🌊🌊🌊
Тэхен возвращается в свое унылое существование. Все так же ходит на работу, которая выматывает в десятки раз сильнее, чем прежде, но Тэхен не жалуется. Ему так даже лучше. Чувствовать себя хоть чуточку живым. С тех самых пор Тэхен не улыбается и снова наглухо запирает в себе сокровенные воспоминания, о которых нельзя знать никому. Он ведет себя как обычно, ни с кем не общаясь и ловя на себе редкие взгляды Чимина. Все, кажется, как обычно. В долгожданный перерыв Тэхен берет пачку сигарет и идет в свое все еще не раскрытое начальником место на бетонных блоках. Едкий дым заполняет легкие и согревает изнутри продрогшее тело. Тэхен прикрывает глаза и откидывает голову назад, выпуская струю дыма вверх. Ветер треплет каштановую челку, открывая лоб, закрадывается под рабочий комбинезон, считает кости. Ким чувствует, как кто-то рядом присаживается, но ничего не говорит. Тэхен знает, кто это. Только он знает об этом месте. Чимин задумчиво щурится, опершись на свои руки и по-детски качая ногами, свешенными с бетонных блоков вниз. — Ты когда-нибудь испытывал счастье? — вдруг спрашивает Тэхен спустя некоторое время молчания, повернув голову к Паку. Чимин улыбается уголками губ, но на Кима не смотрит. Вздыхает беззвучно и пожимает плечами. — Мне искренне жаль человека, которому не доводилось его ощутить, — негромким, слегка хриплым голосом отвечает Пак. Он тянет слова, словно поет их в задумчивости, мечтательно. Как будто вспоминает свое то самое счастье. — Оно мимолетно. Можно и не заметить, что было. Тэхен хмурится и вновь зажимает сигарету меж губ, отворачиваясь и глядя туда же, куда и Чимин. — В этом и проблема, — вздыхает Ким. — Слишком мимолетно. — И в этом его ценность. Оно не бывает бесконечным, поэтому нужно наслаждаться, пока не ускользнуло безвозвратно, — Чимин, не переставая улыбаться, переводит взгляд на Тэхена, разглядывает испачканные мазутом пальцы, в которых тлеет сигарета, и слегка хмурит густые брови. — Ты не боишься обжечься. — Я слишком много раз обжигался, чтобы все еще бояться, — пожимает плечами Тэхен, выпуская дым и протягивая сигарету Чимину. Тот молча принимает ее и затягивается, вновь устремляя свой взор куда-то туда, где видно только ему одному. И оба понимают, что речь вовсе не о сигарете, чья искра грозит столкнуться с мазутом и мгновенно вспыхнуть. Повисает тишина. С Чимином — нормальное явление. Они так даже больше друг о друге узнают, чем разговаривая. И все-таки отличается Пак от всего, что видит вокруг себя Тэхен изо дня в день. Наверное, он такой же, как и сам Ким. В бессмысленном поиске надежды, которой нет. Только Тэхен поспорил бы теперь, вспоминая парня с синим огоньком в черных глазах.🌊🌊🌊
Бездумно уставившись на экран телевизора, увитый линиями помех, Тэхен клацает по кнопкам пульта, перескакивая с одного канала на другой. Дурацкие шоу, кулинарные программы, новости, в которых хорошего, вселяющего надежду и спокойствие слова не услышишь. То убийства, то грабежи, то избиения и изнасилования. И море. Все такое же без вести пропавшее море. Тэхен даже не останавливается на нем, как раньше, забыв обо всем вокруг и наслаждаясь его красотой, хоть и через экран старого телевизора. От одного взгляда на море в груди колет болезненно, сжимает и не дает вздохнуть. Тэхен хочет смотреть не на море, а на того, кто его носит в себе. Вот только Чонгука по телевизору не показывают. И слава богу. Тэхен тянется к пачке с мармеладом, лежащей рядом, и забрасывает апельсинового мишку в рот, лениво пережевывая и все так же таращась на экран телевизора, освещающий собой окутанную мраком комнатку. Запас сладостей, которые Тэхен купил неделю назад (уже неделя прошла), все еще не иссяк. Одному все это есть не особо хочется, вот и тянется. А выбрасывать нельзя. Вдруг Чонгук объявится. Когда Кима начинает подташнивать от съеденного, он тянется к сигаретам, откинувшись на подушку и смотря в потолок, к которому в медленном и плавном танце стремится дым, рассеиваясь по комнатке. Помехи серого экрана и совсем тихое шипение