Демон есть демон

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Густой сумрак зыбкими нитями окутывал сознание и окружающие предметы, вязко чавкал при малейшей попытке пошевелиться и обнимал склизкими щупальцами, вновь затуманивая сознание. Разум блуждал среди осколков забытых воспоминаний и разбитых чаяний в тщетной попытке пробудиться. Но вскоре одна мысль опередила все — вспыхнула слабой искоркой, потухла, а потом разгорелась ярче.        Бэкхён потянулся к неяркому пляшущему огоньку, тронул мыслями, попытался сосредоточиться и вспомнить то, что играло бледными языками пламени. Вспоминалось с трудом, словно в голове был кисель и не давал собраться с мыслями. Но Бэкхён не сдавался, и вскоре воспоминание разгорелось ярче, ещё ярче. Пока не вспыхнуло ослепляющей вспышкой.       ЧАНЁЛЬ!        Бэкхён открыл глаза и попытался сесть, но вышло не с первого раза. Руки оказались скреплены за спиной с помощью несложного, но крепкого заклинания, что обжигало кисти и ползло огненной болью к локтям. Бэкхён встряхнул головой и задумался, пытаясь вспомнить, что случилось.        Мысли путались и не подчинялись, и пока он возился с разрывом заклинания, которое будто скользкий угорь не давалось, ускользало и дразнилось, он пытался понять, где находится, но сумеречное состояние было не только во время отключки, но и сейчас, и глаза никак не желали привыкнуть к освещению.       Бэкхён возился на холодном полу в сброшенном в кучу каком-то грязном и вонючем тряпье, извивался ужом и плёл заклинание за заклинанием, что должны были разбить связывающие руки путы, а уж потом он хотел оглядеться, создав простейшего Светляка. Но заклинания срывались одно за другим, словно он неопытный в магии мальчишка, а не именитый юстициар.       Вот только за рёбрами щемило, заставляя торопиться и промахиваться с заклинанием, плести его вновь, чтобы опять с дрожащих пальцев сорвалось неудачное заклинание. Он думал о Чанёле. О той боли, что пронзила его, когда он сидел в кабинете Криса, и не отпускала, пока он блуждал по улицам, по наитию тыкаясь в тупики и подворотни. Он не мог оставить его одного. Просто не имел права.        Наконец, заклятие с шипением лопнуло, опалив кисти рук, и Бэкхён щёлкнул пальцами, призывая Светляка. Где-то неподалёку что-то ухнуло, и стены задрожали, будто от землетрясения. Бэкхён глянул в сторону звука, но кроме глухой стены ничего не увидел, хотя он и готов был поклясться, что уловил мощный взрыв магии. Светляк полыхнул раз-второй и померк. Бэкхён выругался, пытаясь призвать нового, но ничего не вышло. Он с сомнением и подозрением посмотрел на свои пальцы и инстинктивно пригнулся, прикрывая голову от посыпавшейся с потолка штукатурки.        Без защитных и укрепляющих амулетов магия всё равно должна была работать, но даже элементарное заклинание давалось с трудом, словно всё место было настроено на высасывание магических сил, а, возможно, и жизненных. Ведь неимоверная слабость не отступала, а наоборот — усиливалась.       Он встряхнул головой и собрался с силами, с трудом поднялся на ноги, с недовольством отряхнул слизь с пальцев, которыми опирался на склизкую стену, постоял, привыкая к головокружению, что накатило с удвоенной силой, сделал шаг-другой, осматриваясь в клубящемся сумраке, и тут же бросился к полупрозрачному куполу, под которым лежал Чанёль.        Бэкхён поскользнулся у самого купола, едва не мазнул пальцами по своду, вовремя удержался, когда подрагивающее заклинание срезало пуговицы на рукаве рубашки, превращая их в пыль вместе с куском ткани. Бэкхён цокнул языком и всмотрелся в бледное лицо Чанёля, мысленно умоляя всех существующих богов-демонов-ангелов, всех, кто приходил в голову, чтобы Чанёль был жив. — Чанёль, — простонал Бэкхён и постучался лбом о холодный пол. Только на ощущениях он догадывался, что Чанёль жив, потому что в его груди не леденела подтаявшая глыба пустоты.        