Твоя (не)забытая

Себастьен достал из кармана джинс свой мобильный телефон и набрал номер Жубера.  — Палей пропала! — выпалил он, едва услышав голос лейтенанта. Он чётко отрапортовал полицейскому, где он был и чем занимался, хотя абсолютно ему не подчинялся. Таких случаев за десять лет работы у него ещё не было, и он, наплевав на инструкции, согласно которым в таких ситуациях необходимо было незамедлительно ставить в известность непосредственного руководителя, дабы начать поиски пропавшего свидетеля, решил, что его начальник, сидя в Париже, вряд ли поможет найти Лали быстрее, нежели местный житель. Жубер, выслушав Себастьена, бросил лишь короткое «Еду!» и отключился. Себастьен выскочил на улицу и огляделся. Его не было в номере не больше двадцати минут, за это время Лали не могла далеко уйти. Он, опомнившись, вернулся в холл Негреско и подошёл к администратору:  — Скажите пожалуйста, как давно покинула свой номер мадемуазель Палей? — тихо спросил он, оглянувшись и украдкой демонстрируя девушке своё удостоверение. Но та только пожала плечами:  — Я её сегодня не видела. Мужчина снова вышел на улицу. Он то с волнением вглядывался в лица прохожих, то пытался что-то рассмотреть вдалеке. Идиот, корил он себя, какого черта тебе в номере не сиделось? Себастьен прекрасно знал, что Лали могла выкинуть нечто подобное, но смел верить, что она повзрослела, и чувство опасности и страх ей уже не чужды. Но он, видимо, ошибся. Его сердце билось, словно птица в клетке, волнение разрывало его душу, выплескиваясь наружу едва заметной дрожью. Сейчас Себастьен напрочь забыл о том, что он — профессионал, и превратился в обычного мужчину, которого, сантиметр за сантиметром, сковывал страх за близкого человека. Его раздумья прервал полицейский автомобиль, с визгом затормозивший прямо около него. В приоткрытом окне показался лейтенант Жубер:  — Залезайте! Прочешем город вместе! Себастьен влез на переднее сидение, и Жубер ударил по газам. Машина, взревев, помчалась вдоль Английской набережной. Себастьен сначала пытался разглядеть лица прохожих, но уже через пару минут не выдержал и повернулся к лейтенанту:  — А мы можем ехать медленнее? Боюсь, что когда всё мелькает перед глазами, найти в толпе нужного нам человека будет крайне сложно! Жубер отпустил педаль газа:  — Простите, месье! Себастьен с надеждой вглядывался в лица прохожих, пытаясь разглядеть в них знакомое лицо. Он попытался представить на месте художницы Лали Палей его оторву Лали, которая, кажется, даже в светской даме была неискоренима. Куда она могла подеваться? Он вдруг вспомнил их любовь и её рядом — такую родную, трепетавшую от его прикосновений, влюблённую и любимую. Он знал её наизусть, все её мысли, чувства, переживания, казалось, никогда не были для него секретом. Они были единым целым, дополняя друг друга. Себастьен улыбнулся и повернулся к лейтенанту, тоже до боли в глазах вглядывающемуся в лица отдыхающих:  — Она в галерее!  — Что? — Жубер в недоумении посмотрел на своего пассажира. — Откуда Вы знаете?  — Это не важно! Поехали туда! Лейтенант пожал плечами и на следующем перекрёстке развернул автомобиль. Через две минуты Себастьен уже входил в галерею. Жубер вошёл следом и огляделся. Со вчерашнего вечера в ней ничего не изменилось — повсюду виднелись следы крови раненых, перемешанной с разлитым шампанским и осколками хрустальных бокалов, которые вдребезги разлетались от паники людей. Он, все-таки оставаясь профессионалом, бегло окинул взглядом зал, про себя отметив, что в стенах нет следов пуль, а значит, все выстрелы пришлись точно в цель, и ни одна пуля не прошла навылет. Значит, преступление было тщательно спланировано, и работал совсем не дилетант. Себастьен мотнул головой, отгоняя от себя все эти криминалистические мысли. Он здесь не для этого. Лали стояла спиной ко входу и смотрела на свою картину, где был изображён большой чёрный ворон, держащий в мощном клюве человеческое сердце. Она слышала, что в галерею кто-то вошёл, но на звук открывшейся двери даже не повернула головы. Себастьен бросился к ней и обнял её сзади:  — Как же ты меня напугала! Только сейчас он признался самому себе, что в его душе воскресала нежность к Лали. Он действительно до боли в сердце боялся за неё. А теперь, когда она снова оказалась в его объятиях, невольно прижавшись к нему, словно ища у него защиты, он осознал — в его руках Лали — все та же маленькая, капризная, ранимая девочка, которую он когда-то так нежно любил! Она, не сводя глаз со своей картины, вдруг подернула плечами и тихо сказала:  — Я написала её давно… Тогда, когда ты… Ушёл. Себастьен невольно вскинул глаза на полотно, а Лали продолжила:  — У ворона твои глаза. Тебе не кажется? Он ещё сильнее сжал её плечи:  — Поехали в Негреско. Тебе лучше пару дней не выходить из номера, а одной подавно. Лали душили слезы, поэтому она только молча кивнула, позволив Себастьену увести её в полицейскую машину, где их уже ждал Жубер, почти сразу выскользнувший из галереи, оставив их наедине.