Попала в любимую игру

Ева еще долго плутала по замку Херобрина, прежде чем нашла выход. Сердце переполняла темная чернота, ноющая и давящая на грудную клетку, ребра изнутри. Рука сама собой была сжата на древке кинжала, в любой момент готовая вытащить его и нанести удар в шею. «Характер у него скверный, вдруг решит отомстить… хотя за что?», — слегка усмехнувшись подумала Ева, выходя из замка. Дорожка, вымощенная из камня, вела вглубь тропического леса. Херо, всё же, умел выбирать места для своего пребывания и построек. Деревья, некоторые высотой с небольшой небоскреб, скрывали замок за своей густой листвой, а травы, кустарники и лианы не давали человеку пройти вперед. Продираться сквозь природный барьер было чудовищно трудно. Высокая осока щекотала, а порой и царапала щиколотки, лианы мешали проходу и постоянно лезли в лицо, а колючие ветви кустарников оставляли неглубокие саднящие порезы на руках. Кинжал в таком случае не помогал. Все эти растения будто уворачивались от лезвием и запутывали ее все сильнее и сильнее. — Да чтоб тебя, — прошипела она, когда в очередной раз упала на землю. Такие леса в определенный момент жизни имеют противнейшее свойство не заканчиваться. Заросли с каждым новым шагом становились все гуще, а Ева понятия не имела куда следует идти. Дорожка, которую проделал то ли идиот, то ли коварнейшее существо, захотевшее убить все силы и нервы человека, закончилась уже давно. Девушка предстала перед своим неумением ориентирования в пространстве. Говорить с собой хотелось все меньше и меньше. Свисающие лианы, высоченная трава, колючие спутанные кусты — всё, что окружало Еву, пыталось заставить ее шипеть и скулить от безысходности. Но, спустя каких-то полтора часа, ей удалось выбраться на поляну. Лес редел. Трава оставалась такой же высокой, но количество ее значительно поубавилось, а коварные вьюнки перестали лезть в лицо. Сквозь толстую крону деревьев смогли пробиться маленькие тонкие лучики света, расцарапанную кожу лица Евы и ее волосы, полные веточек, листиков и превратившихся в сплошной колтун. Спустя еще два часа, она вышла из леса. Виду ее предстала равнина настолько огромная, что лишь на горизонте в далекой дымке были видны верхушки леса. Солнце освещало зеленую поверхность невысоких холмов. Трава под легким дуновением ветра колыхалась, наклоняясь ближе к земле, напоминая зеленое море. Сплошную зелень украшали яркие пятнышки синих, янтарных, нежно-розовых цветов, разносящих на дальние километры свой аромат. Войдя в этот зеленый океан, Ева шла дальше вперед. Направления и цели она не имела, а та тьма, что пару часов назад переполняла всю ее сущность, была выветрена и унесена легким равнинным ветром куда-то далеко на юго-запад. Осталась пустота, которую стремительно наполняли легкие ароматы поля.

