Без чувств

Школа замечательное место, несмотря на всю нагрузку, ненавистную математику и физику. Он радовался новым знаниям, друзьям, симпатичным девчонкам, которых можно было дергать за косички. Нравилось проказничать, устраивая мелкие пакости на уроке, пока учитель отвернулся к доске, хотя он и делал это не со зла. Ким Тэхен всегда был душой компании, люди окружали его. Был заводилой любой шалости и каждой дырке затычка. Самое интересное, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. На его 4D натуру часто махали рукой. Тэхен дарил окружающим лучи добра — никто не мог остаться равнодушным — и находил положительные моменты в любой ситуации. Все изменилось внезапно. Словно гроза, настигшая врасплох в летний день. На каникулах родители Тэхена решили отвести его к морю. Поездка должна была быть веселой. Киму не терпелось отправиться в путешествие, он даже светился ярче. Ким очень любил своих родителей, несмотря на то, что они всегда были заняты на работе. Любил проводить с ними время, пусть и получалось редко. Семья Ким не была из обеспеченных, но они старались дать своему сыну самое лучшее. Тэхен платил им тем же: старался в учебе, собирался поступить в институт, чтобы найти хорошую работу. Только все почему–то пошло не по плану. С утра зарядил проливной дождь, угрожая продлится до самого вечера. Нетерпеливый Тэхен наматывал круги по дому, изнывая от такой вселенской несправедливости. Ведь этих каникул он ждал особенно! Мальчишка маячил перед родителями нетерпеливым щенком, упрашивая их поскорее отправиться в дорогу. В конце концов, они сдались под напором, тем более шторм поутих. Семья Ким отправилась в дорогу, собираясь отмечать на карте все пути. Вот только жаль, что море им не суждено было увидеть. Погода, наладившаяся, к вечеру вновь испортилась. Дождь стоял стеной, скрывая видимость, дорога была скользкой, они не успели найти ночлег. Легковушка, вылетевшая со встречной полосы, врезалась в них, скидывая в кювет. В живых остался лишь Тэхен. Очнувшись в больнице, Ким понял, что кроме дорогих людей потерял еще и слух. Он больше не мог слышать окружающий мир. Звуки померкли, оставляя звенящую тишину. Мир потух. Жизнь поменяла полярность, оставляя наедине с собой. Вокруг не было никого. В связи с гибелью родителей, опекуном несовершеннолетнего Тэхена стала двоюродная тетка по материнской линии. Старая дева и кошатница. Своих детей у нее не было, зато целая орава кошек, хотя смысла и в них она не видела. В большом доме тетки Ким ему досталась маленькая комнатушка на чердаке. При жизни родители мало говорили о ней, в гости тоже не приглашали, да и она к себе не звала. Та все время молчала, иногда называла Кима растяпой. Благо, тот был глухой и слышать всего этого не мог. На лечение поскупилась, сказав, что и так дармоед проел все ее сбережения. Тэхену пришлось заново учиться жить. Бросить игру на саксофоне. Да и в школе все перестало быть настолько радужным. Некоторые называли его ненормальным, все потому, что он пристально присматривался стараясь читать. Учился читать по губам, поэтому концентрировал внимание только лишь на них. Стал учить азбуку для глухонемых. Но вокруг не было тех, кто бы понимал ее. Никто не входил в положение Тэхена, требуя от него того, что и от других. Люди, которые, как он наивно полагал, были его друзьями, отвернулись от него. Оставляя один на один с его горем и тоской. Он очень скучал по родителям и, не находя отдушину ни в тетке, ни в друзьях, замкнулся в себе, с каждым днем зарастая панцирем, как черепаха. Теперь у него появились новые увлечения. Так, например, он любит часами гулять по парку. Бродить, открывая новые тропинки, лишь бы дольше не возвращаться домой. Одиночество стало для Кима