Живи за нас!

— Моё почтение, лорд Малфой. Я безмерно рад встретить вас! — обратилось к нему это огненное наваждение, одетое с иголочки, с гордо поднятой головой и глазами, светящимися от обезоруживающей теплоты к собеседнику и твёрдой уверенности в каждом своем шаге. — Приветствую и я Вас. Лорд Люциус Абрахас Малфой, — лёгкий поклон и внимательный взгляд на серебряный перстень с рубином и гербом рода. Пруэтт? Это шутка? — Лорд Рональд Рениэль Пруэтт к вашим услугам, — ответный поклон чуть ниже, так как собеседник был выше по статусу и возрасту, и Малфой про себя довольно отметил знание этикета этого молодого и красивого юноши. Такая обворожительность вкупе с этим могла искупить многие недостатки, будь то печальная история рода или странное имя предка. — Вы, видимо, совсем недавно из-за границы, лорд Рональд? — Люциусу уже не терпелось провести время с этим юным лордом, вынимая из него информацию, с которой можно оперировать в стенах Министерства. Лорд, которому не дать и двадцати лет, правда огромная редкость в кругах стариков, среди которых сорокалетний Люциус был ещё мальчишкой. — Да, вы правы. Меня выдал акцент? — мужчину пробрало умиление, когда лицо парня засветилось изумлением. Эх, эмоциональная молодость! — У вас его почти нет, просто уже как десять лет в Палате Лордов пустует место вашего рода. Да и, поверьте, я бы не упустил из виду такого перспективного юношу, будь вы в наследниках и в Англии, — лорд не удержался и сделал комплимент, внутри чувствуя, что нашёл именно того человека, с которым можно и выйти за официальные формы разговора. Люциус видел неоперившегося птенца, кинутого в клетку с гиенами, а вырастить и переманить по неопытности одного из лордов на свою сторону — святое дело! — Ох, я рад! — Рональд чуть смутился, чем вызвал лёгкую улыбку и жаркий взгляд серых глаз старшего собеседника. — Я, правда, тут недавно, приехал из Америки принять наследство от двоюродного дяди по маминой линии и совершенно не знаю, что делать! Представляете, я заплатил круглую сумму этим гоблинам за то, чтобы отстроить своё поместье, а они сказали, что ждать ещё год! Так я… — дальше зашёл неторопливый, разговор о делах, и Люциус, усмехаясь, давал наставления на то или иное действо, рассказывая, как ему самому удалось оседлать осла по имени бюрократия.       Мужчина был так увлечён любованием открытых эмоций юноши и рассказами о домашнем обучении юных лордов, которое не смогло Рона подготовить ко всему, что не заметил одну деталь. Гоблины, которые, слыша жалобы и угрозы со стороны клиентов даже в разговоре между собой, записывали всё в книгу обид и всячески пакостили обидевшим их клиентам, в этот раз они только важно кивали и криво улыбались в меру своих возможностей, уже подготовив документы лорда Малфоя на несколько часов раньше. Если Пробудившийся отметил этого смертного, то они должны всячески угождать ему.       Люциус только через некоторое время понял, что совершенно забыл сказать Рону о проклятии рода — семейке рыжих неудачников, которые также могут претендовать на его титул и деньги. Если при первом впечатлении он был поглощён красотой парня, то после почувствовал себя свысока, уже думая о Пруэтте как о родне нищих и грязных Уизли, на что можно давить. А сейчас он хотел просто оказаться в обществе этого парня, ему хотелось видеть таких ярких людей за спиной, да и в постели тоже. Лорд Малфой, конечно, предпочитал свой пол, но репутацию берег не хуже, чем дракон своё золото, поэтому он понимал, что с Пруэттом они не могли выйти за стены этого безлюдного зала, чтобы не пошли сплетни. Надо было с этим что-то решать, и Люциуса озарила идея. — Лорд Пруэтт, как Вы относитесь к квиддичу? — Я так понимаю, лорды