Живи за нас!

Гарри уже сотню раз раскаялся в том, что последовал за Роном и так не вовремя схватил его за плечо! Он не знал, что друг использовал портключ, а потом отпускать было поздно. Рональд или Рениэль в бешенстве на него набросились чуть ли не с кулаками, только лишь признав в нём Гарри. Смотреть на то, как голубые глаза светлеют ещё больше от едва сдерживаемой ярости, гриффиндорец больше не хотел никогда в жизни. Такие глаза могут сниться только в кошмарах! После проверки на то, все ли части тела Гарри на месте, Пруэтт не стесняясь в выражениях довёл до подростка, что он последний осёл, которого запросто могло разрезать пополам. Везучий мудак, думающий только о себе, а не о том, что они могли оба погибнуть. Это было самое мягкое, пока эльф не перешёл на несколько других языков, явно не из этого мира. Только наконец заметив раскаяние в зелёных глазах, Рон взял себя в руки и глубоко вздохнул, как будто на него свалились все беды мира. — Хорошо, твоя везучесть, наверно, перекинулась на нас обоих, — позволив себе слабую улыбку, юноша продолжил. — На твои вопросы я отвечу позже, предвосхищая некоторые из них, скажу: проникнуть в Хогвартс было единственным верным решением, чтобы с чего-то начать и следить за всеми вами. — За кем ещё, Рон? Да и ты понимаешь, что велика опасность того, что Дамблдор тебя раскроет и тебе конец? И не только ведь тебе. — Гарри никак не мог понять ход мыслей своего друга — сунуться в самую гущу проблем и говорить, что это правильно! Беспокойство за товарища, на лице которого застыло безучастное выражение лица, росло комом. — Это всё ради него и ради моего народа. Я связан клятвами, которые я намерен исполнить любой ценой. Несмотря ни на что, — гриффиндорец не нашёл, что ответить, и просто смотрел, как на красивом лице нет ни одной эмоции, а в глазах целая буря скорби, сожаления и фанатизма, питаемого огнем надежды. — Пошли, нас ждут. Зал был просторен и богато убран в стиле барокко, то тут, то там были фигурки из позолоченного металла, изображающие разных существ. Все кентавры, фавны, русалки были с лицами радости и улыбками, которые в нужном свете кажутся зловещими. Сейчас было то самое жуткое освещение, две масляные лампы освещали лишь небольшой уголок, в котором стоял человек, в котором Гарри узнал Геллерта, и группа гоблинов. Также стояло два стула, один из которых пустовал, а ко второму была привязана женщина. Четверокурсник, повидавший всякого, чуть не упал от шока и неверия, когда узнал в ней Молли Уизли! — Молчи, — предупреждающе сказал Рон и указал на диванчик в слабо освещенном углу. Молча пожав руку Геллерту и обойдя гоблинов, Гарри беспомощно уставился на происходящее. Женщина, видимо, находилась под заклинанием и не подавала никакого интереса к окружающим, бесцельно уставившись в пол. *** Эльф тихо присел напротив, всё также без интереса смотря на свою мать. — Рассказывайте. К нему тут же подошёл один из гоблинов и с кривой ухмылочкой начал доклад. — Она нарушила целый свод правил, господин! Устроила дикий скандал, перевернула трибуну с поверенным, устроила потасовку с охраной и подняла крик! Золото любит тишину, Вы ведь знаете, да и лишние глаза журналистов тоже нежелательны. Охрана успела их словить, и они ждут в соседней комнате! Хозяин, это нельзя просто так оставлять! Она пыталась подорвать авторитет банка и Ваш авторитет также, как нашего единственного и драгоценного хозяина, — закончил он свою речь низким поклоном, но Рениэль и так знал, что гоблин в поклоне прятал маску ненависти на своем лице. Не в привычках этой расы быть искренними. Хотя в ситуации, что сложилась, была и его вина тоже. Не стоило оставлять «семью» позади, толком не разобравшись с ней, чтобы не ставили палки в колеса своими розысками. Сейчас, наверное, поздно, но всё же можно ещё что-то исправить? — Гелл, что думаешь? — Я так подозреваю, что простым Обливейтом тут не справишься. Слишком большая семья, тем более, некоторые под крышей Хога и вне досягаемости. — Значит, надо придумать причину, по которой её непутёвый сын оставил свой дом и уехал из страны. — Страх? — Ну почему так? Может, он в лотерее выиграл кругосветный круиз и решил осесть у Чарли в Румынии. Учёба не его, семья унижает и у него хватает денег уехать, — Рениэль фантазировал, как бы хотел поступить Рон, да и любой простой подросток на его месте. Получить кучу денег и уехать куда подальше от опеки, учёбы… — Хороший план, — усмехнулся невыразимец, уже