Пусанское Солнце

      POV Мин Юнги       Порой после того, как правда, наконец, была раскрыта, становится легче на душе. Но, к сожалению, так происходит не всегда. И вот уже недели две в моей голове крутился единственный вопрос: «Зачем я это сделал?». Ни на секунду меня не оставляло чувство, будто скоро произойдет нечто масштабное, сравнимое минимум со взрывом водородной бомбы.       Нет, Чимин не поменял своего ко мне отношения, не избегал, не косился, скорее, это я по возможности старался не попадаться ему на глаза. Завтракал пораньше и скрывался в студии на весь день. Конечно, во время общих тренировок, ужинов, другой активности сотрудничать приходилось со всеми, но тут помогала слава лежебоки и сони, и я просто максимально не отсвечивал.       Но вечно длиться не может ничто. В один далеко не прекрасный день я, как и целую неделю до этого, боролся со звукодорожкой к одной из последних песен. Мелодия никак не хотела становиться цельной, время уже поджимало, идеи закончились, в голове был абсолютный раздрай. И, естественно, почему бы в качестве апофеоза сего дня в студию не зайти моему личному наваждению по имени Чимин?       — Хён, ты занят? — просунул в дверь сначала голову, а следом, не дожидаясь ответа, просочился полностью.       В руках он, словно щит, держал пакет с узнаваемым логотипом лапшичной.       — Занят, — грубовато, стараясь отпугнуть этим младшего, произнёс я.       — А я еды тебе принес, — попытал счастья ещё раз парень.       — Я вижу, — создавая очень занятой вид, снова обрубил тонсена.       — Хён, можешь уделить мне всего две минуты? — неуверенно и немного грустно спросил Чимин, всё еще мнущийся на пороге. — Я соло своё записал, хотел, чтобы ты оценил.       И глазками своими красивыми проникновенно так хлоп-хлоп. Такого обидеть даже у меня рука не поднимается.       — Ладно, давай сюда, — со скрипом согласился.       Глаза напротив тут же загорелись, и, кажется, где-то на их дне плясали черти, что уже приготовили отдельный котел для одного корейского рэпера. Передав мне флешку, парень сел рядом и принялся нервозно теребить завязки пакета с едой, что всё ещё не выпускал из рук. Я же прикладывал огромное количество усилий, чтобы не косить глазами в вырез рубашки омеги, расстёгнутый на три верхние пуговицы. Вроде, ничего особенно нового там и не увидишь, а взгляд притягивает как магнитом. Ох, уж этот Чимин…       Первые ноты, скрипка и виолончель, захватили внимание и заставили замереть, а затем высокий вздох, больше похожий на оклик, пробудил армию мурашек, что тут же покрыли всю мою кожу, от макушки и до самых пят.       Следом началась откровенная порнография: я, конечно, знал о предстоящей концепции, но какого черта голос этого мелкого звучит так, будто он самый настоящий инкуб? Хриплый, с придыханием, сладкой патокой он обволакивал и, словно пение сирены, губил одним лишь своим звучанием. А потом я сбросил наваждение и вслушался в слова и… чёрт! Это была вторая величайшая ошибка за последние… несколько лет?       Пойман на лжи,       Прошу, найди невинного меня,       Я не могу выбраться из этой лжи,       Прошу, верни мне мою улыбку.       Пойман на лжи,       Вытащи меня из этого ада,       Мне не избежать этого страдания,       Прошу, спаси меня, того, кто был наказан.       Хочешь меня,       Потерявшегося и заблудившегося,       Хочешь меня,       Как всегда…       … Даже если я попытаюсь сбежать, этому нет конца,       Я потонул во лжи…       Это одновременно звучало как признание, оправдание, просьба прощения и соблазнение. Передо мной предстал истинный падший ангел. Бесстыжие карие глаза, нет-нет, а порой поднимали взгляд, следя за моей реакцией и тут же прячась под покровом длинной отросшей челки.       Медленно сняв наушники и аккуратно положив их на стол, я на мгновение спрятал лицо в ладонях, растирая его и в то же время давая себе лишние секунды на осмысление услышанного. Вот только Чимин давать поблажки вовсе не планировал.       — Хён, не знаю, что именно ты понял из текста, я всё же и рядом не стоял с тобой и Намджуном в этом плане, и я не знаю, чувствуешь ли ты всё ещё что-либо ко мне, но хочу, чтобы ты знал — ты мне нравишься, хён. Очень давно и очень сильно, — пусть голос его дрожал, но следовало отдать должное младшему — Чимин говорил почти спокойно, не сбиваясь в быструю речь и не переходя в едва слышимый шёпот. У меня же не было ни сил, ни желания останавливать этот монолог.       Послышались скрип отодвигаемых ножек стула, хруст пакета, аккуратно поставленного на стол и следом звук шагов по направлению к выходу. Вот только не в моих планах был его побег. Резко подскочив, я быстро нагнал омегу, буквально впечатывая обратно уже приоткрытую дверь.       — Вывалил всё это на меня и собираешься просто свалить? — тяжело дыша и гипнотизируя затылок, зло спросил.       Развернувшись и прижавшись спиной к двери, чтобы хоть немного увеличить расстояние между нами, Чимин дерзко возразил, с вызовом глядя прямо мне в глаза:       — То есть ты, хён, можешь вываливать на меня всякое дерьмо и потом тут же сбегать, а мне нельзя? С какого перепугу?       — Может, с такого, что я твой хен?       — Херовый аргумент, знаешь ли.       — Тебе следовало бы вымыть рот с мылом, а то что-то ты совсем перестал следить за своим языком, — и, будто дразня, в тот же момент маленький юркий язычок скользнул по пухлым губам.       — Вы только на него посмотрите, нашёлся блюститель морали. Может, тебе напомнить, что я не одна из твоих фанаток и видел тебя не только под прицелом фотокамер? — аккуратная тёмная бровь выгнулась, выражая весь тот скепсис, что сквозил в каждом слове.       — Вот именно, мы не под прицелом. А потому, — я приблизился к омеге, подойдя вплотную, одной рукой упираясь в стену, а второй — беря его за подбородок, — могу сделать это.       Губы встретились с чужими, не ощущая никакого сопротивления. Чимин прикрыл глаза, отвечая на поцелуй, обнимая и зарываясь своими маленькими ладошками в мои волосы. Бархат его кожи, дыхание, тепло тела сводили с ума, всё естество затапливало необъятное чувство нежности и внутреннего огня, мягкого и ласкающего, согревающего, но не сжигающего.       Отстранившись, вдохнул полной грудью и тут же принюхался — в воздухе чувствовался новый аромат, которого ранее не было. Еле уловимый, немного терпковатый запах лепестков розы. Неужели это запах Чимина? Каким же он будет, когда раскроется полностью?       Глаза напротив были шальными и довольными, как у ребёнка, совершившего какую-то пакость. Утыкаясь носом куда-то в волосы, тихо сказал ему на ухо:       — Ты же понимаешь, что теперь ты никуда от меня не денешься? — и в доказательство своих слов обнял за талию, крепко прижимая хрупкое тельце к себе.       — Тебе пришлось бы постараться, чтобы избавиться от меня, хён, — щекоча своим дыханием мою шею, с ехидцей в голосе ответил парень.       Ещё некоторое время мы стояли обнявшись, просто наслаждаясь близостью друг друга, и этого было достаточно. Кто знает, сколько нам отмерено? Что, если узнает агентство, директор? Как с нами поступят? Ответов не было, как и желания искать их.       Carpe diem. Живи настоящим. Особенно когда будущее столь туманно.