В лапах закона

Судебное заседание по делу Александра Гидеона Лайтвуда было в самом разгаре. Подсудимого успели допросить, выявив, что он изрядно набрался и поссорился с отцом накануне. Юноша старался следовать всем советам Рафаэля, но прокурор грамотно довел Алека, отчего парень показал себя не с лучшей стороны. Словно гвоздем в крышку его гроба, выступили следующие свидетели. Лайтвуд не переставал удивляться, где обвинение их нарыло вообще? Тут были какие-то сотрудники их компании, соседи, знакомые и даже бывший преподаватель! Все, как один, рассказывали о вспыльчивом характере подсудимого и парочке его стычек с рукоприкладством, и плевать, что основным зачинщиком драк в жизни Алека выступал Джейс. Самым последним примером приводили потасовку с Магнусом. Благо Бейн, который все же не получил отвод, выступал в качестве защитника, успешно отмел хотя бы этот довод, уточнив, видел ли кто-нибудь, как Алек ударил его. Свидетелей не нашлось. В остальном, присяжные видели Лайтвуда не в лучшем свете. Особенно после того, как прокурор Аматис Греймарк помахала перед судом фотографиями распотрошенного Роберта, сопровождая это словами: — Только чудовище могло делать такое! Вспыльчивое, злобное чудовище! Ее взгляд остановился на подсудимом, демонстрируя всем, о ком именно она говорила. Вся эта ситуация раздражала Алека. Ему хотелось послать всех в грубой форме и продемонстрировать средний палец. Но сам парень находил эти эмоции не такими плохими, потому что злость и негодование позволяли не думать о возможной смерти. Учитывая, как все идет сейчас, Александр вполне мог бы уже начать размышлять о том, где бы ему хотелось быть похороненным. Но юноша старался отгонять подобные сомнения, повторяя себе, что он верит в способности Магнуса. В этот момент давать свидетельские показания вызвали его мать. И вот здесь Алеку стало не по себе. Мариз не простила его, отреклась, ни разу не явилась навестить, а теперь наверняка считает примкнувшим к стану врага, потому что Бейн его адвокат. Первой миссис Лайтвуд допрашивала Аматис. — Расскажите суду о том, как складывались отношения обвиняемого с убитым, — попросила прокурор. — Они не скандалили, не ссорились, но и особой близости между ними не было. Скорее нечто похожее на деловой союз. Возможно, такое впечатление складывалось из-за их совместной работы в компании, — сдержанно ответила Мариз. Женщина оставалась совершенно спокойной, говорила ровным тоном, будто обсуждала какую-то сделку или найм нового сотрудника, а не жестокое убийство собственного супруга, приправленное процессом над ее же сыном. — Правда ли, что Ваш муж был мирным человеком? Он с кем-нибудь конфликтовал? — продолжила Греймарк. — Роберт всегда старался вести себя дипломатично. В любых спорах он держал нейтралитет, стараясь найти консенсус. Прокурор кивнула. — А что Вы скажите о своем сыне Александре? Мариз удостоила парня долгим, внимательным, но при этом ледяным взглядом. — Алек всегда был вспыльчивым мальчиком. В детстве часто дрался со сверстниками, с возрастом его характер несколько сгладился, но было очевидно, что он сдерживается, и подавить свой нрав ему не всегда удавалось. — Можете привести примеры? — попросила Прокурор. — Последний раз я видела подобную вспышку незадолго до смерти Роберта, примерно недели за две-две с половиной. Магнус Бейн пригласил нас на деловой обед, в процессе которого рассказал, как ему удалось заморозить контракт, над которым работал Алек. Тогда мой сын вышел из себя и напал на мистера Бейна. Алек не верил собственным ушам. Даже в самом страшном кошмаре он не мог представить себе такой подлости от собственной матери. Вся его злость и негодование, что кипели с начала заседания, предательски испарились, оставив место лишь боли и обиде. Он всю свою жизнь жил ради семьи. Старался угодить матери, заботиться о близких, быть идеальным. А в итоге оказался никому не нужен, кроме Иззи и Джейса… Юноша перевел взгляд на своего адвоката, рассчитывая получить какую-то поддержку от Магнуса, но мужчина с холодным вниманием взирал на Мариз. В этот момент Лайтвуд подумал, что последние слова матери здорово ему навредили. Каждый, кто упоминал об их