отдавая указания гоблинам по поводу документов и счетов. — И она согласится? Она довольно яростно хотела вернуть своего сына. — Я ей не сын, — отрезал эльф, и лицо приняло ожесточённое выражение. — Я не желаю иметь с ней ничего общего! — Рон! — Гарри вскочил со своего места, и глаза горели гневом. — Она твоя мать, она дала тебе жизнь! Кормила, одевала и по-своему заботилась… — парень осёкся, услышав мелодичный смех существа перед ним. Иллюзия спала, и Гарри смог увидеть аккуратные острые ушки, мягко светящуюся кожу, и сама атмосфера вокруг изменилась. Это существо могло бы легко очаровать, если бы его смех не был полон зла, а взгляд боли и обиды. — Ты не видел, как меня принуждали к работе, как мне давали конфеты, которые так сильно жгут живот, что ты и представить не можешь. Ты когда-то просыпался с горбом с целый холм? А меня обтёрли зельем, когда я спал, было больно, когда его убирали в Мунго, и наказанием был лишь домашний арест на две недели! Эти старшие подонки могли меня убить, и только после этого мать бы почесалась! Кстати, что-то давно Рона не слышно! Гелл! Нужна твоя помощь. Коротко объяснив суть своей проблемы Геллерту, эльф обратно присел, и постарался ослабить природную защиту в голове. Без посторонней помощи он туда попасть может только при смерти и во сне. Поэтому невыразимец выступал в роли посредника, между Рениэлем и его собственным миром, в котором второму Рону Уизли места не было. Короткая вспышка боли, и он неожиданно оказался на поляне, по краю которой с одной стороны рос лес, а с другой медленно текла маленькая речушка. Слабый ветерок колыхал прибрежные камыши, и где-то подала звук лягушка, после чего вскоре запел в ответ весь хор сородичей. Всю эту красоту «украшало» несуразное строение, беспорядочное нагромождение досок и окон, без какой-либо красоты и практичности. Одним словом — Нора, из которой доносился уютный смех, зазывающе горел огонь и пахло чем-то вкусным и… родным? Напротив дома стоял парень, точная копия самого Рениэля, только это был не он. Любой эльф, да и человек не стал бы тосковать по тем людям, что там находились, и о жизни, что там была. — Хочешь вернуться в нищету, грязь и в тень своих братьев? — прямо спросил Рениэль, вставая рядом со своей копией, который как зачарованный смотрел на огонёк в окне и знакомые силуэты. — Нет. Но… у тебя была семья? — наконец, внимание Рона было приковано к посетителю его уголка в их общем разуме. — Тебе было легко забыть их, бросить? Воитель промолчал, некоторое время думая над ответом и погружаясь уже в свои воспоминания, в которых осталась только боль, кровь и огонь. Ему самому стало страшно от того, что он помнит лишь призрак, призрак семьи, что у него была, что его любила, что его защищала. Малифер стал его миром, и это позволило смириться с утратой, но как же это горько признавать! — Не буду лгать самому себе, — тихо произнес эльф и продолжил. — Я помню их, но чувства давно остыли и несут с собой скорбь. Семью убили у меня на глазах, их отобрала у меня судьба вместе с домом и будущим. — Значит тебе не понять того, какого расставаться с живыми родителями навсегда, — грустно заключил Рон, снова поворачиваясь к окну. — Я знаю, что я поклялся, и смотрю на себя, пережившего не одну войну и трагедию за тысячи лет, но, всё равно, это больно. Также я знаю, что эту боль чувствуешь и ты, хоть и скрываешь это, и бежишь к следующей цели. — Я дам им денег и знание того, что ты жив. Этого достаточно? — Для них? Может быть. Для меня — нет. Как мне стать частью тебя, а не пленником в твоей голове? — между ними снова наступила тишина, и голубые глаза смотрели друг на друга в борьбе. Этот человек лез туда, куда не следует, этот грубый взбалмошный мальчишка сейчас говорит похлеще любого мага! Но и жить с врагом в своей голове — не самый разумный способ жить. Нужно задать решающий вопрос. — Ты примешь Драко? — Хоть я его и недолюбливаю… у меня есть выбор? — с усмешкой ответило отражение. — Нет. — Значит, решено. Мне Гелл говорил, что у нас общие чувства, страхи и мысли будут. Так? — Как будто я, как некромант, постоянно переселяюсь в другое тело! Посмотрим, так ты со мной? Дай мне руку, и ты не будешь заперт тут, — двойник немного колебался. Рон обернулся к Норе и мысленно пообещал вернуться, у него была надежда всё объяснить семье. Наконец, на эльфе появилось решительное выражение лица, и, когда руки сомкнулись, последовала яркая вспышка, которая затмила лес, поляну