Живи за нас!

Ничего не говоря Севрин… то есть Северус, скрылся в лаборатории, все же успев подать чай Рениэлю, который судорожно просчитывал, как вести диалог с Малфоем. Он не был к нему готов так скоро. И почему все на него свалилось в один день?! Не зря он Роном просто ненавидел первые дни сентября. — Какой сюрприз, лорд Малфой. Присаживайтесь, я надеюсь, что хозяин этих комнат будет не против. — Да, не против… — Люциус был сбит с толку видом Северуса, который похорошел просто на глазах! Еще неделю назад он дал понять, что не желает видеть зельевара в качестве партнера и любовника, а тут такие изменения. Видимо, Снейп сделал правильные выводы и постарался ради него, чтобы вернуть его расположение. Это очень похвально. За неделю помолодеть и выглядеть на двадцать лет, тем более с прекрасной физической формой… может, Северус поделится секретом? Обязательно поделится, Малфои умели добиваться своего. — У меня к вам несколько вопросов, лорд Пруэтт… или уже мистер Гард? — Постараюсь на них ответить максимально открыто, — грея руки об чашку чая, тихо сказал юноша, не отводя взгляда, смотря на мужчину. Он ступал на тонкий лед дипломатии и общения с аристократией, и единственное, что он умел — это держать лицо, а в остальном — строгий этикет и терпение. — Почему вы устроились преподавать в это заведение? Ведь это не подобает положению лорда — быть учителем? Неужели вы предпочли проверку домашних эссе построению бизнес-империи со мной? — Может быть, я счел вас достойным моего полного доверия в бизнесе? Я, кажется, говорил, что я мало что понимаю в бизнесе, а своим временем я распоряжаюсь как пожелаю, — эльфу просто были неинтересны деньги, они оба видели их, как средство, а не цель. И если Малфой считал это средством для увеличения влияния и могущества своего Рода, то Пруэтт просто не видел, на что их можно потратить. Разве что засыпать подарками Драко, чтобы потом уже повесить бантик на него и подарить себе, может с людьми так сработает? А остальное… он размышлял в категориях, сколько на это можно купить оружия, провианта и сколько пойдет на жалования солдатам. Но как только не стало армии, так и исчезло понимание денег. — Это опрометчивый поступок. — Чего вы добиваетесь? — прямо спросил Рениэль, крайне быстро теряя терпение, хотя в отношении к Малфою-старшему его было и так немного. — Чтобы вы вели себя разумно в партнерской деятельности, — спокойно ответил мужчина. — А по-моему — чтобы я разумно прыгнул к вам кровать и отрабатывал долги натурой. — Что вы себе…?! — Позволяю смотреть на вещи практично. Первый вопрос к любой сделке: а какая выгода партнеру? Да и я далеко не слепой дурачок, -Пруэтт с удовольствием наблюдал, как серые глаза Малфоя потемнели от гнева, губы сжались в бледную полосу, а руки — в кулаки. — Поверь, Люциус, я уберег тебя от большой ошибки, учитывая твое будущее, в котором Род Малфоев действительно станет самым известным и сильным в этом мире. — Какой ошибки? — сквозь зубы произнес мужчина, пытаясь остудить свой гнев на этого смазливого ублюдка, слова которого невольно заинтересовали. — Если повезет, то тебя быстро испепелит его ревнивый муженек за покушение на того, кто сам одной рукой может свернуть тебя в бараний рог, — на плечи почти вставшего лорда опустились железные руки, снова его усаживая на место. — Но считай, что тебе не повезло, потому что будешь иметь дело со мной, — голос Северуса и раньше завораживал и был довольно приятным, но сейчас он оказывал прямо колдовское воздействие. Северус обманчиво нежно собрал платиновые волосы блондина и, обтянув их вокруг кулака, с наслаждением вдыхал аромат. Малфой был в полной растерянности, никто с ним не позволял себе так вести. В голове один за другим вспыхивали вопросы, принося почти физическую боль. Этот Рональд или Рениэль побрал его, и еще при Снейпе, при котором почему-то было стыдно. Что его, сиятельного Малфоя, отвергают — еще позорнее, чем он сам