Я наяву вижу то, что многим даже не снилось
"Сплин - Моё Сердце"
Очнулся уже новый Гарри, имеющий скомпонованный опыт прошлых жизней, с новой личностью. Не всё конечно влезло в голову мальчишки, что-то он помнил хорошо, что-то урывками, а что-то так и не узнал. В отдалении кто-то кричал. -Я тебе говорил, что главное дисциплина и воспитание! -То-то они помогли! Один социопатом стал, а другой чуть не умер! Почему твоя дисциплина так избирательна? -Как только я пытаюсь Дадли воспитывать и указать на его ошибки, ты же сама первая его защищаешь! То можно, а на это внимание не обращай! Отвлёкшись от разговора, Гарри осмотрелся. Он лежал в больничной палате, тут было светло и странно пахло, рядом стояла ещё одна пустая кровать, так что в стандартной двухместной палате он был один. Кто он? Голова болела и мысли путались. Он помнил себя много раз, как бы странно это не звучало. Надо успокоиться. Как меня зовут? Гарри. Не, вроде нормальное имя, рычащее такое Гаррррри. Похоже на звериный рык или боевой клич. Сразу всплыли образы, Грязный Гарри, Принц Гарри и Гарри Гуддини, все достаточно крутые, чтобы ассоциация себя с ними была приятна. Определённо имя мне нравится. Далее, кто это там за дверью? Петунья и Вернон. Это мои опекуны, от всплывших воспоминаний меня перекосило. Мда, с семьей не повезло, но это моя семья, значит, будем перевоспитывать. Тут всплыло ещё одно имя Дадли. Вот с этим будет проблематично, но ничё, справимся. Голова болела всё сильнее, каждый взгляд, каждое слово тянуло за собой воспоминания, они были разные и как будто бы толкались, стараясь пробиться на поверхность первыми. Тут крики за дверью стихли, и она тихонько отворилась. В палату зашёл мужчина в белом халате, у которого на бейджике было написано «Доктор Энтони Пирс». -Так я смотрю, вы уже очнулись, молодой человек. Это хорошо. Как самочувствие? -Голова болит, – пробормотал я. -Как болит, в одном месте, по кругу, как будто её сжимают? -Как будто она шарик с водой и её всё заливают. Чувствую, что ещё чуть-чуть и лопнет. -Окей. Давай посмотрим, – доктор попросил следить за пальцем, двигая его по всякому, светил в глаза фонариком. – Ты сильно ушиб голову, у тебя сотрясение. Сейчас сделаю тебе укол и поспи, отдохни. Главное - покой и отдых. Не вздумай бегать по палате! - погрозил он мне пальцем. -Не буду! – пообещал я. -Вот и хорошо, а теперь спи. – После этих слов я почувствовал лёгкий укол и плавно уснул. Следующее пробуждение было уже приятнее, голова не болела. Нянечка принесла поесть и после очередного осмотра доктора мне разрешили визиты. С удивлением отметил, что первой сразу ворвалась моя тётка. -Прости! Прости меня, мой милый! – запричитала она, захватив меня в объятья. – Я не знала, что в школе всё так плохо. Я больше так не буду тебя игнорировать! Я так испугалась! Меня никогда в жизни не обнимали, это было приятное чувство. Тётя была тёплой и мягкой, в объятиях было спокойно. Сам того не осознавая, я расплакался и обнял её в ответ. Как же мне, оказывается, этого не хватало. Из дальнейших объяснений мачехи я понял, что моя неудачная попытка уйти на перерождение её изрядно шокировала, из-за чего у неё резко проснулась любовь ко мне и пропали розовые очки в отношении Дадли. После того, как она отвезла меня в больницу и получила заверения врача, что всё нормально и прогноз положительный, тётя решила узнать, а что такого произошло, от чего мне так жить надоело. Опрос выкручивающегося кузена зародил первые ростки подозрения, затем разговор со школьными учителями и парой одноклассников прояснил ситуацию полностью, приведя Петунью в ужас повторно. Выходит, что последние два года один её сын ежедневно издевался над вторым, в итоге один в больнице, а второй даже не понимает, в чём