Сансара

Духота, стоящая в конференц-зале, давила своей тяжестью. Роб Кэйли, главный редактор издательства, извинился перед собравшимися за неполадки с кондиционером и начал совещание. В повестке дня стояли рукописи, которые приходили в отделы и за которые редакторы должны были отчитаться. На втором месте стоял благотворительный вечер в честь ветеранов войн, который финансировало издательство. После шли мелкие насущие дела, с которыми предстояло разобраться. Мыслями Эбигейл Андерсен была совершенно в другом месте. Она думала о том злосчастном вечере, об этом ебаном ужине, который превратился в ебаную катастрофу. После её выходки папарацци толпились прямо у главного входа её дома, выкрикивая абсурдные вопросы о свадьбе, совести, о том, сколько детишек они со Старком планируют наштамповать, о её стервозности и снова о бедной и несчастной Пеппер Поттс. После недели пыток под ослепительными обстрелами вспышек фотокамер и глупых вопросов Эби чуть ли не взвыла. Выходить стала через черный ход, о котором никто почти не знал. Интернет заполонили снимки счастливой Эбигейл в компании Тони Старка. Вот парочка на Бродвее на мюзикле, вот парочка была замечена, когда покидала ресторанчик. СМИ разделились на два лагеря: те, кто радовался, и те, кто ненавидел. Эби радовал только один факт — никто не снял те позорные минуты, когда она поцеловала Старка. Тогда бы все стало еще хуже. Тогда бы она свалила из страны. Она просто не знала, что бы делала. Андерсен рисовала на чистой странице ежедневника узоры и хотела просто исчезнуть. Сара позвонила лишь единожды, чтобы спросить о том, что творила её дочь. А потом, когда Эби звонила ей, отговаривалась, что много дел. И Андерсен не могла винить мать ни в чем. Разве она сама так не делала? Старк исчез с радаров девушки, и она даже не знала, радоваться ей или злиться. Кажется, он обещал ей, что её не тронут. Но её не просто трогали — её пинали, били, пытались принизить, покушались на чертово личное пространство. И как они только вынюхали, где она живет? — Эбигейл, наверно, мечтами совсем в другом месте, — язвительно вставила Анна Симмонс, кинув на девушку высокомерный взгляд.— Ей совершенно не до дел издательства… И кто только додумался дать ей такую ответственную работу… — Всё? — холодным тоном поинтересовалась Андерсен, выпрямляясь в кресле. Она понимала, что доведена до предела. Еще одно слово от этой крашенной сучки, и Эби вспомнит все, чему научил её дед.— Или ты еще не закончила? А взяли меня потому, что некоторые тупые лица с фиктивными дипломами и отцовскими связями получают места редакторов, хотя максимум на что они способны — это приносить кофе. На последних словах Эби повысила голос, делая его более суровым, таким, который пугал ее сотрудников. Она равнодушно смотрела на Симмонс, которая открывала и закрывала рот, как маленькая рыбка в аквариуме, и хлопала густо накрашенными ресницами. Андерсен наклонила голову на бок, довольная молчанием Анны, и перевела взгляд на Роба. Тот был явно не доволен, что девушка нагрубила дочери какого-то там банкира или бизнесмена. Но ей сейчас было все равно. У неё были проблемы куда хуже, чем какая-то Анна Симмонс. — Кажется, я знаю, кто в этом году составит тебе компанию, Том, — главный редактор перевел недовольный взгляд с девушки на мужчину средних лет с легкой сединой на висках.— Расскажешь Эбигейл про благотворительный вечер. И Эбигейл, — Кэйли перевел взгляд на сотрудницу, — поведай нам о том авторе, про которого ты говорила. Том Купер, редактор с двенадцатого — на целых два этажа выше нее, — проштудировал Андерсен по поводу того самого вечера, посвященного ветеранам Второй мировой. Все было понятно, как дважды два, и Эби китайским болванчиком кивала на каждый вопрос в стиле «понимаешь?» или «все понятно?». Андерсен ощущала себя студенткой, готовящей какую-нибудь исследовательскую работу у знаменитого в мире науки профессора. Купер все разжевывал. И девушка его не обвиняла. Мужчина волновался. Это было видно в его резких движениях. Мельтешении из стороны в сторону перед глазами и частом повторении сказанного. Она