В лапах закона

После того, как Мариз закончила повторную дачу показаний, Магнус вернулся на свое место. Он взирал невидящим взглядом на лежащие перед ним документы с многочисленными отчетами Рафаэля. Да и сам Сантьяго был здесь и мог помочь, подсказать. Но адвокат был не в силах продолжать свою работу. Он был раздавлен. Впервые его уязвленное самолюбие и гордость молчали после позорного поражения. В сердце мужчины царствовали лишь Александр и мысли о нем. Бейн не мог заставить себя посмотреть на своего подзащитного. Не потому, что сейчас все эмоции отражались на лице адвоката. Не потому, что ему было стыдно за то, что он мог не сдержать данного слова. Магнус пребывал в состоянии ужаса и шока, рисуя в своей голове картины казни или заключения Алека. В этот момент на его слегка дрожащую руку, легла массивная ладонь Лайтвуда. Парень наклонился и прошептал, обдавая кожу своего адвоката теплым дыханием: — Я верю в тебя, Магнус, — уверенно проговорил Алек. — Что бы ты сейчас не думал, я знаю, что ты справишься. Я не раз видел тебя в деле и знаю, на что ты способен. А теперь иди и вытащи меня из-за решетки. На меньшее я не согласен. Бейн поднял растерянный взгляд на юношу. Самому Александру было очень сложно и паршиво. Причем не из-за нависшей над ним угрозы, а из-за того дерьма, в которое его сегодня окунули. Точнее даже не так. Его тыкали в эту смердящую кучу снова и снова. Лайтвуду было тяжело и тошно, но он не сдавался. Алек был сильным человеком. И теперь охотно делился этой самой силой с ним, Магнусом. Адвокат сжал руку своего подзащитного и произнес: — Я сделаю все, что от меня зависит. И даже больше, Александр. Юноша кивнул и выпустил ладонь Бейна. С его стороны это был порыв из тех, когда Алек сначала делает или говорит, и только потом думает. Заметив смятение мужчины, ему мучительно захотелось помочь и поддержать своего защитника. Возможно, этот поступок был своего рода сублимацией, ведь сам парень жаждал чего-то подобного. Магнус же ощущал себя так, словно его подзарядили, как севший телефон. В глубине своего сознания он восхитился Алеком. Но сейчас настало время действий. Еще раз быстро осмотрев материалы с отчетами Сантьяго, Магнус выбрал новую линию защиты, надеясь, что хотя бы одно ружье выстрелит, коли уж они все заряжены. Сначала адвокат попытался отложить дело до подтверждения показаний Мариз, но так как суд не счел это важным, тем более они уже видели пленку, ходатайство было отклонено. Тогда Бейн вызвал для дачи показаний Раджа. Мужчина долго расхваливал Алека, поделился своими знаниями об отношениях Роберта и Себастьяна. В этот момент Лайтвуд захотел вычесать собственные мозги или проткнуть собственные барабанные перепонки. Он одну то любовницу неприемлил, а здесь их оказалось двое! Да еще и Себастьян… куда его отец смотрел? О чем думал вообще? В своих показаниях бывший помощник Александра рассказал о том, как они провели вечер, как он посадил парня в такси и что тот был мертвецки пьян. Когда Магнус уточнил, с кем они общались в тот день, Радж рассказал про каких-то девчонок. На сим допрос защиты завершился. А вот обвинение вцепилось в свидетеля мертвой хваткой. Лайтвуд даже позавидовал такой выдержке. Ему подобное и не снилось. Аматис не смогла выбить из парня ничего стоящего, потому его отпустили. Его сменила Виктория, которая рассказала о многочисленных связях своего босса, а также о подарке-часах, точно таких же, как на руке у Магнуса, заказанные кому-то особенному, потому что Роберт не заботился о подобных вещах и никогда не удосужился бы запомнить желаемую марку часов для кого-то незначительного. Ничего особенного девушка не поведала ни одной, ни другой