телевизора почему-то успокаивают. Дым греет легкие, но душу согреть не способен даже огонь. Даже если всего себя сжечь. Греть бесполезно. Глаза отчего-то слезятся, а неприятно горячие слезы скатываются по вискам и исчезают в волосах, рассыпанных по подушке. Так уже который день, а в душе пустота пуще прежнего. Тэхен мысленно удивляется, сухо усмехаясь. Откуда там столько места для пустоты еще нашлось. Наверное, и сердце в ней безвозвратно утонуло. И каждый орган внутри его изнеможенного тела. Только почему Тэхен все еще дышит, стабильно функционирует и продолжает существовать? Но теперь это даже не существование, а скитания заблудшей души по земле среди живых. Из размышлений Тэхена вытаскивает неожиданный стук во входную дверь. Ким настороженно хмурится и привстает. Стук повторяется, и звучит это так, словно не бьют по двери, а слегка похлопывают. Тэхен подскакивает с кровати, спешно тушит сигарету в стакане с недопитым чаем и несется в коридор, шлепая босыми ступнями по холодному паркету. Он поворачивает ключ в замке и открывает дверь, едва не падая, когда с порога на него налетает, точнее, валится тело, крупнее его собственного в пару раз. Тэхен успевает удержать его и прижать к себе, только бы не упал. На шее чувствуется нервное и тяжелое прерывистое дыхание, обжигающее кожу, а затем болезненное мычание сквозь стиснутые зубы. Тэхен в одно мгновение чувствует огромное облегчение, что тут же сменяется новой волной беспокойства и даже страха. — Чонгук… Тэхен ногой захлопывает дверь, когда втаскивает едва держащегося на ногах Чонгука в коридор, и сразу же тащит в комнату. — Что с тобой, Чонгук? Что произошло? — быстро спрашивает Тэхен, осторожно укладывая на кровать Чона, болезненно стонущего от каждого движения. В неярком свете экрана телевизора Тэхен замечает, что вся чонгукова футболка перепачкана кровью. И не только футболка. Кровь запеклась на виске, брови, нижней губе. Она на его руках. Везде. Чонгук выглядит так, как будто его десять человек сразу избивали. Долго, не щадя и не разбирая. Тэхену становится страшно, а уровень паники стремительно возрастает. Он бегает суетливым и напуганным взглядом по Чонгуку, поднимает руку, так и зависая, не решаясь притронуться. Чонгуку больно. Он болезненно морщится и дышит через раз, зажмурив глаза и почти не шевелясь. Тэхен теряется, не представляя, что делать и как быть. — Чонгук… — шепчет он, нависнув над его лицом и аккуратно касаясь щеки ладонью. — Надо в больницу, слышишь? Я не смогу… — он шмыгает носом и на секунду жмурит глаза. Как тяжело видеть Чонгука таким. — Я не смогу сам тебе помочь, у тебя серьезные раны. Я вызову врача, — он уже поднимается с кровати, собираясь найти телефон и вызвать скорую, но запястья касаются холодные пальцы Чонгука. Он не сжимает, не хватает. Сил не хватит. Он просто останавливает, слегка помотав головой. — Нет… не надо, — хрипит он тихо, заглядывая Тэхену в глаза, в которых отражаются помехи экрана телевизора. — Это не поможет. Тэхен растерянно оседает обратно на кровать рядом с Чонгуком и смотрит на него с полным непониманием. Страх только усиливается. — Как это? Что ты говоришь, Чонгук… — он качает головой и хмурится, следя за лежащим Чоном. Тот постепенно перестает корчиться от боли, мышцы на его лице расслабляются, как и все тело. Зато Тэхен мгновенно напрягается и подлезает ближе, обхватив лицо Чонгука руками. — Чонгук! — беспокойно зовет он, уставившись на лицо парня и боясь, что тот отключится. Чон медленно открывает глаза, а окровавленных губ касается легкая, едва различимая в полумраке улыбка. Он поднимает руку и ведет большим пальцем от скулы Тэхена до подбородка, на котором задерживается. — Что случилось, Чонгук? — шепотом спрашивает Тэхен, заглядывая в глаза парня. В них почти не видно той привычной синевы. Она где-то на самом дне, слишком далеко и глубоко, чтобы разглядеть как следует. Тэхен ничего не понимает и окончательно путается, но страх продолжает стискивать, а желание знать правду заставляет нервы натянуться. Таким беспомощным