Встречайте, Рэйкан!

Странная штука, эта жизнь. Каждый раз смотрю на неё, и каждый раз жизнь отличается от той, которая была несколько мгновений назад. Нет ничего вечного! Кроме моей красоты, разумеется, но не всем людям дано увидеть и её. Помимо красоты к вечному можно отнести любовь. Нужно отнести любовь, да! Но только не ту, которую обещают люди друг другу, в которой клянутся до гроба. Ни в коем случае не путайте эти плешивые отношения с настоящей, пламенной любовью, соединяющей сердца через моря и океаны. Кто-то мне сказал, что любовь — простая химия в наших крепких вастайских организмах. Но я не верю этим ученым. Как же тогда их умы объяснят то, что я расскажу? Была осень. Золотые листья в вальсе кружили, падая с деревьев. Глядя на них, я думал, что моё племя произошло именно от этих причудливых танцоров. Но в отличие от этих красавцев я никогда не умирал под сапогами прохожих. Шая не в первый раз отвлекла меня от созерцания природы, переключив всё моё внимание на свои тонкие пальцы с тёмными ногтями. Ей шёл фиолетовый. — Операция очень сложная, необходимо опередить воров, — лепетали её губы. — Поэтому ты останешься на корабле. Я пришлю тебе зашифрованное письмо, которые разберёшь только ты. Передай мои указания капитану посудины, и плывите точно к тому месту, указанному мною. Понял? Запомнил хотя бы в общих чертах? Её восхитительные глаза выражали некоторое беспокойство, поэтому я лениво кивнул. Зачем она каждый раз спрашивает, запомнил ли я или нет? Я же никогда не запоминаю эту скукотищу. От воды ещё исходило тепло, поэтому я нежился возле спокойного океана. Если бы мы решили останавливать каких-то там воров летом, я бы тут позагорал! Ой, или не останавливать, а опережать их будем... Да какая разница? — Уже жду этого боя, когда выплесну всю свою мощь! — Я показал всем хлипким матросам своё великолепное тело. Хоть матросы и были вастайи, им такого никогда не иметь. И ворам никогда не украсть такую драгоценность, как красота! — Рэйкан, солнышко, — Шая опустила горячую ладонь на моё плечо, — никаких боёв. Просто будь на корабле и направляй этих... — она запнулась, меряя взглядом иссохших вастайи с шерстью на лице. — Направляй корабль, мой милый штурман. Вот в этот момент накренилось не только судно, но и моё сердце повело куда-то, и оно противно заскрипело. — Как? — Выдавил я из себя максимально непринуждённо, хотя моя неповторимая улыбка явно превратилась в нечто жалкое, как сам корабль, например. Шая поглаживала меня по рукам, оставляя на коже невидимые горящие линии. Я не слышал, что миелла говорила. Какая-то странная боль в сердце заставила меня схватить любимую за тонкие запястья и поцеловать ладони и пальцы. Каждый пальчик. Не кровь, не эль, не запах моря — от любимой исходил запах магии вастайи. Тот еле заметный аромат леса, его влажного, но при этом сухого воздуха, где мерцают огни нашей чудесной силы. — Я пойду с тобой, — пришлось настоять мне. Обычно Шая не отказывала, когда я с серьёзным лицом (она так называла мою гримасу, когда я переставал шутить и улыбаться) вносил изменения в её невероятные планы. Но на этот раз в моей голове зазвучал звук разбивающегося стекла. Я долго не мог понять, что же случилось такого, но вот сейчас я осознал: Шая в тот момент ответила мне "нет". Старый корабль с командой из грязных вастайи курсировал возле берегов островка. Ух, какие словечки я слышал из уст моряков! Иногда они были грязнее их тельняшек... На этом всеми забытом островке, куда нас привело самое убийственно красивое создание, моя любимая, находилось что-то, что