивая то, что каждый человек прячет в себе. IF: С чего ты взял, что во мне есть что раскапывать? Mister Secrecy: В каждом человеке есть что раскапывать. Если только он не окажется пустышкой. Ты считаешь себя пустышкой? IF: Нет, мне вообще не нравится это слово. Думаю, оно слишком грубое, чтобы меня охарактеризовать, скорее я из тех типов людей, которые считают себя «серой массой».
С чего я вообще так откровенна с незнакомым мне человеком, это явление довольно странное для меня. Я никогда не думала, что человеку можно так раскрыться, используя при этом скрытность. Я вижу перед собой лишь экран своего телефона, лишь буквы, написанные живым человеком, но я не вижу его, и от этого мне, казалось бы, легче.Mister Secrecy: Пусть я тебя совсем не знаю, но ты мне не кажешься человеком такого рода
Я проговорила с ним целую ночь и никогда не чувствовала себя так легко, как с человеком, которого встретила в интернете, не знаю даже его имени, не говоря уже о внешности. В глубине душе даже таилось некое сомнение: «Действительно ли я общаюсь с живым человеком?». Я поняла, что наступило утро только после того как раздался звон моего будильника, который оповещал о том, что пора собираться в университет. Я не спала всю ночь, но почему-то мне было плевать. Пусть я не выспалась, но зато я встретила близкого по духу человека и никогда не забуду то, что он сказал мне в ту ночь…