Живи за нас!

      Смеясь, парни спустились ко всем за стол к завтраку. Рон и Гарри с большим удовольствием принялись за овсянку с вареньем, жадно поглядывая на жареную гречку с маленькими кусочками печёнки на второе. Все за столом, кроме Гарри, чуть удивлённо смотрели, как Рон заправлял за ухо очередную прядь, лезущую в лицо или в еду.       Смотря на эту борьбу за комфорт, близнецы дружно расхохотались, Джинни неприлично захихикала, но было видно, что при Гарри пыталась держать свои манеры в руках. Но не своё любопытство. — Что же ты, братец, космы отрастил? На меня стать похожим хочешь?  — Смотри, чтобы твои космы не отпали после конфеты от Фреда и Джорджа. Тогда точно не захочу быть похожим, — грубо пробурчал рыжик, чувствуя, как начинает пропадать аппетит. — Постригись, — тихо и грубо сказала Молли, видя, что Артур никак не комментирует изменения во внешности их сына, который и слова против не говорил раньше! — Я сам решу, когда и что с собой сделать, — спокойно ответил Рон, в очередной раз заправляя прядь за чуть вытянувшееся ухо. Дальше жертвой застольных обсуждений стал Гарри. У него спрашивали всё и, как показалось Рональду, крайне дотошно, но его друг честно отвечал, воспринимая все эти вопросы, как заботу о нем. Потом хозяйка дома перевела разговор в более деловое русло. — Ох, цены так повысились за последний месяц. Джинни всё лето собирала денег на новые учебники, но всё равно не хватает… — Ничего, миссис Уизли, я помогу. Мне для вас ничего не жалко. — Ох, спасибо тебе, Гарри, что бы мы без тебя делали?! Я так рада! Ты растешь скромным и благовоспитанным мальчиком. Тебе есть на кого равняться, Рон! — и начались пересуды, какой он ленивый, бунтующий, не слушающийся мать, которая для него стирает, готовит и убирает. Ещё вчера Рон вскочил бы с алым от смущения и гнева лицом и убежал. Сравнения с Гарри всегда давили ему на больную душевную мозоль, но сейчас он был спокоен. «Ага. Как мне нужны учебники, так бери потрёпанное после братьев, а как ей, то все новое». Надо как-то с Гарри поговорить на тему того, сколько денег взято из его кармана рыжим семейством. А за себя Рон надеялся как-то рассчитаться с другом. Гелл говорил что-то там про лордство.       Закончив со всей едой и разговорами, семья Уизли собралась в большую кучу с одной стороны камина и также собралась по другую, уже в одном из магазинчиков на Косой Аллее. Маршрут Гарри и Рон предугадали верно. Денег на покупку всего не было, а потому нужно было снимать их со счёта Гарри в Гринготтсе. Рон отметил про себя, что Дамблдор отдал ключ именно Молли, а не Гарри.       Внутри Гарри и Рон начали действовать по плану. Гарри начал атаковал Уизли вопросами, как снимаются деньги, сколько нужно, выдадут ли ему их, почему ключ не у него, и когда, наконец, они отправятся за покупками. В последнем вопросе его поддержали близнецы и младшая Уизли, поднялась суматоха, и в этот момент никто не заметил, куда пропал Рон, полностью погрузившись в ответы на вопросы о снятии денег и утихомиривании детей в таком солидном заведении. Один, другой поворот в следующий зал — и он уже возле ряда стоек, за которыми очень важно работали гоблины. На каждой стойке находился герб рода, к которому был приставлен поверенный. Так как никто не посвящал его в подробности о родовом гербе, Рон подошел к самому старому и отвратительному на вид гоблину. Сняв мантию, парень спросил: — Прошу прощения за беспокойство, но не подскажете, где найти поверенного рода Пруэтт? — гоблин скептически осмотрел потёртые мешковатые джинсы и хлопковую рубашку, задержавшись на лице юноши и принюхиваясь. «Какая сладкая кровь! Чувствуется эльфийский запашок. Да и сам парень на удивление ладный!» — Кхм… А вы можете доказать, что вы принадлежите к этому роду? Покажите документы. В противном случае вас ждёт наказание. Сотрудники банка крайне жестко обращаются с попрошайками, — Рона передёрнуло от отвращения, когда он уловил жадные нотки в голосе гоблина и похотливый блеск глаз. В миг страх перед гоблинами и почтение к ним испарилось. — Мерзкие коротышки, я по делу пришел! Dolle naa lost! Aie sinde! Живо ведите меня к Геллерту, иначе сердце каждого из вас вырву и скормлю ему же, дав запить раскалённым золотом!       