Мрачная готика

Нарастающий тревожный шёпот прекратился столь же внезапно, сколь начался. Я ещё раз повернул ручку в надежде, что дверь вдруг отворится, но этого не произошло. — Кто вы? Почему вы заперты? — спросил я, но мне никто не ответил. Моё напряжение могла снять только прогулка, поэтому я накинул плащ, и вышел из замка. Я долго бродил по окрестностям, охваченным туманом; в какой-то момент мне даже показалось, что я сбился с пути, и сумрачное море засосало меня в свою пучину, как вдруг вышел к парадному входу. На крыльце стоял человек, и его лицо было наполовину скрыто молочным туманом. — Сэр? — раздался хрипловатый голос. Сделав несколько шагов к крыльцу, я убедился, что это Николас. — Вы не заблудились? Мне показалось, что да, — сдержанно добавил слуга, заводя руки назад. — Н-нет, всё в порядке. Я просто прогуливался, — в моём голосе мелькнула неуверенность. — Может быть, чаю? Ханна приготовила замечательные шоколадные пончики. — Не откажусь. Мне не хотелось есть или пить, но я не мог пренебречь возможностью поговорить с Николасом, который, должно быть, прекрасно знал это место и, следовательно, его тайны. Мы вошли в дом, Николас забрал мой плащ, а я прошёл в столовую и сел за стол. Спустя некоторое время слуга принёс поднос, на котором стояла серебряная тарелка с румяными пончиками, чайник и чашка чёрного чая. Откланявшись, старик хотел было уйти, но я был настроен решительно: — Николас, а что находится в той комнате? Или правильнее будет спросить «кто»? — В комнате? — Николас замер, его седые брови комично поползли вверх. — На третьем этаже. Рядом с библиотекой, — внимательно глядя на слугу, я добавил в чай сливки, которые находились в серебряном чайнике. — О… Я не понимаю ваш вопрос, — снисходительно ответил старик. — Что там может быть, если не обычная комната? — Почему же она заперта? — Она требует ремонта, было решено запереть её. Гринхелд очень большой, как вы успели заметить. Господа много вкладывают в поддержание этого дома, но они не волшебники, и кое-какие помещения пока ещё не отреставрированы, — скупо ответил Николас. — Я слышал шёпот. Он доносился из той комнаты, — настаивал я. — Вам почудилось, — холодно улыбнулся слуга. — В этом доме многое может причудиться, но это лишь игра звуков и света. Или вы считаете, что господа держат кого-то взаперти? Повисло тягостное молчание. — Нет. Конечно, нет. Вероятно, вы правы, мне почудилось, — глухо произнёс я и сделал глоток чая. — Я могу идти, сэр? Я не смотрел на старика, но был уверен, что тот ухмыляется. — Да, ступайте. После чая я ушёл к себе и попытался отвлечься на чтение. Начался дождь. Он монотонно стучал по оконным стёклам и оставлял на них влажные разводы, туман не рассеялся ни на йоту. Рыцарский роман лишь слегка отвлекал мой разум от мыслей о Валентайне. Не знаю, что именно руководило мной, откуда во мне взялась убеждённость, что в этом месте творится что-то неладное, а дело не в примитивных совпадениях. Пусть Николас пытался выставить меня дураком, я был уверен, что действительно слышал стук и шёпот, это не были галлюцинации. Убеждённость, что мне нужно пробраться в эту комнату, становилась всё сильнее, вместе с тем я понимал, что должен действовать осторожно и исключительно тайно. Я смотрел на капли дождя, рисующие узоры на оконном стекле, и сам не заметил, как погрузился в сон. Мне снился летний день в небольшой провинции на юге Франции. Я никогда не был в том месте, но во сне узнавал эти цветущие окрестности. Валентайн, облачённый в бежевые штаны на подтяжках и белоснежную рубашку, сидел на ярко-зелёной траве и хрустел сочным красным яблоком. Моё сердце затрепетало. Кожа Бэрка была столь белой и гладкой, что её хотелось коснуться до трепета солнечном сплетении. Валентайн улыбался, вдыхая аромат цветов и озера, синеющего поодаль. — Здесь так хорошо. Правильно, что мы приехали сюда. Он посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся, а потом сделался серьёзным и, протянув руку, коснулся моей щеки. Я вздрогнул от явственного прикосновения, и проснулся. В комнате никого не было. За тёмными окнами белел туман. Уже давно наступил вечер, и я сидел, погружённый в полумрак. Я мог поклясться, что кто-то действительно коснулся моей щеки… Это был не сон! Я встал, и книга с грохотом упала на пол. Словно надеясь увидеть Валентайна в одном из углов спальни, я отчаянно замотал головой, но никого не обнаружил. В дверь постучали, заставляя меня снова вздрогнуть. — Да? — хрипло отозвался я, вытирая пот со лба. — Господин Эдгар ожидает вас к бриджу! — донёсся приглушённый голос Николаса. — Сейчас приду, спасибо. Игра в бридж способна хорошо отвлечь и даже утешить, особенно если имеется достойный противник. Любовь к карточным играм могла бы довести меня до банкротства, если бы я вовремя не осознал, куда влекут ежевечерние партии на деньги. Встреча с Валентайном изменила мою жизнь. Я вдруг стал ценить простые вещи, на которые ранее не обращал внимания, а также стал более рациональным. — Я не хочу, чтобы ты всё проиграл, — однажды мягко произнёс Валентайн, когда мы лежали в постели, ещё тёплой от недавнего соития. И в те секунды я понял, как рисковал, делая большие ставки и частенько проигрывая. Мне хотелось быть в глазах Бэрка достойнейшим из джентельменов, и я дал себе слово, что перестану играть на деньги. И спустя некоторое время желание каждый вечер коротать в игорных домах, улетучилось. — Вы проиграли, — сказал я, бросая на стол последнюю карту. Эдгар поморщился и вздохнул, а после рассмеялся. — Я только учусь играть в бридж, мистер Браунвуд! — Уверен, у вас всё получится. — Наш дед был потрясающим игроком, — мужчина взял бокал с виски и сделал глоток. — Вы были с ним близки? — Вполне. Знаете ли, он был славным человеком, но, увы, умер, когда нам исполнилось семь лет. — Эдгар, я могу рассчитывать на вашу откровенность? — я не знал, действительно ли надеюсь на неё или просто провоцирую. — Конечно. — Что вы имели в виду, когда говорили, что вечерами с этим домом происходит что-то неладное? Бэрк отвёл взгляд и сделал глоток виски. Тупо глядя в огонь, что ярко пылал в камине, мужчина о чём-то сосредоточенно думал. — Я спрашиваю не из праздного любопытства, — осторожно добавил я. — Видите ли, сегодня я слышал шёпот, он доносился из запертой комнаты на третьем этаже… Эдгар вздрогнул и резко повернулся ко мне. Его глаза, такие же светлые, как у Валентайна, странно заблестели. — Мистер Браунвуд, вы… должны понимать, что… мы с братом сами не понимаем, что здесь творится. — Как это возможно? — Видите ли, первым стал замечать странности Валентайн. Луис и слушать его не стал, он слишком прагматичный человек и все эти суеверия для него — блажь. Но позже он тоже слышал и видел что-то пугающее. Не знаю, что именно, он не сказал мне. — А вы? Вы что-нибудь видели? — я вцепился пальцами в подлокотники кресла. — Я тоже слышал шёпот из той комнаты, — губы мужчины подрагивали. — Мы отворили её, но внутри никого не оказалось. Понимаете, я врач, у меня есть пациенты, я не желаю и не допущу, чтобы меня считали суеверным кретином! Именно поэтому мне легче смириться с мыслью, что мой дорогой брат умер просто от остановки сердца. — Значит, вы не уверены в этом? — почти что выкрикнул я, не в силах справиться с эмоциями. — Не уверен, — кивнул Эдгар и залпом опустошил стакан. — Что, если для остановки сердца была причина? Например, он увидел что-то, что очень испугало его? До смерти… За окном расхохотался гром, его грозные раскаты эхом разносились по окрестностям, поглощённым туманом. Какое-то время мы сидели в тишине, а дождь лишь усиливался, припадал к стёклам и заглядывал в окна. И вот я увидел тёмный силуэт. Человек стоял прямо за окном и прижимался к нему лицом. Мне казалось, что