О рыжем барде

Месяц замужества за не особенно знатным, но относительно обеспеченным юношей по имени Тристан был весьма… милым. Супруг смотрел на Маржолайн влюбленными глазами, потакая любой (в рамках их бюджета) ее прихоти, а сама новобрачная благосклонно улыбалась, принимая от него знаки внимания, ничуть не иссякшие после самой свадьбы, как нередко бывает: добившись своего, супруг резко охладевает к предмету страсти, который таковым и был-то нередко из-за денег или веса в обществе, позволяя «оскорбленной супруге» развлекаться, как ей заблагорассудится. Увы, таков Орлей. Впрочем, Маржолайн Тристана, пожалуй, даже любила; по крайней мере, обожание ей не надоедало, да и отвращения муж не вызывал. У него было смазливое лицо и симпатичного оттенка светлые волосы — гораздо лучше, чем могло бы быть в браке, заключенном в основном по расчету. У него был какой-никакой вкус в одежде и даже духах. Вроде был неглуп и даже обаятелен в своей чрезмерной для Игры наивности. Пожалуй, этого вполне достаточно. Точных черт лица его бард, как ни пыталась, вспомнить не могла, а портрет мужа едва узнавала; нет, не может быть, что этот улыбчивый мальчик был с ней. Впрочем, тогда он ей действительно нравился. Через месяц она нашла его убитым в уборной. Брезгливо поджав губы и подобрав юбку, Маржолайн переступила через распростертое в луже крови на полу коченеющее тело. Этикет, кажется, требовал от него приличествовавшего ситуации отчаянного и скорбного крика, а в идеале — даже обморока, но особенного ужаса девушка не ощущала. Голова (с остекленевшими глазами и разинутым ртом) откатилась немного в сторону. Маржолайн ее подняла за волосы, прислушалась к себе. Нет, особенной любви к хладному трупу она не ощущала. Скорее, это было что-то сродни облегчению: больше не придется считаться с его мнением, вынашивать его детей… Девушка аккуратно опустила голову на пол, носком туфли повернула ее так, чтобы не видеть удивления и укоризны на мертвом лице. Вот и все, юноша Тристан в прошлом: через пару недель оживленной Игры про него и не вспомнят. Маржолайн аристократически потянула носом. Пахло смертью, кровью и немного — ландышами. Она вышла из комнатушки, извлекла из кармана надушенный платок, прижала его к губам, взялась одной рукой за косяк двери и издала в меру задыхающийся крик. Через минуту в комнату вбежал слуга Тристана. Несмотря на предпринятые Маржолайн предосторожности, ее подол запачкался в крови, и это проницательный мужчина средних лет приметил сразу; отвернувшись, он крикнул что-то остроухой девушке, убиравшей кровать, и прошел к телу. Служанка со всяческими увещеваниями взяла госпожу под руку и проводила к ближайшей софе. Оставила ее на минутку, сбегала смочить тряпочку, чтобы положить той на лоб. Маржолайн в этом на самом деле вовсе не нуждалась, но отлично знала, что слуги всегда в курсе событий — и сейчас ей прилично и даже выгодно было выглядеть ослабевшей от ужаса юной вдовой. Закатив темные глаза, она отдалась хлопотам эльфийки, между делом раздумывая, какое платье было бы правильно надеть на вечер, куда пригласили их вместе с Тристаном и на который ей придется явиться одной.

***

Когда она зашла в залу, на нее обернулось несколько заинтересованных аристократов, затем зашушукались: мол, это та самая девушка, мужу которой сегодня утром кто-то отрезал голову. Как грязно, надо же! Пара человек все же подошла к ней и даже выразила что-то похожее на соболезнования; впрочем, они только отвлекли Маржолайн от цели ее прихода. В зале тоже едва уловимо пахло ландышами. Вокруг одной дамы собралась небольшая компания — они все смеялись и оживленно разговаривали, но, едва Маржолайн приблизилась к ним, как леди сделала едва заметный знак рукой, и их точно ветром сдуло. Вдова смело посмотрела в лицо салонной львицы: ее слегка седоватые волосы были безукоризненно убраны, на бледных губах играла доброжелательная улыбка, но глаза в прорезях маски смотрели колюче. — Добрый вечер, леди Арэне, — девушка сделала вежливый реверанс. — Я слышала, вы овдовели? — сладко пропела в ответ леди. — Какое несчастье, милочка! — Я знаю, что это вы, — перебила ее Маржолайн. Глаза блеснули под маской, но аристократка ничем больше не выдала, что ее чем-то задело заявление вдовы. Да и не было ли это всего-навсего отражением одной из свеч в канделябрах? — Надо же, — чуть насмешливо протянула леди Арэне. — И почему же? Девушка прижала кончики пальцев к подбородку. — В следующий раз не используйте парфюм, собираясь убить кого-нибудь, — ядовито прошелестела она. — Девушка, — расхохоталась леди, — сейчас в Орлее все используют лишь один запах, ландышей! — Вы правы, — Маржолайн улыбнулась. — Я перекупила у вас нашего же слугу. Он, кстати, мертв. Аристократка с интересом наклонила голову набок, и с ее губ сползла усмешка. — И чего же ты хочешь, девочка? — полюбопытствовала она. — Быть бардом, — немедленно отозвалась вдова и шагнула вперед. Леди Арэне даже попятилась. — Надо же? — повторила убийца, небрежно обмахиваясь веером. — Почему же? — Думаю, я первая, кто осмелился подойти к вам и заявить об этом, — смело сказала Маржолайн. — Это плохое знание Игры, деточка. — Это то, что вы ищете. Бард окинула быстрым взглядом зал, полный кружащихся в танце аристократов. Над потяжелевшими от вина головами плыли дурманящие ароматы еды и вычурные звуки музыки, заглушая десятки разговоров до невнятного гула. Она знала всех присутствующих. как облупленных. Никто из них действительно не осмелился бы подойти к ней и потребовать взять в ученики сразу после того, как она убила кого-то близкого к ним. А эта девушка — смогла. Возможно… Возможно… — Хорошо, девочка, — наконец вздохнула она. — Посмотрим, на что ты годишься. Маржолайн ловко перехватила выскользнувшее из ручки веера тонкое лезвие. — Несомненно, — она улыбнулась.