Демон есть демон

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Сны путанные, непонятные, но больше тёплые, добрые, светлые. Не такие пугающие, высасывающие последние силы, не кошмарно медленные, растянутые в своём ужасе до бесконечности, не пугающие реалистичностью или подробностью. Просто приятные сновидения, пушистые, как облака, тёплые, как самый мягкий плед, который только трогал Бэкхён.        Его притащил в дом Чанёль, но Бэкхён незаметно для себя отжал его, кутаясь в него вечерами после работы с чашечкой ароматного чая. И сон такой же, как плед, едва ли не воздушный в своей тонкости, но согревающий и успокаивающий, как объятия больших крыльев.        Бэкхён дернулся во сне и на мгновение открыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Демон был жив, и Бэкхён спокойно прикрыл глаза, погружаясь в дрёму. Вот только уснуть нормально не выходило, Бэкхёну мерещились горячие пальцы, скользящие по лицу и шее, проверяющие температуру и пульс. Тихие голоса, обсуждающие его состояние. Что-то ещё, на грани понимания.       Он понимал, что разговоры важны, существенны, в них полно информации, необходимой, нужной, но сон поглощал все звуки, смазывал их в неясные кляксы звуков, погружая Бэкхёна в темноту и тишину, что вскоре сменялась мягкими пастельными красками и ласкающими слух звуками.        Сны уволакивали его на дно, манили отдыхом, дарили спокойствие и расслабление, и Бэкхён спокойно поддавался, зная, что в безопасности, доверяя себя абсолютно и полностью. Никогда прежде он не спал так крепко и так сладко, как сейчас. Казалось, даже в детстве не было такого.        Бэкхён потянулся с удовольствием, ощущая, как сладкая истома ползла по телу, вцеплялась тёплыми пальцами под рёбра, чуть тянула мышцы и на пальцах грозила вылиться в судорогу, но так и застывала лёгким покалыванием, не спеша скручивать мышцы. Тепло, уютно, спокойно. Давно так не было.        Он подгрёб подушку и уткнулся в неё лицом. Какой кайф. Тихо, на работу не надо, никаких заклинаний, заклятий, демонов и погонь. Только сон, сладкий, впервые за долгое время приносящий удовольствие и отдохновение. Что ещё надо для уставшего от жизни юстициара?        Всего лишь мелочь. Казалось бы. — Ты не спишь? — тихо-тихо, чтобы не разбудить ненароком, если ошибся.        Бэкхён расплылся в улыбке, пряча её в складках пахнущей лавандой ткани, и не шевелился, выжидая, что же произойдёт дальше. Чанёль потоптался рядом, но всё же сел на постель, осторожно касаясь всклокоченных волос Бэкхёна, кончиками пальцев поглаживая непослушные ото сна вихры.        Прикрывая от приятных прикосновений глаза, Бэкхён понял, как хорошо никуда не спешить, наслаждаться мгновением и даже не шевелиться. Касания такие мягкие, нежные, наполненные теплом и заботой, что внутри щемит, отчего хочется вцепиться зубами в подушку. Но неспешные ласки вновь усыпили его.        Бэкхён проснулся в очередной раз от приятной тяжести, он чуть повернул голову, видя рядом с собой спящего Чанёля, укрывающего своим крылом. Стараясь его не разбудить, Бэкхён направился в ванную и с удовольствием растёр тело мочалкой под горячим душем. Побрился и почистил зубы, чуть напрягая память, будто делал это впервые после колоссально долгого перерыва, и неслышно ступая, вернулся к Чанёлю под крыло.       Он не помнил перемещения из дома Минсока в собственную квартиру, но от мысли, что его, спящего, в крепких объятиях — а он умел, Бэкхён знал — нёс Чанёль, стало немного жарко и душно. Было что-то крайне интимное в такой телепортации, и Бэкхён проиграл ещё тогда, когда впервые согласился перенестись с помощью демонских крыльев. — Проснулся, — прошептал Чанёль, приоткрыл глаз и прижал Бэкхёна крылом к кровати, хитро улыбаясь. — Тут столько всего произошло. — Ну? — Бэкхён вскинул бровь, разглядывая пляшущие огоньки в огромных глазах Чанёля. — Вычислили, кто безхребетника к тебе посадил, — протараторил Чанёль, потирая глаза. Но Бэкхён с сомнением поджал губы, сейчас он был неуверен, что Чанёль спал, когда он проснулся. — Знаем и кто похищение организовал. И даже для чего тоже. Весь отдел на ушах стоит, ты столько пропустил. Но ничего, ещё долго гудеть будут, всё узнаешь. Из первых рук. — Мда… Ладно, сейчас не хочу ничего об этом слышать. И… Крыло убрал, — рыкнул Бэкхён. — И вообще, вон из моей кровати. — Что? — В ничто, — буркнул Бэкхён. — Развалился, как у себя на диване, информацией заваливает. Сначала исчез куда-то, не предупредив, а потом в кровать лезет, будто звали его… — Меня, вообще-то, похитили… — Похитишь тебя без спросу, как же, вон какой здоровенный вымахал, — фыркнул Бэкхён, передразнивая Чанёля. Он и сам не понимал, откуда взялось это раздражение, если несколько минут назад он спокойно лежал и откровенно пялился на демона. — Пропадёшь ещё раз, самолично обломаю крылья, усёк? Что ты лыбишься, демон?! — взвился Бэкхён, ёрзая под тяжестью крыла. Чанёль улыбался всё шире и этим бесил безмерно.        