****
«Грейнджер, мне нужна твоя помощь. Встретимся в библиотеке.П.П.
P.S. Срочно!» В последнее время отношения между двумя союзницами не складывались. Если в начале года Панси как-то сдерживала себя и не участвовала во всех нападках и издевательствах «Малфоевой дружины», то в последние две недели Паркинсон, можно сказать, возглавила эту самую «дружину» и не упускала возможности задеть Гермиону если не словом, то действием или взглядом. Поэтому полученная поздним вечером записка была воспринята девушкой, как очередная попытка поиздеваться над ней. Взяв перо и написав на первом попавшемся клочке бумаги вполне логичное «нет», Гермиона отправила ответ с той же совой, которая принесла ей послание Панси. Последнюю такая отписка не устроила и она до самого отбоя присылала послания полные отчаянных просьб о помощи, порой под очень выдуманными предлогами начиная с помощи с зельеварением и заканчивая чуть ли не спасением волшебного сообщества, чем еще больше утвердила уверенность Гермионы в подвохе. Паркинсон, может быть, и всю ночь строчила письма, но Гермиона наложила на свое окно заклинание и со спокойной душой улеглась спать, не слыша требовательного стука совиных клювов по стеклу. Утром Гермиона уже даже не вспоминала о Паркинсон, до того самого момента, пока Панси не выловила ее в одном из коридоров Замка. — Грейнджер, какого Мерлина ты не пришла вчера? Я почти всю ночь прождала тебя у библиотеки, как безумная строча тебе послания! — на заявление о бессонной ночи у библиотеки, Гермиона только фыркнула, абсолютно не поверив Паркинсон. — А какого Мерлина я должна была все бросить и примчаться к тебе по первому зову? — Мне нужна была твоя помощь. У меня… проблемы, — чуть тише произнесла девушка. — А мне-то что с того? Твои проблемы меня не касаются. Попроси своих дружков, пусть они тебе помогают, — смерив Паркинсон пренебрежительным взглядом, Гермиона пошла дальше, но спустя три шага остановилась, просто опешив от неожиданного вопроса Панси: — Ты правда встречаешься с Уизли? — Да, — так же неожиданно, для самой себя, ответила Гермиона, решив, что не хочет больше этого скрывать. — Правда? — надрывным шепотом переспросила Панси, не пытаясь скрыть слез, готовых вот-вот вырваться наружу. — Правда. А что тебя так удивляет? Мы уже давно встречаемся, — от этого заявления Панси отшатнулась, как от хорошей оплеухи. — Панси, с тобой все в порядке? — но девушка не ответила, резко развернувшись, она пошла прочь, вскоре перейдя на бег. Ее хрупкая фигурка быстро удалялась и Гермиона, с каким-то странным хладнокровием подметила про себя, что Паркинсон сильно похудела за последнее время и это ей совсем не к лицу.***
Тяжелые дождевые тучи окутали Замок, навевая на всех его обитателей оцепенение и тоску. Все, абсолютно все студенты были в скверном настроении. Казалось, что чем тяжелее тучи проплывали над Замком, тем темнее становилось у всех на душе. Исключение составляли лишь члены Инспекционной дружины, на которых общее уныние действовало положительно. Хуже всего настроение было у Гермионы. После странного разговора с Паркинсон у нее все валилось из рук, а для того чтобы хоть что-нибудь выучить, нужно было приложить титанические усилия. Да еще слухи, будоражащие школу уже несколько дней, радости не добавляли. Сначала прокатилась волна о том, что Амбридж вот-вот раскроет ОД, а потом — совсем уж безумные весточки о романе одного из близнецов со слизеринкой. Безумными эти вести казались девушке потому, что Джордж, последнюю неделю открыто ухаживал за Анджелиной, а Фред был с ней, с Гермионой, и откуда могли появиться эти слухи, девушка не понимала, изводя себя догадками. Так же удивительным и немного пугающим было то, что о романе Гермионы никто не говорил, хотя эта тема могла стать просто бомбой для всех школьных сплетников. И если все молчали, то можно было сделать только один вывод — Панси никому не рассказала о том, что узнала о романе близнеца и школьной заучки. И это наводило Гермиону на определенные выводы, формировать которые даже мысленно девушка боялась, по-детски закрывая глаза на всю эту ситуацию в целом, неосознанно заполняя чашу своего эмоционального состояния. Последними, самыми горькими каплями, расшатавшими это самое состояние Гермионы, стало поведение ее близких друзей. Они взбунтовались и начали всячески препятствовать отношениям с Фредом, к их чести, стараясь делать это как можно тише, дабы не скомпроментировать подругу. — Джиневра! Верни немедленно то, что ты взяла, — злобно сверкая глазами, Гермиона подлетела к отдыхающим друзьям, намереваясь вернуть свой пергамент, по которому Фред назначал ей свидания. — Нет, — спокойно ответила Джинни. — Что значит нет? — слегка опешив переспросила Гермиона. — То и значит. Пергамент обратно ты не получишь, — ответил за сестру Рон. — Гермиона, тебе нужно расстаться с Фредом. — Давай я сама решу, что мне делать с Фредом, хорошо? — столь прямое вмешательство в свою личную жизнь девушка терпеть не собиралась, даже от лучших друзей. — Гермиона, не горячись, а выслушай нас, — вмешался