драке, ссылался на слухи, потому Бейн снова и снова задавал один и тот же вопрос, интересуясь видел ли свидетель эту драку собственными глазами. И если у других такой роскоши не было, то Мариз присутствовала в той комнате. Алек отчаянно нуждался в какой-то опоре, ощущая, как осколками рассыпается его сердце. Горький вкус разочарования застыл внутри, разъедая его мир. Ничего уже не будет таким, как прежде. — Вы видели это собственными глазами? — уточнила Аматис, продолжая допрос. — Да, я была там и наблюдала, как Алек ударил мистера Бейна кулаком по лицу. — Вот мы и нашли свидетеля, дамы и господа! — воскликнула прокурор, обращаясь к присяжным. — Похоже, что слухи не врут. Она обвела внимательным взглядом зал заседаний, словно ища отклик, после чего вернула свое внимание Мариз. — Расскажите, пожалуйста, про отношения подсудимого со второй жертвой, Лидией Бренвелл. — Они познакомились чуть больше года назад, когда Алек приступил к работе в компании. Мы с Робертом считали, что эта девушка будет ему отличной партией. Как и всякий ребенок, сначала сын отказывался. Но делал это мягко, потому что мне он никогда не перечил. Затем они с Лидией сблизились. Проводили много времени вместе, дарили друг другу подарки, в общем, стали обычно парой, которая обручилась. — Ваш сын любил мисс Бренвелл? — продолжила расспрашивать Аматис. — Полагаю, что да. Алек достаточно закрытый человек. Он не часто обсуждает с кем-либо свои чувства. Но и не скрывает их. Они всегда написаны у него на лице. — Значит, подсудимый был влюблен в свою невесту и у них были близкие отношения, — Утвердительным тоном произнесла прокурор. — Также Александр довольно вспыльчивый и импульсивный юноша. Юноша, который пришел к своей невесте и застал ее с любовником. И в этот момент он не посмотрел на то, кем был тот мужчина, который спал с его возлюбленной. Глаза затмила ярость, толкнувшая на жестокое убийство собственного отца и невесты, предавшей его. — Протестую, Ваша честь! — воскликнул Магнус. — Это домыслы обвинения. — Протест принят, — спокойно провозгласил судья. Но Аматис их будто не слышала, проверяя какое впечатление ее слова произвели на присяжных. — А теперь, миссис Лайтвуд, расскажите, как вы нашли тело, — попросила она. И хотя присяжные уже слышали эту историю из уст Рейчел Бренвелл, история Мариз не пестрила излишними эмоциями и стенаниями. Женщина спокойно рассказывала: — Я была в отъезде, но мы договаривались позавтракать вместе с Лидией и ее матерью. Из аэропорта я поехала сразу в квартиру своей невестки. Мы с Рейчел встретились в холле, откуда и поднялись вместе. Дверь в квартиру была приоткрыта, потому мы вошли. Практически сразу я увидела своего сына. Он стоял, согнувшись, и его рвало. Вся одежда была покрыта бурыми разводами, даже волосы были кое-где слипшимися от засохшей крови. У его ног лежало тело. Рейчел закричала и бросилась внутрь, но я ее остановила, чтобы мы по неосторожности не уничтожили улики, а затем вызвали полицию. — Вы заметили орудие преступления? — Да. Там на полу лежал нож с массивной ручкой. Он был также покрыт бурыми пятнами. — Скажите, миссис Лайтвуд, вы верите в то, что материнское сердце очень тонко чувствует своих детей? — Да, я верю в такого рода вещи, — чуть помолчав, произнесла Мариз, не понимая к чему клонит прокурор. — Тогда ответьте со всей честностью, помня, что Вы под присягой и не можете лгать. Как Вы думаете, Ваш сын способен на убийство? Женщина долгим и внимательным взглядом смотрела на своего сына. Алек же не отводил взгляда от темно-карих глаз матери. Оба будто вели безмолвный диалог. — Я не считаю, что Александр способен на излишнюю жестокость, но убить человека… Да, думаю, мог бы, — проговорила она. И если раньше парень рассчитывал помириться с ней, то после такой пощечины, был уверен, что даже если его выпустят, обратной дороги для них уже не будет. — Протестую, Ваша честь, — вклинился адвокат. — Это личное мнение свидетеля. — Протест принят, — согласился судья. — У меня больше нет вопросов, Ваша честь, — проговорила Аматис, возвращаясь на место прокурора. Настала очередь защиты вести допрос. Магнус выплыл в центр зала со свойственной ему грацией и