Sons & Mothers

Она всегда была его мамой. Только его. Абсолютно честно и безусловно его. И совсем чуть-чуть, самую капельку, наполовину - Кристины. Она зовет его Адам. Адам и никак иначе. Никаких сокращений или дурацких прозвищ. Адам и всё. Её Адам. И лишь иногда, когда они вместе с Кристиной, она называет их mon soleil – мои солнца. Словно бывают миры, в которых солнца два. Или больше. Он таких миров не знает. Она его мама и потому смотрит на него совершенно по особенному. Как на взрослого, готового к диалогу, равного ей в её абсолютно безвозмездной любви. Больше на него никто так не смотрит. Больше его никто так не любит. Больше никого он не считает своим настолько, чтобы прижимаясь в рождественское утро к груди шептать на ухо: я люблю тебя, моя мамочка. Нет, он знает, что его мама – это и мама Кристины тоже. В конце концов, раз они с Крис брат и сестра, значит мама у них общая. Но общая - это та мама, что читает им сказки. Или та, что абсолютно не умеет готовить. Ну, или та, что любит клубничное мороженое больше шоколадного. Его мама часто просыпается от кошмаров. Его мама иногда замыкается в себе, и тогда она любит пить горячий чай и перебирать его волосы. Адам думает, что так ей легче думать о том, что монстры существуют на самом деле. А еще его мама прячет в сейфе странное кольцо-мозаику. Если его немного покрутить, оно рассыплется на три части. Их потом надо обязательно собрать вместе и обязательно так, чтобы две руки держали сердце, которое венчает корона. Вообще, Адам очень умный и щедрый мальчик. Так, по крайней мере, говорят о нем дедушка и Луиза. Поэтому, он не против делиться мамой. Нет, не той, которая его, а той, которая общая. Его мама всегда остается для него только его. Он немного боится, что Джек, у которого нет своей мамы, посчитает, что его мама теперь и его тоже. По особенному его. Не так, как она их для Кристины или, на худой конец, Джея. Но Джек не понимает. И Адам этому даже рад. Совсем чуть-чуть! Ведь это не делает его плохим мальчиком, правда? Адам знает, что единственный, для кого его мама тоже его – это его папа. И это заставляет Адама хмуриться и немножко ревновать. Но он быстро понимает, что хотя его мама для папы и его, но она не его мама. И ревность быстро угасает. Папа тоже имеет право считать её своей. Только чуть-чуть иначе. Не так, как Адам. Он хранит свой секрет так, как только умеют хранить секреты умные мальчики. А может даже и лучше! Он не рассказывает о нем Джею и Максу. Не делится им даже с дядей Мерлином! Иногда Адаму хочется, очень хочется рассказать об этом секрете дедушке Рэду, но он не рассказывает. Потому что его мама – это только его секрет. Самый секретный секрет на свете! Его секрет знает только папа, но он не смеется, нет! Его папа хитро смотрит ему прямо в глаза и говорит, что это хорошо, что их мама – совсем чуть-чуть только его. Адам смеется, потому что всё наоборот. Это его мама совсем немножко их. Но ему не жалко, если папа будет считать иначе. Ему не жалко, если иначе будут считать все. Так даже интереснее! Ведь она всегда – совершенно точно всегда-всегда – будет его мамой.