***
Вергилий окончательно приходит в себя, только когда за ним захлопывается дверца, а измученное тело окутывает тепло салона. Сквозь пелену усталости он слышит неторопливый мотив классической музыки и устало прикрывает глаза, откидываясь на спинку сиденья. В конце концов, ему слишком всё равно, что будет дальше. Бел всё ещё снаружи, она сосредоточенно копается под капотом, то и дело постукивая ключами. Музыка и тихий скрежет железа успокаивают. Вергилий накрывает уставшие глаза ладонью и старается выбросить из головы воспоминания о длинных мрачных коридорах, которыми его вела Бел. Демонесса старалась провести его стороной от мрачных тюремных камер, где они с близнецом провели столько времени, но на тот самый перекресток, где чуть было не случилось непоправимое, они всё-таки вывернули. И у нефилима снова болезненно заныло под сердцем. Лишь когда его вытащили на воздух и стало легче дышать, болезненная бледность и тошнота отступили, и он сумел выпустить руку девушки и дойти самостоятельно, невзирая на полную темноту. Демоническое зрение восстановилось первым после глобального истощения сил. И когда Бел, наконец, остановилась рядом с машиной, припаркованной у небольшого парка, звякнула ключами и распахнула перед ним дверцу в горячий, пахнущий лавандой и свежей кожей, освещённый матовым серебристым светом салон, Вергилию на мгновение показалось, что он попал в рай. Резкий грохот железа заставляет его вздрогнуть и резко выпрямиться. Тут же рядом хлопает дверь. Бел сваливается на водительское сиденье и торопливо отшвыривает гаечный ключ на заднее сиденье. Мгновенно заводит мотор и почти сдёргивает машину с места немыслимым градусом вывернутого руля и вдавленной до предела в пол педалью. И сразу же переключает передачи. Вергилий ловит ее тревожный взгляд и оборачивается, ничего не спрашивая. В темноте вокруг них горят десятки и сотни ярких жёлтых огней. Шины взвизгивают от резкого поворота, и натужно скрипит ремень гидроусилителя руля. Бледная в полумраке салона Бел прикусывает губы, сосредоточенно маневрируя между стоящими вдоль бордюров машинами, в попытке поскорее вывернуть на широкую улицу. Огоньки приближаются. Вергилий мысленно прикидывает расстояние. Если в течение пяти минут удастся выбраться на шоссе, возможно, все обойдётся. А иначе их, теперь уже обоих, затянут в Лимбо и просто растерзают. Бел почти ложится грудью на руль, сосредоточенно выбирая дорогу. Фонари не горят. Вергилий ловит в себе мерзкое ощущение зарождающегося холодного липкого страха. Ещё несколько минут они петляют, то и дело попадая в тупики, стараясь по возможности избежать столкновений. Но вот ещё один неудачный поворот, прямо в тупик, и машина впечатывается капотом во внезапно возникший из темноты мусорный контейнер. Пока Бел пытается вывернуть на прежнюю дорогу, на крышу салона с оглушительным скрежетом грузно приземляется демоническая туша, и по стеклу ведёт глубокую царапину когтистая лапа. С противным воем включается притушенная световая сирена, и Бел чертыхается. Этого только не хватает. Машина почти стонет под весом «поймавшего изменников» мясника, Вергилий даже начинает опасаться, выдержат ли колеса. А со спины приближается целая стая не менее взбешённых обезумевших бесконтрольных низших. Бел, наконец-то, выворачивает на улицу пошире и отчаянно вдавливает педаль в пол. И, к радости беглецов, сильным порывом ветра демона скидывает с крыши на асфальт, а машина, освободившись от лишнего груза, почти мгновенно набирает скорость. Демонесса отвлекается от дороги и бросает взгляд на зеркало дальнего вида. И недовольно качает головой. — Не отстают, — она переключает скорость, вслушиваясь в звуки набирающего обороты мотора, и снова смотрит в зеркало, прикидывая разрыв. — Когда к ним присоединятся рейджи, а они присоединятся, потому что нам придется проехать мимо их логова, придётся худо. Стрелка на спидометре стремительно взлетает вверх. Пятьдесят пять миль в час, шестьдесят, восемьдесят. Из грязного переулка им навстречу хлестнула волна адских псов, и двое из них тут же были безжалостно раздавлены. Бел вцепляется в руль до побелевших пальцев, пробиваясь через плотную толпу тварей, давя и разбрасывая их без разбора железной массой машины. Демоны грызли