нужно было забрать, иначе кто-то для кого-то когда-то это что-то украдёт. Вот так вот и будет, да! Эх, а миелла ещё ругает меня, что я не запоминаю планов... В тот день море слегка волновалось. Я опёрся на бортик и смотрел, как команда провожает Шаю. Они посадили мою крошку в жалкую шлюпку, опустили шлюпку, напоминавшую скорлупу орехов, которые я ел недавно, и миелла, взмахивая вёслами, умчалась к дальнему берегу. Почему я не помогал провожать Шаю, спросите вы? Да какой же любящий вастайи отправит свою вторую половинку на верную смерть на остров к каннибалам, диким зверям и страшной магии? Шторм моря ночью ни за что бы не сравнился с бурей в моём сердце! Капитан и его матросы весело плясали с вёдрами на качавшейся палубе, которую перехлёстывали волны, а я на полу в каюте пережидал приступ морской болезни. Вот сейчас так и хочется задать себе вопрос: на кой я сунулся на корабль, если у меня нет ни чешуи, ни плавников? Я вольная птица, а не рыба лупоглазая! Хотя, быть может, так в ту ночь болела моя душа. Первая моя ночь за несколько лет без Шаи... Я не хотел смотреть на чарующие вспыхивания молний, рука не поднималась на плитку шоколада. "Почему я послушался?" — эта мысль не давала мне покоя. Планы, приказы... А кто всегда спасал легендарную бунтарку? Кто вытаскивал её из кровожадных лап смерти? Я. Я, Рэйкан! На рассвете море утихло, да и меня за плечи обнял крепкий сон. Его прикосновения мягки, но даже они не могут успокоить меня так, как это делают тёплые маленькие ладошки Шаи. Я, будто ничего не произошло, пружинистой походкой подошёл к капитану, посмотревшись в стекло его рубки, как в зеркало, подмигнул великолепному себе и непринуждённо спросил: — Письмо пришло? Мы уже плывём забирать моё сокровище? Ответом стало пыхтение в трубку. Крысиные усы его вздрогнули, а из-под густой человеческой бороды ссохшиеся губы прохрипели: — Никак нет. Ждать Шаю ещё минимум неделю. Морской дьявол пошутит, тогда и две ждать, и три... Какую бы пощёчину я влепил этому дьяволу! Да что уж, я бы замахнулся кулаком на его чешуйчатую рыбную башку! Ждать неделю!.. Каждый день болело сердце. Болела душа. Мы пристали в порт, моряки сошли на берег, а я продолжал ждать чего-то на корабле. Мои глаза устало бегали по картам и измерительным приборам, пропахшими солью и водорослями. Ничего. Только я и пустота. Никогда ночь ещё не была такой тихой, одинокой, как в тот раз. Но Рэйкан не впадает в депрессию, не огорчается и никогда не опускает руки! У меня такой принцип по жизни — не унывать. Вместо истерики и поисков новой женщины, я смотрел в своё зеркальце. Оно печально потускнело, как и мой плащ. Но, словно солнце оказалось в зените в глухую ночь, рубка наполнилась ярким золотистым светом, который отразился в моём зеркале, прошёл сквозь капитанскую лупу и прожёг на деревянной стенке непонятные руны. Я склонился над ними и радостно вскрикнул. Это было зашифрованное письмо от моей ненаглядной Шаи. "Я, Шая, приказываю судну Дункен следовать вдоль параллели, на которой я была высажена, к западному побережью архипелага Иой. Подпись: ..." Текст был сухим, как доски корабля. Ком в горле душил меня, когда я переводил это послание. Словно не моя нежная девочка писала эти скупые строки... — Как странно! — Пыхтел писклявый капитан. — Когда мы обсуждали план, у нас был чётко обозначен архипелаг Вио, соседний с этим Иой. Иой же гиблое место! Там нет ничего, кроме вулкана и людоедов. Экипаж дружно качал головой, подтверждая слова своего начальника. Да, я тоже слышал об этом Иой много плохого, в том числе о