Под мерцающей плёнкой Бэкхён не мог уловить движения грудной клетки и готов был вручную выцарапывать демона из дрожащего панциря, который запечатал Чанёля в себе, медленно убивая. Бэкхён не знал наверняка, но дрожащий купол напоминал ему о лекции по спецкурсу. Он тогда был с температурой и половину лекции продремал, но помнил, как дряхлый старичок вещал о позабытых клетках для пленения сильных и забора энергии.        Улёгшись рядом с куполом, Бэкхён сосредоточился на воспоминаниях, напрягая заскрипевшие мозги. Вспоминалось с трудом, сейчас любое действие давалось непросто, что лишь подтверждало догадку о Дробящей Темнице, что высасывала жизненные силы, отдавая владельцу заклинания. Он не помнил всех подробностей, потому что заклинание было не только запретным, но ещё и техника исполнения была утеряна, казалось, навсегда.        Вот только сейчас пришлось убедиться, что туманные описания и наполовину пропущенная в полудрёме лекция сейчас бы ой как пригодились. Или хотя бы внутренняя сеть юстициаров. Бэкхён запоздало похлопал себя по карманам — но, естественно, ни телефона, ни даже камня призыва там не обнаружилось. Кто-то очень сильно не хотел, чтобы ему мешали.       И это несказанно напрягало, ведь судя по звукам, раздающимся из-за стен, кто-то негодовал до той степени, что пол не просто подрагивал, а кое-где вздыбливался ледяными сколами, в которых играли редкие блики освещения, излучаемые куполом. Бэкхён пытался сотворить самый простой усилитель для руки, чтобы хоть немного сдвинуть лежащий на груди Чанёля странный предмет.       Девятиконечная звезда чуть подрагивала, испуская тонкие волны, что сплетаясь в нити, образовывали купол. Плотный, опасный и смертельный. Вовремя вспомнилось, что если обессилить владельца, заклинание ослабеет и исчезнет. Просто он не помнил, чтобы такое непростое заклинание поддерживалось амулетом без присутствия наложившего заклятие.        Раздался оглушающий грохот, пол стал обжигающе холодным, ледяная изморозь поползла по стенам. Комната дрожала всё сильнее, Бэкхён перестал даже стряхивать с волос штукатурку, лишь фыркал, когда мелкая крошка с пылью попадали в нос. Ни одного более-менее сносного заклинания не получалось, он обессилено тёр затылок и пытался снова.       Пытался, пока не посыпалась стена, а в комнату не вывалилось окровавленное тело с дырой в груди. Но не это привлекло его внимание — бледный купол вздрогнул и стал медленно сжиматься вокруг Чанёля — владелец заклинания был на пределе. Чтобы получить хотя бы тело Чанёля, нужно успеть до того, как смертоносное заклинание окончательно схлопнется.        Силы таяли с каждой секундой, словно кто-то пил его, как и Чанёля, от удовольствия только не урчал, но Бэкхён пытался создать заклинание за заклинанием, чертыхаясь и повторяя манипуляции снова. Вопреки дрожащему зданию и срывающимся одно за другим заклинаниям, стремительно оседающему куполу и меркнущему сознанию. — Чанёль, не смей умирать, — прошипел Бэкхён, отдёргивая руку от купола — он всё ещё обжигал, хотя уже и не распылял в пепел, — я найду способ твою душу из небытия восстановить, если ты посмеешь тут умереть, слышишь меня?! Очнись и сбрось звезду! Я что, зря столько энергии влил в тебя прошлый раз? Неблагодарный демон!        Стены содрогнулись, и одна медленно осыпалась будто в замедленной съёмке. Вместе с этим купол стал сжиматься ещё быстрее, и Бэкхён, недолго думая, запустил руку в блеклое мерцание, обжигаясь, шипя от боли, но продолжая тянуться к исходящему слабой вибрацией амулету, что ещё удерживал Дробящую Темницу.        Бэкхён видел происходящее краем глаза и будто замедленным в сотни раз. Боль ползла по телу чуть медленнее, чем искристая изморозь по стенам и полу, и распространялась стремительно. Он видел, как зарождалась каждая новая иголочка инея, как дыхание густым паром срывается с губ, а дрожь походила на редкие, но мощные встряски.        Маленькая, едва заметная среди других снежинка медленно и величественно кружилась, неспешно спускаясь к земле, разрезая острыми, как клинок, гранями реальность и время. Бэкхён слабо выдохнул, отбрасывая амулет подальше и накрывая Чанёля собой, пока губы шептали, а пальцы плели Щит Морока.       