предпочитают не столько спорт, сколько делать ставки, чувствуя азарт и победу не меньше, чем игроки, — лукаво блеснув сине-голубыми глазами, ответил он, с лёгкой печальной улыбкой от того, что их разговор, видимо, подходит к концу. — Я приглашаю Вас на Финал Международного турнира по нему, завтра вечером, в Министерское ложе. — Министерское? — изобразив неверие на лице, переспросил рыжеволосый парень. — Да, шепнуть одному, другому человеку, которому было бы выгодно ваше присутствие — и Вы там. Не каждый день к нам на родину возвращаются наследники давно забытых родов. Заодно я вам представлю своего наследника. — Я… Я не знаю как Вас благодарить, — растерянно прошептал юноша, старательно отводя взгляд. Смотря на это, лорд поддался своему порыву, взял руку юноши в свою, поднеся к губам, и запечатлел на белоснежной коже свой поцелуй, не отрывая серых глаз от голубых. — Успеете отблагодарить, — на этих словах Люциус быстро взял себя в руки и гордо кивнул, улыбаясь лишь самыми краями губ. — До встречи. ***       Рениэль был в глубокой задумчивости. Ему ничего не стоило прикинуться наивным простаком, чтобы сбить с себя подозрения. А манипулировать внешностью и подложными эмоциями напоказ — это дешёвый и не всегда срабатывающий трюк. Однако, за тысячелетия при эльфийском дворе это - единственный психологический ход, что Рениэль освоил в совершенстве, ибо его порывистость и эмоциональность для этого подходила как нельзя лучше. Как же Люциус похож на Драко! Если бы он не встретил младшего Малфоя раньше, то с лёгкостью мог бы перепутать ауру, которая также тянулась к эльфийской. Уже встретил двух потенциальных эльфов, и один из них его родной Малифер!       Нет, ему говорили, что он родился под счастливой звездой, но не настолько же! И завтра он встретится с ним… с Драко. Дьявол, как ему, живому, можно дождаться такой желанной встречи?!       Из-за колонны вышел Геллерт, не узнавая того эльфа, который лишь несколько часов назад был сокрушён горем и печалью. На лице лорда Рональда цвело глупое и мечтательное выражение лица, а глаза так и светились еле сдерживаемым счастьем. Заметив, что его относительное одиночество прервано, лицо вернулось к прежней маске с слегка приподнятыми уголками губ. — Сегодня очень хороший день, Геллерт. Пошли, у нас много дел.       Мужчина следовал за Рональдом и недоумевал от всего увиденного. Он терялся в догадках, которые всё же решился озвучить. Они ведь на одной стороне, да и эльф после пробуждения к нему довольно благодушно относился… Вроде бы. — Вы позволили прикоснуться к себе? Да и, прожив более десяти тысяч лет, разве не поняли, как человек вас рассматривал? — все эти слова были встречены звонким и приятным смехом эльфа. — Значит, он как-то связан с Вами? Он тоже эльф? — В нём есть часть от нашего народа, но очень мало. И да, я ему позволю эти шалости, или ты знаешь ещё способы влияния над богатыми, сильными и красивыми лордами, которые могут стать эльфами? — они остановились у кабинета управляющего банком, и эльф очень внимательно посмотрел на мужчину. — Вы бы могли перекрыть ему денежные суммы, которые хранятся тут. — Что ж, после этого я не дам и сикля за репутацию этого заведения, что без причин замораживает счета одной из древних и могучих фамилий мира. А это всё же моё заведение. — Ваше? — человек не мог поверить своим ушам. — Смотри.       Рениэль вошел в кабинет, состоящий из двух столов, за одним из которых сидел старого вида гоблин. Несмотря на то, что за вторым столом сидело десятка два крайне мерзкого и дряхлого вида гоблинов, в одном из которых эльф узнал Грипарха, главарь, со своими бегающими глазками, был на ступень выше. Банкиры старались смотреть не на него, а прямо в стол, собрав руки в замок перед собой. Не обращая ни на кого внимания, эльф летящей походкой направился во главу стола.       