он не чувствовал себя никогда. — Меня нашли охотники, — шепчет Чонгук, смотря Тэхену в глаза и продолжая водить пальцем по его лицу. Тэхен раскрывает рот и замирает, словно если он пошевелится, эти самые охотники найдут, услышат. — Люди ведь как дикари, боятся того, что им неизвестно, и пытаются справиться силой, — Тэхен закусывает дрожащую губу и даже моргать забывает, слушая Чонгука. — Они не знали, как вытащить из меня море, поэтому решили просто вскрыть. — Что они делали? — тихо спрашивает Тэхен, шмыгнув носом и давя всхлип. — Они пускали мне кровь, думая, что оттуда вытечет море, — шепчет Чонгук. В его голосе нет злобы или ненависти. Он звучит бесконечно устало. Обессиленно. — Я сумел сбежать, использовав некоторые возможности, дарованные мне морем. Бегать пришлось долго, чтобы не привести их к тебе. — Я все надеялся, что ты вернешься… — Тэхен накрывает ладонь Гука своей и слегка сжимает. В голове не укладывается, просто не представляется эта страшная картина, в которой Чонгука пытались вскрыть, как бутылку с водой. Безумие. Люди безумны. — Тебе нужна помощь, Чонгук. — Нет, — выдыхает тот, прикрыв глаза и покачав головой. — Давай просто… — он тяжело сглатывает, лижет сухие губы и открывает глаза, в которых с каждой минутой сияние становится все тусклее. — Просто посидим вот так, — просит он, улыбнувшись поломано. — Но ты ранен… — Тэхен опускает глаза, но сразу же жалеет, потому что Чонгук весь истерзан, выкупан в своей же крови животными. — Тэхен, врачи мне не помогут, никто не поможет, — шепчет Чонгук. — Только полное погружение, — Ким резко поднимает вопросительный взгляд и хмурит брови. — Я растворюсь в море, только так исцелюсь. Тэхен не сразу понимает, о чем идет речь. Он бегает перед собой растерянным взглядом, быстро размышляет над сказанным и пытается осознать, что имел в виду Чонгук. Итог пугает. Тэхен не хочет его принимать, не хочет в это верить. Его начинает мелко трясти, а к горлу подкатывает ком. Так не может быть. — Ты… умрешь? — на грани слышимости произносит Ким, чувствуя, как глаза застилают слезы. Он быстро стирает их ладонью, боясь, что они упадут Чонгуку на раны и доставят больше боли. — Если не отдам себя в руки моря. У Тэхена внутри горечь. Она отравляет, жить не дает, функционировать. Перекрывает доступ к кислороду и заставляет кричать, корчиться. Тэхен знает, что так бывает, когда больно. Он такого не испытывал уже очень давно. Вечная пустота и равнодушие сменились удивлением, любопытством, затем счастьем, а теперь пришла и боль. Чонгук показал все, все грани. Чонгук вселил тепло и трепет в душу, названия которому Тэхен не может дать, потому что не знает, так прежде не было. Чонгукова голова лежит на коленях Тэхена, а глаза устремлены к потолку. Под бледной израненной кожей то и дело мелькают сапфировые линии, что тут же исчезают, появляясь в другом месте. Чон дышит едва слышно, только чуть вздымающаяся грудь дает понять, что он жив. Ведь даже не моргает, а в черноте глаз слезы не собираются. Наверное, слезы Чонгука — это море. Наверное, сияют они так же, как и волны под его кожей, что в венах текут и бушуют, вспыхивают и потухают. Длинные и слегка дрожащие пальцы Тэхена путаются в темно-каштановых волосах Чонгука, каждую прядку трепетно и осторожно перебирают, а слезы безмолвно катятся по щекам. Их уже не остановить. Тэхен прижимает Чонгука к себе и до боли кусает губу, только бы не разрыдаться. А Гук прикрывает глаза и мысленно считает каждую упавшую из тэхеновых глаз слезинку. Они у него теплые и греют холодную кожу. Чонгуку приятно. Только тяжело оттого, что слезы горькие, пропитанные болью. Тот миг счастья, что был у них, теперь сменился молчаливой скорбью по тому, кто жив еще. И будет жить всегда. — Что говорит тебе море? — заговаривает Тэхен шепотом, зачесывая чонгуковы темные пряди назад. — Оно молчит, ждет меня, — Гук заглядывает Тэхену в глаза, отрываясь от разглядывания потолка. — Если я останусь, оно умрет со мной. — Чонгук… — всхлипывает Ким, покачав головой и утыкаясь лбом в