Украденный мир

      Каждый раз, глядя на весело пляшущий огонь разведённого нами костра, я жалею, что у нас нет мяса или хотя бы каких-нибудь сосисок, которые на нём можно было бы поджарить. На приготовление картошки, каши или супа мы тоже не хотим тратить время, а потому просто подогреваем в котелке воду для очередной еды из пакетика — на сей раз лапши. Лера весело выкрикивает вкусы приправ к лапше, которую она наугад выудила из коробки, Дана пересыпает горошек из банки в одноразовую посуду, а все остальные уже собрались у костра в ожидании обеда. Несмотря на то, что на улице жара, наши желудки требуют горячей пищи. А без чая мы решаем обойтись до вечера, пить горячее сейчас совсем не хочется. — Когда нас остановила полиция, я первым делом в панике стал думать о том, что не взял с собой права, и начал торопливо искать деньги, — искренне наслаждаясь острой лапшой, делится Алик. — А когда я не нашёл и их, то пережил целый микроинфаркт. — До сих пор не верится, что всё обошлось благополучно, — говорит Пал Палыч, который ест неторопливо и аккуратно, чтобы не испачкать свои роскошные усы. Он их тщательно моет, расчёсывает и укладывает каждое утро. — И мне, — кивает Дана. — Мне кажется, мы уже так сильно привыкли к подвохам, что нам сложно поверить в то, что где-то остались просто нормальные люди, пытающиеся поддерживать мир и порядок хотя бы на своей небольшой территории. Они даже не стали проверять, что мы с собой везём, и требовать плату за проезд! — Они, кажется, сами боялись, что мы их ограбить собираемся, — улыбаюсь я, отставляя опустевшую пластиковую миску в сторону мусорного пакета. После домашних блюд бабы Зины, при воспоминании о которой у меня со вчерашнего дня сжимается желудок, подобную еду воспринимать очень сложно, и я стараюсь просто поскорей набить ею живот, а потом зажевать жвачкой, потому что противный вкус надолго остаётся во рту, и никакая вода от него избавиться не помогает. Между нами с Даной кряхтит Богдан. Сегодня утром он научился садиться, но делает это пока с таким трудом, что, едва пощекотав ему нос сорванным колоском, я вынуждаю его плюхнуться обратно на мягкое одеяло. Уже через минуту он снова подтягивается на своих пухлых ручках вперёд. На этот раз я ему не мешаю, и он, сделав последнее усилие, садится. В глазах светится радость, а широкая улыбка с одним-единственным чуть виднеющимся из десны зубом озаряет всё вокруг. Как мало нужно ему для счастья! — Мужик растёт, — одобрительно говорит Пал Палыч. — Скоро уже и не угнаться за ним будет, да, парень? Дана с гордостью смотрит на сына, а на неё с какой-то непонятной мне грустью в глазах смотрит Алик. Заметив мой взгляд, он ухмыляется, подмигивает мне и принимается за поглощение горошка, который среди остальных особой популярностью не пользуется. — Владик, ты что такой грустный весь день? Не поделишься? — весело спрашивает у Влада Дана, решив, очевидно, что сегодня у всех должно быть отличное настроение. От его ответа у меня начинают пылать огнём уши. Он срывается с места и раздражённой походкой идёт к фургону, делая вид, что ему там что-то нужно. Но всем предельно ясно, он просто хочет сбежать от нас. — Поссорились, что ли, голубки? — фыркает Лера, отрываясь на мгновение от зеркала, в котором она придирчиво изучает кожу лица, чтобы взглянуть на Стаса. Он тоже уже поел и рассеянно гладит положившую ему на колени голову Джемму, набившую брюхо кормом. За Владом он идти не спешит, что не укрывается от посерьёзневшей Даны. — Что случилось? — спрашивает она, поочередно