Северуса, который это явно спускать ему не собирался. С зельеваром еще можно поговорить… — Хорошо, что ты не человек, Люци, иначе меня бы стошнило, — в этот момент Малфой растерял остатки благоразумия, о котором недавно говорил. — Нищий полукровка, что ты себе позволяешь! — со скоростью, которой позавидуют некоторые эльфы, он извернулся и ударил прямо в знаменитый снейповский нос, не почувствовав легкий укол прямо в шею за мгновение до этого. Темный отлетел к шкафу и чуть приложился головой от неожиданности и силы удара. — А ты мне еще больше нравишься, Люц, — послышался характерный хруст вправляемого хряща. — За это я надену на тебя ошейник, и ты дальше кровати не уйдешь, — Рениэль сам чуть испугался, увидев на губах друга полубезумную ухмылку. Улыбки на этих губах никогда не было. Дальше завязалась настоящая драка, и хоть эльф опытным взглядом видел, что Снейп не использует свои преимущества во всем и обширные знания приемов, но на разрушениях это никак не сказалось. Неудачный удар ногой Малфоя разрушил полностью шкаф с книгами, Северус бросил столик в лорда, но тот увернулся, а столик разбился на части об стену. Снова обмен ударами, попытки придушить и катания на ковре, от которых эльф залез на диван с ногами, почти с умилением смотря на рычащих друг на друга внизу мужчин. В пылу драки Малфой сорвал кольцо с руки Снейпа, за что тот почти вырвал ремешок с палочкой на груди, оставив волшебника без оружия. Не без усилий эльф выскользнул из яростных объятий, и, ловким пинком от земли в живот, Северус отправил Люциуса в спальню, чуть не сломав хлипкую, как оказалось, дверь, и, тяжело дыша, поднялся, подмигнул Рениэлю и закрыл за собой дверь. Что ж, за Люциуса теперь можно быть отчасти спокойным — темный эльф умел убеждать, кого угодно. В конце концов, ему нужен только Драко, а с его отцом надо будет поговорить, но позже. А сейчас у него есть свои дела. *** — Что, Люци, кружится голова? Я знаю, что ты возбужден, милый, — ослабевшего и сбитого с толку противника Северус легко швырнул на кровать, с упоением принявшись стаскивать, а кое-где рвать, остатки одежд лорда. Сам Малфой тоже рвал одежду зельевара, вцепляясь до крови своими ногтями, нанося удары по корпусу, пока его руки не были прижаты к кровати стальной хваткой эльфа. — Что ты сделал, подонок?!.. — … и законченная мразь, да-да, — промурлыкал темный эльф, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди, а возбуждение стало почти болезненным. Холеное сильное тело, белоснежные волосы и серые глаза, что затуманились желанием, заставляли терять голову даже эльфа. — Хм, и с чего же начать… — стремительно приблизившись к шее, он неторопливо стал ласкать ее губами, резко смыкая зубы на нежной коже, под которым билась артерия, с упоением слушая шипение сиятельного лорда. Сладкий туман все больше завладевал сознанием, а части тела по одному становились комком нервов, отвечающих за удовольствие. Как будто его тело создавалось для наслаждения у него на глазах, и это ощущение пугало. Он сопротивлялся, как мог, пытаясь вырваться, укусить и сбросить с себя наглого полукровку, рыча как раненый лев, еще больше провоцируя. Люциуса Малфоя выдворили из его же тела, оставив незнакомца, запутанного в теплом мороке, для которого единственным осязаемым было горячее тело любовника-эльфа. Разум молчал, оставив его один на один с постыдным желанием, что захватило его тело, затаскивая в этот сладкий морок. — Давай, я тебе немного расскажу о «горгородском поцелуе», — на это заявление мужчина мог только жалобно простонать, как и на легкое касание к горящему члену, как в тумане видя скривленные в довольной усмешке губы и распутные темные глаза. — Первое состояние — это… — еще один жалящий засос, боль и наслаждение, от которого эхом разнеслись импульсы по всему телу, до кончиков пальцев, заставив Люциуса застонать еще громче. — …это заражение. Я прямо вижу, как кровь разносит его по твоему телу, особенно