Встречайте, Рэйкан!

— Какая досада! Рэйкан лениво развалился на камне и глазел, как укрытые широкими листьями трупы уносили прочь уцелевшие вастайи. Не так давно кончилась битва у ионийских развалин, которые монахи охраняли почему-то до самой смерти. Наверное, это место было каким-то чересчур важным, раз и люди, и вастайи, и даже Шая так отчаянно боролись за него. Вот узды правления и перешли пернатым, хвостатым, усатым химерам — пёстрые и совершенно непохожие друг на друга племена участвовали в битве. Вокруг отвратительного (так считал Рэйкан) сооружения торчали палки когда-то красивых деревьев. Но сейчас лапы несли его к обрыву. — Вот ведь люди! — Усмехался обольститель, приплясывая в опасной близости с крутым утёсом. — Из глины и грязи построить укрепление на границе мироздания! Они словно знали, что им долго не владеть этой точкой. Так... Интересно, а что внизу? Рэйкан встал на коленки и осторожно наклонился, прислушиваясь и вглядываясь в играющие друг с другом облака. Запах моря и шум прибоя не касались его чутких ушей. Тогда там внизу есть земля... — Ах ты бесстыжий! — Крикнула Шая. Бунтарка подскочила к любимому и так гневно дёрнула его за красный воротник, что тот порвался. Рэйкан же лежал на спине в метрах от притягивающего обрыва. — Вот как ты сейчас лежишь, раскинув руки, так бы ты там на дне лежал и гнил! — Шая влепила несколько пощёчин, отрезвляя обольстителя. — Как же беспощадна любовь, — прошептал себе под нос Рэйкан, растирая горячие щёки. Он тёр их со страстным наслаждением, то ли восхищаясь своей идеальной кожей, то ли получая удовольствие от жара пощёчин любимой. Не полюбишь другого, не полюбив сначала себя! После хорошего ужина в буйной компании вастайи, Шая уволокла Рэйкана обратно к обрыву. Обольститель на ходу дожёвывал вкусный десерт, смакуя при этом каждый кусочек. Но аппетит пропал, когда любимая в темноте, да ещё и в прикрытии кустов достала верёвку. — Слушай внимательно, — сказала она. — Да что слушать, я ж знаю, как это делается! — Радовался Рэйкан, ощущая прилив энергии. — Ложись, дальше я сам! После этой короткой, но такой ёмкой фразы, Шая покраснела и озлобленно ударила своим маленьким кулаком в широкую грудь любимого. — Дурак! Не это! Некогда мне твои фантазии осуществлять! Мне нужно спуститься на верёвке туда, на дно ущелья! Балбес... — Хорошо, — Рэйкан умело изобразил сосредоточенность, хотя внутри него кипел океан чувств, — спускайся, я помогу, всё по твоему гениальному плану. А потом чур мой план осуществлять! Шая в изумлении изогнула бровь, но комментарий Рэйкана расставил точки над i: "Фантазии всегда должны становиться реальностью". Обольститель крепко связал себя со своей возлюбленной бесконечно растяжимой верёвкой. Магический артефакт позволял спускаться и подниматься альпинистам на огромные высоты, при этом бечева не занимала много места, сжимаясь в короткий кусок. Рэйкан как можно удобнее уселся на обрыве, а Шая, вытерпев поцелуи и комплименты обольстителя, начала спуск. Из узла на талии Рэйкана с блеском и шипением вырастали новые волокна, а шорохи от лап бунтарки становились все тише и тише, пока тьма совершенно не поглотила даже звуки. Рэйкан, как и Шая, неплохо видел в темноте, поэтому не нуждался в фонарях, свечках и прочем источнике света. "Огонь должен буйствовать, а не сидеть на фитиле!" — заявлял каждый раз обольститель. Нет на небе ничего, ярче луны. А вот в новолуние звёзды так и блестят! Малыши словно ждут, пока большая старуха уйдёт, чтобы зажечь в её отсутствие. "Конечно, мы с Шаей звёзды!", — резюмировал Рэйкан, любуясь небом. "Когда магия вастайи будет свободна от человеческих каменных стен, тогда и мы раскачаем качели мироздания!" На торжественной ноте ветер колыхнул плащ обольстителя, заиграл с его вспотевшими прядями. Уже довольно долго вастаец боролся с силой, беспощадно тянущей его вниз. Вдруг знакомый до мурашек звук щёлкнул глубоко внизу. Боньг! — Лучники! — Завопил