Magic Works

      Дилан смотрел в удаляющуюся спину когтевранца. Еще секунда, и его светлая макушка скрылась за дубовыми дверями. Первая и единственная мысль — отправиться вслед за ним. Догнать, обнять, извиниться. Не отпускать. К черту все, если сейчас у него есть шанс поговорить с Томасом, он им воспользуется. Слишком много было уже упущено. Столько писем остались без ответа. И виноват во всем был только Дилан.       О’Брайен нахмурился и напрягся, сжимая кулаки, вытянулся, будто был готов сейчас же рвануть из Большого зала, снося все на своем пути. Сколько можно ждать? Он уже не мальчик, он не может бегать от своих ошибок. Если нужно отвечать за свои поступки, Дилан будет делать это. Он не станет оправдываться, не станет давить на жалость. Только попросит прощение. И будет готов стерпеть все — злость, ненависть, проклятия, крики, ругань. Не важно, как сейчас отреагирует на него Томас. В любом случае, Дилан знал, что не заслужил теплый прием.       Тяжело уперевшись руками в деревянный стол, О’Брайен решительно поднялся. — Дилан, нет! — жестко одернула его Кая.       И он снова опустился на свое место, игнорируя недоумевающие взгляды слизеринцев. Девушка, сидящая рядом с ним, положила свою руку ему на плечо, слегка касаясь мехового ворота. — Что-то не так? Ты хотел выйти? — она дружелюбно улыбнулась, щуря глаза. — Я могла бы показать тебе, где находятся уборные. — Все нормально, спасибо, — низко и без каких-либо эмоций ответил Дилан, надеясь, что его новая знакомая поймет, что он не очень-то и хочет общаться с ней. Меховой воротник опять натер шею, она ужасно чесалась. Наверное, это было его личной пыткой — из раза в раз терпеть колючую накидку, спасающую от холода, но сковывающую в движениях, натирающую шею и иногда запястья.       Дилан чувствовал, как поперек горла встает неприятный ком, поэтому он старался сидеть неподвижно, не смотреть на еду, разными способами отвлекая самого себя. Он так был сосредоточен на том, чтобы привести свои мысли хоть немного в порядок, что и не заметил, как перед его носом появилась тарелка с вареной картошкой и отбивной. — Поешь хотя бы немного, — прозвучал над ухом тихий голос Тайлера. Дилан скривился, чувствуя секундное раздражение. Хоть им и удалось поговорить после последних событий в Дурмстранге, простить сокурсника пока не получалось. «Я хотел помочь тебе и не хотел навредить себе. Если бы я вмешался в драку, у меня были бы неприятности. И я бы не отправился на Турнир. Но и смотреть, как тебя избивают я тоже не мог», — вспомнились слова Тайлера, которые тот сказал ему сегодня утром, когда все ушли на завтрак. Дилан все еще чувствовал себя немного уязвлено, когда оставался с ним один на один. И в тот раз даже чуть не полез в новую драку. Без нее бы не обошлось, если бы сам Тайлер не остановил его. Теперь, неожиданно для О’Брайена, именно его бывший враг стал голосом разума. «Ты чудом попал в список учеников, которые едут в Хогвартс на Турнир, а теперь снова пытаешься ввязаться в драку? Остынь, О’Брайен! Если хочешь быть одним из лучших, возьми себя в руки!» — и как бы Дилана это ни злило, это было правдой.       Но то, что его взяли в Хогвартс, действительно было чудом. Директор был настроен решительно, грозил отчислением, и, возможно, до него бы и дошло, если бы не профессор по ЗОТИ, внезапно ворвавшийся в кабинет. «Это моя вина. О, Мерлин, мистер О’Брайен здесь ни при чем», — так звучало его спасение. Дилан до сих пор не понимал, откуда профессор узнал, что случилось? Почему он взял большую часть вины на себя? Драка была серьезным проступком, и она была не первой, так что это грозило очень суровым наказанием.       Дилан снова вспомнил тот день. Директор сидел у себя в кресле и очень зло водил пером по пергаменту. Скорее всего, он писал письмо его родителям. Профессор Верманд, молодой амбициозный учитель, которым Дилан всегда восхищался, бросился к его столу, игнорируя своего ученика: — Директор, это моя вина. Это я решил, что моим ученикам будет полезно научиться защищать себя не только с помощью магии. Я организовал специальные спарринги во внеучебное время. Я хотел как лучше, профессор, — его белые щеки покраснели, он сочинял какую-то нелепую историю, стараясь защитить Дилана. — Я оставил их одних ненадолго, не думал, что может произойти что-то серьезное. — Профессор Верманд, Вы хотите сказать, что организовали свой «бойцовский клуб» даже не уведомив меня об этом? Я думал, Вам прекрасно известно, что любая внеучебная деятельность должна быть официально одобрена и безопасна для жизни учеников! — директор едва держался, чтобы не повысить голос. — Вы хоть знаете, какие проблемы могут появиться у нас, если кто-то из специальной инспекции узнает, что в нашей школе после уроков дети избивают друг друга до полусмерти! — на последних словах обычно бесцветное лицо директора стало красно-фиолетовым и он вскочил со своего места, проорав последние слова прямо в лицо молодому профессору. — Да Вы хотя бы знаете, как трудно было замять ту историю с дракой около подземелья! И мистер О’Брайен, как ни странно, в этом тоже участвовал! Или это тоже были ваши спарринги? — он все кричал и кричал на профессора, но тот очень крепко держался. — Я недавно работаю здесь, профессор, я еще не знаю всех правил. Но я готов принять любое наказание и взять на себя полную ответственность за случившееся, — твердо ответил учитель, склонив голову.       