оглядывая каждого из нас. Её взгляд останавливается на мне, и я опускаю голову, надеясь, что кто-то всё скажет за меня. Стас, сообразивший, о чём сейчас пойдёт речь, торопливо встаёт и направляется в ту же сторону, куда ушёл Влад. Он подходит к нему, перебирающему какие-то вещи возле кабины фургона, и что-то говорит, но Влад, видимо, посылает его так же далеко, как и Дану, потому как Стас снова отходит. Но идёт не к нам, а в другую сторону, скрываясь среди деревьев. — Влад решил совершить самосуд над бабой Зиной, — наконец сообщает Денис Дане. Она замирает с рукой протянутой к Богдану, словно пытаясь в полной мере осознать услышанное, а Лера, которая тоже ничего не знала, громко уточняет: — Убил, что ли? А с чего такой траур? Я думала, они для того и ездили! Нет? — Ну, конечно, да, Лерок, — похлопывает её по плечу Алик. — Человека убить — это же просто раз плюнуть! — Нет, ну вот я бы не убила, фу, — морщится она. — Но Влад — не я. Хотя бедненькому Стасику, конечно, нелегко. Он над сломанной лапкой муравья готов три дня рыдать. И как только дальше жить собирается? — Давайте сменим тему, — просит Дана, беря Богдана на руки и крепко прижимая к себе. Денис бросает на неё такой взгляд, что мне начинает казаться, будто он ждал от Даны чего-то другого. Да и я, признаться, думала, что она решит обсудить произошедшее. Но она только долго смотрит на Влада, который нехотя возвращается к нам, а потом отворачивается. — Извини, Дана, — бросает он, не поднимая глаз, и начинает швырять в мусорный пакет одноразовую посуду. Собираться, в самом деле, пора, но после еды так сложно начинать двигаться. К тому же Богдан требует обеда и для себя, и мы вынуждены подождать ещё немного. — Ты говорил, что этого Пасечника должны знать в городе? — обращается Алик к Денису, который в начале обеда рассказал всем про наш дальнейший план действий. — Может, заедем туда, узнаем, что как? В одном городе нам повезло с адекватными людьми, как знать, может, и там такие найдутся? Чего зря блуждать вечером по округе, если можно просто задать вопрос? Я киваю, поддерживая его предложение. Мы, конечно, больше ни в какие города не заезжали, а сёла всегда проезжали, прибавив скорость, несмотря на знаки, требующие её снизить, и всё же хочется верить, что выжившие смогли организоваться ещё где-нибудь. Так почему бы и впрямь не в том месте, где нам это очень пригодилось бы? — Можно попробовать, — соглашается Денис, подумав немного. — Шансов не так уж много, конечно. Но заглянуть не проблема. Только в городе никому не выходить. Я сам всё узнаю. — Есть, командир, — весело отвечает Пал Палыч, ещё больше повеселевший после обеда. — По моим расчётам, ехать нам около трёх-четырёх часов, — говорит Денис. — Постараемся лишний раз не задерживаться. Чем раньше мы приедем в город, тем больше шансов на тёплый приём. В темноте мы вряд ли найдём кого-то, готового с нами пообщаться. Лично мне тоже в темноте не хочется ни с кем общаться. Мне хочется верить, что к тому времени, когда солнце скроется за горизонтом, мы найдём этого Пасечника или хотя бы его ферму, и сможем наконец расслабиться. Тут же мне в голову приходит не самая радостная мысль и я, не успев даже обдумать её как следует, спрашиваю: — А что, если ферма уже занята людьми? Ну теми, из города, которые про неё знали? Все переглядываются, Лера закатывает глаза, Пал Палыч кивает в знак того, что это вполне реальный вариант, а Денис откровенно злится. — Я же уже сказал, что, если не сможем остановиться там, найдём другое место поблизости. Тут