стороне. Единственным ценным ее замечанием была встреча Себастьяна и Раджа в баре. Следующим на допрос пригласили сына Валентина. И вот тут уже Алеку пришлось вцепиться руками в столешницу так крепко, что костяшки его пальцев побелели. Кто бы только знал, до какой степени ему хотелось врезать этому ублюдку. — Мистер Моргенштерн, — проговорил Магнус. — Так моего отца зовут. Обращайтесь ко мне Себастьян. Я пока не дряхлый старпер, так что нахуй подобные сюсюканья. Судья нахмурился и произнес: — Относитесь с уважением к суду и выражайтесь корректно! Иначе Вы будете оштрафованы или удалены из зала. — Да похер. Штрафуйте на здоровье. Счет можете сразу отправить Валентину. Папочка отслюнявит, сколько скажете, — парень ухмыльнулся. Тут же вклинился адвокат: — Ваша честь, свидетель обладает важной информацией и необходим на допросе. Благодаря ему мы может выявить новые факты, которые помогут оправдать обвиняемого, потому прошу не удалять его из зала. Судья кивнул в ответ на слова защитника. Бейн выдохнул, после чего сказал: — Итак, Себастьян, какие отношения связывали вас с покойным мистером Лайтвудом? — Да особо никаких. Мы с ним трахались иногда и все. — Значит, у вас была интимная связь? — Магнус, уши почисти, я только что это сказал. Давай ближе к делу. Я отстреляюсь и свалю в туман. Теперь Алек слышал, как скрипят и его собственные зубы. — Расскажите подробнее о Вашем романе? — Да че там рассказывать? Началось с год назад. У отца дома была тусовка толстых кошельков, мое присутствие — обязательное условие Валентина. Я бухал, больше заняться было нечем. Потом решил немного пройтись по саду, воздухом подышать, покурить. Там и встретил Бобби. Алек впервые слышал, чтобы его отца называли уменьшительным именем, да еще и с такой пошлой интонацией. — Собственно, он ко мне первый подошел. Типа поболтать. Начал топтаться вокруг да около, нести какую-то херню на тему скуки. Я предложил ему курнуть. Тот отказался. Мол здоровье, все дела. Тогда я прикола ради предложил потрахаться. Все равно делать было нечего. Тот охерел и замер на месте. Ну, я поржал и собирался уже сваливать, как Бобби начал что-то блеять себе под нос, дескать мы мужчины и прочее. Я вот за что стариков не выношу, так это за их вечные нравоучения и типа моральные устои. Я считаю: зачем ходить по одной стороне улицы, лишая себя половины удовольствия. Ты то уж, Маггси, понимаешь меня, как никто другой. — Себастьян хмыкнул, после чего продолжил, — я подошел и засосал дядьку. Рассчитывал как минимум на сердечный приступ и крики панического ужаса, но, к счастью, ошибся. Бобби хоть и старпер, но знал бы кто, как роскошно он трахался! Без преувеличений: один из лучших моих партнеров. Для меня было откровением, что старик может так долго и столько раз, да еще и все остальное. Чертовски жаль, что его распотрошили, как свинью. Мне после такого качественного траха сложно подобрать себе кого-то. Знаете, как говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Я даже думал подкатить к его сынуле, вдруг, не побоюсь этого слова, священный дар, передался ему по наследству, да он на скамье подсудимых. Эй, Алек, — Моргенштерн посмотрел на обвиняемого. — Если освободят, ты звони, не стесняйся. Хотя сомневаюсь, что тебе повезет, приятель. Но зато у меня будут все шансы на твоих похоронах приударить за сестричкой или братиком. Как думаешь, они согласятся на тройничок? Себастьян хихикнул, наблюдая, как Лайтвуд подскочил, роняя стул. Все взгляды в зале были обращены на обвиняемого, который стоял, плотно сжав кулаки. — Подсудимый, займите свое место! — велел судья. Охранники рядом с юношей держали руки на поясе с дубинками, готовые подавить любое