«Как мне поступить?»
***
— Малыш… — Юнги кладёт руку на чужое плечо, но её тут же дерзко отбрасывают, из-за чего, видимо, глаз и дёргается. Чимин надулся, и это факт. Его обиженная моська говорила сама за себя — это казалось парню милым, но в то же время миновское сердечко кололо. Оба понимают, что студент должен вернуться на учёбу, в Сеул, но кто знал, что время идёт так быстро? У них в запасе всего два дня, два относительно коротких дня. Юнги начал названивать отец, а это значит, что и правда стоит уезжать, ведь пересекаться с этим человеком не совсем уж хочется. Мужчина отчего-то стал уделять много внимания сыну, а это было слишком болезненно для Мина-младшего, ведь раньше отец не интересовался тем, как он живёт. Не интересовался, поел ли он. Не интересовался тем, как дела с учёбой, и даже тем, кто его соулмейт. Не интересовался. А ведь он и мать — далеко не истинные, и Юнги правда хотел бы знать, как так вышло, что они сошлись. — Отстань. — Чимин выпятил губки, пытаясь показаться угрюмым, что получалось, откровенно говоря, не очень, ведь студент видел своего парня насквозь, отчего и расцвела его весёлая улыбка. Быстрый чмок в губы немного смягчает Пака, но не делает менее обиженным. — Мы так мало времени провели вместе, как ты вообще смеешь уезжа… — парень не успевает договорить, так как Мин хватает его за щеки, чтобы тот успокоился. — Минни, послушай меня, — Юнги вздохнул и хотел было сесть напротив, но всё такой же наглый Чимин притянул его к себе на колени. Этот разговор повторялся уже огромное количество раз и всегда заканчивался одним и тем же. — Я не навсегда уезжаю, болван. — Пак фыркает и отворачивается в сторону, всё так же придерживая старшего за бёдра, отчего Мин улыбается и снова чмокает парня. Чимин был очень обидчивым. Иногда специально строил из себя королеву драмы, чтобы помучить ничего не знающего парня, а иногда действительно обижался по совершенно нелепому поводу. Спустя несколько лет он научился симулировать свою обиду, делая вид, что он зол, и это, собственно говоря, казалось очень правдоподобным, но Юнги не обманешь, поэтому Чимин и не пытался надевать при нём маску. — Эй, ну же, малыш. Посмотри на меня, — Мин так же, как и Пак, надул губки и склонил голову на бок, но парень не обратил на это внимание. Видимо, обои были интереснее, но Юнги такой расклад не устраивал. Придвинувшись плотнее, он слегка поёрзал на чужих бёдрах, стараясь при этом причмокивать губами, но никакого эффекта это не дало. «Вот же ж… сучёныш.» — Неужели ты уже меня не хочешь? Я слишком стар для тебя? — не дожидаясь ответа, парень слегка подпрыгнул и, наконец-то, почувствовал то, что хотел. Удивлённый взгляд и выпуклость в штанах. Конечно, Юнги никогда не говорил таким голосом, как делал это сейчас. Он был таким нежным и обидчивым, что Чимин сам не понял, как отреагировал на чужие действия, но на этом Мин останавливаться не собирался. — Я тебе уже не нравлюсь? — руки облокотились на чужую грудь, чтобы парень слегка приподнялся, всё так же вглядываясь в глаза соулмейта. После резкого скачка он сделал тяжёлый выдох, и тут Чимина накрыл ступор. Какого. Хрена. Мин. Юнги. На. Нём. Скачет. — Блять. — Пак всё же прижимается к своему парню, переворачивая того на спину, после чего тут же хватает чужие запястья и сам перехватывает инициативу, а Мин не против. Он расплывается в улыбке так же, как и Чимин, чувствуя, что он хочет. Чувствует, что нравится и что Юнги далеко не стар во всех смыслах. — Я прощён? — шепчет он и вместо ответа получает сдавленное мычание, когда бёдра соприкасаются, создавая лёгкое трение.Этот разговор повторялся уже огромное количество раз и всегда заканчивался одним и тем же.
***
Запах кофе разносится по всему помещению. В отличие от того раза, когда Тэ был тут с Чимином, здесь уже нет картонного Пикачу и целой кучи детей. Теперь в кофейне не так шумно и не так душно. Вполне комфортно, уютно, как-то по-другому, и дело вовсе тут не в том, что напротив сидит Чонгук, который продолжает пялиться, время от времени «случайно» касающийся и неловко отводящий взгляд, совсем нет. Это что-то другое, сто процентов. — Расскажи мне о том, что было в ту ночь. — Ким тяжело вздыхает перед тем, как это сказать, а Чон выглядит немного рассеянным. Он снова смотрит на горячий кофе в своих руках и постукивает ногой под столом, прокручивая одну и ту же мысль снова и снова. «Всё же ничего не помнит». — Ничего особенного. — спустя минутное молчание, говорит Чонгук, стараясь не смотреть на Тэхёна, потому что появилось такое чувство, будто он прочитает всё по глазам, ведь особенного было много. — Ты просто много кричал перед тем, как вырубиться… — напротив слышится протяжное мычание, и Чонгук хмыкает. — Я передал тебя Чимину и ушёл домой. Не то чтобы Тэхён расстроился, но он сам себе удивляется, когда спрашивает: «Только и всего?», потому что ему это несвойственно. Почему он должен расстраиваться? Почему это звучит так жалко? Чонгук замирает и возвращает взгляд на раскрасневшегося Ви, после чего решает, что, оказывается, всё в порядке. Возможно, стоило признаться в том, что это ложь, что на самом деле было жарко и мокро, но Чон решил отложить это на потом. — Я не трогал твоё запястье, можешь не волноваться, — голос звучит более уверенно, потому что Чонгук, кажется, кое о чём догадался, но это лишь гипотеза. Тэхён опускает голову, что-то бормоча себе под нос, а после подрывается с места, как ужаленный. — Отлично, — говорит он, встречаясь с удивлённым взглядом Чона. — Тогда я пойду, — он берёт свой рюкзак и следует к выходу. И всё равно, что он повёл себя немного по-девчачьи. Всё равно, что бросил вот так Чонгука. Сегодня можно. Воспоминания о той ночи оказались фальшивыми, и Ким зол из-за того, что хотел, чтобы они были настоящими.