концентрируясь вот тут, — в будущем многострадальный член лорда Малфоя был до боли сжат и на пробу оглажен. Зрелище того, как пальцы с его естественной смазкой исчезают во рту эльфа, еще больше возбудило мужчину, а с губ сорвался просящий стон. — Ммм… эта знакомая нотка горечи. Знаешь, ведь этот яд убийцы использовали, чтобы отравить особу через любовника, ведь до него зачастую куда легче добраться, и лишний свидетель потом умирал… — тихо прохрипел темный эльф, влажными пальцами проникая в узкое колечко, вызвав новые попытки партнера к слабому сопротивлению. — Тише, тише… потом тебя ждет сюрприз, — Северус как будто разговаривал с проблемным ребенком, готовя его для себя. Это чувство внутри все больше будоражила его разум, но пока еще недостаточно. Блондин уже задыхался от наслаждения, ему уже хотелось, чтобы сделали больно, и он кричал от нахлынувшего, как цунами, удовольствия. Подобные ощущения следует за человеком, когда его с мороза кидают сразу в горячую ванну. Так же остро, и так сейчас желанно. Люциус разучился понимать все языки, кроме языка касаний и чувств. — Может, мне отыметь тебя в твой сладкий ротик? У него такой нежно розовый язычок, наверняка нежный… — слова доходили, как через вату, а на краю сознания он чувствовал, как уголке его губ расцвел нежный, едва ощущаемый, поцелуй, на который он не мог ответить. — Да, понимаю, нежность сейчас лишняя. Второе состояние — стимуляция… — Северус еще контролировал себя, хотя как хотелось бы окунуться в то же сладкое и горячее безумие, что и извивающийся Малфой, трущийся об простыню своим колом стоящим членом. А темные эльфы никогда не отказывали себе в любом удовольствии. — Зараженный должен расслабить жертву, обычно это достигается стимуляцией простаты, — недолго думая, Снейп сразу же вошел немаленьким гладким членом в едва подготовленную дырку. В глазах чуть потемнело от удовольствия, а любовник под ним довольно застонал. Даже если бы его порвали и хлестали плетью, пламя желания это бы не умерило. — Как жаль, что у меня нет нескольких игрушек, чтобы принести тебе больше удовольствия, но мы это исправим, обещаю… — голос стал еще глубже, когда эльф принялся вбиваться в разомлевшего от яда Малфоя, сладкие стоны которого эхом отражались от стен. Тело сиятельного лорда требовало больше боли, больше удовольствия, больше всего. Руки перестали держать, и бессильный перед искушением блондин упал грудью на кровать и выгнулся бедрами так, чтобы его было удобнее брать. В награду член стал бить точно в точку удовольствия, которое волнами сметало всякое желание сопротивляться. Сколько длилась эта агония, он не знал точно, лишь почувствовал, когда тепло разлилось глубоко в нем, а с губ невольного любовника сорвался довольный рык. Рык зверя, получившего отличную добычу и не собирающегося ни с кем делиться. Ответил Люциус только разочарованным стоном, ведь возбуждение было до сих пор острым. — Третье состояние — уже агрессия и желание удовлетвориться, — эльф даже не перевел дух и, выйдя из сочащейся семенем аппетитной попки, покорно лег рядом, с издевкой смотря в серые глаза, бросая вызов. — Можешь попробовать отравить меня, но потом тебя ждет расплата. Малфой почувствовал, что в него как будто всыпали перца, и в теле оказалось достаточно сил, чтобы грубо повернуть эльфа к себе и вгрызаться ему в рот, чувствуя как с губ на его язык капает кровь. Туман остался, и это позволило делать Люциусу, что давно хотелось, но дурацкие правила и репутация сдерживали. Хотелось причинить боль, в отместку царапая, щипая, кусая совершенное тело под ним, которое сопротивлялось в ответ, еще больше распаляя лорда. Они поменялись местами, и Люциус почувствовал головокружение от этого ощущения власти, силы и доминирования над бессмертным и вечно прекрасным существом. Слушать довольные крики Северуса, чувствовать больные укусы до крови в плечо и в руку, без подготовки входить и брать совершенное и сильное тело, что