и, главное, Нору. *** — Миссис Уизли, с вашим сыном всё хорошо! Вы можете присылать ему письма через меня и также получать ответ вместе с частью денег от выигрыша, — Геллерт уже десятый раз повторял этой курице-наседке с виновато сидящим рядом Биллом Уизли, прячущим взгляд от них обоих. — Это слишком мало! Я должна знать точно, где мой сын, я имею на него полные права, если вы мне сейчас же… — Молли пыхтела, подобно чайнику, обвиняя, угрожая и умоляя. Она приносила невыразимцу жуткую головную боль и содрогания всем телом от мысли, что она действительно не уйдет! Он отсчитал ей три тысячи галлеонов, заверив, что столько будет выплачиваться каждый месяц «круиза» Рона, и она ушла, принеся все обеты и клятвы о неразглашении. Облегчённо вздохнув, мужчина откинулся назад на кресло, смотря на то, как осенний дождь и ветер заявляют свои права на туманный Альбион, который не представляет, какие изменения ждут его в будущем. Вспомнил про Рениэля и Поттера, которые сразу же переместились камином, в кратчайшие сроки проведённым в комнаты новоявленного учителя и в такие же сроки убранного. Это потребовало огромных усилий гоблинов и проявления всего их мастерства в портальной науке. Геллерт, глядя на вспотевших и высунувших языки усталых гоблинов, только хмыкнул. — Это всего лишь начало. *** На следующий день утро выдалось ненастным, серые тучи заволокли небо, и августовское тепло, как по волшебству, исчезло. Замок был пока холодным, и жизнь в нём только просыпалась вместе с учениками очень неохотно с непривычки, идущими в Большой зал на завтрак. Драко был одним из первых, кто занял своё место рядом с Забини, который незамедлительно передал ему пергамент с расписанием. Как старосте, Драко нужно будет изучить его досконально, чтобы вести курс своего факультета, от класса к классу. По новому расписанию первой парой у Слизерина с Хаффлпаффом была гербология, дальше прорицания и следующей по расписанию была История Магии. Драко Малфой, за глаза называемый Серебряным принцем, испытывал странное волнение и предвкушение. Несмотря на то, что они с новой папиной игрушкой не разговаривали, парень смог зацепить своей внешностью и чем-то странным, необъяснимым и неуловимым. Что-то в нём дразнило глаз, ища что-то знакомое, как будто Малфой пытался найти того, кого давно не видел, что в случае с этим выскочкой невозможно. Странным был взгляд, что горел желанием, когда Пруэтт смотрел на него — да, он это заметил, как и нежность, и теплоту, что уже было за рамками понимания. Отцу Драко не сказал об этом, но ему было приятно, что такой мужчина смотрит на него так, как никто не смотрел! И парень с нетерпением ждал возможности снова увидеть этого недолорда, с его грациозной и плавной походкой, завораживающей всех вокруг, и, может, как-то задеть, ударить побольнее. За то, что тот отобрал у него крохотные доли внимания отца, Драко был готов на многие свершения. Малфои никогда не спускают обид! Первые занятия месяца были, по большей части, ознакомительные, преподаватели, за исключением Снейпа, понимали, что ученики разомлели за лето, и давить стоит постепенно, втягивая в учебный процесс. Именно из-за такого подхода первые занятия пролетели быстро: на гербологии они лишь смотрели, как мадам Стебель сюсюкается с очередным растением, на прорицаниях можно было спокойно поспать и потом сказать Трелони про вещие знаки. А вот сидя в кабинете Истории Магии, Драко было интересно, можно ли будет заснуть на паре нового учителя: он не особенно вникал в историю, если это, конечно, не семейные хроники Рода, но Малфой должен быть идеален во всем. Даже в таком ненужном и занудном предмете, как этот. — Итак, ученики, прошу внимания. Меня зовут Рениэль Гард. Обращаться ко мне можно только как профессор Гард или мистер Гард. — появление учителя, к неудовольствию Драко, произвело фурор среди большинства. Ну да, красивый, да, рубашка и штаны выделяют стройность и силу красивого тела, а очки… Стоп, очки? Слизеринец присмотрелся к новой части аксессуара рыжего учителя, столкнувшись взглядом с небесно-голубыми глазами, которые вчера имели совершенно другой цвет! Что за игры?! — Гляди, Драко, Поттер сегодня без очков! — парень посмотрел туда, куда указывал Забини, и увидел, что вечные очки-велосипеды пропали, а глаза Мальчика-что-выжил светились ярко-зелёным светом, иногда переливаясь, но никто этого не заметил, ведь девушки были поглощены новым преподавателем, его голосом, почерком и внешностью, уже