Гоблин довольно живо для своих несколько сотен лет освободил место, почтительно склонив голову, и встал рядом. Рональд дал знак Геллу встать от него по другую сторону, что человек и сделал.       Рон обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом. Он не испытывал к ним ничего, кроме презрения. Они — лишь пыль под его ногами и их, в отличие от него, рано или поздно смоет потоком времени. — Считаю, что мне нужно напомнить вам вашу историю, если у вас нет книг и памяти, а жизнь лавочников для вас гораздо удобнее, чем предателей. Итак, давным-давно, когда человек был дик и подобен стаям животных, мигрирующих с севера на юг и обратно, мы уже вели войну за своё место под солнцем. Эльфы, гномы, орки, драконы и жители моря. Во время этой войны гномы строили крепостные стены выше гор, которые разрушались великанами, образуя то, что мы видим сейчас. Наши маги совместно с драконами поднимали целые острова, формируя континенты, чтобы вытеснить русалок и сирен, что топили наши города, посылая волны, достигавшие высотой до небес. И вот, в один прекрасный день, гномы открыли пещеры, в которых прятался от всего ваш народец, и было очень забавно, когда вас гнали толпой под пушечные выстрелы для тренировки артиллеристов и даже дарили нам для забав. Чего скрывать, я играл в игру, где главное - всадить в жертву как можно больше стрел, чтобы она при этом была жива, ведь охотиться на вас, в отличие от пленных, было скучно. Так бы продолжалось до тех пор, пока вас не уничтожили бы до последнего, как очередное дикое племя.       Только среди нашего народа нашёлся учёный, который доказал вашу обучаемость и убедил короля, что вас можно использовать более рационально. Мы научили вас одеваться, писать, читать, считать и повторять за нами. Вы были подобны мартышкам, как будто созданным специально для того, чтобы мы смеялись. В итоге, всех гоблинов, что были у других рас, истребили. Орки своих съели в первую же зиму. Но вы выжили, и наши чародеи повесили на весь ваш род магическую привязку к нам. Проклятье, с которым рождается любой гоблин. Проклятье служить эльфам, ибо если нам что-то не понравится: одно слово, одна мысль — то вы, как и ваша родня, умрёте в страшных муках. А у каждого из вас её немало. Так и продолжалось, пока мы не стали замечать, что люди, те дикие звери, поедавшие друг друга в пещерах, пока мир менялся на их глазах, начали строить города, их стало больше, чем нас с гномами вместе взятыми, и нам показали, на примере орков, что будет, если мы в открытую попытаемся уничтожить этот род. Мало того, что завязалась война не на жизнь, а на смерть, так и сама Магия была на стороне человечества. Она питалась и текла не только в наших жилах, но и в их. Орки были почти уничтожены, а остатки их народа сейчас гниют где-то в джунглях Африки, даже с племенами людей союзы водят.       Эльфы уходили в другие миры, города пустели, королевства стирались с лица Земли. И наш народ бы ушёл тихо, если бы не ваша злоба, мерзкие коротышки! Я хочу стереть вас в пыль в назидание! — задыхаясь от гнева, эльф стянул с себя перстень мертвого Рода Пруэттов. Воздух мгновенно потяжелел так, что его было тяжело вдыхать, а сила, казалось, миллионами мелких иголочек разбросалась по всему помещению, причиняя лёгкую боль всем, кроме Гелла, который едва устоял на ногах от силы и ауры, что бурлила в этой комнате. Кожа эльфа сияла белым цветом, а на прекрасное лицо нельзя было смотреть без боли от света. В неестественно синих глазах бушевал шторм. — Вы стали помогать людям искать нас любым косвенным способом, жертвуя