***

Сколько времени прошло с того момента, как он здесь оказался, Леша не помнил. Возможно, в этом месте не существовало времени в принципе. Это сводило с ума, ведь порой он чувствовал, что пробыл здесь несколько лет, а в другие моменты — лишь полчаса. Кроме ледяного ужаса он испытывал почти ничего. Даже когда Алексей засыпал, если то состояние, в которое он впадал, можно назвать сном, его насквозь пронизывало чувство постоянного наблюдения и холода. По началу тут было много людей. Все они казались выцветшими, словно на старой карточке фотоаппарата-полароида. Лишь порой, их волосы и глаза имели едва заметный оттенок. Кожа у них была белесой и почти прозрачной, через нее просвечивали вены и сосудики. И говорили они (если вообще могли говорить) так, словно сорвали свой голос и каждый звук дается им с неимоверным трудом. А главное, что все были изувечены. У кого-то, как и у Леши, была дыра в грудной клетки, из которой капала густая черная субстанция, отдаленно напоминающая кровь. У кого-то не было конечностей, а некоторые ходили со своими головами в руках. Он мог до бесконечности вспоминать каждого из них, ведь они были разными, но одинаково пугающими. Он вместе с ними шел к крепости, в толпе сипящих и хрипло стонущих людей. Леша помнил, что как только он со всей толпой подошел к воротам, куда и уходила вереница этих ходячих трупов, его схватили за плечи и повели в другую сторону, вглубь крепости. Вело его высокое существо в плаще. Капюшон закрывал его лицо, и сколько бы Леша не пытался заглянуть ему в глаза — видел лишь черноту. От лица и рук существа иногда отлетало что-то напоминающее пепел. Его привели в комнату, загороженную с одной стороной решеткой. В этой камере и оставили. С того момента он ждал. Никаких прежних человеческих чувств, вроде голода и жажды, он больше не испытывал, что отметил почти сразу. Из другой более дальней камеры доносились чьи-то сдавленные всхлипы, порой по коридору разносился чей-то крик, но он быстро обрывался. Чем больше он тут находился, тем сильнее ужас окутывал его, сковывал мысли. В этом и есть различие ужаса и страха. Страх подталкивает. Заставляет бежать, вырываться, искать выход. Ужас же парализует и убивает сознание и разум. Но именно сейчас у него появилось предчувствие. Оно наполняло Лешу сначала незаметно и постепенно, а затем почти полностью оттеснило ужас и превратило Алексея в сплошное ожидание. Любые изменения в подобной обстановке были способны взбодрить его хоть на немного. А что самое главное, его предчувствие не оказалось ложным. Послышался отвратительный скрежет не смазанных петлей и грохот железной двери. А затем шаги, приближающиеся к камере Леши. К решетке подошел пепельноволосый юноша. — Т-ты, — просипел Леша, с ненавистью глядя на него. Он хрипло закашлялся, а из раны в его груди снова потекла темная «кровь». Дэвид хмыкнул и каким-то скучающим взглядом осмотрел сначала коридор, а затем камеру, в которой сидел Лёша. — Потише, труп, а то голос, как большинство, потеряешь, — проговорил Дэвид. Услышав его голос, обитатели других камер сначала на секунду умолкли, а затем громко и несвязно начали что-то говорить, кричать и гудеть. Дэвид снова раздраженно осмотрел коридор и цокнул языком. Затем набрал в грудную клетку побольше воздуха и прикрикнул на них: — Заткнулись все! Хотите в пыточную, ублюдки?! Все разом притихли. Только из самой дальней камеры продолжал раздаваться тихий скулеж. — Не поверишь, сколько с вами мертвецами забот, — сказал он Леше, снова повернувшись к нему. — Большинство ведь даже и слышать не хотят о том, что они умерли и пытаются причинить моим слугам и другим трупам вред. На лице его красовалась легкая и спокойная ухмылка. Леша с молчаливой ненавистью смотрел на него. — А я ведь им дал такой вот второй шанс, — он опирался о решетку, смотря на Лешу. — Как и тебе. Без этого небольшого мирка ты бы просто умер. — Я и так умер, — сипло проговорил Леша. — Слишком мрачновато п-получилось… и болезненно. — Это уже формальности и мой стиль, — хмыкнул Дэйв. — Ты посмелее будешь, чем все эти трупы. — Зачем было меня убивать? — проигнорировал Леша то ли комплимент, то ли насмешку. — Все ваши души, которые благодаря этому мирку не просто исчезли, а попали сюда — питают мои силы, — хмыкнул он. — К тому же, умерев ты принесешь страдания своим друзьям. — Ублюдок, — выдохнул Леша. Дэвид улыбнулся и отошел на пару шагов от камеры. — Я предлагаю тебе что-то вроде сделки. Ты можешь стать не просто подпиткой моих сил. Можешь помочь большему. Гораздо более грандиозной вещице, уж поверь. Но в принципе, можешь остаться и тут, если пожелаешь, — хмыкнул он. — В конце концов это место само по себе высосет из тебя всё. А если поможешь большим — останешься в здравом уме. Подумай над этим. Леша собирался было что-то сказать, но не смог. Дэвид же направился обратно к выходу из этого коридора. Завизжали петли. С грохотом закрылась дверь. Снова наступила гнетущая тишина.