шины, хватали за бампер, царапали стекло. С большим трудом им удаётся вырваться из кольца и вывернуть на широкую дорогу, прибавляя газ. И тут случилось то, что не должно было случиться. За очередным поворотом дороги красно-синими огнями мерцала белая машина «парней в форме». — Только копов не хватало, — сквозь зубы шипит девушка, поддавая газу. Стрелка спидометра замирает между числами девяносто и сто миль в час. Не только демоны, теперь их преследовали ещё и люди. С сиреной и огнями, на скорости, не уступающей их собственной. Бел резко сворачивает в узкий переулок, прикрываясь темнотой, и гасит фары, приглушая двигатель. Машина неслась беззвучно, почти не касаясь колёсами асфальта. Но демонов просто больше, а копы за спиной отлично подготовлены к автогонке. И поэтому им сразу сели на хвост. Бел побелевшими пальцами вцепляется в руль, выжимая из машины максимум. Перед глазами из темноты внезапно выплывает глухая стена. Тупик. Она тормозит так резко, что Вергилий почти впечатывается головой в лобовое стекло. Визжат тормоза, Бел выворачивает руль, так что ремень гидроусилителя чуть не лопается от натуги, разворачивая машину практически на месте. Пахнет горелой резиной, и, кажется, горит асфальт под колесами. Бел резко стартует, ударяя в глаза преследующим их копам дальним светом, не без удовольствия слушает грохот врезавшейся в стену машины. И тут же замечает ещё одну машину, перегородившую проулок поперёк. Взгляд мечется вдоль стен, выискивая хоть какой-то, малейший, шанс вырваться. — Держись крепче, — коротко бросает она нефилиму и рывком бросает машину вперёд, всем телом отклоняясь влево. Вергилий слышит потрескивающие в напряжённом воздухе электрические разряды демонической ауры и скрежет внезапно просевшего кузова по земле. Бел напряженным взглядом впивается в щель, в которую им предстоит проскользнуть. По ее рукам и лицу быстрой волной прокатывается трансформация. Чешуя и узкие, но прочные пластины закрывают лицо, грудь, пояс, бедра. На заднее сиденье хлопается тяжелый шипастый хвост. Машина взвизгивает шинами, стремительно набирая скорость, всё сильнее отклоняясь на левое колесо. Вергилию кажется, что к перегородившей дорогу машине копов они подлетели с демонической сверхскоростью. Взвыла турбина, Бел отчаянно вывернула руль, всем весом почти ложась на водительскую дверь, и вся правая сторона машины оторвалась от земли, всё выше и выше. У Вергилия захватило дух от скорости, страха и восторга. Донёсся глухой стук удара, и автомобиль точно вписался в узкое пространство между стеной и машиной копов, снеся только своё боковое стекло, скрежетнул шинами по кирпичу пятиэтажки, оставив чёрный след горелой резины, и, повинуясь руке демонессы, пролетел ещё несколько метров на двух колесах и круто завернул в узкий дворик под арку, миновал его и выскочил на дорогу. Девушка с хрипом выдавила из груди застрявший воздух и тряхнула головой, приходя в себя. Адреналин кипел в крови, и не только у неё. Но на шоссе их уже ждут. Демонесса раздражённо сбивает бампером дорожные заграждения. И на скорости свыше ста миль в час они пролетают через полицейский патруль, выходя, наконец, на желанную трассу, а через несколько минут черта города уже остаётся далеко позади. За ними гонятся, с сиренами и сигнальными огнями, но Бел расслабленно откидывается на сиденье, удерживая руль одной рукой. Облик демона уже исчез, и теперь она снова походит на саму себя. Спокойно выдыхает и переключает коробку передач на последнюю скорость. Стрелка взмывает вверх, к концу разметки, и чёрный ягуар, глухо рыча мотором, тает в темноте ночи, оставляя всех своих преследователей далеко позади. — Хочешь леденцов? — интересуется девушка, оставляя руль на автоматическом управлении и как ни в чем не бывало выуживая из бардачка горсть разноцветных стеклянных конфеток. Вергилий заторможенно кивает и берёт несколько конфет, автоматически выбирая жёлтые. — О, это у вас наследственное? — она игриво улыбается всё ещё подрагивающими искусанными губами. — Батя твой тоже лимонные любил. — Не знал, — Вергилий, секунду подумав, позволяет себе запихнуть в рот сразу два леденца, как в далёком детстве. В конце концов, чего ему стыдиться… Бел сбоку прыскает со смеху. — Рада, что тебе лучше. Итак, куда мы едем? Вергилий молчит, посасывая конфеты. Ему ни о чём не хочется думать. Сладкое стекло хрупает на зубах, кисловатой прохладой растекается по языку. Так хорошо, после гонки со смертью просто сидеть в машине и есть конфеты. У него вырывается непроизвольное: — Знаешь, это было круто. Бел скашивает на него глаза и усмехается, обнажая белые зубы. — Ещё бы. А ты-то сам водить умеешь? — Не столь профессионально, как ты. И я не прочь как-нибудь взять парочку мастер-классов. Она серьёзно кивает, соглашаясь, кладёт руку на руль и повторяет вопрос. — Так куда мы едем?***
