Огненное

      — Предположим, мы согласны на твои условия, — с неестественно милой улыбкой произнесла одна из трех собеседниц, это была старшая из сестер Плам, молодая начинающая амбициозная ведьма.       Первое импровизированное собрание «великого» ковена проходило на нейтральной территории: в дорогостоящем ресторане, выбранным рыжеволосой старейшиной. Словно под цвет ее киноварного* пальто с длинношерстным мягким воротником, все помещение было погружено в теплый полумрак кораллового кармина подсвеченного в некоторых местах леденящим синеватым излучением маленьких светодиодных ламп. Сейчас эту часть женского облачения держал официант, молчаливо приглашая его обладательницу воссоединиться с предметом гардероба, но МакЛауд, рассматривая хитрую ухмылку младшей из сестричек, не торопилась закончить беседу, словно бы ощущая подвох не просто нутром, а всей мучительно восстановившейся кожей.       — У вас нет выбора, крошка, — промурлыкала рыжая Багира, и в ее обсидиантно-черных зрачках, очерченных густо-зеленой в этом освещении радужкой, блеснул ядовитый огонек, отразившийся бликованием александрита ведьминских очей.       С улыбкой победительницы Ровена поднялась с места, легким и грациозным движением облачилась в пальто, стараясь больше не смотреть в сторону двух блондинистых сестричек, сидевших рядом друг с другом. Молодые особы не внушали ей доверия, однако на их миловидность, молодость и стиль работы можно было рассчитывать, и, к тому же, положение сироток, становилось удачной картой в очередном «круге» покера. На мгновение МакЛауд показалось, будто младшенькой есть что сказать, но та продолжала задумчиво рассматривать фотографию Винчестеров. «Так даже лучше» — ведьма решительно повернулась, и сделала несколько шагов по направлению к выходу.       — И вот еще что… — остановившись после пары шагов, женщина не собиралась оборачиваться, потому как была уверенна: обе ее собеседницы уставились в ее спину с замиранием сердец. Она бы сама так сделала. — Не смейте трогать Сэма, иначе провалите дело.       — Но что если… — почти в голос произнесли сестры.        Не желая выслушивать противоречия, Ровена зашагала к выходу. Теперь каждое соприкосновение каблука с паркетом из красного дерева отзывалось в сердцах юных ведьм этим именем: «Сэм… Сэм… Сэм». Даже в мыслях встреча сестер Плам с братьями Винчестерами лицом к лицу будоражила разум девушек, словно игра в кошки мышки с собственной смертью. С одной стороны все казалось до безумия простой и отработанной на тысячу раз схемой, с другой… «Саммит» молодых участниц ровеновского ковена с охотниками фамилия, которых ни раз сотрясла мир сверхъестественного…       — Ради нашей мамы нам нужна эта книга, — произнесла чуть слышно старшая из оставшихся за столиком, как только дверь за МакЛауд захлопнулась.       Улица встретила женщину легким гулом и прохладой пасмурного дня, в которой холодное дыхание ветра напоминало о страхе и слабости перед миром и его искусителем. Ворожею мало интересовала предстоящая встреча с братьями, как и собственное непреднамеренно брошенное предупреждение. Слова о Сэме не выражали внутри женщины ничего, кроме желания поскорее скрыться от безумца, что однажды так выскуливал свидание с архангелом, слыша имя которого содрогались все инквизиторы защищавшие католическую Европу от еретических взглядов. Ведьма помнила свой щенячий восторг от мысли, что сможет лично лицезреть Сатану низвергнутого с небес самим Богом. А еще женщина помнила, как впервые ее сердце подавилось очередным потоком венозной крови и замерло от осознания слабости перед Люцифером. Ровена до сих пор было не в состоянии выкинуть из глубин подсознания тот образ, что отнял в ней всякое желание сопротивления. Все мысли были охвачены получением возможности защититься и перестать быть просто глупой куклой в чужой игре: «Все мои оковы, страхи и сомнения падут, как только я получу «Черный гримуар». Эта книга — единственное, что может дать мне силы противостоять ему…»        «Да, это же космическое везенье, что она у нас есть. Дурак! Подарок… Козел! — рычал пережитым мгновением разум охотника, не желающий принять слова младшего брата за правду, отдавая телу очередную четкую команду действовать.       — Придурок, ненавижу тебя! Хочу предложить ей жить вместе… — Выбивая у Сэма какой-то предмет из руки и умело проводя удушающий захват, Дин силился оттолкнуть от себя важность семейных уз, что всегда были на первом месте. — Кретин! У нас все серьезно!»       — Прости Сэм, я так ее люблю, — слышал Винчестер младший ощущая, как земля уходит из-под, нет, не ног, а, в буквальном смысле, всего тела.       Последний кислород уходил из легких, освобождая место для углекислого газа, приносимого клетками гемоглобина. В какой-то момент начало казаться, словно система дала сбой, выпустив очередной мираж на поверхность реальности. Слух оглушился цокотом каблуков, а в поле зрения тем временем попали сапоги цвета светлого красного кадмия, что буквально приковали взгляд к острым элегантным носикам. «Нет, — не поверил своим глазам «Верзила» — Ровена?! Но как?!» Последнее усилие дотянуться до треклятой алой ткани обнимающей ингредиенты заклятия закончилась для Сэма быстрее, чем он мог бы себе позволить. В попытке вразумить старшего брата младший несколько раз коснулся его плеча, до сих пор не веря во все происходящее: «Нет, только не так. Умереть от руки Дина, словив напоследок глюк в виде Ровены?! Это уже не смешно… или…» Тяжелые, словно налитые свинцом веки, сомкнулись, позволяя наконец всему существу Сэмюэля погрузиться в небытие.       «Ты не можешь бросить меня тут… — увещеванием вспорхнуло в памяти — Чертов дурень!» — криком отчаянья вспороло сознание, пронзая реальность ослепительной вспышкой молнии выжигающей до тла чужую магию. «Звонить будем, когда заберем книгу? — в голове вспыхнули подслушанные девичьи воркования, но разум быстро окатился холодом, возвещавшим переход к следующему этапу плана: — Вы можете не звонить, потому что я скоро сама постучусь в вашу дверь…» — предвкушающая ухмылка посетила образ ведьмы, восставшей из мертвых в очередной раз.       — Здравствуйте, мальчики, — приветствовала Ровена, ощущая на себе не верящие в реальность взгляды Винчестеров.       Братьев-охотников всегда было сложно удивить, и осознание удачной случайности забавляло ведьму. Вопросы, что мужчины приготовили для старой знакомой, оказались более чем предсказуемы, как и сэмовское умение высказывать до тошноты правильное мнение, и несмотря на все это, Ровена не ощущала скуки в происходящем. Все время беседы Сэмюэль, как ему казалось, вел себя так, словно он безбашенный и бесчувственный герой-любовник, а не Дин; словно сейчас он жаждет задрать нос повыше и показать всему миру свою самодовольную секситкую морду с ракурса нижней челюсти, по которой плакал хороший апперкот. На мгновение рыжей магичке вспомнилась самая первая встреча с Винчестерами, что были не очень-то счастливы ее появлению на сцене сверхъестественного манежа жизни. «Что ж, в этом смысле они никогда не изменятся… даже если поменяются ролями… — с некоторой отстраненностью подумала Ровена, — даже если пройдёт сотни тысяч лет, мы всегда будем врагами в этом мире».       Однако стоило МакЛауд вернуться к разговору осмысленно, как ей начало блазниться, будто голос младшего из владельцев бункера наполнен чем-то необъяснимым и сложно узнаваемым и, даже более того, новым для огненной ворожеи:       — Ох, Винчестеры… Я изменилась, — в своей манере она выразила кусочек правды. И моментально встретила недоверие на лице одного из слушателей: — Честное слово, — осознание неверия даже самого благоразумного из братьев заставило ведьму поднять больную тему: — Когда проламывают череп, и сжигают заживо еще и не так изменишься…       Женщина не могла не заметить, как на мгновение от напоминания произошедшей с ней вакханалии выражение лица «Великана» стало другим. В