посмотрел на Мариз, слегка склонив голову на бок. — Миссис Лайтвуд, — произнес он, кивнув. — Соболезную вашей утрате! Вы ведь столько лет были женаты! Сколько, кстати? — Тридцать один год, — ответила Мариз. Алек видел, как напряглась его мать. От былой уверенности и хладнокровия не осталось и следа. Происходило то же, что и в прошлый раз, в том ресторане, перед тем, как он ударил Магнуса. Эта женщина боялась Бейна. — Какое горе! — со вздохом и сочувствием проговорил адвокат. — Так тяжело терять близких людей, с которыми вы были вместе больше половины жизни! И родителей своих вы уже похоронили. Это было несколько лет назад, верно? — Протестую! — воскликнула Аматис. — Эти вопросы не имеют отношения к рассматриваемому делу. — Ваша честь, я интересуюсь эмоциональной составляющей свидетеля! На миссис Лайтвуд давит слишком много факторов, потому мне хотелось бы определить, в полной мере ли она отдает отчет своим словам и поступкам. Люди, разбитые горем, могут потерять объективность при даче показаний, — ответил Магнус. — Я в полном порядке, — возмутилась Мариз. — Я сосредоточена и спокойна. Нет нужды, волноваться обо мне, мистер Бейн. — Протест отклонен, — произнес судья. — Миссис Лайтвуд, многие считают, что они в полном порядке, но на деле все оказывается совсем не так… — вновь начал Магнус. — Это не мой случай. Я редко теряю самообладание. — Даже в случае смерти близкого человека? Вашего супруга, с которым вы прожили вместе тридцать лет? — Я не знала, что тело в той комнате было Робертом, потому смогла сохранить хладнокровие. Меня больше волновало состояние Алека. А когда все узнала, то старалась крепиться, потому что наша семья переживает не лучший период. — Понимаю… Значит, Вы любили Роберта? — Разумеется! Он был моим супругом! — И как Вы выдержали его похороны? — все тем же участливым тоном спросил Магнус. — Не случилось ли у вас тогда срыва? Возможно, он послужил причиной не простых отношений с Вашим сыном? Ведь есть такое понятие как материнское всепрощение. — Это не то, чем я руководствуюсь по жизни, мистер Бейн. Если Алек виновен, то должен быть наказан. Каждый обязан нести груз своей ответственности! У меня не было срыва на похоронах. Я вела себя сдержанно и даже не плакала. Я сильная личность, потому могу принимать волевые решения и удары судьбы. — Серьезно? — тон Магнуса сменился на насмешливый. Мужчина развернулся и пошел к своему столу. Он взял оттуда стопку фотографий и подняв ее высоко, медленно продемонстрировал присяжным, затем судье и самой Мариз. — Миссис Лайтвуд, Вы узнаете себя на снимках? — Спросил он. — Да. — Осторожно произнесла женщина, чувствуя, что адвокат подводит ее к какой-то черте. — А при каких обстоятельствах они были сделаны? Мариз молчала. — Позвольте, я напомню. Все три снимка — Вы на похоронах. Как минимум можно догадаться по траурным шляпкам. Они роскошные, миссис Лайтвуд. Так вот, на первых двух Вы провожаете в последний путь своих родителей. И Вы так сильно плачете… Я бы даже назвал это истерикой. А на третьем снимке Вы прощаетесь с Робертом. И выглядите весьма сурово. Ни слезинки. Просто ледяная маска. — Я протестую! — вновь подскочила прокурор. — Какое отношение снимки с похорон имеют к делу? — Они помогают раскрыть свидетеля и выяснить некоторые детали. Рейчел Бренвелл пришлось вывести из зала суда, потому что она не справилась с психологической нагрузкой. Что если и у миссис Лайтвуд есть некоторые… скажем так, незаметные на первый взгляд сложности. Ведь мы хотим беспристрастного и честного суда. И от ее показаний многое зависит. Потому я желаю убедиться в искренности позиции свидетеля. — Протест отклонен, — ответил судья. — Итак, миссис Лайтвуд, — продолжил свою речь защитник. — Вы любящая дочь, вся в слезах. И Вы скорбящая вдова, но без эмоций. Не находите ли Вы это состояние периодом отрицания? Когда отключаются все чувства, чтобы пережить трагедию? — Возможно, так было, но сейчас все в порядке. — Что же… Тогда у меня следующий вопрос. Ваш супруг был застрахован? Женщина поджала губы. — Да, был. — На большую сумму, я полагаю? Она молчала. — Можете себя не утруждать, я подскажу, — отмахнулся Магнус, извлекая документ. — Я