сопротивление. — Александр… — мягко произнес Магнус, глядя на юношу. Казалось, только это обращение отрезвило Лайтвуда. Та просьба, что звучала в голосе Бейна, та неподдельная тревога, что отразилась в необычных желто-зеленых глазах… Алек кивнул своему адвокату и, подняв стул, сел на место. Себастьян же присвистнул. — Из тебя не плохой дрессировщик, Маггси. Мне понравился этот цирк. — Ваш роман с Робертом длился весь этот год? — продолжил свой допрос адвокат, игнорируя шпильки Моргенштерна. Он надеялся, что Лайтвуд больше не вспылит и возьмет себя в руки, потому что ему еще предстояло вести именно эту линию допроса, вызнавая у Себастьяна подробности. — Если ты называешь романом периодические потрахушки, то да, детка, у нас был роман. Такой бурный и страстный роман, который вызывал зависимость от его члена. Жаль этот орган нельзя забальзамировать и поставить на пьедестал, как образец охуенного самца. Премия имени Бобби и его члена. Не плохо звучит, а? Магнусу было страшно оборачиваться. Он волновался, что Лайтвуд не сдержится и выкинет какую-нибудь глупость. Да и болтливость Моргенштерна раздражала. — Себастьян, Роберт дарил Вам часы на рождество? — Ага. Он был иногда по-идиотски сентиментальным. Хотя я честно признавался, что меня интересует только плотские утехи, а остальное он может засунуть куда подальше. Но часы я взял, потому что давно такие хотел. — Вы обсуждали других любовников друг друга? — Бывало. Скорее прикола ради. Мы как-то рассказывали, с кем из общих знакомых у нас был секс. Забавно вышло. Особенно, когда у нас оказывались общие партнеры. — Можете назвать кого-нибудь? — Кого-нибудь? Ну, с Раджем они пару раз перепихнулись. Тут уж снимаю шляпу, я так и не смог с ним покувыркаться. Потом еще с секретаршей своей он спал постоянно. Она его боготворила и обожала до смешного. Про Лидию и так все знают. Остальных я не особенно запомнил, потому что Бобби с ними был всего разочек-другой. Но если назовете конкретное имя, я скажу, кувыркались они или нет. — Думаю, этих имен достаточно, спасибо. — Правда? А тот мексиканец, — Себастьян указал на Рафаэля, — назвал имя, когда я ему предложил. Знаешь чье? Магнус Бейн. Забавно, правда? Твоему помощничку было интересно кувыркался ли ты с Бобби. Я ему ответил, между прочим. Этот вопрос и меня интересовал в свое время. Почему Роберт Лайтвуд ел с твоей руки и, как сучка, мчался с тобой на встречу по первому зову. Может, у тебя талант приручать мужчин этого семейства? Алек зажмурился. Что угодно, только не это! Теперь он был согласен даже на Себастьяна в роли любовника своего отца. Но не Магнус. Пожалуйста, господи, боже, только не он! Все слова этого ублюдка… он выдержал их. Больше не вскакивал. Держался. Но Бейн… Черт! Магнус бы не сделал такого, верно? Страх не позволял юноше думать об этом, но буквально на мгновение он представил себе подобную сцену: его изящный и великолепный адвокат в постели с отцом. Тошнота мгновенно вернулась. Только связана она была с тем, что Лайтвуду было противно. Неужели Бейн смог бы вот так запросто развлекаться с Робертом, а потом приударить за ним, Алеком? — Себастьян, — тем временем продолжил свою линию защитник, — правда ли, что Вы были в баре «Челси» и подходили к столику, за которым сидели Александр и Радж, в день убийства? — Да. Было дело, — расплываясь в ухмылке, проговорил свидетель. — Расскажите, пожалуйста, что вас туда привело? — У Раджа есть такая черта характера… Не знаю, как ее объяснить. Я бы назвал простым, народным словом — идиотизм. Он уже давно дрочит на Алека. Но при этом ведет себя, как ссыкло. Он ничерта ему не говорит, мнется, как невинная девка. Один раз по пьяной лавочке даже заливал мне