Параллельные прямые

      Между зажатыми пальцами тлеет сигарета, а в голове, как на заезженной пластинке играет Фрэнк Синатра — хоть в чем-то, Вероника (которая давно просто Ви) себе не изменяет. Вкус к хорошей музыке и стоящей литературе привит с пелёнок, правда, она давно не мечтает быть похоже на любимую Одри Хепберн, в её лучшие годы. Она, давно принявшая решение быть только в своей роли, перестала перенимать образы, ушедших в историю женщин. Теперь, история творит сама, страницу за страницей, каллиграфическим почерком — выписывая и подписывая, зачеркивая, ставя точки только в том месте, где обратного пути нет.       Ей кажется, что за плечами целая жизнь, а содеянного хватит на двадцать лет тюрьмы строго режима. В ней больше той покорности, той слепой любви к представителям старшего поколения. Избравшая свой путь, а может, выбранная самой судьбой для этого. Ви не знает, когда перешла роковую черту, перевернувшую жизнь с ног на голову. Выстроенная траектория не предполагала другого исхода. Выстоявшая против родного отца, победившая ценной собственной души, нарушившая данное самой себе слово перед приездом в маленький городок. Она уничтожила имя Лоджей, а затем воскресила его.       На марсаловых губах появляется лёгкая усмешка, стоит вспомнить слова Гермионы: « — Да, Хайрам бы гордился тобой».       И как не странно, её это ни капли не задевает. Девушка давно смирившиеся с тем, кто она есть; давно подчинившиеся своих собственных демонов — смогла найти баланс, и как итог, полюбить себя.       Полумрак бара скрывает бездонные глаза, обрамлённые чёрными ресницами с чертями, что непременно плещутся на дне радужки. Взгляд, который невозможно прочитать, как и улыбку. Ви научилась улыбаться так искренне, вынося приговор или сжимая в руках револьвер, поднося его к виску того, кто без зазрения совести перешёл ей дорогу. — Да, папочка точно гордится мной, — шепчет себе под нос, бросая истлевшую сигарету в пепельницу.       Правда, привычную жизнь стал нарушать один, довольно странный субъект, который вторгался в её жизнь без всякого приглашения или страха попасть под раздачу. Она, каждый раз, терпеливо выслушивала его долгие тирады, наполненный сарказмом, язвительностью и непременно отвечает в ответ. Парой брошенных слов мог мгновенно вывести из себя, совершенно невыносимый человек, но именно с ним дала согласие сотрудничать, ведь её нужны были люди. Одна, без выгодных союзников, не смогла добиться определённых успехов и высот.       Вероники хмурит брови не желая думать о Джагхеде, но мысли о нем, будто назло заполняют разум. Она не понимает, почему настолько странный человек завладел её вниманием, почему она терпит его присутствие, почему слушает и делает выводы. Определенно, он не был глуп, скорее наоборот, через чур умён и начитан, пожалуй, это был первый ровесник которого она считала равным. Ей нравилось с ним спорить или вести деловую беседу, парень в дурацкой шапке, мог всегда придумать несколько вариантов выхода из тупиковой ситуации. А ведь дурацкая шапка скрывала шикарную шевелюре, волосы тёмные, с кофейным оттенком, которые в свете солнца могли отливать золотом.       Вероника определенно ненавидела эту шапку и ей совсем не нравился Джагхед Джонс. Именно поэтому, старалась не сверлить глазами очередную, приведённую им в её бар пассию; старалась не чувствовать вспышки ярости и горечи на языке.       Когда он к ней подходит облачённый в привычную кожаную куртку с логотипом змеи на спине, брюнетка делает вид, что занята папкой с бумаги. Сигаретный дым создаёт лёгкую пелену между ними, скрывая многословные взгляды, которые они кидали друг на друга весь вечер. — Ты слишком много куришь, — наконец произносит Джагхед, пытаясь привлечь внимание девушки и улыбается, стоит увидеть её дерзкий взгляд сквозь стекло очков.       Он никогда не признаётся, что юная Лодж давно его покорила и плотно привязала к себе, и дело было совершено не в заключённом договоре между ними. Эта девушка, будто сошедшая со страниц книжного романа или старого, черно-белого кино — была идеальным воплощением всех его образов и желаний. Но ему приходилось создавать видимость абсолютного безразличия. — А ты слишком часто меняешь пассий, — парирует в ответ, а после закусывает губу, понимая, что сказала лишнее.       Ревность за последний час одолела её, забралась под кожу, разлилась по венам и достигла сердца. Она просто ели сдерживалась, чтобы не выставить тупоголовую блондинку из помещения. — Должно быть, они все не умелы в постели или ты слишком ветреный.       Джонс ухмыляется, вытягивая сигарету из пачки, молча прикуривает не отрывая своих глаз от девушки, которая была невероятно красива в своей злости и ревности. Он долго ждал подобных вспышек эмоций, наконец, дождался. — Главное, что я хорош в постели. Жаль, что они лишены ума, но так ведь проще, — он выдыхает сигаретный дым, замечая как брюнетка вздернула бровями. — А может они сбегают из-за твоего занудства? — девичий голос наполнен злостью, — Или ты не так хорош, как думаешь? — Хочешь проверить?       И кажется, она впервые не находит, что сказать ощущая сильнейшую провокацию в его вопросе, а может и предложение. Вскакивает со своему места, снимает очки, бросая их на стол и возмущённо выдыхает, сверля взглядом наполненным возмущения. — Не смей играть со мной. — Обычно, это делаешь ты.       Джаг медленно тушит сигарету в пепельнице и встаёт со своего места, обходит стол, подходя к Веронике. Впитывает её эмоции, изучает, чувствует тот огонь, что поднимается из самих глубин его существа. Он устал противостоять, устал притворяться, ведь именно она была той, необходимой. Брюнетка глубоко вдыхает, чувствуя как запах сигарет и одеколона щекочет нос, а после заполняет лёгкие. Они находятся в непозволительной близости друг от друга, разрушая все выстроенные преграды.       Медленно, поднимает свою ладонь и срывает ненавистную шапку с его головы, смотрит, как заворожённая на россыпь веснушек по его лицу, будто видя впервые. И неожиданно для себя вспоминает, что видела его во сне, ещё буду девочкой, которая мечтала о принце, а он просил её подождать, что и делала все эти годы. — Дождалась…— шепчет, проводя пальцами по его волосам. Как же давно она хотела к ним прикоснуться, как же давно хотела, чтобы он был рядом.       Джонс переплетает их пальцы, неотрывно смотря в шоколадные омуты и осознавая, что никогда её не отпустит, он слишком долго делал вид, что Ви ему не нужны, слишком долго ждал её. Наконец дождался.