Лекарство из крест-травы

Святилище Мити приняло гостей не слишком-то радушно. Иван даже засомневался, смогут ли они найти нужное место, но открывшаяся им поляна не оставила сомнений: это не простой лес. Олега будто холодной водой окатило, когда он ступил на тропинку по другую сторону реальности. Издалека ничто не намекало на близость водоемов, но на поляне журчали ручьи, а чуть дальше неестественно ровным круглым зеркалом в небо смотрело озерцо. Под толщей, глубину которой невозможно было определить на глаз, отчётливо было видно дно. Вместо камней, песка или ила, оно было выстлано хвойными иглами и вороньими перьями, ничуть не пострадавшими от сырости. – Ну и ну! – поразился Иван. – Добрались! Он принялся рассказывать, что для разных приходящих здесь то бежит бурная река, то гремит из ниоткуда водопад, то подземный источник бьёт фонтаном. Олег не слишком вслушивался: эта загадка природы достаточно его впечатлила, чтобы он не обращал внимания на разговорчивого провожатого. Единственное, о чем он мимолетно подумал, так это о том, что без Магистрова зелья его лёгким бы пришлось туго. Хотя листва на деревьях едва колыхалась, Волков ощущал бьющие в грудь порывы сильного ветра. Как будто озеро пыталось оттолкнуть путников, но мало-помалу подпускало их к себе ближе. И здесь было заметно холоднее, чем на рассвете в Тауйске, когда Олег только проснулся. Этот холод можно было бы назвать могильным, пробирающим до костей и даже зловещим, но он не был затхлым и стоячим. Напротив, он как будто двигался свежими потоками с нотками хвои и... крови? Олег принюхался и ощутил характерный железный запах, но не сумел определить его источник. Он подумал было, что это одна из его ран открылась, но Картер Фауэлл надёжно его подлатал, да и под бинтами было столько мазей, что такого чистого, без примесей, едва уловимого духа не было бы. Иван, казалось, и вовсе ничего не почувствовал. Он завороженно осматривался, предоставив Олега самому себе, и Волков даже предположил, что их глазам предстала отнюдь не одна и та же картина. Холод пронзил пять свежих отметин на теле Олега, но раны не разнылись. Приятным ощущение тоже нельзя было назвать – будто кожи под бинтами касались ледяные пальцы. Он шагнул ещё ближе к водяному кругу, по краю которого проходил пушистый окаем изумрудного мха. В воде отражались блеклые облака и ничего больше. Озеро выглядело неподвижным, несмотря на то, как резво струйки стремились к нему по поляне. Будто бы ключи, впадая в него, замирали, прекращали всякое движение и больше не подчинялись законам физики. – Ишь как ручьи расплясались! – восторженно выдохнул Иван. – Их тут сколько? Десять? Двенадцать? – Пять, – отозвался Волков. Именно столько ручьев, стекавшихся к озеру, он насчитал. И был уверен, что других нет. Иван лишь отмахнулся, начисто игнорируя странный водоём с дном из перьев и опавшей хвои. Вероятно, он и впрямь видел что-то другое. Поворачиваясь вокруг своей оси, чтобы ничего не пропустить, ительмен загибал пальцы и разгибал их снова, преодолевая очередную пятерку. – Вот бы сверху на это посмотреть! Кажется, они образуют какой-то рисунок… Олег сомневался, что сверху это место вообще можно разглядеть. В противном случае здесь либо шатались бы праздные туристы, неспособные найти заповедную поляну, либо кого-то из пассажиров пролетавших мимо самолетов отправили бы в психушку разбираться с галлюцинациями. Впрочем, то, что видел Иван, тоже вполне могло быть иллюзией, в которую поверил разум, привыкший почитать местные легенды. То же, что наблюдал сам Олег… Он повидал уже столько волшебства, что был уверен: святилище предстало перед ним в своей истинной форме. Быть может, не изначальной, но именно такой, какую должно было открыть носителю благодати богини. В этом не было никакого ощущения избранности или прикосновения к чему-то космическому, великому, созидающему. Волкову просто стало жутко. Так жутко, как не было еще никогда и вряд ли еще когда-нибудь будет. Привычное слово «жуть» утратило всякое знакомое значение. Олег не волновался, не трепетал перед силами природы или чего-то большего, чем природа. Ему не было страшно за свою жизнь или за что-то еще. Это даже не походило на ту смесь ужаса и восторга, с которой смотришь с огромной высоты или с которой катишься по мертвым петлям американских горок. Жутким было само отсутствие каких-либо выраженных эмоций при том, что тело буквально задеревенело – и дело было вовсе не в холоде. Было бы во что вцепиться – Волков вцепился бы, не отдавая себе отчета в своих действиях и чувствах. Он смотрел в «пернатое» озеро, как в огромный вороний глаз, водянисто блестевший на солнце. Неестественная красота обращалась демонической, притягивала к себе, и Олег чуть наклонился, ожидая увидеть собственное отражение, но из глубины на него смотрело незнакомое лицо молодой девушки. Как и ожидалось от Мити, она была… изящна, тонка, словно вырезанная умелым скульптором из самой сути всего живого. Назвать