Гарри, — Фред обманывает тебя. Он не просто так встречается с тобой. — Да он не любит тебя! — вскрикнула Джинни, и устыдившись своего порыва, чуть тише добавила: — Мы не можем всего тебе сказать, на нас наложили обет молчания, но поверь нам, пожалуйста! Тебе лучше расстаться с ним. — Вы что считаете, что я настолько плоха, что меня не может полюбить парень? Правда? Такого вы обо мне мнения? — Гарри и Рон испуганно переглянулись, на такой поворот они не рассчитывали. — Вы что думаете, что со мной можно быть только тогда, когда от меня можно что-либо получить? Тогда по вашей логике и вы со мной не просто так дружите. Вам интересна не я, а мои мозги? Да? Я права? Этот вопрос остался без ответа, молодые люди оказались в легком шоке от такого резкого перехода к ним. Они наивно полагали, что Гермиона им поверит и без доказательств, которые они не могут предоставить по объективным причинам. Но все вышло с точностью до наоборот и все что они сейчас могли — растерянно моргать и молча наблюдать за тем, как Гермиона еще больше распаляется, гневно дыша и смаргивая слезы. — Я права! — констатировала она и не дожидаясь больше ничего выскочила из гостиной желая только одного — найти Фреда. Найти парня не составило большого труда. Он обнаружился там же где и всегда после отбоя — в кухне. Он сидел один, вяло наблюдая за работой домовых эльфов. Усаживаясь напротив него и едва сдерживая слезы, Гермиона задала волнующий ее вопрос: — Фред, почему ты со мной? — Что случилось? Почему ты плачешь? — обеспокоенный взгляд и мягкое прикосновение его пальцев, открыли Ящик Пандоры и выпустили то напряжение, которое скапливалась все это время. — Гермиона? — Ответь, пожалуйста, — прошептала она, чувствуя, как по щекам текут слезы. Фред поднялся со своего места и присел рядом с Гермионой, крепко обнимая ее. — Я с тобой потому, что люблю. — Правда? — Конечно правда. Что за сомнения? Я люблю тебя и не смей сомневаться! Разрыдавшись у Фреда на плече, Гермиона рассказала ему все: и про слухи; и про то, почему она согласилась с ним встречаться; и про друзей; и про свои страхи — про все, что тревожило ее в этот год. С каждым словом с души девушки словно снимали тяжелый груз, ей становилось все легче. А вот Фред наоборот — с каждым словом мрачнел. Если про то, почему Гермиона начала с ним встречаться он знал с самого начала. Он даже знал про обыск, то поведение его младших братца и сестры стало для него сюрпризом. С одной стороны он понимал почему они так поступали и в глубине души даже одобрял их рвение защитить Гермиону, но с другой — он злился. И эта злость сверлила его изнутри, заставляя сорваться с места и пойти хорошенько взгреть своих родственников. Останавливала только плачущая Гермиона, которую оставить в таком состоянии он просто не мог. *** Они шли по темному коридору, шагая в унисон и тихо болтая о всякой ерунде, и после уютного тепла кухни, им приходилось ежиться от частых порывов сквозняка, на секунды замирая, чтобы не растерять тепла, накопленного за счастливый час проведенный вместе. — Остановитесь, немедленно! Нам нужно поговорить, — знакомый девичий голос, прозвучавший за спиной, заставил молодых людей вздрогнуть от неожиданности. — Паркинсон, сейчас не самое подходящее время для разговоров, не находишь? — раздраженно произнесла Гермиона, вздрогнув от того, как сжал ее пальцы Фред. — Нет уж! Сейчас — самое время! Тебе, Грейнджер, будет полезно поучаствовать в нашем разговоре. — Паркинсон, давай не сейчас, — угрожающе прошипел Фред, и потянув за собой Гермиону, попытался обойти девушку. — Нет, сейчас! — взвизгнула Панси, выхватывая палочку. — Ты только ответь мне на один вопрос и я уйду, — не обращая внимания на палочки, направленные на нее, девушка затараторила, периодически всхлипывая, не в состоянии сдержать свои эмоции: — Фред, скажи мне, скольких девственниц ты уже имеешь в своей коллекции? Я, Грейнджер, кто еще? Скажи мне, у нее ты тоже белье украл? Или спорил ты только на меня? — Паркинсон, ты что несешь? — прошептала Гермиона, чувствуя как все ее внутренности ухнули вниз. По спине пробежал неприятный холодок дурного предчувствия, а память услужливо напомнила о предупреждениях друзей. — Я говорю правду! Он переспал со мной перед Рождеством, а утром я обнаружила пропажу своего белья! Он спорил на мою девственность! Ты думаешь, что о таких вещах можно шутить? Ты опозорил меня! — Фред? — растерянно посмотрев на парня, Гермиона увидела то, чего боялась больше всего: стыд и вину. — Это правда?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она. — Конечно, правда! Эти ублюдки спорили на мою девственность! — всхлипнула Панси. — Никто на твою девственность не спорил. Спор был в другом… — И в чем же? — выкрикнула Паркинсон, переставая сдерживать слезы. — Не твое дело, — огрызнулся Фред и тут же отшатнулся от звонкой пощечины, которую отвесила ему Гермиона. Молча посмотрев ему в глаза, она развернулась и пошла прочь не разбирая дороги. — Гермиона, — надрывно позвал ее парень, но в этот раз она уже не обернулась и не позволила себя догнать.