бы сама немного волновалась, если бы ей не было все равно. — Ох, Эбигейл, не переживай, — Купер аккуратно сжал плечо девушки и улыбнулся. — Это просто благотворительный вечер. Будешь улыбаться, говорить и через два часа сбежишь. — Ну, это я умею, — Андерсен кивнула и попыталась перевести свои слова в шутку. — Кажется, вы переживаете сильнее, чем я? Купер остановился у дверей лифта и задумался: — И ведь так каждый год… Эбигейл вышла на своем этаже, не смотря в сторону сотрудников, и направилась в свой кабинет. Ей нужно было чем-то занять себя, чтобы в голове не было никаких лишних мыслей, кроме работы. Эбигейл подошла к кофе-машине, напоминая коллегам о планерке, и никого не убила на своем пути. Некоторые обеспокоенно переглянулись, их новоиспеченная начальница была сама не своя, и им это показалось первым звоночком к тому, что что-то могло произойти. Хоть мисс Андерсен и считалась вполне стойкой, но её затишье предвещало катастрофу. Не зря же она вернулась с совещания такой молчаливой. Пока сотрудники морально готовились к худшему на предстоящей планерке, Андерсен в своем кабинете сходила с ума от анархии, которую устроила пресса. А еще ей безумно хотелось спать. Это было, как нажать педали газа и тормоза одновременно — непередаваемые ощущения, которые срывали крышу и просто не давали сосредоточиться на работе. Эби пыталась составить из своих пометок хоть какой-нибудь план на ближайшие дни, но дни просто напросто отказывались следовать друг за другом. Эбигейл сдалась. Закинув ноги на письменный стол, она закрыла глаза и попыталась собраться. Джей написала о том, что на этих выходных они просто обязаны встретиться, и она, как самая лучшая подруга, готова выслушать «историю любви». Андерсен уже приготовилась послать Уильямс куда подальше, но все её силы ушли на то, чтобы ответить «да». Эби открыла Instagram, пролистывая ленту. Патрик выложил забавное фото, которому была тысяча лет. На нем были пойманы и помещены на снимок Эби со своим младшим братом, улыбающиеся во все тридцать два зуба. И подпись под фотографией «скучаю по тебе, Эбси» вызвала грустную улыбку на лице. Они так давно не виделись. Пат теперь был моделью, вечно в показах и съемках, разъезжал по миру, веселился, отдыхал. Её маленький братец уже совсем вырос. И ей было интересно, бросил ли Патрик учебу или же нет. На ее страничке в Instagram появилась фотография монитора компьютера и закинутых на рабочий стол ног. Количество подписчиков росло в геометрической прогрессии, и Эбигейл нервно хихикнула, когда увидела около восьмидесяти тысяч человек. Минуты отлынивания от своих рабочих обязанностей тянулись невероятно медленно, но Эбигейл просто напросто не могла взять себя в руки. А взять в руки означало не только вспомнить о своих обязательствах перед издательством, но и перед благотворительным вечером, пятничными посиделками с Дженнифер. А еще её ожидал семейный разбор полетов, который ей непременно устоит Сара в воскресенье, в которое был запланирован ужин еще около двух месяцев назад. — Так, тряпка, утри свои сопли, — проворчала она себе под нос, уговаривая заняться делом. Эбигейл нажала «Enter» выводя компьютер из режима ожидания. На почте висело одно непрочитанное сообщение. Андерсен кликнула на иконку почтового агента. Сообщение было помечено как срочное, а в теме значилось название компании. «Мог бы просто и позвонить», — подумала про себе Андерсен и закатила глаза. Бен писал о том, что ей нужно будет срочно поговорить с матерью. Тактично напомнил об ужине, и она покачала головой, раздражаясь все больше и больше. Бен снова учил её, снова давал указания и давал понять, что она до сих пор маленькая девочка. — Здравствуй, Эбигейл, — девушка подскочила в кресле, уставившись взглядом полным ужаса на женщину, что прошла в её кабинет. — Черт, мам, так нельзя пугать! — Эби попыталась улыбнуться и, поднявшись с места, поцеловала Сару в щеку. — Чай? Кофе? — Я ненадолго, Эбигейл. Эбигейл. Слишком серьезное выражение лица матери. Резкие жесты. Сара была зла или в полном бешенстве. Андерсен была уверена, что женщина пришла не для