Высверк, вспышка, резкий свист — и рядом упал мужчина со стремительно пустеющим взглядом, сжимая в руках окровавленную копию девятиконечной звезды. Хриплое дыхание ещё вырывалось из груди, но в клочья рассеивающаяся вокруг него аура тьмы говорила лишь об одном — он видит то, что дано узреть на краю жизни, перед шагом в бесконечность.        Спущенной тетивой в ушах звенело время, отдаваясь болью в висках, сумрак отступал под мерцающим светом, сменяясь с мертвенного сумрака ночной могилы на предрассветный, опасный, смертоносный, напряжённый. Отзвуком смерти в тишине раздались вкрадчивые шаги. Бэкхён с трудом удерживал слабенький Щит, понимая, что до разрыва заклинания остаются секунды, но под ним шевельнулся Чанёль, прижал его к груди и рвано выдохнул: — Ты здесь… — Береги силы, нам надо выбраться. Чанёль, смотри на меня и не вздумай отключаться, слышишь? — Бэкхён сбросил Щит, шепча заклинание сбора крох рассеявшейся магии. Он поднялся на ноги, сглотнул слабость и стал поднимать демона. — Нужно подняться, надо уходить. Ну, хороший мой, вставай. — Слишком поздно, — слабо улыбнулся Чанёль. — Но если я хороший… — Ты же демон, чёрт возьми! Быстро поднимайся! Немедленно, — Бэкхён потянул безвольного Чанёля на себя, с трудом удерживая его на ногах и перекидывая руку через плечо, обнимая за выступающие рёбра и ужасаясь внезапной худобе. — Прости, что не сберёг, — Чанёль закрыл глаза и стал заваливаться на него, Бэкхён судорожно осмотрелся и потянул мужа к прорехе в противоположной приближающимся шагам стене. — Ты дурак?! — зло вскрикнул Бэкхён, медленно ступая по каменной крошке от упавшей стены. Из умершего демона сорвалось несколько искорок энергии, давая возможность чуть восстановиться. — Я прибью тебя! Вот выберемся отсюда, и я выдеру тебя как сидорову козу. — Ммм, — протянул Чанёль, едва не падая всем весом на ухнувшего Бэкхёна, — звучит, как потрясающее обещание ночи любви. Я только за. — Идиот, — вздохнул Бэкхён, обходя крупный обломок стены и поудобнее перехватывая Чанёля, что так и норовил прилечь на каждом шагу. — Сидоровых коз лупили. — Любишь пожёстче? — совсем тихо, едва слышно, скорее похоже на шёпот ветра. — Чанёль, — простонал Бэкхён, из последних сил сплетая новый Щит, но к его ногам пополз чёрный густой туман, и он отступил на шаг. — Чёрт, — Чанёль окончательно потерял сознание, повисая неподъёмным грузом и утягивая Бэкхёна за собой. Он успел лишь выставить Щит, прикрывая беспомощного демона. Сплёл Память Павших и бросил уже вслепую, прежде чем отключился от исчерпывающего силы заклинания под горестный шёпот теней.        Бэкхён поморщился и разлепил глаза, пытаясь понять, где он и что происходит. Потолок оказался на удивление красивым, с тонкими росчерками слабо сияющих звёзд на тёмном фоне. Полная иллюзия ночного неба с россыпями колючих искорок. Бэкхён повозился, медленно, но со вкусом потягиваясь, пока мозг судорожно соображал.        Пахло приятно, совсем легко и успокаивающе, ночник горел совсем слабо, рассеивая маслянистый свет по стене, из окна веяло прохладой, и тонкие шторы колыхались от дыхания ветра. Постель была мягкой, а бледно-сиреневые простыни отдалённо пахли лавандой и морозной свежестью, оттого так сладко и спалось. И спалось бы ещё долго.        Бэкхён откинул одеяло и с интересом всмотрелся в незнакомое дорогое бельё на себе. У него определённо точно не было кобальтово-синих боксеров с тонкой вязью заклинаний по кромке резинки. Мысли текли до этого слишком вяло, но спустя пару секунд Бэкхён вскочил с кровати и едва не упал, запутавшись в покрывале.        В доме или квартире, в которой он находился, стояла тишина, но Бэкхён кожей чувствовал висящее в воздухе напряжение. Он огляделся в поисках одежды, но её не оказалось ни на стуле, ни на низком и широком пуфе у кровати. Бэкхён встряхнул пальцами, плетя Сеть Заговорённых. Магия вспыхнула бледными искрами, но послушно легла в ладонь.        