ее привлекательной или даже красивой было бы кощунством – ее облик затмевал всех известных женщин, хотя понять, в чем дело, у Олега так и не получилось: внешность как внешность. Волков опустился на колени над озером, чтобы получше рассмотреть богиню, и от воды на него пахнуло головокружительной смесью хвои, горечи и фиалок. Стоило значительного волевого усилия не отшатнуться. В ответ на этот порыв призрачная красавица как будто слегка улыбнулась, но ни ее лицо, ни взгляд ничуть не изменились. Олег даже моргнул несколько раз, решив, что ему привиделось и едва заметное движение, и само отражение в воде. Следующим шагом было попробовать прикоснуться к Мити. Может, тогда она сказала бы хоть что-то? В конце концов, он работал теперь на Картера Фауэлла, а тот ясно дал понять, что не слишком-то дружен с богами. Неужели супруге Ворона-создателя будет на это плевать? Женщина неуловимо нахмурилась, но как-то по-доброму, словно заботливая мать, всего лишь слегка обеспокоенная проказами нерадивого чада. И снова отражение не сохранило никаких следов того, что было способно на мимику. Олег решительно выдохнул и протянул ладонь к по-азиатски смуглой, но отчего-то белесой щеке. Вода обхватила его пальцы жгучим холодом, сравнимым с тем, что он выпил много лет назад, принимая в себя благодать Мити из рук старой шаманки. И так же, как тогда перо растворилось в питье, так и теперь перья поднялись со дна, с шипением смешиваясь с озером и добавляя к общему густому удушливому запаху душок гниения, словно Волков пытался вытащить утопленника. Мити исчезла, а пальцы Олега, неподвижные от холода, остались покрыты кровью, хотя вода перед ним оставалась все такой же чистой – и снова под ней блестели перья, не то черные, не то серые, не то отливающие белизной, отраженной от облаков. Да и облако, проплывавшее в тот момент над божественным природным зеркалом, напоминало огромную птицу в полете. – Ты чего там в земле копаешься? – Голос Ивана донесся как будто из другого мира. Олег не сразу различил смысл и сам факт того, что к нему обращаются. Повернувшись к ительмену, он даже не сразу увидел его – будто вокруг был густой туман, отсекавший его от реальности: как привычной человеческой, так и местной, не самой обыкновенной. Когда Волков снова перевел взгляд на свои ладони, озеро оставалось на своем месте, но никакой крови на пальцах уже не было. Кожа была испачкана сырой землей и слегка исколота то ли камнями, то ли растрескавшейся скорлупой: мох над водой был щедро присыпан знакомой крошкой яшмового цвета. Теперь, похоже, и до Ивана дошло, что святилище Мити не было единым для них. Его лицо вытянулось в смеси удивления и восторга. Олег лишь покачал головой, не зная, как это все прокомментировать – и нуждалась ли вообще ситуация в комментариях. Он в принципе не знал, что ему делать. Придя сюда, он втайне надеялся получить какие-то ответы, быть может, даже успокоение, но ответов не было. Если подумать, то и новых вопросов тоже. Всего лишь мистическая сценка на волшебной полянке, напомнившая то, через что Волков прошел в юности и что, вероятно, ждет его в ближайшем будущем, если верить прогнозам Фауэлла. И некогда произнесенным словам Мити. – Черт-те что, – пробормотал он себе под нос. Иван подошел ближе и присел на корточки перед Олегом – как раз там, где совсем недавно отражалась богиня. Ительмен стоял на воде, не спеша погружаться. Это напоминало компьютерные игры с персонажами, застрявшими в текстурах и не подчиняющимися банальной логике. Самого Ивана этот «синдром Иисуса» вообще не трогал. Несмотря на то, что Олег уже утвердился в мысли, что в чужих глазах здесь все обстоит иначе, он не мог побороть чувство дискомфорта. Хотелось схватить ительмена и вытянуть его на «безопасную сушу». С этим порывом, впрочем, Волков справился, чтобы лишний раз не пугать своего спутника, которому как будто и так было не по себе от того, что в святилище чукотской богини впервые на его памяти вошел чужак. – Ты как? – спросил Иван. – Может, пойдем? С непривычки, говорят, это место сводит с ума. Олег покачал головой. Сумасшедшим он, вопреки опыту и здравому смыслу, себя не чувствовал и беспокойства знакомца не разделял. Он должен был задержаться здесь. В крайнем случае – прийти позже, уже в одиночестве. Что-то подсказывало, что без Ивана тень Мити окажется разговорчивее, пусть и сейчас она была для него недосягаема. – Что-то ты совсем бледный, – посетовал ительмен и безотчетно полез за пазуху. Теперь у него не было при себе стаканов, поэтому он отхлебнул хваленого самогона из горла, справляясь с какими-то внутренними переживаниями, недоступными Олегу, но напрямую с ним связанными. Не успел он протянуть бутыль Волкову, как ушел под воду, не издав ни звука. Олег рванулся было за ним, но зеркальное полотно уже разгладилось, не оставив и следа своей добычи. Небо как будто потемнело и утратило краски, как бывает в пасмурные дни – или когда надеваешь слишком уж темные солнцезащитные очки.