того, чтобы узнать о том, как себя чувствует её дочь. О нет, Эби ждал настоящий кошмар с пристрастием. — Эбигейл, мне не нравится то, что ты стала вытворять, — строгий голос матери раздражал слух, девушка постаралась не поморщиться. Сара протянула дочери планшет с яркими фотографиями, которые Эби уже видела этим утром. — Это, по-твоему, нормально? — Что ты хочешь? — Эбигейл закрыла глаза и стала массировать виски. Девушка—Мы просто поужинали. Я же не ноги перед ним раздвинула… — А мне откуда знать! Эби посмотрела на свою мать. Точным броском Сара опустила дочь. Тачдаун! Она не могла поверить, что Сара так легко поверила в то, что мусолила пресса. — Ты сейчас это серьезно? — Эби закусила щеку, готовая разреветься, потому что сил уже не оставалось. — Ты думаешь… Я и Тони… Боже… — Я не знаю уже, что мне думать, Эбигейл, — Сара развела руками и с укором посмотрела на девушку. — Я против, чтобы ты с ним контактировала. Мы с Беном против. — Удивительно, — Андерсен усмехнулась. — Ставишь ультиматум? Сара взглянула на дочь. И Эби сдержалась, чтобы не вжаться в кресло. Этот укоризненный, полный разочарования и гнева взгляд она видела только один раз, когда умотала во Францию. И снова это чувство. Будто ей опять девятнадцать. Черт побери, она уже взрослая девушка! — Да, Эбигейл… — Перестань меня так называть! — она повысила тон и тут же замолчала.— Чего ты злишься? Или, может, тебе самой Старк интересен? Я помню, как вы смотрели друг на друга на том вечере, который ты устроила. Думаешь, я не заметила? — Старк тебе ничего, кроме боли, не даст, — холодно отозвалась Сара, поднимаясь с места. Гордо подняв голову, женщина направилась к выходу, но остановилась и повернулась к Эби. — Либо Старк, либо я. Вот мой ультиматум, Эбигейл. Эби сжала челюсти, когда дверь захлопнулась. Ультиматум! Родная мать ставила ей ультиматум! Андерсен ударила кулачками по столу и откинулась на спинку кресла. Она так надеялась, что Сара поймет её, но вместо этого «здравствуй, о чудный переходный возраст». Они уже пережили такое — непонимание, крики, хлопанье дверями, сбегание из дома, выпивка. И все равно они могли делиться тайнами и переживаниями, потому что, несмотря на все дерьмо, Сара была для Эби не только примером, но и поддержкой и опорой. А сейчас… Сейчас Сара её ненавидела. Эбигейл видела это во взгляде. И почему все шишки снова на ней?! Почему этот крест несёт только она? Эбигейл закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Она выдержит. Черт, она и не такое переживала. Когда рабочий день к счастью несчастных сотрудников закончился, Эбигейл осознала, что в глубине души боялась этого и с ужасом ждала минуты, когда её коллеги начнут покидать здание редакции, оставляя её со своими мыслями в стеклянной клетке. Она боялась, что поддастся своим сдерживаемым эмоциям и чувствам, начнет жалеть себя и детально анализировать. Эби Андерсен чуть не убила Джессику Монро, обложила отборным ругательством (правда, почти не употребив мата) несколько подчиненных, испепелила суровым взглядом зазевавших на планерке сотрудников и почти запустила кружку с горячим кофе в одного из офисных планктонов, который предложил пересмотреть дизайн сайта издательства в любой другой день, обмозговав концепции. Она была зла, и эта злость и гнев не позволяли ей впасть в отчаяние и самокопание. Эбигейл содрогнулась от неожиданного холода в кабинете, накинула на плечи пальто, попутно доставая из сумочки iPod, долго крутила колесиком, пока не остановилась на «Get Free», чтобы музыка и нуарный голос Ланы не дали мерзким мыслишкам пробраться в светлую головку Эби Андерсен. Запрыгнув в такси, она придавила громкость, чтобы только водитель не пристал к ней с вопросами и желанием поговорить. — Нет, не у парадного, — попросила Эбигейл, заметив парочку фотографов у входа. — Езжайте до поворота, потом налево. Я доплачу. Водитель оказался понимающим мужиком, с сочувственным взглядом посмотрел на девушку и кивнул. Он не стал задавать никаких вопросов и вообще молчал, слушая радио. Из кухни несло съедобным, и Эбигейл насторожилась, захлопывая дверь и снимая