Бел докидывает его почти до самого дома. Хотя с каких это пор он начал считать берлогу Дедушки своим домом… Демонесса тормозит ягуар, не доезжая пары кварталов, и кивает нефилиму. — Дальше мне нельзя. Я надеюсь, ты в состоянии до дома-то дойти? Вергилий со стоном расправляет затёкшие после нескольких часов езды плечи, тянется взять ещё один леденец и неохотно открывает дверь. Ещё темно, и небо на востоке только начинает светлеть. Девушка сбоку фыркает, сгребает все оставшиеся конфеты в целлофановый пакет и вручает ему кулёк. — Я послала своих за твоей подругой, — она достает смартфон и заглядывает в сообщения. — Привезут через часа четыре, — заметив во взгляде тревожный вопрос, она его успокаивает. — Не волнуйся, всё с ней нормально. Правда, стрип-клуб разнесли. Слишком много демонов вокруг топталось, как никак, медиум — неплохая добыча. — Спасибо, Бел… Не представляю, чем бы закончилась для меня сегодняшняя ночь, если бы не ты. — Да ладно, — она небрежно взмахивает рукой и добавляет серьёзнее. — Я подниму всю доступную мне информацию. Мы найдем его. Вергилий провожает взглядом исчезающие в темноте фары ягуара и с хрипом выдыхает воздух. Одиночество накатывает на него с новой силой, и он судорожно сжимает пальцами виски, стараясь сдержать внезапно взорвавшую голову боль. А потом вдруг стало невыносимо жарко, словно он заглянул в жерло готовящегося к извержению вулкана. И глухо загудели руки, словно от тяжести меча. Кажется, он чувствовал на себе то, что происходило с братом… Или происходит. Сейчас. Вергилий прикусывает губы, сдерживая рвущийся из горла хриплый стон, и пытается сконцентрироваться на ощущениях. Его утягивает куда-то вниз, в глубину, в невыносимый жар и спёртый запах горелой плоти. Данте где-то здесь. Совсем рядом… Кипящие ощущения были словно спутанный клубок разноцветных ниток. Боль, отчаяние, ярость, слабая надежда, всё связалось в один непроходимый Гордиев узел. Вергилий старается уцепиться то за одну эмоцию, то за другую, втянуть в себя хоть немного терзающей брата где-то там, так далеко, боли, но неизбежно соскальзывает, срывается вниз, вынужденный вновь ползти наверх, чтобы дотянуться, хоть на мгновение прикоснуться к близнецу. Вергилий чувствует, что ему не хватает сил. Но упрямо продолжает цепляться за гаснущее ощущение. Обрывается под пальцами нить отчаяния, лопается ярость, безвольно провисает боль. Он касается последней, самой тонкой из всех, отчаянно стараясь передать близнецу себя, своё тепло и присутствие. На мгновение ему кажется, что нить надежды дрогнула в ответ… А потом ослепляющая вспышка боли вырывает его назад, на себя, выбрасывая из хрупкого пылающего подсознания брата. Всё исчезает… Нефилим падает на колени. И утыкается лбом в пылающий асфальт. Его трясет от перенапряжения, искрами щёлкает на кончиках пальцев рвущаяся наружу бесконтрольная сила. Воздух содрогается, будто от взрыва, излишки энергии чёрным вихрем закручиваются вокруг него, с ужасающей силой вырывая из земли с корнем деревьев аллеи, вспахивая асфальт. Нефилим вскидывает голову и глухо рычит, отчаянно, бессильно, зло, и хрупкая привычная человеческая реальность содрогается от его голоса, покрываясь трещинами. Весь воздух искрится и дрожит всполохами огня и молний. Поползшая трещинами земля содрогается, небо заволакивает кровавым. Задыхаясь, совсем не осознавая себя, расчерчивая асфальт когтями, Вергилий отпускает свою демоническую сущность, раскалывая окружающую реальность и обрушивая мир в Лимбо своей сумасшедшей, обезумевшей бесконтрольной силой. Сильная рука хватает его за шиворот, отрывая от подкрепляющей силы земли, и изо всех сил встряхивает. А