множестве смертей вастайи. Местные аборигены особо не разбирались в пище. Люди с континента, конечно, тоже те ещё гурманы, но даже их вкусы не так отвратительны, как предпочтения жителей Иой. — Я клянусь тысячью акулами, что Шая допустила ошибку, когда писала письмо, — резюмировал капитан-крыса. — Архипелагов много, названия все странные, вот ваша бунтарочка и попала в ловушку наименований. Меня до костей пронзила мощь гнева, и я вскрикнул: — Шая никогда не ошибается! Всё, что она говорит, всегда правильно! Она приказала плыть к Иой, мы и поплывём туда! — Плавает говно, а моряки ходят, — съехидничал капитан. — Тогда почему ты мореплаватель, а не мореходец, а? — Пошутил я так, что матросы расхохотались, заглушив звук прибоя и крики голодных чаек. — Пора в путь к Иой! Тогда я шутил много, задорно. Включали музыку, весь корабль плясал на палубе, радуясь скорой встрече с героиней дня. Я тоже ждал этой встречи, но под улыбкой и распущенным плащом зияла дыра пустых ночей. Сомнения и страхи терзали душу. Вдруг капитан прав? — Рэйкан, дружище! — Возник из ниоткуда старый хозяин судна. Правильно говорят, что вспомнишь дурака, он и появится... — Мы проходим последний поворот на западный Вио. Точно не будем менять курс? Больше шансов не будет. Если Шая на Вио, а мы пристанем к Иой, то она погибнет. Не колеблясь ни секунды я твёрдо ответил: — Идём к Иой. Это приказ моей любимой! Сразу накалю обстановку: мы ждали у западного побережья Иой аж четыре дня. Дункен курсировал у берега; периодически матросы запускали в небо сигнальные огни; я кричал до боли, перегибаясь через бортики. Никого. Ничего. Шаи нет. Каждый день, час, минуту, секунду капитан кидал злобный взгляд на моё лицо. Я не выглядел умудрённым жизнью и остался единственным, кто ждал появления Шаи на берегу недружелюбного архипелага. — Потеряли девчинку, — шепнул один матрос другому во время ночного дежурства. — Это вы совесть потеряли! — Я не спал, потому громко ответил им. Началась драка. Я сам развязал её, чтобы навсегда завязать злые языки сородичей. Вастайи не должны сомневаться в Шае. Шая жива, она не ошиблась. Капитан не стал разнимать нас, хотя мы втроём разбили друг другу носы, покусали уши, поставили яркие синяки... — Рэйкан!... — донёсся знакомый женский голос. Но драка и шипение моих соперников тут же заглушили голос. Я больно прикусил язык, и по рту разлилась кровь. Ах, как нехорошо отвлекаться. — Р-р-рэй-ка-а-ан!.. — донёсся тот же голос, наполненный слезами. Шая никогда не плачет. Это мои галлюцинации. — Миелли!.. Я вскочил. Внезапно во мне оказалось столько сил, что я сбросил кучку матросов и ринулся к борту. В свете лунной дорожки двумя перьями махала мне маленькая ушастая фигурка, в которой я узнал Шаю. За ней уже мерцали огоньки факелов, а вскоре показались узкие длинные лодки аборигенов. Каннибалы... Но наша шлюпка неслась быстрее. Когда до берега осталось несколько десятков метров, я прыгнул в воду и поплыл к Шае. Она тоже из последних сил боролась с водой, прижимая к груди мешочек с таинственным артефактом. Под гребнем огромной волны я схватил её за нежную руку и прижал к себе. Никогда я ещё не целовал любимую под водой под звуки свистящих стрел и пушечных бортовых залпов... Живая. Но уставшая. Моя Шая. И как же вы, всезнайки, объясните этот случай? Так и скажете, что "случай" и "случайность" схожи друг с другом? Говорите, что хотите, но я буду и дальше смаковать шоколад, обнимать любимую женщину и наслаждаться необъяснимой любовью. Она точнее здравого смысла, она не даст нам потеряться в пучине жизни!