надоевшие за рабочий день лодочки. Она боялась, что это могла быть Уильямс с бутылкой вина. Дженнифер бы не отпустила Андерсен без разговора по душам, и та бы обязательно расплакалась, а именно этого ей хотелось меньше всего. Но хуже визита подруги мог быть только визит её матери. Сара бы стала читать ей нотации, причитала об ужасном поведении дочери и обязательно бы упомянула в своих лекциях Старка, как будто днем ей этого было мало. Эби решила надеяться на лучшее. — Я дома, — Андерсен попыталась придать своему голосу веселья, но получилось слишком фальшиво, что будь она актрисой, то каждый год её бы номинировали не на «Оскар», а на «Золотую малину». — Если ты наготовила вкусностей, решив поболтать со мной о моей личной жизни, то я жутко устала и собираюсь спать. — Хера с два, — бодрый мужской голос раздался прямо за спиной, в котором звучали мягкость и озорство, заставил девушку вздрогнуть. Эби шатнулась от прикосновения, едва сохранив равновесие, и уставилась удивленным взглядом, прежде чем смогла взять себя в руки. — Ты так устала, что еле держишься на ногах, Эбси, — улыбнулся Патрик так по-доброму искренне и мило, что Эби чуть ли не разрыдалась. А потом просто повисла у него на шее. — Ох, сестричка, ты поправилась! — Он рассмеялся, за что получил подзатыльник от Андерсен, но девушка тут же обратно обняла его.— Я тоже соскучился. Эби оглядела Патрика с головы до ног, отмечая, как он вырос с их последней встречи, как отросли его непослушные темные волосы, как идеально лежал на нем гавайский загар, как блестели его голубо-серые глаза. — Эй, Эбси, ты дрожишь, — обеспокоено произнес Пат, сжав плечи девушки. — Ты в порядке? Если тебя кто-то обидел… — Ой, Пат, прекрати, — она отмахнулась и направилась в сторону запаха еды.— Всё со мной нормально. Эби достала из холодильника две бутылки «Короны» и протянула одну брату. Тот удивленно вскинул брови, усмехнулся, но от пива не отказался. — Старк? Ты серьезно, Эбси? — Патрик никогда не отличался чувством такта, всегда говорил раньше, чем его мозг успевал обдумать слова. Но его это нисколько не беспокоило. — Ну и за каким тебе этот старпер? — Да нет между нами ничего, — Эби держалась, чтобы не накричать и не выставить брата за дверь. Только его с этими расспросами не хватало. — Ни-че-го. Она произнесла последнее слово по слогам, чтобы закрыть на этом все последующие вопросы. Патрик отпил пива и пожал плечами. Он всегда понимал её, знал, когда девушка хотела говорить, а когда нужно было просто оставить её в покое. — Эбс, кстати, ты же не против, если я останусь? — Пат прижал сестру к себе, когда они оба удобно расположились на диване, включив телевизор. — Не хочу ехать домой. — Конечно, оставайся. Патрик проснулся посреди ночи и тут же направился в комнату Эби. Такое бывало раньше, в детстве, когда они оба не могли уснуть, или когда было страшно. Пат чувствовал, что его маленький сюрприз Эбс вовсе не обрадовал, но та ничего не сказала. А еще он чувствовал, словно всё, что роилось в душе его старшей сестры, он переживал лично. Они всегда чувствовали настроение друг друга, хотя вовсе не были близнецами или двойняшками. Дверь в комнату Эбигейл была приоткрыта, и Патрик осторожно заглянул внутрь. — Эбси… Эбигейл сидела на полу, прижавшись спиной к кровати. В руке она держала бокал вина. Девушка смотрела на стену и не моргала. — Уходи, Пат. — Но, Эбси… — Патрик сел рядом, замечая еще не высохшие мокрые дорожки на покрасневших щеках девушки. Его сестренка, что всегда была для него примером, всегда сильная и веселая. Он просто не узнавал её. — Черт, Эбс, он обижал тебя? Это все этот Старк? Я убью его… — Нет, нет, нет! — Её голос предательски дрожал, а слезы продолжали капать из карих глаз. — Прошу, Патрик, уйди… Уйди! Выкрикнув последнее слово, Эби обхватила голову руками и разрыдалась. — Я никуда не уйду, — решительно заявил парень, осторожно прижимая Эби к своей груди. — Я с тобой, Эбси, как в старые добрые времена. Он нежно коснулся губами светлых волос. Эби подняла на брата покрасневшие от слез глаза и, прижавшись к Патрику, разрыдалась с новой силой.