Рэйкан, дёргая верёвку. Сначала он чувствовал, как любимая спешно поднимается вверх, как тащит он её по крутому утёсу, спасая от засевших в засаде монахов. Но предательская бечевка стала лёгкой и быстро начала уменьшаться. Шальная стрела попала в неё и перерубила с хирургической точностью. Хмель с праздничного ужина, фантазии, предвкушения встречи после разлуки — всё в миг разлетелось на осколки. Не своим голосом, пугая живое и мёртвое, Рэйкан взревел: "Ша-а-ая-а-а!!!" Пыхтя и шепча под нос проклятья, обольститель привязал перерубленный конец верёвки к ближайшему дереву и сам нырнул в пучину тьмы, где чаще ударов любящего сердца раздавались зловещие звуки выстрелов. Золотой плащ засиял так ярко, что в ущелье тут же настал день. На несколько секунд луки и стрелы замолчали (люди оказались ослеплены великолепием, магией, красотой и так далее по всем известному списку). Грубыми лапами Рэйкан скользил по острым камням, перепрыгивая с одного уступа на другой. Он не видел, где остановилась Шая, но инстинкт вастайи вёл его к любимой. Безошибочно вёл. Обольститель ловким движением подцепил за руки Шаю, вскинул хрупкое тело на своё плечо и устремился обратно туда, откуда воины-вастайи прошлым днём прогнали мерзких людишек. Верёвка содрогалась, тёрлась о камни, душила ствол дерева, но постепенно укорачивалась. Близость звёзд говорила о скором окончании мучений. — Сейчас... Сейчас уже всё! Земля! Праздник! Ш-ш-шоколад! — Рэйкан, обливаясь потом под аккомпанемент возобновившегося града стрел, сбивчево шептал, задыхаясь от усталости. Отвесная стена резко перешла в плато, а крепкий утёс теперь защищал вастайскую пару. Рэйкан энергично встряхнулся и поставил безмолвную красавицу Шаю на землю. Но вместо ясных глаз и милой улыбки он увидел бледное лицо, а из плеча бунтарки торчала стрела. Кровь лилась из раны, обагряя пурпурные перья. Мутные очи заволочил туман бессознательности, веки опустились, и Шая упала на траву. "Что?" — Рэйкан пошатнулся. Его губы бесшумно пролепетали немой вопрос: "Шая?" Дикий крик испустил обольститель. Он схватился за голову, падая возле ослабшего тела любимой. "Я не смог защитить тебя!" — крутилась одна единственная мысль на языке, но, раздирая глотку, Рэйкан безудержно нечленораздельно орал. Слёзы, которых он всегда стыдился, реками текли по щекам и подбородку, капали на белое лицо Шаи. Руками обольститель хватался за волосы и нос, сбрасывая с пальцев противные сопли. Рэйкан ревел, как маленький ребёнок, совершенно не понимая происходящего. На сумасшедшие вопли сбежались в меру пьяные или даже протрезвевшие воины (слышали бы вы, как отвратен был вой Рэйкана!). Когда соображающие вастайи попытались унести Шаю, чтобы остановить кровь и перевязать рану, Рэйкан кулаками ударил их в животы, а кого-то даже укусил. В бешеном взгляде обольстителя читалось, что никто не получит Шаю. Никогда прежде никто не видел Рэйкана в таком подавленном состоянии. Эмоции и чувства окончательно победили разум. Но как же хорошо, что вастайи не боятся ничего! Один проворный полукот огрел по крепкой голове обольстителя, и, привычно хватаясь за плащ, Рэйкан упал возле своей любимой. Тихие смешки пробежали в толпе собравшихся. — Мрак не страшен, пока есть руки, за которые можно держаться, — мудро сказал кто-то в толпе, глядя на чудом спасшихся своих предводителей и просто друзей. — Лечить будем долго... — прохрипел врач, осматривая рану Шаи. — Рэя, пожалуйста, тоже подлечите, а то он воевать не в ту сторону опять будет! — хихикнул один из воинов. И дружные вастайи ответили ему озорным хохотом. А бессознательных влюблённых на импровизированных носилках унесли в хижины. Когда разум вернулся к Шае и Рэйкану, ни один из их товарищей не рассказал об истерике обольстителя. История о мужских слезах не должна доходить до ушей женщины, а уж тем более не должна становиться всеобщим предметом обсуждения. А чувство долга у вастайи превыше всего!