единственным верным другом, сопровождающим его повсюду, кому он может под покровом ночи, лежа в своей кровати, рассказать все свои секреты и переживания. Только тихо, чтоб не дай Бог не разбудить тетку. А еще Тэхен винит себя в смерти родителей. Если бы он не настоял в тот день отправится быстрее, они были бы живы. Сидели бы этим вечером за столом, ужинали. Тэхен рассказывал бы о том, как прошел день, а родители смеялись со своего неугомонного чада. Но их больше нет. Никто не придет вечером в его комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. Он винит себя, и вина давит на него булыжником, заставляя прогнуться. Даже тетка сказала, что это его вина. Не услышал, конечно, по губам прочитал. Он все чаще в школе ловил презрительные взгляды. — Придурок! Лунатик! — лица искаженные раздражением и насмешкой. — Ущербный! — зло вторили другие одноклассники. Учителя тоже хороши: настояли на переводе Тэхена в специализированную школу. Не может он, видите ли, учится с остальными ребятами. — Он хорошо учился, но из-за слуха съехал ниже некуда. Так он школу не закончит. Ким лишь фыркнул на данное заявление, правда, кто его послушает, ведь парень сам забил на обучение, считая, что в этом нет смысла. Больше чем уверен — тетка не даст продолжить обучение. Наслушавшись хороших советов, тетка на радостях быстро нашла ему приют со школой, ну, или школу с приютом, один хрен. Отправила туда, наказав добросовестно учиться, провожала на вокзале, чуть ли платочком не махая, слезно прося приезжать на выходных. А то, как же. За месяц, пока он обустраивался и осматривался, ни разу не поинтересовалась, как у него дела. Ким забил и на это. Так закончилась средняя школа, началась старшая. Он по-прежнему просыпался с мокрой подушкой. В один день ему все осточертело, захотелось сбежать от всего и ото всех. Перемахнув через забор приюта, Ким пустился в бега. Углубляясь в парк на противоположной стороне. Побродив немного в парке, шагнул за его пределы, ища приключений. На улице было уже достаточно прохладно, середина осени. Ким нещадно замерз, кутаясь в свою изношенную курточку и поношенный шарф. Но взбунтовавшие тараканы не позволяли повернуть обратно. Быстрым шагом, двигаясь вдоль дороги, он скоро вышел к реке. На ее берегу Тэхен заметил парня, вальяжно развалившегося на траве. У него были зеленые волосы. Киму это показалось настолько странным и интересным, что аж руки зачесались, как захотелось потрогать их. Недолго думая, он поддался порыву, спускаясь по желтой жухлой траве. Трава была сырой и скользкой, и не удержавшись на ногах, он проехался пятой точкой по земле. Зеленоволосый завис, тупо уставившись на парня, раскинувшегося возле него в форме морской звезды. — Свали, огрызок! — рыкнул он, когда Ким попытался дотронуться до его волос. Ким не услышал — Ким прочитал по губам. Тэхен ответил ему своей коронной улыбкой. Почему-то ему не захотелось сразу свалить от недружелюбного парня, а совсем уж наоборот. Он не только не отстал от Юнги, но и начал таскаться за ним повсюду. Мин огрызался, ругался, пытался послать надоедливого мальчишку, но усилия прошли даром. Ким улыбался, как дурак, кивал китайским болванчикам, но проваливать не спешил. В один из таких дней Юнги, как бы между прочим, обронил вопрос откуда он, и не ищет ли его кто-то. Сразу увидел перемену в лице. Потрепав волосы на затылке, сказал забить, и больше вопрос не поднимал. Просто сказал, что тому нужно учиться. Ким делает себе заметку в голове и ненадолго исчезает. На самом деле Тэхен вернулся в приют, выслушал гневную тираду от директора, покивал на его заявление, что он все расскажет тетке. А как же, словно ей есть до этого дело! Тэхена не выпускали за порог месяц, все время он боялся, что