вижу сумму в несколько миллионов долларов… А получателем страховки будете именно Вы. Верно, миссис Лайтвуд? — Если Вы получили копию документа, то, разумеется, знаете, что это я. Адвокат кивнул. — А еще здесь есть пункт о выплате. Или об отказе в предоставлении нужной суммы в случае убийства в корыстных целях. Если Вы будете поддерживать своего сына и его осудят, то Вы можете не получить ни цента, — улыбаясь, проговорил Магнус, после чего все тем же доверительным тоном спросил: — Миссис Лайтвуд, Вы поэтому свидетельствуете против Александра? Женщина непроизвольно бросила вороватый взгляд на сына. Алек плотно сжал губы. Ненависть матери, считавшей его убийцей, тяжело им переносилась, но парень мог это принять. А вот продажа его, как племенного бычка, за сумму с несколькими нулями в страховке… Такое было сложно простить. Александра начало мутить. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал по отношению к Мариз не любовь и нежность, а отвращение и ужас. Несмотря на ее тяжелый, бескомпромиссный характер, женщина всегда оставалась его матерью. Но теперь… едва ли он когда-нибудь так к ней обратится. — Миссис Лайтвуд, — давящим тоном произнес Бейн, — отвечайте на заданный Вам вопрос. Вы свидетельствуете против сына, чтобы получить выплату? — Нет, я… Это не так, — на миг она растерялась, но быстро взяла себя в руки. — Ну, раз не так… — Магнус широко улыбнулся Мариз. — Ваша честь, прошу приобщить к делу заверенную копию договора о страховании Роберта Лайтвуда и ранее продемонстрированные фотографии миссис Лайтвуд. Судья удовлетворил ходатайство адвоката. Защитник же продолжил допрос: — Не могли бы Вы поделиться своим алиби в ночь совершения преступления? — Я была на деловых переговорах, которые длились до семи вечера. После них я поужинала в ресторане и гуляла весь оставшийся вечер. — Одна? — Свидетелей моих прогулок нет, но я находилась в другом городе, потому они не требуются, — несколько раздраженно произнесла женщина. — География — самое лучшее алиби, миссис Лайтвуд, — вновь возвращая свой мягкий тон, согласился адвокат. — Но скажите, Вы гуляли пешком или, может быть, на транспорте? Можно было бы опросить таксистов или иным способом отследить ваше передвижение… На всякий случай. — Я гуляла пешком. — Вечерний променад дело хорошее. Вы, кстати, упоминали деловую встречу… Я слышал, что у Вашей компании «Лайтвуд Технололдис» дела идут не лучшим образом, это правда? На этом вопросе Александру показалось, что он слышит, как скрипят зубы матери. Она ненавидела Бейна и едва терпела его присутствие. Но куда сильнее юношу удивлял сам защитник. Магнус оказался великолепным актером. Он подводил каждого свидетеля к тому, чего хотел сам. Ловко играл и манипулировал всеми вокруг, меняя свои маски и настроения в мгновение ока. Подобное пугало его, заставляя думать: а вдруг и сам Алек просто игрушка, которую дергали за ниточки забавы ради? От подобных мыслей становилось мерзко. Вообще, все вокруг казалось парню театром абсурда, заполненным лживыми, уродливыми людьми. Фальшь. Сплошная фальшь и предательство. Он был так разочарован, что даже смерть не казалась таким ужасным выходом из его положения. Впрочем, если уж говорить совсем честно, то Лайтвуду было наплевать, чем все закончится. Он просто хотел оказаться подальше отсюда. Не видеть весь этот сброд, не слышать всего того, что говорили. Перестать разочаровываться в близких, терзаться сомнениями насчет Магнуса. Видеть, что все его идеалы были лишь воздушными замками. Все то, что он ценил и к чему стремился, никому не было нужным. А теперь и ему самому тоже. — Все верно, мистер Бейн, — тем временем ответила Мариз. — Те деньги, которые вы получите от смерти супруга, они помогут Вашей компании не разориться окончательно. Я правильно рассуждаю? Женщина промолчала. — Пока у меня нет больше вопросов к Миссис Лайтвуд, — улыбнулся Магнус. Далее этот процесс набрал небывалые обороты. Адвокат вызывал одного за другим людей, которые рассказывали, что компания Мариз находится на грани кризиса, что им срочно требуются инвестиции. Кто-то поведал о том, как безутешна была женщина на похоронах обоих родителей, при этом сохраняя