Старший гоблин от услышанного упал с стойки, а многие по бокам от него уронили свои очки с острых носов. Многие гоблины не поняли и хотели вызвать охрану — буйных посетителей именно так и выводили.       Чем этот случай исключение? Только чуть старшие взъярились и немедленно отозвали уже было подошедших охранников, и даже чуть не поколотили младших сотрудников. У всех в глазах читался только страх, животный и почти безумный, тот который углядел Рон, когда к нему на карачках вылез тот старый гоблин и упал лбом на чистый пол, коря себя. На что он надеялся? Что мальчишка не знает о наследии и его можно легко превратить в послушного красивого раба? Тем более, судя по ушам и ауре силы, что чувствовали пока только магические существа, мальчишка уже наполовину принял наследие. А как хотелось…       Рон был в шоке не меньше, чем охранники, которым, судя по всему, после основательно почистят мозги, чтобы они никому не рассказали о том, что тут видели. Гоблины, эти мелкие и высокомерные существа, считавшие себя выше и намного достойнее людей, упали на колени и стали кланяться, начиная трястись, как листья на ветру. Об этом надо обязательно спросить Гелла. Старый и уважаемый гоблин, лежащий у Рона в кедах, завывая, захрипел, вгоняя бедного парня в ступор непонимания. — Прошу простить, господин. Меня зовут Дракрах! Если бы я знал, что вы из Старшего народа, то немедленно проводил вас к его милости Геллерту. Только не убивайте! Я вас отведу! — ото всех этих слов Рон бледнел от страха не меньше гоблинов. Всё это сбивало с толку, но гордость и некоторое самодовольство держало его ровно и даже величественно. Он поклялся себе узнать побольше о такой реакции на него.       Парень смог только кивнуть, пытаясь прийти в чувство после произошедшего. Как же можно забить или покорить народ так, что они, будучи более многочисленнее и сильнее, покорно встают на задние лапы перед единственным недопредставителем эльфийского народа? Было бы намного логичнее прибить его по-тихому и сделать вид, что ничего не случилось, но… Почему так не произошло?       Пока Рон думал над этим, они с гоблином зашли в потаённую нишу за стойкой, спускаясь в хорошо освещённый ровный туннель, который уходил под землю, разветвляясь в разные стороны. По мере того, как они спускались, ровные бетонные стены сменялись кривыми пещерными, а масляные лампы уступили место факелам, во многих местах потухших — благо, острое зрение магических существ выручало. — Вы простите нашу молодежь! Они совершенно не учат историю и не знают, чем обязаны вашему народу, пощадите их. — Заткнись, я сам решу! — не пристало какому-то коротышке указывать ему, эльфу, кого щадить, а кого нет. Это решение он примет сам. Гоблин послушно замолчал, стараясь не смотреть даже на ноги юноши, идущего рядом и задумчиво смотрящего на светящуюся плесень, которая начала покрывать стены пещеры. — Это ещё что? — задумчиво спросил Рон, сдирая немного моха, который светил в его ладони голубоватым свечением. — О, это «Светодел»! Его посадили давным-давно гномы во всех пещерах, что ниже пяти километров уровня моря. Но они размножаются и лезут наружу. Вы увидите, Ваше Высочество, во что они превращаются, когда вырастают. — Ещё и гномы, — тихо сказал Рон и уже хотел продолжить разговор, но в этот момент они вышли в обширный грот, и все слова вылетели у полуэльфа из головы, а голубые глаза сияли, не скрывая своего восторга.       В просторной пещере, в которой мог поместиться маленький городок, было светло. Ровное белое сияние исходило от голубоватых огромных грибов размером со слона, которые висели на потолке и стенах пещеры. Вся нижняя часть была покрыта садами, полными разных деревьев, кустов и цветов, которые эльф в жизни не смог бы представить. Всё это соединялось подземными водными потоками, которые делили сад на четыре части, и всё стекалось возле холма в тёмное озеро. Смотря на это великолепие сверху, можно было увидеть какой-то рисунок, но Рон пока ещё не знал этого, полностью заворожённый красотой подземного мира. Его взгляд неожиданно приковался к дереву, стоящему на холме в самом центре этой мозаики. Оно было полностью белым и казалось высохшим, практически неживым. Только пожелтевшая, почти мёртвая, листва говорила о том, что оно когда-то цвело.       