Как бы то ни было, наказаны были оба. Дилана взяли в качестве участника Турнира, но не потому, что он действительно талантливый волшебник, а потому, что так директору будет легче держать его под контролем и следить за каждым его шагом. Профессор Верманд тоже поехал с ними. Возможно, по этой же причине. После Турнира их ждало настоящее наказание, но в какой форме, никто из них пока не знал, и это пугало еще больше. — Земля вызывает Дилана, — перед глазами у задумавшегося парня появилась большая ладонь. — Есть ты не стал. Теперь еще и двигаться откажешься? Я тебя не понесу, — это все еще был Тайлер. Ученики школ уже разбредались по своим факультетским комнатам. — Нам пора возвращаться на корабль. Но если тебе так сильно хочется, оставайся здесь, — грубо отозвалась Кая и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Она начала разговаривать с Диланом. Но о всем случившемся они так и не поговорили. — Кая, стой, нам нужно поговорить, — он вскочил с места и бросился догонять свою подругу, задев плечом Тайлера. Нужно было извиниться перед ней, но как? Какие слова подобрать? Стоит ли объяснять всю ситуацию? Или не говорить о случившемся ничего, чтобы это не звучало как попытка оправдаться?       Дилан шел нога в ногу с Каей и молчал, смотря перед собой или по сторонам. Ему даже на секунду показалось, что он увидел Ки Хонга, поднимающегося по лестнице в холле, куда они вышли из Большого зала. Интересно, они с Каей переписывались все это время? Рассказывала ли она о их ссоре? Знает ли об этом Томас? И что он думает о Дилане теперь?       По лицу ласково скользнул прохладный осенний ветерок. Они спешно покинули замок и направились в сторону корабля, и если Дилан не сможет поговорить с Каей сейчас, то потом у них больше не будет такого шанса. Подумав об этом, О’Брайен поймал свою подругу за край накидки и потянул ее из толпы дурмстранговцев в сторону дерева, которое росло около озера. Из корабля их должно быть хорошо видно, директор сможет следить и контролировать, чтобы он не отходил далеко от корабля, но зато никто не сможет подслушать их разговор.       Но до дерева они так и не дошли. Кая выдернула край накидки из рук своего друга и подошла к самой кромке воды, позволяя мелким волнам, появившимся из-за ветра, ласкать свои ботинки. На улице уже достаточно стемнело и почти невозможно было рассмотреть ее лицо, но казалось, будто оно горело. — Я рада, что профессор Верманд все-таки смог тебе помочь, — сдавленно сказала девушка, отвернувшись от своего собеседника и рассматривая замок, который мерцал сотнями огней, отражавшихся в стрельчатых окнах. — Что? — Дилан подошел поближе, следя за лицом Каи. Послышался странный всхлип, и ее нижняя губа поджалась и задрожала. — Прости, Дилан, я не знала, чем еще помочь тебе, — она всхлипнула еще раз. — Мне было так страшно. Я увидела, как директор зашел в кабинет, где вы с Виктором… тренировались, и побежала к профессору Верманду. Не знаю, о чем я думала. Я могла сделать все хуже…       О’Брайен вздохнул и подошел ближе, притягивая подругу к себе и крепко обнимая ее. Мех окутал их лица, пряча от колючего ветра. Кая спасла его, в который раз вытащила его задницу из опасных проблем. Осознание пришло не сразу. Да, Дилан старался оттолкнуть от себя всех, чтобы в одиночку справиться со своими проблемами, чтобы сконцентрироваться на конкретных задачах. И он так сильно заблуждался, когда думал, что это работает. Потому что он никогда не был один. Рядом всегда была Кая. Даже после ссоры она следила за ним и прикрывала с тыла. Рядом был и Тайлер, чья забота всегда была в мелочах, и Дилан не замечал их. Но именно его сокурсник следил за тем, чтобы он не забывал поесть и высыпался, составлял компанию ночью в гостиной, когда они просто сидели в тишине и листали учебники. И Тайлер, и Кая переживали за него. А о чем переживал Дилан? Он даже не столько думал о Томасе, сколько о Турнире. Если мысль о встрече с когтевранцем изначально грела ему сердце, то потом он стал думать о другом — как Томас будет смотреть на него, когда Дилан кинет свое имя в кубок, когда будет проходить испытания, когда выиграет этот чертов Турнир. — Ты все сделала правильно. И это я должен извиняться, потому что поступил, как последняя сволочь. Кая, прости, я такой мудак, — тихо шептал Дилан, поглаживая подругу по затылку. — Я такой идиот. Но вы с Тайлером всегда были рядом, даже несмотря на то, что я отталкивал вас. И я думал совсем не о том, о чем надо было.       