тысячами из своего народа. Вы помогали травле моего народа, и костры инквизиции жгли тех, кто нёс наше наследие. Ваше имущество и жалкая жизнь - лишь ничтожная плата за ваше предательство. Вы пользуетесь нашими приёмами ковки, записываете свои документы в архив на языке, что придумали мы для вас, вы живы только благодаря нам. Если будет хоть одна задержка или мысль по поводу невыполнения моего приказа, я могу устроить так, чтобы вы умирали годами в муках, несовместимых с жизнью, благо тёмные эльфы показали, как это сделать. И это лишь малая часть того, что вы сделаете во искупление своей вины. Я ясно выражаюсь? — сияние стало гораздо менее ослепительным, и дышать в комнате стало свободнее. Рениэлю доставило удовольствие смотреть на корчившихся от страха на полу гоблинов и извивающегося от боли Грипарха за столом. Даже можно сравнить их с сжавшимися личинками на теле трупа от тепла костра рядом. Также вызывают омерзение.       Эльф не стал слушать лепет, заикания и клятвы. Он сел писать письмо Гарри с Гермионой, параллельно говоря старому гоблину рядом, который выползал из-за цветочного горшка рядом. — Построй усадьбу вокруг Древа и арку. Арка мне нужна к Рождеству, а усадьба к июню. И все документы про Малфоев мне на стол через час с ужином. Также позовите Билла Уизли. Выполнять, — через полминуты в помещении остались только Геллерт и Рениэль, который, после такого всплеска силы, почувствовал себя крайне устало. Сам же мужчина и двинуть пальцем побоялся в присутствии того, кого он пробудил. — Позови домовых. Пусть уберут этот ужасный длинный стол. Тут больше некому совещаться, кроме нас, — не смотря на него, произнес эльф, наматывая на палец один из своих локонов, заканчивая с тихим вздохом письмо, которое аккуратно, почти нежно, завернул в непонятного вида накидку. — Расскажи о себе, Гелл. У тебя есть семья, дорогие тебе люди? — сказал эльф, не поднимая глаз на человека. Гелл не мог понять, что за чувства и мысли овладели Рениэлем, который, если бы захотел, мог поставить его на колени. — Я бывший сотрудник отдела Тайн. Зовут меня Геллерт Шульц, родом из Германии. Закончил Шармбатон и переехал в Британию для работы в отделе, о котором в детстве мечтал! Ведь он уникальный в своём роде. Вы хотите… — Давай на ты. — Ты хочешь знать, зачем я проделал такой большой труд, раскапывая крупицы информации по всему миру? Почему я десятки лет провёл в поисках родов с эльфийскими корнями и даже стал ориентироваться по ауре? Я заметил за собой странность, например, то, что выгляжу на тридцать лет, но мне, на самом деле, сто сорок лет! Я дважды менял имя и переезжал из страны в страну, и вот, в последнее время, мной заинтересовались мои же коллеги, и я знаю, что меня разберут на части, но вытащат всё, что знаю об этом. Мне хочется понять что со мной и кто я. После изменить мир, который, как только прознает о том, что есть вещи, которые нельзя объяснить, попытается это уничтожить из-за обычного страха.       На эту речь Рениэль, не опустив свою прядь, встал и подошёл к окну, что было прямо за ним. Несколько минут молчание в комнате нарушали только тикающие часы. — Я проснулся от сна всего шесть часов назад, Гелл, и только благодаря тебе мой народ получил надежду на выживание. Ты не можешь представить границы моей благодарности к тебе, и я не думаю, что такому человеку, как ты, нужны миллионы галлеонов или моя кхм… сомнительная, для бессмертного, красота. — Издеваешься? — Отнюдь. У каждого с детства свои тараканы. Я вот даже стал бояться пауков. Сам сказал, что я тот же Рон, только на пару тысяч лет старше и… Я разочарую тебя. Я помню лишь пару отрывков своего детства, кто я, что я, своего Малифера и только одну часть из десяти того, что полагается мне знать. Со временем, конечно, я всё вспомню и дам тебе ответ на твой вопрос. Он мне смутно знаком. А пока я предлагаю тебе свою дружбу. Мне очень больно знать, что меня боятся не враги, а друзья. А ты именно тот… кому я могу довериться. — Но почему? — тихо произнёс Геллерт, невольно облизывая пересохшие губы, потирая чуть вспотевшие руки. Дружба бессмертного — это большая честь, тем более Рениэль… — Потому что друг без друга нас рано или поздно загонят в яму и разберут на опыты. Так что?       