нем не было жалости в чистом виде, скорее это было осознание вины и злость, и причина этим мимолетным сдвигам в поведении безразличного к ее проблемам Сэма была Ровене не понятна. Старший же из Винчестеров слушал тираду внезапно нарисовавшегося союзника с интересом, взвешивая каждое слово. «Ему нельзя быть занудой», — отчего-то решила МакЛауд, заканчивая оглашение плюсов собственного участия в операции по «возвращению» Черного гримуара:       — Ну что, Ромео? — обратилась рыжая к зеленоглазому охотнику с присущим ведьмовским шармом и, едва дождавшись выдавленного «окей», провозгласила понятное только ей: — С ленча!       Горьковатый привкус виски обдал язык, расползаясь приятным шоколадным ароматом многолетней выдержки, словно бы напоминая о ком-то, кто тоже любил подобные напитки.       — Оу! И еще один вопрос… — стоя спиной к мальчикам, произнесла Ровена так, будто все время ее это не слишком-то интересовало, но вот сейчас пришлось к слову. — Где мой сын?! — Тишина, услышав призывное молчание, вошла в залу нагло водрузив свой прекрасный зад прямо на стол, за которым сидели не знающие с чего начать Винчестеры.       «Ладно… Хорошо. Не страшно. Знаешь почему? Пешком пойду. Потому что… погода роскошная!..» — всплывшее так внезапно воспоминание, поселилось в груди младшего явным желанием свалить немедленно куда угодно, лишь бы не говорить сейчас ничего. Подавшись вперед, Сэм украдкой бросил взгляд на Дина, надеясь на его откровенность в ответе, но тот кажется ничего не собирался говорить, сбрасывая все свои карты в руки брата. Окончательно затягивая «театральную паузу» один из сыновей Джона все же решился сказать правду, изо всех сил стараясь, чтоб она прозвучала равнодушнее:       — Кроули мертв, — безапелляционно заявил тот, кого погибший называл Лосем, силясь обрубить всевозможные подтексты к собственной речи и ее тональности.       Несмотря на все попытки взглянуть на ведьму с высоты своего немаленького охотничьего роста, Сэмюэль чувствовал боль в скрипящих по полу осколков разбитого материнского сердца, которые так усердно и быстро пыталась собрать женщина:       — Фергус умер?!       — Да, — бросил как можно короче Винчестер младший, до сих пор опасаясь выказать свое сочувствие, даже на самую малость.       Конечно, охотник не верил в собственные ощущения относительно ведьмы. В это, на его взгляд, не поверил бы никто, и, уж тем более, брат или сама МакЛауд. Но так или иначе, откровенно проявлять смятение, в которое впали остатки сэмовской души от звучания разбитого голоса колдуньи, мужчина боялся: «Этого не поймут! Это неправильно. Она вра…» Забавным оставался однако тот факт, что врагом в этот раз назвать ее даже в собственном размышлении не удавалось. К тому же доводы разума рассыпались, как только перед глазами вставала картинка, заставившая подскочить в четыре утра, ощущая близость почти забытых и исцеленных Кастиэлем недугов.       «Ну и что же ты мне сделаешь, соседушка?!» — умение корчить рожу, и строить из себя саму невинность не могли исчезнуть в подсознании Сэма никогда, но злость, которую он испытывал в созданной мозгом реальности была сейчас иного рода. Рука архангела сжимала и наматывала огненную прядь ведьмы, оттягивая ее вниз так, что Ровене приходилось преклоняться, перед мерзавцем. Охотник помнил, как его выдержка трещала по швам и как он рьяно вырывался вперед, замахиваясь на небесно-адскую тварь, ударяя его дважды в челюсть, прежде чем божий сын ладонью коснется его плеча…        Глупое сердце ощущало близость с восставшей из мертвых гостьей… да что там!.. Душа Сэмюэля каждую ночь испытывала на себе весь жар огня, что поглотил одну из ее жизней. Кошачьей грацией образ Ровены опутывал подсознание охотника, заставляя его в очередной раз дорогами сна бросаться под выжигающий огонь дьявола. Все внутри Винчестера младшего замирало от простого понимания, что эту женщину не так-то просто сжить со свету, такая сама кого хочешь спровадит за приделы оного, и еще умудрится красиво протанцевать на могиле, не забыв собрать с нее ингредиенты для своей волшбы.       «Помнишь Бекки?.. В Вегасе, — собственный голос из недалекого прошлого даже сейчас, кажется, напоминал крадущиеся шаги адской гончей. — Приворот…» Сэмюэль прекрасно помнил испытываемое ложное счастье в первые секунды брака с бывшей мисс Розен, и не мог не согласиться, с простым фактом, что эти ощущения были схожи с чувствами в момент «возвращения» Ровены. Облик МакЛауд и ее незнакомая улыбка до сих пор патокой обогревал ту часть души «Верзилы», которая призывала, мягко говоря, быть снисходительнее к «чужой» боли. «Страшненькие младшенькие влюбляются друг в друга… а?! Милота!» — фраза Дина сказанная под действием любовного заклинания беспардонно ворвалось в голову Сэмми очередным упреком, который почему-то расшевелил в охотнике желание утешить ведьму. «Если бы ты только знал, насколько глуп твой младшенький…» — мысленно обращался к старшему брату «Великан», сдерживая свои представления о том, как укутывает хрупкую женщину в своих объятьях. Сэмюэль, понимая, что не может позволить себе большего, отложил игры в сексиста, и перешел к попыткам словесно ободрить Ровену.       «Я бы предпочла иметь живого сына, чем мертвого героя!» — ответным ударом ложилась ведьминская безмерная скорбь на охотничьи плечи, и теперь Винчестер младший даже не успевал понять: почему слова МакЛауд так поражают льдом бьющееся не в том ритме сердце. Рыжая говорила о ненависти к ней со стороны Кроули, но в словах сквозила лишь злоба на саму себя и всех окружающих за то, что в этом мире больше нет ее «Сосисочки».       — Благодаря ему, Люцифер заперт в другой реальности… Понимаешь? — Сэму становилось все тяжелее осаживать себя в этом разговоре. Но, как истинный оптимист, он изо всех сил ловчился показать светлые стороны, хотя охотник как никто понимал, что в смерти нет плюсов и минусов. Винчестер младший, как бы ему сейчас не хотелось, не мог изменить данность: Кроули мертв.       — Да, дьявола больше нет, — с неподдельной легкостью заявлял Дин, и, казалось, оба брата верят в сказанное старшеньким.       — Не будь идиотом, — призывала Ровена, разворачиваясь лицом и вглядываясь в самодовольную рожу одного из Винчестеров. — Он есть всегда!       — Так! Слушай. Я знаю на что он способен… — слыша слова срывающиеся на отчаянные повышенные тона, Сэм ощущал всем своим нутром, такой же неподдельный страх, возможно именно это двигало охотником сейчас, когда он попытался сказать о своих знаниях… И потом, когда он, сидя в машине заговорил с ней снова:       — Даже если ты сделаешь то, что ты явно задумала, — голос Сэма разбил очередную натянутую паузу, спустя многие часы вернув своему хозяину возможность вразумить ведьму. — И даже если заберешь книгу…       — Разве я плохо себя веду? — возмущение прокатилось по всему салону «Детки», словно яркая искра зарницы по чистому небу.        «Великан» отзывался на притяжение нитей общих знаний и потаенных страхов окутывавших его, а вместе с ним маленькую рыжую девочку, живущую под обликом горячей трехсотлетней ведьмы. Младшему из Винчестеров не хотелось проверять: насколько быстро он подастся собственным ощущениям и пойдет на уступки, словно мальчишка, обещающий достать луну с неба, но мужское начало желало найти все факты, чтобы смело перешагнуть через дурные глюки ровеновского присутствия.       — Ну хорошо. Допустим книга у тебя… это ничего не изменит!.. Чувство беспомощности останется, — охотник старался донести суровую правду жизни, изо всех сил заглушая внутренний порыв защитить ведьминскую душу, даже не догадываясь, что в это время ее женское начало подсознательно тянулось к тому единственному на этой Земле, который когда-то откровенно и без тени сомнения взглянул в глаза олицетворению чистого зла. — То, что сделал с тобой Люцифер…       МакЛауд не могла забыть увиденную смелость Сэма, стоящего в клетке перед воплощением разрушительной силы на расстоянии вытянутой руки, и пусть после ворожея много раз оказывалась в подобной ситуации, сейчас она бы хотела обзавестись самообладанием Винчестера младшего. Но из слов, произносимых «Верзилой», можно было заключить лишь одно: ей не поможет ни Черный Гримуар, ни заклятие на рьяном охотничьем сердце, ни тем более его потенциальное присутствие. Слышать такую грубую, неотесанную и пропитанную горечью правду она не желала, загоняя ту маленькую рыжую девчонку в самый темный уголок сознания, и расставляя защитные барьеры:       — Я же сказала: Нет! — голос Ровены буквально сочился предостережением и угрозой, но лицо… его черты откровенно выдавали настоящую причину подобного поведения.       Мужчина не думал, что он найдет в МакЛауд еще больше минусов, но надеялся, что разум наконец похолодеет и постоянная внутренняя тревога за рыжую галлюцинацию спадет, чертовы сны наконец покинут его… и все ложные чувства растворятся, словно лед в кипятке. Однако, чем дольше «Великан» находился в машине с источником собственного сдвига, тем ясней для него становилась реальность, перепутавшая их карты.       — Прежде чем разбить мне голову… — с мерно горящим откровением проговорила Ровена, глядя в свинцово-лазурные глаза Сэмюэля, и находя в них что-то знакомое. — Люцифер явил мне свой Лик… Истинный Лик.       Оппонентка очередной партии покера вскрыла свои карты и… «Фулл хаус!» Теперь он был на ее стороне. Сэм понимал, о чем говорит Ровена, чувствовал ее страх, знал вкус ежедневной борьбы с самим собой и имел опыт бегства от этих мыслей. Все это время он был один. Никто ни задумывался: чего ему стоило не согласиться с Дином и решиться на встречу с Люцифером, когда Амара пришла в этот мир. Но теперь…       — Как ты с этим справляешься? — тихо спросила Ровена, надеясь найти в увиденной ранее смелости охотника хоть какой-то намек на выход из замкнутого круга.       «Великан» без стука, но с осторожностью снова посетил мысли Ровены, он прошелся по пустынному и затемненному сознанию, освещая его закоулки своим фонариком скрещенным с пистолетом, оставаясь врагом по-прежнему он был воплощением смелости, и безумия, пред силами зла. Сэмюэль осмотрительно взывал к разуму, на собственном примере показывая четность и глупость взращивания зерна надежды на избавление. Будучи лишь случайным соискателем верного пути, он позволял ступать своей спутнице по собственным следам и тени, проникаясь тяжестью внутренней боли. Гость бродящий по закоулкам сознания словно бы знал, кого он на самом деле ищет, хозяйка тоже ни была в неведении. Они оба пытались освободить из тьмы рыжую малышку забившуюся вглубь придуманного мира, решившую, что полный доступ к магии даст ей хоть каплю смелости для противостояния…       «Это чувство… оно никогда не уйдет…» — нацеливаясь прямо в незащищенную грудь маленькой девчонки, в очередной раз произнес «Верзила». Он и сам не понимал зачем делает все это, для чего говорит такие слова, обнажая правду, лишая женщину веры.       — Никогда?.. — переспросила еще раз Ровена.       — Никогда… — подтвердил Сэм и, сам того не понимая, он слишком откровенно вскрыл и свои карты, которые не гласили о выигрыше. Честно признаваясь, что в нем нет увиденной ей смелости охотник почуял: кем бы ни была девушка, которую он защищает во снах, она больше не станет ему доверять, Ровена уверена в бессилии Сэмюэля… Скрипнувшая дверь «Детки» лишь подтвердила этот факт.       Сердце охотника замерло, впитывая родство и общий ужас вскрывающий интимные подробности душ. Оказавшиеся одновременно по одну и по разные стороны баррикад охотник и ведьма все туже оплетались нитями обращающимися в стальные тросы с каждым витком обжигая ледяной правдой. И теперь было не важно, получит ли Ровена книгу, умрет ли Сэмюэль на ее глазах от руки сестрички Плам, спасут ли они друг друга… Сердца алеющей кровеносной пульсацией будут биться, храня крепкую связь и его Лик… Истинный Лик…