щедрый на урожай край, что-то да отыщется. И переночевать где найдём, вдоль дороги этих мест достаточно. Не сей панику, Вика! — Я просто спросила, — отвечаю я обиженно и поднимаюсь, собирая вещи Богдана: одеяло, погремушку, бутылочку с водой и пустышку. Я отношу их в машину и возвращаюсь обратно, заметив, что все уже тоже начинают собираться. Влад с Аликом тушат костёр, Дана держит Богдана столбиком, топчась на месте, Денис сворачивает карту, которую изучает в любую свободную минуту, Влад уносит мусорные пакеты, а Лера отряхивает свои джинсы. Не видно только Стаса. Едва только я вспоминаю о нём, как странный звук, который издаёт Джемма, сбивает меня с мысли. Она стоит, напрягшись, глядя в сторону посадки за нашими спинами, и рычит и поскуливает одновременно. Мы все непонимающе оглядываемся на неё, и тут она с громким лаем бросается вперёд. Дальше события начинают развиваться с такой скоростью, что я едва успеваю соображать. Из-за кустов раздаётся шум и треск, потом громкий сдавленный стон. Влад с криком: «Стас!» мчится вслед за Джеммой, Денис с Аликом достают оружие и следуют за ним. Я тоже бегу туда же. Бегу просто потому, что все бегут. Лишь потом я осознаю, что Лера, Дана и Пал Палыч не побежали. Когда я подбегаю к замершим на одном месте Владу, Алику и Денису, я боюсь выглянуть из-за их спин. Боюсь увидеть то, на что они так напряжённо смотрят. Но когда всё же решаюсь, то не вижу ничего, кроме смятой травы и пистолета, одиноко лежащего на ней. Джемма носится межу деревьев с громким лаем, и вдруг откуда-то снова слышится сдавленный стон, который резко обрывается. Я не знаю, кто первый из нас подумал посмотреть наверх, но уже через мгновение мы все столбенеем в искреннем ужасе. «Осьминоги» обвили макушки деревьев своими щупальцами, как какие-то огромные клещи. Страх сковывает моё тело, и я не смогу пошевелить и пальцем. Какое-то время я не вижу и не слышу ничего, кроме нескольких черных гибких тел, покрытых чешуёй, блестящей на солнце. Лишь громкие звуки выстрелов совсем обезумевшего Влада, беспорядочно стреляющего просто вверх, выводят меня из оцепенения. Денис и Алик пытаются его остановить, но приближаться к нему сейчас опасно. Он забыл о них, он, кажется, забыл обо всём на свете, кроме этих тварей. Внезапно ветки деревьев начинают трещать, инопланетяне беспорядочно двигаются там, наверху, и красное пятно, такое же красное, как футболка Стаса, летит вниз. Раскидистое дерево замедляет его падение, но он всё же падает в нескольких метрах от нас. Влад, у которого закончились патроны, бросается к нему, но Денис с Аликом вовремя его перехватывают. Вслед за Стасом на земле оказывается сразу несколько «осьминогов». Они постоянно двигаются, извиваются, и попасть им в голову чертовски трудно, хотя прибежавший к нам на подмогу Пал Палыч пытается это сделать, прицеливаясь из ружья. Стаса под ними уже совсем не видно, а я всё ещё надеюсь, что он сейчас выйдет откуда-то из-за этой чёрной копошащейся кучи, и всё будет как раньше. Влад сопротивляется так отчаянно, что Алик с Денисом с боем вырывают каждый шаг назад. Но тут к нам начинают тянуться длинные щупальца инопланетян, и у них открывается второе дыхание. Они что-то орут, утаскивая Влада за собой, а Пал Палыч больно хватает меня за плечо, толкая в нужную сторону. Я, так и не вынувшая даже пистолета из сумки, бегу вслед за остальными, но спотыкаюсь о торчащий из земли камень и растягиваюсь на земле. Зубы больно прикусывают язык, стукнувшись друг о друга с громким звуком. Но потом я