чонов. — Почему все так сложно? Почему тебе нельзя помочь? — Потому что я уже мертв, Тэ, — с не скрытой болью и сожалением шепчет Чонгук, прикрывая глаза. Лицо щекочут тэхеновы волосы, а на лоб снова капают теплые слезы. — Меня убили. Люди сделали это. Теперь мое сердце бьется за счет моря, но это ненадолго… — Стой, стой, — шепчет Тэхен, жмуря глаза и качая головой в полном отрицании. Он сильнее прижимает к себе Чонгука, словно он вот-вот исчезнет. — Ты жив, я ведь вижу… ты со мной, я слышу твое дыхание, чувствую, как бьется твое сердце, — рука Кима соскальзывает Гуку на грудь, накрывая там, где сердце находится. Ровно стучит под ребрами, дает знать о том, что жизнь тут есть. — Ты живой, Чонгук. — Только тело мое холоднее льда, потому что под контролем моря, — отвечает Чон, чувствуя, как из глаз текут обжигающие холодом слезы. Сияние их совсем тусклое, в них лишь жалкий проблеск синевы. — Себе я больше не принадлежу. — Чонгук, не уходи, — всхлипывает Тэхен, подтянув одеяло и укрывая им ледяное тело Чона. Сам жмется к нему плотнее, гладит по щеке и пытается согреть его руки. Только бы в нем хоть каплю тепла поселить, только бы не дать частичкам жизни покинуть его тело. Только бы не дать ему умереть. — Ты помнишь… я сказал, что буду рядом, даже если и незримо? — хрипло шепчет Гук, подняв руку и стирая хрустальные капельки слез со щек застывшего Тэхена. Тот смотрит на него своими большими и блестящими глазами, в них бушует океан боли и отчаяния. Он коротко кивает — помнит. — Так и будет, Тэ. Ты не останешься один. Никогда не забывай об этом, ладно? — Не забуду, — шмыгает носом Тэхен, быстро кивая и прижимая к своей щеке чонгукову ладонь. Тихие, слабо произнесенные слова звучат уверенно, в них сомневаться нельзя, невозможно. Тэхен верил тогда, верит и сейчас. Он пытается бороться со своей болью, не дает ей завладеть сознанием и омрачить, покрыть мраком тот маленький лучик света, что принес в его жизнь Чонгук, который прямо сейчас льет молчаливые слезы, смотря в глаза тому, кого намеревался убить еще в первую встречу. Передумал. Бросил эту мысль прочь, подальше, как только увидел легкую улыбку на губах, что так давно не видели ее. Люди могут быть хорошими. Люди умеют помогать, сострадать, делиться тем, что имеют сами. Люди добры. Чонгук счастлив, что рядом с ним Тэхен. В последние часы своей жизни он думает о том, что счастлив уснуть на руках того, кто протянул руку. Единственный. Первый. Тот, кто не дал черноте заполнить душу ненавистью, тот, кто поселил надежду в сердце. Хорошее возможно. Оно прямо тут, перед ним. Льет слезы, тихо шепчет: «Чонгук, прошу», хоть и знает, что обречен; отдает свое тепло безнадежно остывающему телу и нежно гладит руками далеко не нежными, грубыми от работы и тяжести этой бренной жизни. Не дает упасть в небытие. Чонгук мертв вот уже как день. А увидев эти бездонные ореховые глаза, словно вновь оживает. Хочется жить, хочется заставлять заливисто смеяться и улыбаться искренне тоже, чтобы забыл о пустоте и серости, о глухой тишине и о сжирающем каждый день одиночестве. Но задержаться не удалось. Чонгук поджимает дрожащие губы и жмурит глаза до боли, топит ее, боль, в море своем, только бы Тэхен не увидел. Нельзя расстраивать его после обещания, данного негласно. Гук сглатывает тяжелый ком, застрявший в горле, и размыкает кровавые губы. Говорить не получается. Кажется, конец берет свое постепенно. Чонгук сосредотачивается на тихом шепоте Тэхена, на теплоте его рук, которая без шансов утопает в мертвом холоде, и пробует снова, собрав все остатки сил воедино. В последний раз. — Ты самый лучший человек из тех, кого я встречал, Тэхен. Тэхен всхлипывает и наклоняется к Чонгуку. Голос исчерпан, сил больше нет. А о своих словах Чон не жалеет. Он правду сказал, искреннюю и чистую. Для него она выше многих других, важнее. Тэхен поймет. Он должен. — Ты показал мне счастье, Чонгук, — шепчет Ким в приоткрытые губы, прикрыв влажные от слез глаза. — Спасибо… Тело Чонгука немеет с каждой секундой. Море нетерпеливое, бушует, злится. Уходить