Вода под Голден Гейт

Это один из таких удушливых дней в начале августа, когда все такие вялые и нерасположенные что-то делать, и Эдуардо думает, Ничего значительного не происходит в такие дни. Кладбище ограждено невысокой стеной, на которой сидит Эдуардо, чувствуя, как немного отступает боль в руках. Его костыли - это палка в двух концах, потому что с одной стороны, это возможность пойти куда-угодно - это блаженство, даже на короткие дистанции – у него такое чувство, что это его первый значительный прогресс – но с другой стороны, его руки все время заняты и болят. Левая – которую он сломал (дважды) несколько месяцев назад, почти год – начинает беспокоить его намного раньше, чем вторая, чего, неверное, и стоило ожидать. Таким образом, на правую руку приходится больше давления, и она тоже болит. Но это его вина. Так что он не жалуется. Кладбище, на котором похоронен отец Эдуардо, расположено недалеко от дороги и ограждено рядом высоких ив, которые приглушают звук машин, изредка доносящийся с загородной дороги. Эдуардо кажется, что ивы так же задерживают угнетающее тепло солнца, но он не жалуется. Хотя Эдуардо всегда радуется, когда тепло настолько, что твоя рубашка прилипает к спине. После четырех лет в Бостоне, он не будет жаловаться на чрезмерную жару. Могила, которую он пришел навестить, находится примерно через четыре ряда, от места, где он сидит, и ему видно только уголок надгробья, но все в порядке. Он уже знает, как оно выглядит, может вырисовать каждую неточность камня в своей памяти, и он знает надпись, как свое собственное имя: Рикардо Саверин 1948-2007 И ниже, на иврите: Слуга Господень Эдуардо не с первого раза смог прочитать эти слова; ему не приходилось читать или писать на иврите годами. Его заинтересовало, почему написали именно эту фразу, но ничего по-португальски, но потом он предположил, что семья его отца была еврейской прежде, чем переехала в Бразилию; с этим они не хотели расставаться в первую очередь, когда бежали через полмира, спасаясь от репрессий во время войны в Европе, чтобы построить новую жизнь. Эдуардо строил новую жизнь уже несколько раз. Ему интересно, генетическое ли это, такая способность к адаптации. Безусловно, он думает, он мог бы поехать куда-угодно и научится жить в новых условиях. "Я ненавижу Майами." Эдуардо улыбается, вопреки себе. Конечно, Марк ненавидит Майами. "Тебе необязательно было ехать," - подчеркивает он, немного поворачиваясь, чтобы он мог видеть Марка, который растянулся на траве под одной из ив. Марк ничего не говорит. Эдуардо оборачивается назад к рядам надгробий и раздумывает о контроле и балансе, о том, действительно ли Вселенная – или Бог, тот, которому служил Рикардо Саверин, или какой-то другой – считает сколько ты потерял и проверяет, получил ли ты достаточно взамен, вроде как, проверяя, чтобы ты не получил такой ноши, которую не смог бы нести. Эдуардо думает о всей неопределенности, которая тянется последние несколько месяцев, о том, как болезненно медленно заживает его тело, о том, насколько нестабильные и временами такие слабые его отношения с Марком, о том, как он до сих пор скорбит о своем отце, и о том, как пытается справиться со своим хрупким психическим состоянием. Много всего случилось. Но Марк здесь, в Маями, обеспечивает что-то вроде – ну, если бы это был не Марк, Эдуардо назвал бы это моральной поддержкой, но потому что это Марк, он ведет себя так, будто оказался здесь случайно. Так что если присутствие Марка - это знак от Вселенной, что иногда ты получаешь что-то взамен за все то дерьмо, что подсовывает тебе жизнь, то он точно согласится на это. Они пока не стали снова лучшими друзьями. Но теперь Эдуардо хотя бы видит свет в конце тоннеля. "Дастин хочет знать, видели ли мы хоть парочку зомби," - информирует его Марк, бегло посмотрев на свой телефон. "Я, вроде, не замечал," - отвечает Эдуардо, но он не поворачивается и не дает Марку знать, что немного улыбается. "Крис говорит, что неуважительно задавать такие вопросы. Ну конечно, это же Крис. Дастин говорит…" - Марк делает паузу. - "Он заботится о нашей личной безопасности. Нужен ли нам дробовик. Пожалуйста, совет." Эдуардо бросает взгляд через плечо. "У Дастина есть дробовик, да?" Марк немного изгибает рот. Он до сих пор лежит на спине, листая что-то в телефоне. "Нет. У Криса может быть." "Почему?" - Эдуардо теперь действительно весело. - "Потому что он с Юга?" «Не недооценивай этого. В Гарварде в душе он пел Хэнка Уильямса и когда-то он упомянул, что он работал на тракторе, будто бы это абсолютно нормально." Эдуардо действительно смеется. Странно делать это на кладбище, где в шести метрах похоронен его отец, но почему то Эдуардо чувствует, что все делает правильно. "Я сказал Дастину отменить боевую готовность," - говорит Марк через какое-то время. - "Кажется, он расстроился." "Слишком жарко, чтобы бороться с зомби," - отвечает Эдуардо. - "Скажи ему, чтобы нашел нам какой-то кондиционер, или что-то в этом роде." Марк вздрагивает и бросает телефон в его сторону. "Жизнь меня к такому не готовила." Эдуардо ловит телефон и смотрит на экран: Кому: Мааарк От: Д-мэн крис только что снял рубашку. СПАСИБО ТЕБЕ ЛЕТО Эдуардо бросает телефон назад. "Ты лучше ответь, а то следующая смска будет с фоткой." Марк суживает глаза и немедленно начинает печатать ответ. Эдуардо улыбается сам себе, потому что знает, что Дастин умеет доставать Марка лучше всех, даже не специально, и Марк позволяет этому случиться каждый раз. Это почти как в те старые времена в Гарварде, только вот теперь Крис и Дастин стали Крисом-и-Дастином, и Эдуардо, смотря на них, откровенно удивляется, как никто не заметил, что такое грядет. И теперь Эдуардо не нужно переживать и гадать насчет Марка, потому что они прошли испытание огнем, и Марк все равно ждал с другой стороны. Сопротивляющийся, сложный, иногда совсем не добрый, но все-таки ждал. Эдуардо в это верит.