какую-то дичь про достоин-не достоин. Кому такое вообще в голову придет? Если тебя мучает чувство собственной никчемности, а святого, блять, Александра ты считаешь непогрешимым божеством, так помолись на него, сука, и забудь! Или покайся в чертовых грехах и моли на коленях принять, простить и полюбить. Но это все хрень полная. Наш Радж предпочитает страдать и стирать руки в мозоли по ночам. В тот день я решил ему помочь. Принес одну штуку, которая сильно туманит голову и делает человека, скажем так… более восприимчивым к ласкам. Податливым. Я предложил подмешать ее в бокал Лайтвуда, но Радж зассал. Тогда я сам это сделал. Правда, никому не сказал. Только когда узнал, что Алек свалил, пояснил Раджу, какой он долбонат. И тот поехал за своим птенчиком, в надежде перехватить парня. — В котором часу это было? — Около полуночи, насколько я помню. Радж сказал, что Лайтвуд укатил к Лидии пятнадцать минут назад. Я предупредил его, что там будет Бобби, и как бы сына не застал эту парочку в момент совокупления. — Откуда Вам было известно о планах Роберта? — Он прислал мне странную смс с просьбой приехать, но я забил. Не хотелось туда тащиться. — То есть Радж был на месте преступления? В момент совершения убийства? — Ну, доехал он туда или нет — я не в курсе. Но если ты намекаешь, что это он их укокошил, то сомневаюсь. Да и мотивов у него особо не было. Он всегда спокойный, и из себя его вывести сложно. Это Вам не Алек. Так что я не думаю, что он убийца. — И последний вопрос, — проговорил Бейн. — Свидетели видели, как на одной из вечеринок Вы держали Роберта за лацканы и о чем-то спорили с ним. Себастьян скептически посмотрел на адвоката. — Так это ж был ты. Ты и видел, как мы ругались. Бобби не нравилась моя… работа. Он собирался настучать моему отцу, чтобы тот повлиял, и прочая бравада типичных старперов. Тогда я ему сказал, что больше он моей задницы не получит, если начнет лезть в мою жизнь. Закончилось тем, что он начал заливать о чувствах. Магнус повернулся, удивленно глядя на паренька. — То есть Роберт Лайтвуд был в Вас влюблен? — спросил он. Себастьян выдохнул и сказал: — Он так говорил. Я типа глоток свежего воздуха, сама, блять, непосредственность с каким-то убогим шармом, от которого у него встает колом все, что только может, и даже больше. — Скажите, а секретарь Роберта знала об этом? — Виктория? Да, она как-то спрашивала меня об этом. — У защиты больше нет вопросов, — произнес Бейн, занимая свое место, рядом с Лайтвудом. Виктория! А ведь она сказала, что они уехали из бара в девять. Но что она делала потом? Черт! Как он только мог упустить такого подозреваемого? Всему виной было их продолжительное сотрудничество. Магнус тяжело вздохнул и обернулся к Алеку. Юноша отодвинул свой стул и теперь сидел дальше. Он скрестил руки на груди и смотрел на то, как Аматис допрашивает Моргенштерна. Адвокат знал парня достаточно долго, чтобы понять, что тот в ярости. И объективно, мужчина понимал причины такого настроения своего подзащитного. Сейчас лучше было не соваться под горячую руку. Но Бейн пододвинул свой стул к Лайтвуду. Юноша машинально отсел подальше от адвоката. — Александр, — произнес Магнус несколько разочарованно, — я понимаю, что показания Себастьяна тяжело воспринимаются, но тебе стоит немного успокоиться. Роберт был взрослым человеком и… — Я злюсь на тебя, — обвинительным тоном произнес парень, мазнув взглядом по Бейну. Бейн на миг опешил, прокручивая в голове весь допрос и пытаясь понять, что вызвало у Алека такую реакцию. И тут его осенило. Слова Моргенштерна о нем и Роберте.  — Я надеюсь, ты понимаешь, что это не правда? Того, на что намекал Себастьян, не было. Подсудимый повернул голову и посмотрел на своего собеседника. — О чем ты? — ледяным тоном уточнил он. Но в ореховых глазах полыхал самый настоящий огонь. Злой и испепеляющий. — Между мной и твоим отцом не было интимной связи, — уже более спокойным тоном пояснил Бейн. — Не знаю, могу ли я тебе верить, — жестко отрезал Алек. Магнус горько усмехнулся, надевая свою привычную саркастичную маску. — А знаешь, сладенький, — ухмыльнулся он, — какая разница, кто побывал в моей постели, верно? Одним больше, одним меньше. Жаль только, что ты так и не почтил ее своим визитом. В любом случае, тебя это никак не касается. Да и терпеть меня тебе осталось совсем недолго. Адвокат вернул свой стул в исходное положение, хоть и понимал, насколько ребяческим кажется этот жест. На Лайтвуда он больше не смотрел, устремив все свое внимание на судебное заседание. А вот Алек… Он удивленно смотрел на Бейна, пораженный такой переменой в мужчине. От ласковой, мягкой фразы к обычной иронии и отталкиванию всех и вся. — Dios mio! Два идиота! — услышал он голос Рафаэля, ставшего свидетелем их беседы. Александр погрузился в свои мысли, анализируя поведение Магнуса. Тем более плавание по волнам собственного разума казалось лучшим вариантом, чем то дерьмо, которое лилось вокруг. Когда Себастьяна отпустили, адвокат вызвал Викторию для повторной дачи показаний. В этот раз он говорил с ней куда жестче. Она нехотя подтвердила свой роман с Робертом и испытываемые к нему чувства. Но у нее было алиби: девушка с подругой всю ночь веселились в клубе. После секретарши Бейн решил пустить в ход ту линию, которую подготовила Катарина Лосс. Он вызвал медиков и экспертов, которые допустили ошибку при сборе анализов юноши, получил от них сведения, что тот действительно может ничего не помнить из-за воздействия алкоголя с теми препаратами, которые подмешал Себастьян, также к побочным эффектам отнесли нарушение координации, вялость и податливость или внушаемость. На фоне этого несколько медиков засвидетельствовали, что в таком состоянии отсутствует агрессия и тем более вспыльчивость. Магнус толкнул очередную пламенную речь, в которой обвинил стражей порядка в халатной работе, скверном отношении к уликам и, самое главное, в том, что они не провели должного расследования, просто схватив первого попавшегося человека. Он завершил свой монолог тем, что сослался на слова одного из выступавших медиков, заявив, что убийца мог воспользоваться внушаемым состоянием обвиняемого, чтобы подставить его. В заключение Бейн вызвал Раджа для повторного допроса. Когда парень занял свое место, адвокат спросил: — Мистер Кутрапалли, Вы утверждали, что в ночь совершения преступления не виделись с мистером Моргенштерном, но исходя из его показаний, Вы общались дважды за вечер. — Я не хотел, чтобы стало известно, что Себастьян опоил Алека. Для каких целей он так поступил. Лайтвуд тем временем смотрел в стол, чувствуя себя неловко, потому что Радж якобы был в него влюблен. — И Вы отправились в дом к мисс Бренвелл, чтобы…? — Я отправился не к Бренвелл, а чтобы перехватить Алека. Мы разминулись всего минут на пятнадцать. Заметив, что я остался один, Себастьян подошел ко мне и рассказал, что он сделал. — И зачем же вы пытались перехватить мистера Лайтвуда, если влияние средства, подмешанного подсудимому, вполне могло послужить причиной примирения между ним и его невестой. Ведь это именно то, чего вы добивались. Радж помолчал, подбирая слова. Все же толика его самообладания пошатнулась. Рассказывать о чем-то настолько личном ему было сложно. — Во-первых, мне не хотелось, чтобы он застал отца с Лидией. В том состоянии, в котором он был в ночь убийства, ему не было бы дела до их отношений, а