Бэкхён чувствовал волнами расплывающееся по телу раздражение, он злился на себя, что едва не потерял Чанёля и даже за то, что не заметил, как ему повесили захребетника. И пусть он помнил, что вычислить пожирающую человека сущность почти нереально даже специалистам, злость кипела в нём. Ещё и Чанёль бесстыже растягивал губы, и Бэкхён как никогда хотелось врезать Чанёлю, чтобы стереть эту улыбочку с его лица.       Но вместо этого он притянул Чанёля к себе и впился губами в приоткрывшийся от удивления рот. Губы Чанёля оказались чуть влажными, мягкими и неожиданно желанными. — Что ты делаешь? — То, чего ты добивался, не видно, что ли? — пробурчал Бэкхён, отрываясь от поцелуя. — Или тебе не нравится? — Нравится всё, — счастливо пробормотал Чанёль и расплылся в улыбке.        Бэкхён обнял Чанёля за шею, скользнул пальцами по кромке волос, опустился чуть ниже, нырнув кистью под рукой Чанёля, осторожно тронул лопатку, из которой росло радужное крыло, погладил перья и кожу между крыльями. Чанёль охнул и дёрнулся, впуская в приоткрытый рот язык и шумно выдыхая, когда пальцы Бэкхёна скользнули по позвоночнику вниз к пояснице.        Пальцы Чанёля осторожно легли на выпирающие косточки ключиц, тронули невесомо глубокую впадинку у каждой, мазнули по ямочке между ними, огладили плечо, сомкнулись на острой лопатке, вернулись к плечу, скользнули ниже по руке, переплетаясь с пальцами Бэкхёна.        Дыхание смешалось и сбилось, опаляя влажные губы. Руки сплелись, под крылом становилось невыносимо жарко или это Чанёль безудержно нагревался от поцелуев? Бэкхён на секунду задумался, удобно ли Чанёлю лежать на одном крыле, а потом отстранился рывком, разрывая поцелуй и выпутываясь из объятий. Что он делает?       Подскочив с кровати, Бэкхён встал у окна, приводя в порядок дыхание. Что такое на него нашло? Что за странное чувство свило кубло у него в груди? Он слышал, как поднялся с кровати Чанёль и подошёл, вновь оборачивая его крыльями, что дарили равновесие, тепло и спокойствие. Провернувшись в объятиях крыльев, Бэкхён тронул Чанёля за подбородок, легко коснулся большим пальцем нижней губы, повторяя её очертания, и вновь потянулся за поцелуем.        Сердцебиение потеряло свой привычный ритм, никогда не подводившее в боях, на задержаниях, в засадах и погонях, оно дрожало, судорожно трепыхалось в груди, словно пытаясь вырваться. На мгновение в голове всплыли его собственные слова: «Демон есть демон». Чанёль незаметно искушал, безудержно влёк и отчаянно манил к себе, а Бэкхён и не думал сопротивляться. Больше нет.       Бэкхён оторвался от поцелуя и посмотрел на Чанёля, кусая губы. В груди дрожало что-то непонятное, зыбкое, призрачное, но прочно обосновавшееся в сердце. Он прижал руку к сердцу, прислушиваясь к сбивчивому ритму, непонимающе гадая, как же так вышло, как он умудрился так вляпаться? А потом негромко и растеряно произнёс: — Люблю тебя.       Он сам не понимал, почему так. Он не знал, когда успел влюбиться в демона. Неужели в те дни, когда привык видеть Чанёля рядом? Или когда Чанёль сбивчиво шептал, что он в браке с ним или когда молчаливо уходил на диван и готовил еду? Или тогда, когда Бэкхён согласился на перемещение в объятиях из крыльев? В тот день, когда узнал о поправке 666? Или же тогда, когда без размышлений переливал свою энергию в умирающего демона?       На самом деле, сейчас это казалось совершенно неважным. Даже если он услышит смешок, даже если он останется наедине со своими чувствами, отвергнутый и непонятый. Он уже давно не верил, что сможет даже не полюбить, а попросту привязаться к кому-нибудь. Но сейчас душа и сердце говорили ему, шептали, убеждали, и Бэкхён верил, понимал и грустно улыбался такому открытию.       Ему было плевать, что мог умереть спустя несколько дней, не помоги ему Минсок, всё равно рано или поздно все там будем, ему плевать даже на то, кто повесил на него вампирскую сущность, высушивая, как бокал мохито в жаркую погоду. Но Бэкхён должен знать ответ, он хочет услышать, даже если это будет совсем не то, что он хочет. Он сказал то, что хотел, что чувствует, даже несмотря на то, что это немного дико.       Словно собираясь прыгнуть в омут с головой, находясь у высокой-высокой скалы, у самого края, обрывающегося в неизвестность. Но почему-то не страшась упасть, сорваться вниз, в неизведанное. Никто не гарантирует, что короткое чувство полёта не сменится болезненным приземлением и полным крахом. Но задерживая дыхание и облизывая вмиг пересохшие губы, Бэкхён ждал ответа. — Я тоже люблю тебя, Бэкхён, — тихим шёпотом, на выдохе, в самые губы.       Чанёль обнял его руками и крыльями, защищая ото всех, скрывая от проблем, чуть взъерошил волосы на затылке и поцеловал. По-новому, совершенно иначе, трепетно, болью отдающейся в сердце нежностью. А объятия вопреки осторожному поцелую стали лишь сильнее. Казалось, даже рёбра затрещат.        Бэкхён втайне надеялся, что полёт с Чанёлем продлится подольше. А, возможно, он никогда не прекратится, станет бесконечным и не придётся падать на землю, разбиваясь об осколки утраченной любви, потому что рядом с Чанёлем Бэкхён чувствует крылья у себя за спиной.