обсуждая между собой, как привлечь такого молодого красавца, не замечая одной детали. Глаза учителя были холодны и смотрели с снисхождением на них, почти на всех. В голосе так и проскальзывали высокомерные и властные нотки, и за разговоры на задней парте оба факультета лишились нескольких очков. Казалось, Гард слышит и видит всё, что происходит в аудитории, и ошибок от учеников он терпеть не мог. Но, для бурлящих гормонами подростков, это было неважно, они пока не возражали, ведь за урок они узнали больше, чем за месяц с профессором Бином! Рениэль ловко перескакивал с темы на тему, показывая знания и увлекая за собой в этот мир, полный тайн, загадок и вымыслов. — Запомните, любая история — это наука о процессах, что предшествовали результатам, что мы имеем сейчас. Например, вам известно заклинание Люмос, если мы его сейчас знаем, значит, его кто-то придумал, и это точно известно, остальное детали. А если вам говорят про короля, что утопил в мае сотни детей за то, что им не повезло родиться в определённый день, не полагаясь при этом на точные данные и многочисленные разные источники, вы имеете полное право назвать это абсурдом или поверить в то, что так и было. Моя задача научить вас не верить тому, что пишут, пока этому не будет приведен факт, и вы не увидите результат своими глазами. — Это как Метка над Чемпионатом? — Мистер Финниган, я не давал вам права меня перебивать, — синие глаза полыхнули холодом. — Но да, это факт и результат, благодаря которому нам трудно сказать, что всё произошедшее — неправда. Как и отрицать сотни раненых и десятки погибших — большая глупость. Что ж, урок закончен, домашняя работа: эссе на полфута на тему зарождения волшебной живописи в эпоху Ренессанса. Мистер Поттер, помогите собраться мисс Грейнджер, мистер Нотт - минус один бал, заберите свою недожёванную конфету из-под стола. Свободны! Драко, не спеша сложив учебники, встал и направился прямо к преподавателю, севшему за свой рабочий стол заполнять журнал. — Вы что-то хотели, мистер Малфой? — Да, лорд Пруэтт я хотел бы вас спросить о том, что вы тут делаете? Разве вы не должны «планировать» с моим отцом вашу общую бизнес-империю? — Драко не мог сдержать яда в своём голосе, он никак не мог понять, как относиться к человеку перед ним. Бояться, восхищаться, презирать или ненавидеть? Жаль, что этикет не позволяет, как тупому грифу, прямо спросить: «Чего же не ёбешься с моим отцом, пока меня нет?». Наверное, мужчина что-то прочитал в его глазах, и побледнел, недобро сузив глаза, но что-то внутри себя решив, расслабился. — Вам, наверное, объясняли, наследник Малфой, правила ведения бизнеса? Отобрать всё и не отдать ничего. Ваш отец далеко не исключение из этих законов, и я прекрасно понимаю, чем обусловлена его щедрость, и на эту тему я с ним ещё поговорю. — Мой отец уже в курсе того, что вы собрались бездарно провести время в этих старых стенах, — Драко почувствовал, как его сердце ускорило ритм, а в висках застучала кровь от адреналина. Он волновался и чувствовал какую-то незримую линию, стоит которую перешагнуть - и что-то произойдёт. — Благодарю, что сделали за меня мою работу, мистер Малфой, — с усмешкой протянул мужчина, снимая с себя модные очки. — Меня очень тронула ваша забота о моём времени, желаете его скрасить на отработке? Драко почувствовал злость, он потерял ощущение чего-то важного и знакомого, и перед ним снова сидел парень, что пользуется его отцом, который кидает на него взгляды, от которых порой жутко страшно, или они смущают до дрожи. Парень, на которого не получается смотреть с высоты своей чистокровности и положения, да тут ещё эти голубые глаза. В этом мужчине была загадка, и то, что Малфой не может её разгадать, ужасно злило юношу. Почему он не может так просто уйти, и притвориться, что он не думает об этих глазах на красивом лице, сильном и стройном теле, что привлекает всех. Драко совсем запутался в эмоциях и в порыве отчаяния перевернул рукой чернильницу прямо на журнал, он испытал удовольствие, когда видел, как чернила пропитали бумагу важного документа насквозь, затем страх за то, что сейчас будет. Криков не последовало, как и возмущения, но когда Малфой заглянул в голубые глаза, то замер, почувствовав себя кроликом перед удавом, что смотрит, не мигая, и уже обхватил своими кольцами, в виде руки, что крепко сжимала его локоть, посылая по телу странное тепло и бросая уши в жар. — Завтра жду вас после шести. Прошу не опаздывать.