проблема. Как ни горько это осознавать, виновата была она сама, прощая Дадли все его выходки дома и придираясь к Гарри, тем самым задавая модель поведения. Ведь если дома мама кричит на этого слабака, то и мне можно? Осознание этого ужаса шло тяжело и больно, как и всякая трагедия, эта проходила через стандартные пять стадий. Первый вечер тётя пыталась отрицать случившееся, но новые чувства и факты неотвратимо настаивали на обратном. Затем с утра она разозлилась, что вылилось в скандал с Верноном, часть которого я и слышал в первое пробуждение, потом была торговля, когда она пыталась договориться с Дадли о том, что всё это неправда и он больше так не будет. Сейчас у неё вроде депрессия, отчего так много слёз. Данный анализ как само собой разумеющее промелькнул у меня в мыслях, хотя я сам в этот момент плакал, уткнувшись в тётю. Вдоволь наплакавшись, остаток дня я провел, просто разговаривая с родственниками. Рассказывал как у меня дела в школе, почему и как всё произошло. На этом месте Вернон отвесил Дадли смачный подзатыльник. Была куча заверений, что теперь всё будет хорошо. На следующий день меня забрали домой, вместо чулана выделили нормальную комнату рядом с Дадли. Если говорить откровенно, я и раньше мог там жить, но комната была слишком близко к кузену и я сам предпочитал чулан, который мало того, что был далеко от него, так ещё и имел запоры на двери. После чего пару недель я был как во сне, на любые попытки меня обидеть со стороны кузена или его друзей Вернон отвечал весьма решительно, в школу меня не посылали и вообще перевели в другую, как посоветовал родственникам детский психолог. В голове была полная каша, обрывки знаний и понятий летали и всплывали в виде неожиданных мыслей, как будто у меня в голове вихрь и он разбрасывает их по моему сознанию. Однажды я вспомнил, что такое объектно-ориентированное программирование и его недостатки, потом сразу рецепт салата из птульней, причём то, что салат вкусный, я вспомнил тоже, а вот что такое птульни и где их достать – нет. Потом были приёмы единоборств и гадание по второй луне в круге семи комет, принципы интегральных вычислений и стихи Амбифасадора, молитвы Озимандиусу и рецепт взрывчатки. В итоге вихрь мыслей успокоился, и у меня как будто в голове появилась странная энциклопедия, стоило мне подумать о чём-то, я тут же получал справку, что это такое и как это использовать. Умение, надо сказать, весьма полезное, но не всегда полное. Я не мог просто пролистать все, что было у меня в голове, я даже не знал, что у меня там есть, просто в определённые моменты срабатывали ассоциации, и я что-то вспоминал. Чтобы как-то обозначить этот феномен, стал воспринимать это как память прошлой жизни, что было недалеко от правды. В новой школе дела у меня так же пошли на лад, не беспокоясь о кузене и его друзьях, я стал куда более внимательным на уроках, причём часть знаний я не учил, а как бы вспоминал. Особенно мне давались языки, мне требовалось всего пару месяцев усердно читать и переводить книги с других языков, для того чтобы начать на них говорить, а иногда и думать. По книгам я смог выучить немецкий, французский и шведский. Так что по оценкам я был один из лучших в школе. Дома дела тоже шли по-иному, отношение Петуньи ко мне изрядно потеплело, да и сам я старался делать всё возможное, чтобы меня опять похвалили и обняли. Хоть мне не нравилось, я возился с цветами тёти, поскольку она очень любила яркие цветы. Ковыряться в земле в принципе мне было не противно, вот только претило тратить своё время на бесполезные цветочки, я бы лучше что-то полезное вырастил. Например, помидоров там или огурчиков, хотя в уголке я всё же высадил мяту, укроп и пару луковиц на перо. Ещё я научился готовить, завтрак