глаза, спрятанные за вуалью тьмы, смотрят прямо на меня. — Кто это? — тихо спросил я. Эдгар проследил за моим взглядом. — Вы тоже видите его? — Да… Я вскочил с кресла и выбежал из дома. Дождь сразу же окатил меня своими струями. Почти ничего не видя, я сбежал с крыльца и замер, поскольку возле окна, в которое только что кто-то смотрел, никого не было. «Он не мог далеко уйти!» — подумал я, бросаясь во тьму. Туман поглотил меня и подчинил себе. Сперва я бежал, выдыхая рваные облачка пара и задыхаясь, потом, выбившись из сил, перешёл на шаг. Я был настолько промокшим, что казалось, будто я плыву в океане; туман не позволял увидеть ровным счётом ничего, он играл со мной, и сколько бы я ни бежал, я не натыкался ни на деревья, ни на стены. Этот туманный лабиринт был бесконечен. И когда страх овладел моей душой, а сил двигаться больше не было, я упал на колени и потёр лицо. Дождь становился всё сильнее, словно обещая затопить это чёртово место. Я слышал шуршание, будто бы вокруг меня кто-то расхаживал, но вода и туман не позволяли мне разглядеть этого человека. Я кашлял и тёр болящие глаза, а потом погрузился во тьму. …Мои веки были будто бы налиты свинцом. Когда я пришёл в себя, то долго не мог понять, где нахожусь. Позже воспоминания опрокинулись, выдали себя, и их было так много, что можно было сойти с ума. В окно лился унылый свет пасмурного дня. Я невольно задался вопросом, кем же был тот человек, что заглядывал в гостиную? Куда он так быстро делся? И снова желание докопаться до истины сковало мою душу. Отворилась дверь, и в спальню вошёл Луис. Он был облачён в коричневые брюки, белую рубашку и тёмно-зелёный жилет, хорошо сочетающийся с его рыжеватой бородой. Луис казался озабоченным и слегка хмурился. — Слава Богу, вы очнулись, — сказал он, усаживаясь на стул рядом с кроватью. Его изучающий взгляд заскользил по моему лицу. — Как вы? — Вполне, — с хрипотцой ответил я, ощущая небольшую боль в горле. — Что случилось? Как я здесь оказался? — Я обнаружил вас рядом с кладбищем, вы были без чувств. Эдгар и Николас искали вас с другой стороны замка. Брат сказал, что вы побежали за каким-то наблюдателем. — Да… Кто-то заглянул в окно… — я привстал на локтях, кашлянув. — Спасибо вам… — Пустяки. — Вы тоже слышали что-то странное, верно? Эдгар сказал, что Валентайн мог умереть, столкнувшись с чем-то… Ведь в этом доме не всё в порядке? — Не думайте сейчас об этом, вам нужно для начала поправиться, — снова нахмурился Луис. — Это банальная простуда. Я должен узнать, что случилось с Валентайном, понимаете? Должен… — лихорадочно прошептал я и лёг обратно. — Понимаю, разумеется. Мы разберёмся с этим, как только вы поправитесь, — негромко ответил мужчина и положил на мою ладонь свою, тёплую и тяжёлую. Какое-то время мы просто смотрели в глаза друг друга. Да, Луис имел те же черты лица, что и Валентайн, и всё же был другим. Даже если бы оба брата носили одну и ту же причёску, каждый из них оставался индивидуальностью, но я не понимал, как именно чувствую это. — Меня трогает ваше желание узнать, что случилось с Валентайном, — сказал Луис, не убирая руку. — Смог бы я так беспокоиться о том, кто оставил меня? Нет, не думаю. — Понимаете, я не могу сердиться на него. Он сделал часть моей жизни… настоящей, полной, осмысленной. Валентайн не сделал мне ничего плохого, кроме ухода. Но, значит, так должно было случиться. Он был так красив и молод, он не имел права умереть… — я ощущал нарастающий жар, что так свойственен простуде. Луис взял с тумбочки стакан с травяным настоем и заставил меня сделать несколько глотков. Я невольно испытал разочарование, что тёплая ладонь Бэрка больше не касалась моих пальцев. Мужчина бережно промокнул мой лоб влажной тряпкой. — Патрик, вы — достойный человек и истинный джентельмен. Я рад, что вы сейчас с нами, — сказал он и посмотрел мне в глаза, а вместе с ними и в самую душу.