вот на утро ситуация бы изменилась. Во-вторых, я боялся, что кто-нибудь может воспользоваться его состоянием. — Тогда Вы впервые узнали об отношениях между Робертом и Лидией? — Совершенно верно. — И как Вы это восприняли? Радж неопределенно пожал плечами. — Не помню, меня интересовали другие вещи. — Насколько мне известно, Вы испытываете сильные чувства к подсудимому, это правда? — Да. Я в него влюблен, — не дрогнув даже мускулом, произнес свидетель. Так, словно рассказывал о погоде или цифрах в отчете. В этот момент Магнус поймал себя на том, что немного завидует этому человеку. — По моим данным, Вы угрожали некоторым из тех, с кем контактировал Александр Лайтвуд, суля им расправой, если те навредят подсудимому. Это правда? Свидетель замолчал. — Скажите, а убийство его отца, жестокое, словно с ним хотели поквитаться, относится к Вашей, так называемой, заботе о подсудимом? — давил Бейн. — И ведь Вы отправились в квартиру Лидии Бренвелл. Что пошло не так? Они огорчили мистера Лайтвуда, и Вы не смогли их простить? Может быть они даже довели Александра до слез? В зале воцарилась гробовая тишина. — Отвечайте, мистер Кутрапалли, — чуть повысил голос Магнус. — Все было совсем не так! — воскликнул Радж. — Так расскажите, что произошло? Нам всем очень интересно. Радж кивнул, помолчал пару мгновений и начал свой рассказ: — Поговорив с Себастьяном, я рванул догонять Лайтвуда, потому что беспокоился о нем и… Мне не хотелось доверять его кому бы то ни было в таком состоянии. Мы разминулись буквально минут на пятнадцать. Я пришел в квартиру Лидии за полночь. Но дверь была распахнута. Я подумал, что дело в Алеке. Он был пьян и у него были ключи, едва ли он сообразил бы ее запереть. Но врываться к кому-то посреди ночи… Сами понимаете. Я осторожно заглянул и увидел тело Роберта. Тогда я влетел внутрь и обнаружил в руках Лидии Бренвелл нож. Она собиралась перерезать Алеку глотку. Парень лежал на полу, около отца, без сознания. Я бросился вперед. Услышав шаги, Лидия обернулась и попятилась. Затем, думаю, до нее дошло, что я свидетель ее преступления. Она бросилась на меня. А дальше, смутно помню, так вышло, что нож вошел ей в грудь. Лидия отступила, хватаясь за рану, и села в кресло или на стул, не помню, что там стояло. Я испугался и сделал первое, что пришло мне на ум: вытер свои отпечатки с ножа и дверной ручки, после чего сбежал. Я никогда не был в таком ужасе. Радж посмотрел на Лайтвуда и сказал: — Прости, Алек. Юноша ошарашено взирал на свидетеля. Казалось, будто он потерялся в пространстве. Его друг — убийца?! Лидия, с которой у них были отличные отношения, пыталась перерезать ему глотку? Господи, во время этого процесса у Лайтвуда сложилось впечатление, что весь мир против него. Он запустил обе руки себе в волосы и принялся пялиться в столешницу. — У защиты больше нет вопросов, — произнес адвокат, спеша к своему месту. А вот Аматис буквально вцепилась в Раджа, сразу приступив к расспросам о деталях преступления. Парень точно описывал, что и где находилось, как все происходило. — Как ты, Александр? — спросил Магнус, опуская свою разгоряченную ладонь ему на плечо. Лайтвуд поднял полные боли глаза и посмотрел на своего защитника, пытаясь сказать хоть что-нибудь, но слова не шли. Все, что он узнал сегодня, буквально выбило почву у него из-под ног. Лайтвуд был потрясен и растерян. Бейн и сам не заметил, как сделал это, но он крепко обнял парня, прижимая его к себе. — Все хорошо, Александр. Скоро все закончится, и ты выйдешь на свободу. Все будет хорошо, дорогой. Успокойся. Мужчина легонько покачивал его в своих руках, успокаивая, как ребенка, и повторяя вновь и вновь, что все будет в порядке.