не хочет, но и убить себя не позволит. Гук не чувствует, как Тэхен отчаянно его прижимает к себе, слегка раскачивает в своих руках. Его самого холод окутывает. Он сильнее, но не сильнее, чем огонь, что в самой душе разгорелся. Его не потушить ничем. Чонгук приподнимает голову и накрывает мягкие губы своими холодными, морем пропахшими. Как много бы он еще сказал, как много бы еще показал. Не успел. Тэхен обхватывает руками его лицо и целует осторожно, трепетно, роняя кристаллы слез на бледную с синим оттенком кожу. Чонгук выдыхает ему в губы и прикрывает глаза, в которых мелькнул лазурный огонек. Тэхен не сразу понимает, что это был последний его вздох. Последний вздох, подаренный ему.🌊🌊🌊
И снова утро. То самое, холодное и серое. Тэхен открывает глаза и медленно осматривается. Все так же, как всегда. И телевизор выключен, и шторы медленно парят благодаря холодному ветерку, пробирающемуся внутрь через приоткрытое окно. Ким встает и осматривает кровать. И руки свои прохладные. Тут был Чонгук еще вчера, а может, снова сон или иллюзия. И лучше бы так, чем его смерть. Тэхен настороженно хмурится и замирает, прислушиваясь. Это утро необычное. Не слышно привычного собачьего лая, ругани соседей и шума проезжающих где-то неподалеку машин. Полная тишина. Глухая, давящая. Словно все звуки в один миг вымерли. Медленными и короткими шагами Тэхен выходит в коридор и прижимается к стене. Было. Все это было. И ночь была, и боль была, и поцелуй последний, в котором утонуло холодное дыхание Чонгука. — Его нет… — едва слышно шепчет Тэхен, уставившись в пустоту стеклянными глазами. Он сам себя не слышит, не понимает, когда резко хватается за толстовку, висящую на вешалке, и спешно натягивает, собираясь выйти. Найти Чонгука, спасти, если снова схватили и причиняют боль. Тэхен людей не убивал никогда, но сейчас сделал бы это, не задумываясь. Такие звери смерти заслужили. Он быстро обувается и замирает, заметив синий блеск, ударивший в глаз из кухни. Тэхен выпрямляется и неторопливо, неуверенно и не без страха движется к ней, разнося по дому звук глухих шагов. Сердце в груди взволнованно трепещет, ускоряет свое биение и ударяется о ребра. Тэхен застывает в дверном проеме, уставившись на тонкую веревочку, висящую на вешалке для постиранной одежды, что над столом. Он скользит взглядом вниз и останавливается на небольшом сапфировом камешке, поблескивающем в белизне дневного света. Парень заходит на кухню и снимает с вешалки кулон, разглядывает его на своей ладони, присаживается за стол и сразу же обращает внимание на маленькую записку. Почерк кривой, почти не разборчивый. Тэхен сжимает в одной руке камень, а в другой держит записку.«Я растворился в море. Оно отныне твое, заточенное в камне и ждущее своего часа. Найди ему лучшее место, а себе — лучшую жизнь. И не дай пустоте поглотить твою светлую душу, Тэхен. А я всегда буду рядом, даже если ты не видишь меня».
Тэхен откладывает записку на стол и прижимает ладонь ко рту. Он сдерживает рыдания и жмурится, сжимая в кулаке сапфир цвета Вечного Моря. Тихий всхлип нарушает тишину дома. Тэхен убирает руку и опускает голову, смотря на полупрозрачный камень в своей ладони. Ему не нужны солнечные лучи, чтобы блестеть и переливаться. Он невообразимо красив. Словно глубокое синее море, словно чонгуковы глаза. Тэхен смотрит на него долго и внимательно, разглядывает со всех сторон и мысленно клянется, что видит, как в нем море находится в своем молчаливом спокойствии, умиротворении. Это то, чего оно так хотело. Оно нашло покой и утихомирилось. Забрало Чонгука и похоронило в своих глубинах до лучших времен. — Береги его, а я буду беречь тебя, — шепотом говорит Тэхен, проведя большим пальцем по камню заботливо, нежно. Он прижимает сапфир к груди и прикрывает глаза. До ушей доходит тихий шум прибоя. Тот самый, ни с чем другим не сравнимый. Тэхен прикусывает дрожащую губу и позволяет теплым слезам потечь по щекам. Теперь он знает, что не одинок. И больше никогда не будет. — Я тоже скучаю, Чонгук.🌊🌊🌊