Геллерт схватился за изящную сильную руку, как утопающий за соломинку. Он сам находился по одну сторону опыта, и не желал никому другому оказаться там.       Ровно через час к ним в кабинет прибыл едва сдерживающий дрожь гоблин с подносом, где был ужин, и очень растерянный и озадаченный Билл, который замер, увидев кто перед ним. Это существо и язык не повернулся бы назвать человеком, уж слишком оно совершенно и другое для этого мира. Билл забыл, как несколько минут назад у него была паника, что его могут уволить или что он сделал что-то не так. В следующую минуту он твёрдо решил, что будь что будет, а выскажет этому мерзкому гоблину всё о рабских условиях труда. Что уж делать, если работники ночуют на работе в его отделе! А тут — внеземной красоты существо с очень снисходительной улыбкой в глазах смотрит и чего-то ждёт. Уизли ничего не смог придумать, кроме как упасть на колени и склонить голову, хуже от этого не будет ведь, верно?       Рениэль, при виде брата по крови, рассмеялся пуще прежнего, что почти сам упал на колени вместе с Биллом. Да, в эльфийском дворце он не раз становился на колени перед Жрецом, Королём, но перед ним никто не преклонял колени, кроме побеждённых. Все вокруг, в основном, были генералами и солдатами, которые чаще кланялись, чем вставали в такую унизительную позу. Уняв свои бурные эмоции, эльф лично поднял за плечи Билла. — У вас есть брат по имени Рон, мистер Уизли?       Взгляд Била был расфокусирован. Как такое прекрасное, мудрое и сильное существо может игнорировать его полное подчинение? Как оно может к нему уважительно относиться, если он не достоин этого? Он нищий предатель крови, который даже пылью быть не достоин перед таким совершенством. — Боюсь, ты сильно впечатлил его без скрывающего артефакта. — Это всего лишь аура, а я не помню пока, как её контролировать. Мистер Уизли! Прекратить пускать слюни! — звонкая лёгкая оплеуха на треть силы привела Билла в себя. — Да… Есть. — Вы сейчас пойдёте к своей семье и отпросите его на два дня, сославшись на то, что вы по нему соскучились и прочее и прочее. — А зачем? Где Рон? Вы что-то с ним сделали? — Билл уже достаточно пришёл в себя, чтобы начать беспокоиться за брата, и готовился драться даже с Рениэлем, который на это слегка улыбался. — Он в безопасности, в банке. Больше вам знать пока не стоит. Так Вы выполните мою просьбу? — Билл только кивнул. В глазах очень ярко горело волнение и любопытство, вперемешку с обожанием. — Идите.       Когда дверь за Биллом и гоблином закрылась, Гелл спросил: — И на всех твоя аура действует? На животных, а люди, как я понял, тоже млекопитающие. Вечер они провели в довольно дружественной обстановке. За ужином Рениэль открыл тайну о том, что он без ума от сырных и жареных изделий и шоколадных трюфелей. В то время как Гелл рассказывал о том, как обыгрывал сотрудников Дипломатического отдела в покер. Они занимались документами на личность самого лорда Рональда и изучали бумаги Малфоя, чтобы вникнуть в проблемы этого семейства и найти подход. Разошлись они на том, что Рональд вручил невыразимцу письмо, завернутое в мантию невидимку, и просил передать сегодня же Гарри из рук в