отстраненность в момент погребения мужа. К полнейшему удивлению Алека, давать показания явились их конкуренты. Многие рассказывали о недобросовестном поведении миссис Лайтвуд, о ее манипуляциях и даже шантаже. Но сильнее всего парня поразила пожилая женщина, рассказавшая историю матери Магнуса и о том, как Мариз лжесвидетельствовала на суде. Это было глубоко личное, семейное дело Бейна, хотя и упоминания его родства с жертвой не было. В глубине души Александр был тронут таким подвигом со стороны своего защитника, с другой же — полагал, что таким способом Магнус желает помахать красной тряпкой перед его матерью. Вишенкой на торте сегодняшнего выступления стал тот парнишка, который продал миссис Лайтвуд автомобиль за наличные средства в день убийства. Адвокат где-то нашел записи с нескольких камер, по которым удалось определить маршрут Мариз, покидающей город, но более точных координат ему установить не удалось. Защитник также заявил, что Мариз могла вернуться, совершить убийство и успеть на свой самолет. Бейн выдвинул эту теорию, попутно объясняя мотивы обманутой супруги: муж изменник, крах компании, которая является делом всей ее жизни, и возможность все исправить одним единственным поступком. Праведным возмездием. Убийством Роберта. Эта финальная речь на многих произвела сильное впечатление. Даже по коже Алека поползли мурашки. Впрочем, сам юноша был уверен, что его мать невиновна. А затем Бейн вызвал Мариз еще раз. — Итак, миссис Лайтвуд, — все в той же мягкой манере произнес он. — Я хотел еще раз уточнить, где Вы были в ночь убийства? Они некоторое время смотрели друг на друга. Необычные, желто-зеленые глаза Магнуса излучали торжество. А вот ледяной взор женщины казался слишком уж спокойным… — Хорошо, мистер Бейн, раз Вы повернули дело таким образом, у меня не остается возможности сохранить свой секрет. Я была в караоке-баре. В зале воцарилась гробовая тишина. — Что, простите? — переспросил адвокат. — Я очень люблю петь. Это мой способ избавиться от стресса. Но по натуре я стеснительный человек. Мне сложно в этом признаться. Потому я выбрала бар за городом, где меня бы не встретил никто из знакомых. Когда произошла вся эта ситуация… с Робертом… Я съездила в то караоке и взяла копию записей с камер наблюдения, а также выписала имена тех, кто меня обслуживал и может подтвердить мое алиби. Информация требуется для страховой компании, но я взяла ее с собой на заседание. Вот здесь все есть. Она плавным жестом протянула флешку. Магнус стоял и не шевелился, хмуро взирая на женщину. А вот в глазах Мариз сверкало торжество, приятное ощущение победы над человеком, которого она давно хотела унизить. Когда включили запись, безжалостный таймер демонстрировал дату и время. У Мариз было алиби. Когда Бейн увидел пленку, он опешил. В его растерянном взгляде отразился ужас и страх. Ему было наплевать на свою гордость, наплевать на их войну с этой женщиной и на то, что она одержала над ним верх. Его сковала боязнь потерять Алека. Если бы эта дьяволица приберегла чертову флешку хотя бы до момента оправдательного приговора своего сына! Но нет же! И теперь мужчина стоял посреди зала судебного заседания, понимая, что вся его дальнейшая линия защиты бесполезна. Даже Сантьяго смог накопать лишь косвенные улики против Раджа и Себастьяна. С такими — оправдательный приговор не вынесут. Разве что срок могут скостить лет так до десяти… Десять чертовых лет! Он не сможет, не перенесет этого! Картина заточения прекрасного, чудесного Александра возникла перед глазами мужчины. Парень проведет всю свою молодость в клетке. Потому что Бейн облажался. Откровенно накосячил. Как последний идиот! А ведь Рафаэль предупреждал его, просил не кидать все силы на Мариз! Магнус ненавидел себя. Боже, как же он сейчас себя ненавидел! Его взгляд столкнулся с торжествующими и надменными глазами миссис Лайтвуд. Но ему было плевать на эту стерву. Она не волновала его. Зато женщина смогла прочесть боль и волнение на лице Бейна. Переживание за ее сына. В этот момент они оба понимали, что дело дрянь. Что они собственными руками, своей войной разрушили жизнь хорошего человека. Куда лучшего, чем они оба вместе взятые.