слышу другой звук, звук шелеста чешуи о землю, какое-то шипение и что-то едва слышное, протяжное, на одной ноте. Голос Пал Палыча выдёргивает меня из оцепенения, я поднимаюсь и, чувствуя, что с ногой что-то не так, хромаю к внедорожнику. Там внутри только Дана, которая смотрит на меня огромными глазами. Слёзы заливают её лицо. Не говоря ни слова, она трогается с места и едет вперёд. Я пытаюсь вдохнуть и дышу слишком часто — никак не могу успокоиться и набрать полную грудь воздуха. Богдан, который остался сзади один, начинает плакать. Дана уговаривает его успокоиться монотонным неживым голосом, который, кажется, лишь больше его раззадоривает. Спустя несколько минут кто-то сзади сигналит нам, и мы останавливаемся. Дана выходит из машины и открывает дверцу со стороны заливающегося плачем Богдана, чтобы взять его на руки, утешая. — Цела? — заглядывает ко мне Алик и ругается сквозь зубы при виде моей ноги. Только теперь я отпускаю взгляд вниз и чувствую боль в колене. Джинсы разорваны, всё залито кровью. Давно я так не сбивала коленок, думаю я и пытаюсь вспомнить, когда это было в последний раз. И только потом, глядя на перепуганное лицо Леры, обрезающей джинсы прямо на мне и неловко обрабатывающей рану, я понимаю, что все эти мысли только для того, чтобы не думать о произошедшем только что. — Давай я тебе и вторую штанину обрежу, классные шорты получатся, — чуть подрагивающим голосом говорит она, не очень умело перемотав бинтом моё колено. — А запасные джинсы у нас есть, помнишь? — Только запасного Стаса нет, — тихо говорю я. Лера отводит взгляд в сторону. Когда мы подходим к остальным, собравшимся между внедорожником и следующим за ним фургоном, я вижу, что у Алика под глазом наливается синяк, а у Влада всё лицо расцарапано: через кусты его тащили волоком. Денис, морщась, пьёт таблетку обезболивающего и передаёт мне блистер вместе с бутылкой воды. — Мы не оставим его там, парень, конечно, не оставим, — говорит Пал Палыч Владу, продолжая начатый ещё раньше разговор. — Мы заберём его и сделаем всё по-человечески. — Поедем прямо сейчас, просмотрим, ушли ли твари, — говорит Денис и предлагает нам с Даной и Лерой: — Вы можете подождать здесь, если… — Мы поедем, — говорю я за них торопливо и резко умолкаю, не узнавая своего голоса, низкого и хриплого. — Мы поедем, — соглашается Дана. Лера лишь пожимает плечами, одна она тут, посреди дороги, точно не останется. Мы едем обратно быстро и молча. Денис ведёт фургон, не доверяя руль Владу, который потрясён больше всех нас. Когда мы приезжаем на место нашей недавней стоянки, всё там кажется мне чужим. И оброненное Лерой впопыхах зеркальце, и наш потушенный костер, и пучки травы, которые вырвал Богдан, хватаясь за что придётся в попытке сесть. Денис с Аликом и Пал Палычем осторожно идут вперёд, знаком показывая нам оставаться на месте. Влад, конечно, не слушается и сразу бросается за ними. Спустя минуту они оглядываются и машут нам. Мы медленно подходим, не глядя друг на друга. Я даже не уверена, что вообще хочу идти, что хочу видеть истерзанного инопланетными монстрами Стаса. Может быть, лучше запомнить его таким, каким он был раньше? — А где Стас? — громко спрашивает Лера, и я разжимаю веки, которые невольно зажмурила. Стаса нигде не видно. О том, что он был здесь, говорит только лежащий на том же месте пистолет, смятая трава и следы крови. Мы ищем долго, обыскиваем окрестности до самой темноты, но не находим ни тела Стаса, ни даже его следов. Трава вокруг цела, крови больше нет. И Стаса больше нет.