готовил я, обед и ужин тетя, а в выходные мы на пару делали праздничный ужин для всей семьи. Пригодились и мои воспоминания рецептов, если птульни заменить свёклой, а мёд домашних кукш на оливковое масло, то салат был очень ничего. Даже Вернон оценил мои потуги и ворчал меньше. С дядей, кстати, сначала были сложности, он сам бывший кадет из весьма авторитарной, даже деспотичной семьи, тут в Англии это не редкость. Солдатам во вторую мировую военную дисциплину и субординацию вбивали в мозги намертво, а когда война закончилась, многие не смогли перестроиться и так же вели себя дома, да и сыновей воспитывали так же. Соответственно отец Вернона, ветеран войны, привил ему схожее мировоззрение и дисциплину. Сначала я, потом семья, потом бог, королева и страна. Его отношение ко мне, а теперь и к Дадли, напоминало мне отношение сержанта инструктора к новобранцам, нежели отца к детям. То есть он главный, как глава сказал, так и должно быть, единственное, что его сдерживало, это искренняя любовь к тёте и нежелание её потерять с таким отношением, так что иногда было видно, как он буквально ломает свои стереотипы, чтобы угодить жене. Однако не любить меня это ему не мешало. Виной тому были мои новые идеалы. Точно, что было у меня в прошлых жизнях, я не помнил, но что-то там было такое, что привило мне весьма отличное от местных чувство социальной справедливости. Я верил, что защита закона и справедливости дело каждого, если тебе нанесли вред, он должен быть возмещён, если видишь несправедливость - не проходи мимо, помоги как можешь. Демократия не заканчивается за пределами избирательного участка, политики и чиновники тоже люди, просто так за вас всё не сделают, поэтому нужно им помочь, а заодно и проконтролировать. Если увидишь нарушение, напиши куда следует, даже если власть проигнорирует в девяти случаях из десяти, то на десятый может и сделает что-то. И самый основной принцип, который был камнем преткновения с дядей, - если у тебя больше власти и денег, то и социальная ответственность должна быть больше. Я считал, что право на образование, работу, медицинскую и юридическую помощь, являются базовыми и достойны того, чтобы за них бороться. Вот такое бытие социалистом и бунтарём в прошлых жизнях никак не позволяло смириться с авторитетами старших, тем более - монархистов-капиталистов. Споры о том, как правильно жить у нас были каждую неделю, особенно его бесили мои любимые книжки – цикл «Стальная Крыса» моего тёзки Гарри Гаррисона. Я влюбился в эти книги с первой главы, главный герой – «Скользкий Джим» был именно тем, кем я хотел стать, борцом за права угнетённых, но при этом не забывающим о себе, не герой, но лихой прагматик, отстаивающий идеи взаимопомощи и общего блага. Когда я наткнулся на первую книгу серии у нас в публичной библиотеке, я ненадолго опять всколыхнул бурю мыслей и образов у себя в сознании. Первым делом, когда шторм мыслей прекратился - я ощутил себя целостным, как будто всё это время я что-то не мог вспомнить и, наконец, вспомнил, и картинка моего характера и личности полностью сложилась. В тот момент мне нестерпимо захотелось посмотреть и изучить себя заново, я почувствовал себя новым человеком, правда, как выяснилось, человек этот был далёк от идеала. Вот стою перед зеркалом и понимаю, что я дрищ. Тут пришло лёгкое чувство дежавю, вроде я такое уже делал и говорил. Ну да ладно, я ведь не только дрищ, но ещё и очкарик с классической внешностью ботаника. Ситуацию нужно срочно исправлять, мозги - это конечно хорошо, но другие люди обычно в первую очередь смотрят на внешность. Вот её-то мне и надо подправить, стать сильнее, круче и больше. Всё, я решил сменить имидж и, как мой любимый книжный герой, начать делать зарядку и тренироваться.