Кая обняла его еще крепче и заплакала. Слезы тяжело повисали на ее темных ресницах, а потом срывались вниз, скатывались по щекам, мерцая в ночном свете. Дилан смотрел на нее и ненавидел себя. — Ладно, ты меня игнорировал, но Тома… его-то зачем? — едва слышно спросила она, разлепляя влажные губы. — Ты о нем хотя бы думал? Я все это время боялась, что Ки Хонг что-то спросит про тебя, а я не смогу ничего ответить. Ты ведь не писал ему, да? — Не писал, — ответил О’Брайен, разжимая объятия. Его лицо вспыхнуло, стоило только Кае упомянуть имя Томаса. — Я боялся…       Повисла тишина. Кая вытерла влажные щеки рукавом накидки, подхватила Дилана под руку и опустила свою голову ему на плечо, смотря на замок. Томми сейчас где-то там, наверное, в одной из башен. Возможно, сидит у камина, разговаривает с Ки Хонгом или читает книгу. Как сильно они с ним отдалились друг от друга? Злится ли он на Дилана? Конечно, злится. — Спасибо, что позвала профессора Верманда. Если бы не ты, я не был бы сейчас здесь, — эта благодарность прозвучала немного глухо из-за кома, который снова встал у дурмстранговца поперек горла. Кая сжала его локоть и тяжело вздохнула: — Сейчас тебе надо думать о другом. — О чем? — Дилан нахмурился. Все его мысли были заняты предстоящим разговором с учителем ЗОТИ, ведь, наверное, ему нужно было как-то поблагодарить и извиниться. А нужные слова будет трудно подобрать. Да и директор теперь следит за ними. И все это из-за Дилана. Если бы они не устраивали все эти спарринги, у профессора Верманда не было бы никаких проблем. А ведь он даже ни о чем не знал. И оставалось загадкой, почему он вообще решил помочь Дилану. — О Томе. В первую очередь, тебе нужно встретиться и поговорить с ним. Думаю, он безумно зол и расстроен. И во всем ты виноват, — Кая вздохнула и отстранилась. — Я пойду на корабль. Не стой тут долго. Холодно. Простудишься.       Дилан остался один. «И во всем ты виноват», — как на повторе прозвучало в его голове. Горло обожгло непонятной горечью, заставляя юношу скривиться. Виноват, виноват, виноват. Он во всем виноват. Глаза защипало, и О’Брайен медленно присел, притягивая руками голову к коленям. Сейчас ему будто без остановки били куда-то в живот, от чего хотелось согнуться пополам. Горло сдавливали спазмы. — Блять, что я натворил? — шепотом выругался О’Брайен, чувствуя как горячие слезы скатываются и собираются на кончике его носа. Томас теперь ненавидит его. Отец был прав, Дилан ни на что не способен, не может самостоятельно принимать правильные решения и отвечать за поступки. Как будто маленький ребенок, который постоянно нуждается в опеке нянек.       За спиной послышался шорох, похожий на шум листьев, перегоняемых по берегу дуновением ветра. Такой прекрасный вечер был испорчен. Но чего он от него ждал? Думал, что Томас его увидит и тут же бросится обнимать? Думал, что заметит этого солнечного блондина в толпе, улыбнется ему и все наладится само собой?       Справа послышался еще один шорох, совсем близко, будто кто-то встал рядом. А потом Дилан почувствовал, как его толкнули в плечо. Шмыгнув носом и убрав с него слезинку, он поднял голову, пытаясь понять, в чем дело, и вдруг увидел светлую макушку. Рядом на песке сидел Томас, привалившись к его правому боку и положив голову ему на плечо. Лицо было почти не видно с такого ракурса, но что-то внутри Дилана вопило: «Это он! Это он! Это, черт возьми, Томми!»       Горло сжало еще сильнее. Что сказать? Стоит ли вообще говорить? Но вместо слов, О’Брайен всхлипнул чуть громче, чем ожидал, и спрятал лицо в ладони. Он чувствовал приятную тяжесть головы, чувствовал, как волосы Томаса щекочут ему ухо, чувствовал его рядом и плакал. — Так, вставай, — тихо приказал Томас. И его голос звучал спокойно и уверенно, будто не было никаких проблем. И Дилан поднялся на ноги, боясь поворачиваться к нему лицом. Но Сангстер просто развернул его, потянув за руку, и прижал к себе, так легко, будто во сне.       Уткнувшись в воротник теплой мантии, дурмстранговец всхлипнул еще раз, проклиная себя за то, что он не может остановить слезы, что не может ничего сказать, что чувствует себя таким виноватым. Но вместе с этим, от груди и по всему телу разливалось тепло. И руки, который гладили его по спине, были очень сильными и надежными. На Томаса можно положиться, и Дилан понял, что хочет сделать это, хочет доверить все ему, всю свою жизнь. Если, конечно, он простит его. Они могли бы стать опорой друг для друга, потому что в одиночку им не справиться.