потом ему звонко прилетает по затылку. От демонической затрещины искры сыплются из глаз, и нефилим, тихо скуля, хватается за гудящую голову, вырванный из своего истерического безумия. Вихри энергии успокаиваются и совсем исчезают, кровавое небо Лимбо меркнет, и он снова ощущает себя в реальном мире. Тело нестерпимо ломит, глаза жжёт от поступающих слез, в горле стискивает дыхание ком. Его, словно ватную игрушку, закидывают на жёсткое бедро, прижимая за пояс сильной рукой, зажимают подмышкой и куда-то тащат. Нефилим тихо поскуливает, безвольно обвиснув в руках демона, но Дедушка молчит, лишь ускоряя шаг. И от этого ещё страшнее. В доме все спят, и только в одном окне свет пробивается между плотными гардинами. Демон бесшумно притворяет за ними дверь, затаскивает полукровку по лестнице на второй этаж, в свой слабо освещённый кабинет, и почти бережно укладывает на широкий мягкий диван. — Дедушка, он… Вергилий приподнимается на локте и севшим дрожащим голосом пытается что-то сказать, но его тут же настойчиво укладывают назад и накидывают на голову плед, не давая продолжить. Пользуясь его временным замешательством, демон ловко стягивает с нефилима почти высохшие, но заляпанные илом, кровью и водорослями разодранные брюки. Вергилий скидывает одеяло и пытается возмутиться, но Дедушка так яро смотрит из-под нахмуренных бровей, что становится по-настоящему жутко. — Лежать, — выносит вердикт старый демон и уходит из комнаты, оставляя нефилима наедине с собой. Он возвращается через несколько минут, не слушая возражений, подбирает грязное истерзанное тело полукровки и переносит в наполненную паром ванную. Вергилия ставят на холодный кафельный пол перед наполненной горячей водой ванной и вручают длинное махровое полотенце. — И только попробуй утонуть, — сердито напутствует его Дедушка. — С того света достану, откачаю, а потом буду сидеть напротив и пристально смотреть на тебя во время купания. Между прочим, только Данте было сказано, что он не в моем вкусе. Вергилий передергивается и почти зло захлопывает за вышедшим демоном дверь. С отвращением стаскивает с себя остатки нижнего белья и погружается в горячую расслабляющую воду. Он отлёживается почти целый час, то и дело подливая кипятка, и вместе с грязью из тела уходят усталость и нервное напряжение. Вергилий позволяет себе расслабиться и ныряет под воду. Горячая волна обжигает лицо, и он тихо фыркает, переворачиваясь на бок. И неловко опрокидывает с полки пузырек с каким-то бальзамом. Крышка с щелчком отскакивает, и по воде с шипением расползается густая сладко пахнущая пена. Нефилим зачерпывает мыльную, пахнущую аромамаслами воду и выливает себе на голову. И намыливает волосы. Из ванны он выбирается разгорячённым, мокрым и растрёпанным, благоухающим странным сочетанием розы, чайного дерева и мелиссы. Кафельный пол всё также приятно холодит босые ноги. Вергилий взъерошивает и вытирает отросшие волосы, неторопливо растирается полотенцем, и, не найдя халата, оборачивается им вокруг бёдер. Когда он заглядывает в кабинет, демон стоит к нему спиной, тяжело опираясь рукой о подоконник, и смотрит на светлеющий горизонт. На скрип двери он резко оборачивается и смеряет полуобнажённого нефилима внимательным взглядом. — Ох, не бережёшь ты мои старые нервы… Как я теперь на женщин смотреть буду? Марш под одеяло, бессовестный. Вергилий стремительно краснеет и забирается под плед, роняя мокрое полотенце на пол. Нащупав под подушкой нижнее белье, он торопливо натягивает его и подбирает с пола полотенце, вешая его на спинку стоящего рядом стула, неловко роняет его, но поднять не успевает. Дедушка неторопливо подходит ближе, придвигая к кровати тумбочку, и ставит стул, а потом приносит со своего стола приготовленный поднос. И устраивается рядом. На подносе обнаруживаются две дымящиеся чашки чая с шалфеем, сахарница, сливочник и блюдо с десятком разнообразных бутербродов. — Дед, ты меня от стресса откармливать собрался? — Вергилий слабо улыбается и запускает пальцы в сахарницу, выуживая кусок коричневого тростникового сахара. Сахар хрупает на зубах. Вкусно. — Ну, не только откармливать, — Дедушка наклоняется, приоткрывая дверцу тумбочки, и достает пузатую тёмную бутыль. — У меня свои методы лечения