Бэкхён выглянул из комнаты и направился на слабый свет, льющийся из двери на нижнем этаже. Светляка призывать не стал, лишь сморгнул наваждение почудившегося голоса и, осторожно ступая, пошёл к ступеням. Страх, что они скрипнут, отступил почти сразу — ноги утопали в пушистом ковре, а ступени или были новые, или всегда держались в идеальном состоянии, ни разу не издав и звука.        В доме — именно к этому выводу пришёл Бэкхён, лишь ступив на первую ступеньку лестницы, — было тихо и темно. По откликающимся в груди потокам магии, где-то неподалёку был Чанёль. И это грело. Значит, он жив и более того — отошёл после Дробящей Темницы. Бэкхён выдохнул и ступил в комнату.        Но чего он не ожидал, так того, что его ухватят за кисть и притянут к себе, не давая никакого шанса выбраться, с пальцев лёгким касанием сбросят заклинание и зафиксируют в объятиях так, что не выбраться, словно тело сковал некий паралич, позволяя прижимать обнажённой грудью к шершавой ткани.       Поцелуй оказался столь неожиданным, что Бэкхён даже дёрнуться не успел. Тело предательски ослабло будто под действием какого-то заклинания, и Бэкхён позволял себя целовать, чувствуя, как с каждым биением сердца внутри растёт странное чувство. Словно вот-вот что-то случится. Будто он больше не был юстициаром, а был беспомощным мальчишкой в руках демона. — Мин! Что ты делаешь? Эй, — по-детски всхлипнул Чанёль.        Бэкхён скосил глаза в сторону появившегося в дверях Чанёля, осознавая в каком виде предстали они с Минсоком, и что об этом всём можно подумать. Губы Минсока оказались мягкими и приятными на вкус, от них легко пахло той самой морозно-лавандовой свежестью. Вот только демон лишь на вид казался расслабленным, Бэкхён мог бы поклясться, что вокруг них подрагивало силовое поле.        Он чуял опасность, но не понимал, откуда она грозит. Мозг в последние дни будто дремал и соображать выходило из рук вон плохо, заклинания срывались, а сон казался единственным спасением, но и он не давал чувства отдохновения, Бэкхён просыпался таким же вымотавшимся, как и засыпал. Хватка юстициара слабела с каждым днём, словно убаюканная кем-то.        Бэкхён не смог вырваться и отстраниться — Минсок заключил его в железобетонные объятия, одной рукой удерживая за пояс, второй сжимая волосы на затылке или спускаясь к шее. Бэкхён сплёл Укус Демиурга, но тот не успел сорваться с пальцев, как он тут же взвыл, выкручиваясь из рук Минсока и хватаясь за окровавленную шею и задыхаясь от боли. От падения на пол спасли большие и уютные руки, а вот Паутину Истока на рану наложили прохладные пальцы старшего демона. — Что ты… бра-а-ат? Это было обязательно вот так? — Чанёль погладил спутанные волосы на влажном от холодного пота лице Бэкхёна и легко тронул поцелуем висок. — Да… — вздохнул Минсок, перебирая окровавленные пряди на затылке Бэкхёна и пропуская нити Паутины дальше. — Иначе захребетник не дал бы себя увидеть. Я подозревал, когда с каждым заданием Бэкхён выглядел всё хуже, но если бы не твоё похищение, его бы выпили до конца месяца, а мы так и не поняли, где искать источник беды. — И что теперь? — голос Чанёля раздавался будто издалека, но приятно гудел где-то в груди, создавая вибрации и баюкая.       Глаза невольно закрывались, склеиваясь ресницами намертво, он чувствовал тепло Чанёля и прохладу исцеляющего заклинания такой мощности, которое никогда не применялось на нём даже в худшие дни. Надо будет поинтересоваться, почему демон может сотворить такое мощное заклинание. — Пусть отдохнёт. Нам всем потребуется время на восстановление. — А эта дрянь? — даже по голосу Бэкхён понял, что Чанёль брезгливо скривился, кивая куда-то в сторону. — А это ключ к разгадке, — в голосе Минсока слышалась усталость. Бэкхён старался прислушиваться, но мерный стук сердца у его уха убаюкивал, и он провалился в спасительный сон.       Наконец-то тени перестали шептать.