Спускаясь по огромной, искусно вырубленной в скале, винтовой лестнице, Уизли увидел фигуру возле одной из рек прямо под ними. Спустившись, Гелл встречал его у самой последней ступени, предлагая руку. — Ты раньше, чем мы договаривались, — спокойно произнес русоволосый мужчина, принимая руку Рона, который почему-то крайне смутился от такого вот жеста. — Пойдём, я всё расскажу тебе по пути.       Неторопливо прогуливаясь меж цветов высотой с Рона и забавным фиолетовым колоском, издающим лёгкий звон при малейшем сквозняке, проходя мимо переплетённых в одно дерево деревец, дающих всего один большой плод, сияющий внутри разными волнами огней, они неспешно разговаривали о том, что ждёт Рона после превращения.       Человек, эльф или любое живое существо состоит из трёх частей. Душа, тело и сознание. Душу нельзя изменить или поменять. Это единственное и самое ценное, что есть у человека всю жизнь, да это и есть человек. Весь мир окутан этой духовной энергией, которая сплетается между собой, сражаясь, и магглы находятся лишь на примитивном уровне её осознания, пытаясь всё это объяснить. Если они не сделают это вовремя, то их ждёт незавидная участь, поэтому маги на ступень выше магглов. Души магов, как и магглов, сплетены с духовной энергией мира, но их сознание это не отвергает, и они могут колдовать, используя только формулы. — Ты не заметил, что в магический мир попадает много магглорождённых? Через кровь давнего родственника-мага у них есть потенциал для принятия единения с энергией, что вокруг них, с каждым поколением сознание детей меняется, и они более способны принять в себя эту силу. Это и называется магия. Духовная энергия, которой мы пользуемся, питаемся жизнью и смертью, вступая в гармонию. Эльфы непревзойдённые проводники этой духовной энергии. Проведя её через себя, изобретая новые заклинания, они её охраняют и пользуются ей лучше и изощреннее всех. Даже самый лучший дуэлянт из рода людей не способен один на один противостоять эльфийскому магу, чьи заклятия отбить невозможно, ибо они на порядок выше той формулы, по которой пользуются люди. В тебе есть капля эльфийской крови, и твоя душа сильнее других расположена к своей расе. Именно по ней ты будешь находить своих соплеменников. В жилах каждого человека есть хоть капля какого-то магического существа, а если и нет, то душа при перерождении вполне могла стать носителем духовной части, например, кентавра. Да-да. Перерождение душ действительно не выдумка. Первое твоё превращение было неполным. Оно не до конца сформировано, а сознание могло не выдержать того, что обрушится на тебя. — Я останусь собой? — наконец, Рон задал интересующий его вопрос. — Ты и сейчас похож на свою прошлую реинкарнацию, хоть этого и не понимаешь до конца, — с ухмылкой, блестя зелёными глазами, произнёс мужчина. — Просто прибавь к себе десять тысяч лет, хорошую память за эти года и вероятность того, что ты можешь жить вечно, если не сунешь голову льву в пасть. О, вот мы и пришли!       Из-за густых зарослей, похожих на пшеницу, которую к земле тянул спелый фрукт, чем-то напоминающий мандарин, Рон не заметил, как они обошли тёмное озеро с белым каменным помостом и ступили на холм с белым древом. Оно было чуть выше Геллерта, но было видно, как могучие белые корни, более подобающие большому дубу, уходили под землю. — Оно расцветет, когда ты соберёшь свой народ и проведёшь пять ритуалов. — И что потом? — Мир изменится. Навсегда.       Рон почувствовал, как от этого у него по спине пробежал холодок, хотя в пещере было довольно тепло. Изменить мир? Неужели ему под силу это сделать? Нужно будет искать свой народ везде, объединить и возглавить его. Парень только сейчас почувствовал весь груз ответственности, что на него возложен. — Я… Я не справлюсь, — на его плечо легла тёплая рука Гелла, понимающе смотрящего своими зелёными глазами и ласково улыбаясь. — Ты никогда не будешь один. Клянусь, Ваше Высочество, — и молодой мужчина преклонил колено, склонив голову. А у Рона в голове было много вопросов к этому странному магу, который скрывал гораздо больше, чем говорил, и так тонко всё понимал! Кто он, откуда и что хочет? Но это могло подождать, ведь сейчас будет последний и безвозвратный шаг. Хотя чего уж думать, он давно решил, что не будет ждать, пока жизнь его перемелет и сделает никудышным негодяем, выросшем на зависти и гордящимся только прошлым. А ещё… Он безумно хотел вновь оказаться в объятиях того эльфа из сна. Даже если он погибнет на пути к этому, Рон чувствовал, что это будет правильно. — Что мне сделать?       