также наслаждалось этой болью, а самоосознание своей мимолетной власти над тем, кто сильнее, старше и красивее, могло довести до оргазма. Горячие шелковые стенки внутри приветственно сжимали его, усугубляя все пороки и ощущения, что вылезли наружу. Через пару минут бешеного и животного темпа Люциус с криком вошел по самые яички и так же излился, чувствуя, как свинцовая тяжесть и жар уходят из него с семенем, и бессильно рухнул прямо на Снейпа, на кровавых губах которого блуждала понимающая ухмылка. — Ты все подстроил так, чтобы я сам участвовал в насилии над собой… — хрипло произнес Малфой, чувствуя, что не способен пошевелить и пальцем, под собой чувствуя учащенное биение сердца любовника. — Ты еще не знаешь, что такое насилие, Люц, — сильные руки зельевара заключили его в объятия, и блондин провалился в царство снов, чувствуя, что силы ему еще понадобятся. *** Проникнуть в спальни Слизерина было проще простого, пароль, видимо, они не меняли со второго курса, учитывая, что представители данного факультета хранили эту тайну вполне надежно. А если кто и проникал сюда, и его заметили, то ему в награду был обеспечен шанс крутить рулетку судьбы, какой несчастный случай или проклятье случится с ним этим днем. Найти Драко тоже не составило труда, возле двери всегда висела табличка, где указывалось, кто здесь проживает. Слизеринцы более почтительнее относились к личному пространству и собственности, а не как в Гриффиндоре, где можно запутаться, в какой ты комнате, и не факт, что там кто-то уже не лежит, искренне считая, что это его место. На первых курсах, по крайней мере, такая проблема была. Комнат было много, но Рениэль нашел нужную и тихо попробовал открыть дверь. Он двигался бесшумно, но наличие охранных заклинаний нельзя было исключать. К счастью, все обошлось, и эльф осторожно опустился на колени перед кроватью, на которой спало его наваждение, и в прошлом, и будущем, супруг. Хотя у них всегда были сложные отношения, ибо они слишком разные. Сложив на краю кровати руки и опустив на них голову, он внимательно следил за юношей. Смотрел, как дрожат во сне его ресницы, слушал его ровное дыхание и просто любовался, погружаясь в печальные мысли и воспоминания, что у него были. Они слишком разные, и ему стоило огромных усилий добиться любви Малифера, и то, если бы не большая трагедия, у него не было бы и шанса. День и Ночь не могут быть вместе, поэтому вечно бродят поодиночке, преследуя друг друга, лишь иногда пересекаясь на короткий час. А чем сейчас воитель лучше? Он все так же умеет только воевать и не знаком с тонкими стихами и музыкой, кроме маршей и солдатских песен. Очаровывать — это явно не в его честь, так как же ему столкнуться с Драко, чтобы они смогли хоть чуть-чуть стать ближе? Вид такого близкого и далекого одновременно любимого сводил с ума, в носу предательски защипало, а слеза так и норовила упасть с глаз. Рениэль никогда не позволял себе плакать, наверное, это все влияние Рона, и он слишком расчувствовался. Злиться на это бессмысленно, он всегда переживал больше, чем остальные, и он вновь вернулся мыслями к его Дракону. Эльф мысленно застонал от досады, они и правда слишком разные, и все, что он мог предложить — это свое сердце. Он умел любить слепо и верно, отдавая всего себя без остатка и, наверное, этого будет достаточно. Даже если этим будут пользоваться в своих целях, он свою роль не уступит никому. Ведь он Герой, а Герои всегда добиваются того, чего хотят. Спи, любимый, тебя впереди ждет очень много приключений. Рениэль, наконец, поддавшись нежности, в которой купалось его сердце, смотря на это невинное дитя, решился. Воин невесомо коснулся губами чистого лба Малфоя, умилившись, как красивое лицо милого мальчика чуть нахмурилось, а губы слегка приоткрылись, даже во сне соблазняя и провоцируя его. Больше он не позволил себе слабости и бесшумно исчез во мраке, оставив за собой лишь легкий запах озона после грозы.