руки. После ухода мужчины эльф снова взял кольцо Рода Пруэтт. — Спасибо за подарок, Геллерт, — прошептав, он надел его, размыв эльфийские черты человеческими, и лёг спать на неудобном диване. Ничего не могло омрачить его настроение перед завтрашней встречей. ***       Утром едва проснувшемуся, нерасчёсанному, лохматому и хмурому Рональду один из гоблинов на серебряном подносе принёс завтрак. Апельсиновый сок, сырники с вишнёвым вареньем и сливками, жареный на мангале сыр в меду и письмо. Сделав вывод, что письмо есть пока нельзя, и оно для другого, сонный эльф отложил его и принялся с большим аппетитом за еду, особо выделив сыр, слизав с своих пальцев жидкий мед. Да, такое не подобает эльфу, но, пока никто не видит, можно же удовлетворить свои соблазны и привычки. Покончив с завтраком и сыто откинувшись на диван, Рениэль раскрыл письмо, с наслаждением читая красивый почерк. «Уважаемый лорд Рональд Пруэтт, Приглашаю Вас от лица Министра Магии на турнир по Квидиччу, который состоится сегодня в 19.00. Ваше место: ложе номер 8 (Министерское), 16 место. Билеты к письму прилагаются. С нетерпением жду нашей встречи, Люциус Абрахас Малфой.»       Вроде обычное приглашение, но вот это короткое «Жду» показывало, что Люциус вне протокола хотел что-то добавить, но решился только на это, не будучи полностью в нем уверенным, как в союзнике. Ах, Люциус. Знал бы ты, что он твердо нацелен быть его зятем.       Пригласив портного из ателье Мадам Жаклин и сделав заказ костюмов и одежды на вечер и на пару недель, Рениэль приступил заниматься рутиной. Послал гоблинов искать его волшебную палочку, потерянную у Древа, подписал документы на разрешение проведения того или иного дела и утвердил чертежи и закупку материалов для построек возле Древа, которые, конечно же, будут вести её своими строительными бригадами. Но в мыслях всё это время был только Драко. Эльф жадно вспоминал каждую деталь, черточку лица, эмоцию. Это был точно Малифер. Ещё дитя, такое нежное, беззащитное дитя. Ничего, милый, мы примем наследие, ты примешь меня, и все будет хорошо. Я постараюсь сделать так изо всех сил. Ты перестанешь презрительно кривить свои губы, когда я вопьюсь в них в поцелуе. Я разбужу в тебе ненасытного дракона, что бы мы, царапаясь и кусаясь в страстных объятиях, слышали и пили только стоны наслаждения друг друга. Дарить и принимать другого, спрятать тебя как самое драгоценное сокровище в высокую башню, ключ от которой только у меня. Чтобы был только моим!       Так прошёл день, пока Рениэль, а теперь лорд Рональд Пруэтт, поправляющий нервно кольцо на своем пальце, не посмотрел в зеркало. Вроде даже его низкую самооценку увиденное удовлетворяло вполне. Такого красавца он и сам, не долго думая, приковал бы к ближайшей кровати, избавив от ненужных тряпок. Только желательно, чтобы у этого красавца были золотые локоны, серые глаза и звали его Драко. Да тогда бы он не задумался даже.       Проверив, всё ли на месте — палочка, кошелек, почищены ли зубы, не торчат ли уши, Рональд нажал на пристегнутую к билетам пуговку, являющуюся одноразовым портключом на вход к стадиону. Охрана проверила билеты, и, пройдя по длинному коридору, сворачивая в другие, ориентируясь по указателям среди снующих туда-сюда шумных людей, эльф наконец вышел к нужному ложу. Найдя своё место, он был очень недоволен только одним фактом. Между ним и его ни о чём не подозревающим мужем, с которым он в разлуке из-за смерти уже четыре тысячи лет, сидел сам Люциус. — Приветствую Вас, Рональд, мы благодарны, что Вы составили нам компанию. Позвольте представить Вам моего сына и наследника — Драко Люциуса Малфоя, — и в этот момент Рениэль утонул в изучающем его взгляде серебряных глаз.