Дальше всё произошло быстро. Геллерт достал с внутреннего кармана чашу и клинок. Второй он протянул Рону. — Разбуди древо, дай ему знак, что возрождение Его народа близко, что мир этот создан не по ошибке, — юноша понятливо кивнул и, вспоров клинком себе ладонь, ласково погладил кору дерева, оказавшуюся довольно мягкой и тёплой. — Aie sinde! — от дерева потянулось сияние, которое Рон, казалось, видел в корнях под землёй. Свет не был ослепляющим. Он был ярким и мягким, почти ласковым. Уизли почувствовал волну тепла и любви, и слезы горечи медленно потекли из его глаз. Почему они так долго мешкали? Нас ждали, нас любят. Всё теперь будет хорошо. Упав на колени, парень зарыдал, чувствуя боль этого древа, которое своими корнями видело весь мир и чувствовало ту же боль, что и он. Оно страдало, ждало их, надеялось. — Мы всё исправим! Обещаю! — сквозь слёзы произнес Рон, ничего не видя от горя. Сколько разрушений, горя и ненависти в этом мире, жадности, предательства. Все это прошло через него, заставив сердце разрываться, и, казалось, ничто не успокоит эту боль. Он почувствовал, как сильные руки помогают ему встать и тянут в сторону озера, которое начало мерцать.       Корни дерева, тянувшиеся к озеру, мерцали и стелились по всему дну водоема, сделав его прозрачным и чистым. Собрав несколько опавших листьев и набрав воды с озера в чашу, Гелл растворил листья в воде и дал выпить её Рону. И понёс его по белоснежному помосту, казавшемуся большим кремовым толстым корнем с каменной площадкой поверх. Мужчина опустил юношу в воду на краю и с горечью наблюдал, как парень, с застывшим немигающим взором, уходит под воду, даже не пытаясь всплыть.       Рон не видел ничего, кроме света наверху, внизу и по сторонам. Он падал в него, не имея возможности пошевелиться, смотря на него и видя всё. В этот миг, видя боль поражений, радость побед, горе потери и любовь жарких ночей, все свои десять тысяч лет путешествий, он вспомнил себя. Он Рениэль, муж Малифера, военачальник второго легиона и маркиз Западных земель, и именно ему предстоит спасти их народ и весь мир от вымирания. Как только всё это улеглось у него в голове, всё тело прошила адская боль, особенно голову, а свет изнутри рвал его грудную клетку, как будто выжигая всё внутри него. Дальше была лишь тьма, ибо только в ней можно найти спасение от света, только сияние серых глаз любимого не давало ему окончательно раствориться в ней. Преодолев весь жар солнца внутри и иней, что начал покрывать его кожу, терзая на части, новорождённый эльф плыл наверх. ***       Лорд Люциус Абрахас Малфой был чертовски недоволен, ожидая, пока старый гоблин дотошно пересмотрит его расходы и обозначит перспективу роста благосостояния его рода. Порекомендует и даст гарантии на вложение в ту или иную часть магического бизнеса, и Люциус, с чувством выполненного долга, пойдёт с сыном на Турнир по приглашению Министра. К спорту Малфой был равнодушен, но вот само приглашение Министра отлично повлияет на его связи в Министерстве.       От скуки разглядывая остальные постаменты и много раз пересмотренные гобелены, его внимательный взгляд не мог не зацепиться за молодого человека, что вышел из другого зала. Волосы, подобные красному мёду, были собраны в низкий хвост и спускались ниже лопаток. Тело стройное и сильное, с длинными ровными ногами и, чудилось, что ни один художник не сможет в полной мере отобразить всю грацию и силу по-юношески стройного тела, которое приходилось, несмотря ни на что, признавать совершенным. Точёное прекрасное лицо было под стать своему хозяину, гордое и высокомерное, так что самому сиятельному лорду пришлось приосаниться и поправить несуществующие складки, держа лицо не менее гордо. Миндалевидные сапфировые глаза незнакомца наткнулись на серые, и Люциус понял, что он направляется к нему, с довольно зловещей в своем очаровании улыбкой. Что ж, против такого знакомства Лорд был не против.