больше не увидит Юнги. Что тот больше не придет на берег. После завершения наказания, он снова рванул туда. Увидеть единственного человека, что ему не врал. Мин был там, снова в той же позе. Пусть земля и была холодной, его мало заботил этот вопрос. Сидя на траве, он наблюдал за противоположным берегом, словно стараясь рассмотреть что-то. Ким старался не шуметь, тихо подкрадываясь к Юнги и присаживаясь рядом. Мин замечает младшего через час, когда того заметно начинает потряхивать от холода. Юнги матерится сквозь зубы, пытается послать его в дальние дали. Но Тэхен снова не уходит. Так продолжается каждый день. В приюте стали закрывать глаза на исчезновения Кима: все равно возвращается. А где он шатается, они ответственности не несут. Старший ругается, угрожает переломать ему пальцы и свернуть шею. Тэхен улыбается прямоугольной улыбкой и продолжает таскаться на берег, просиживая часа два рядом с Юнги. В один день терпению Мина приходит конец, он не предупреждает, просто психует. Просто этот день был особенно неудачный. Заваливает парня на траву, бьет его по лицу. Наносит несколько ударов подряд, останавливается на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, сжимая в руке куртку на груди. Лицо напротив украшает разбитый нос, перепачканный кровью, на скуле наливаются синяки, а он улыбается. Смотрит своими черными омутами, затягивая глубже, с головой. Он не смотрит на Юнги — смотрит в него, находит невидимый ключ, отмыкает двери и выпускает все страхи наружу. Юнги сдается, больше не пытается прогнать надоедливого пацана, привыкает к его присутствию, даже пытается, как-то проявлять заботу. Ворчит, когда Тэхен плохо одевается и мерзнет, бубнит по поводу его худобы, хотя сам не намного толще, а может даже и худее. Теперь свободное время они проводят вместе, даже общаются через раз. Мин узнает о младшем и его истории. А через время рассказывает свою. Тэхен заканчивает старшую школу с отличием и по настоянию старшего поступает в университет своими силами. Мин оказался талантливым музыкантом. Тэхен узнает об этом случайно, потому что он не любит хвастаться. Ким заходит к нему в гости. Видит аппаратуру, исписанные листы. Он очень расстраивается, что не может послушать его, на что Мин недовольно фыркнул: — Я бы все равно не дал тебе послушать, мелкий, — Тэхен улыбается. Он всегда улыбается на выражение лица старшего. У Мин Юнги его только два вида: равнодушное или недовольное. В обычное время тот отгораживается от окружающих. Тэхен ощущает, что он единственное связующее звено с остальным миром. Заполняет пространство собой. Юнги делал вид, что не замечает, хотя в душе и был благодарен. Однажды, переполненный любопытством, Ким стащил блокнот хотя бы почитать. Конечно, после ему прилетело по шее, и Мин ругался: матом громко. Но Тэхен понял одну вещь. У Мин-чертового-Юнги гребаный космос внутри. Он не бесчувственная ледяная глыба, его мысли настолько высоки и глубоки, что не все могут допрыгнуть до его уровня. Все чувства спрятаны на бумаге, выражены черными бумаги по белому листу. От них в голове взрываются фейерверки, отдаваясь в солнечном сплетении чем-то теплым. — Хен! Я поступил, хен, у меня получилось! — верещал Ким, прибегая на берег реки. — Мелкий, ты слишком шумный, — ворчит Юнги, не отрываясь от созерцания, — но ты все-таки молодец. — А еще мне сказали, что я уже достаточно взрослый и могу валить на все четыре стороны. Юнги поднялся с земли, отряхивая джинсы, последний раз посмотрев на другой берег. — Раз ты настолько крут, то, может, захочешь переехать ко мне? — Хен! — радостно завизжал Ким, бросаясь тому на шею. — Все-все, отвали. Всю дорогу он крутился под ногами преданным щенком. Сложный вопрос, кто же кого первым спас.