демонят. Щедрая порция тёмно-золотистого напитка отправляется в чашку, и Вергилий с подозрением пригубливает получившееся. Язык на мгновение обжигает, а потом по глотке растекается приятное тепло. Он делает ещё глоток, а потом задумчиво берёт сливочник, добавляя в чай сливки. Дедушка изучающе смотрит на него, но себе сливок не добавляет. Вергилий пробует получившееся. Палитра вкусов необычайна. До сих пор ему ещё не доводилось пробовать ничего подобного. Мягкая обволакивающая сладость сливок идеально сплеталась с лёгкой горечью алкоголя и почти неощутимой терпкостью крепкого чая. Нефилим облизывается и пробует ещё. И ещё. Вкусно. Дедушка почти не смотрит на него, только изредка подливает в чашку из бутыли, держа напиток примерно на одном уровне. И где-то между четвертым и пятым пополнением чашки Вергилия, наконец, прорывает. Сначала тихо, потом все громче и решительнее, отчаянно всхлипывая, он говорил и говорил, то и дело захлебываясь рыданиями. Дедушка слушает молча, не перебивая, и Вергилий упускает момент, когда поднос пустеет и оказывается на полу, а его собственная голова — на коленях кузнеца под его тяжёлой, но такой ласковой тёплой ладонью. Когда рассказать уже больше нечего, он просто продолжает рыдать, уткнувшись носом в грубый холщовый фартук. Дед продолжает поглаживать его по голове, и от этого становится спокойнее. Когда поток слёз окончательно иссякает, Вергилий выдыхает спокойнее. И позволяет уложить себя поудобнее. — Знаешь, то, что с тобой происходило в момент, когда я нашёл тебя, наглядно демонстрирует, что он жив. И он сражается, — демон почти заботливо приглаживает растрепанные волосы нефилима и тут же, задумчиво, взъерошивает их снова. — Данте не так-то легко сломать. Он вернётся. Судя по всему, сейчас мы можем только ждать. И наводить справки о том, в какую же реальность его могло занести. Вергилий поднимает на демона покрасневшие глаза и тут же роняет голову на подушку. Он чувствует себя выжатым, раздавленным и пустым. Обессиленным. Дед мягко накидывает на него плед. — Поспи-ка, чудушко. Утро вечера мудренее. Ничего с твоим близнецом не сделается. Вернётся, — он ловит тревожный взгляд. — Уж я-то знаю. И не понаслышке. Нефилимы народ живучий, даром ли вас ловили целыми отрядами… Спи давай. — Дед… Там должны… Кэт привезти, — но его тут же перебивают. — Кому сказано спать? Я позабочусь. Сам, — и демон гасит свет и выходит из комнаты. Вергилия окутывает расслабляющая успокаивающая темнота.***
Он сильно вздрагивает и просыпается. Скомканный плед обнаруживается на полу, а за окном уже начинает темнеть. Вергилий скатывается с дивана на пол и упирается лбом в тёплые доски пола, мелко подрагивая. Он не может вспомнить, что снилось или же просто ощущалось им во сне, но тревожный страх, заставивший проснуться, и стекающий по лбу холодный пот свидетельствуют о чём-то тёмном и опасном. Он несколько секунд глухо вдыхает и выдыхает воздух, а потом поднимается и надевает оставленные на спинке стула рядом брюки и рубашку. И выглядывает в коридор. В доме подозрительно тихо. Нефилим почти крадучись спускается вниз. Дедушка обнаруживается на кухне. Он даже не оборачивается на скрип паркета, увлечённо помешивая какое-то варево в начищенной до блеска кастрюле. Вергилий с ногами забирается на стул и обнимает колени. — Выспался? — спустя мгновение перед ним оказывается полная тарелка исходящего паром мяса с овощами, с несколькими запеченными в мундире картофелинами. Нефилим втягивает ноздрями вкусный запах и пальцами вытаскивает из-под печёных помидоров и баклажанов приличный кусок мяса. Сочное слегка прожаренное мясо оказывается восхитительным. Он отрывает от куска маленькие кусочки, совсем как зверь, растягивающий удовольствие от вкусной добычи, с удивлением отмечая невосприимчивость собственной кожи к высоким температурам, довольно облизывается и берёт ещё кусок. Руками. С наслаждением вонзает в горячую плоть клыки… И наталкивается на осуждающий взгляд зелёных глаз. Из проёма двери, опершись о косяк, на него недовольно и грустно смотрит бледная обессиленная Кэт… — Кэтти… Как ты себя чувствуешь? — ему больше нечего ей сказать. Они смотрят друг на друга несколько долгих мгновений молча. А потом Вергилий отводит глаза. Кэт, пошатываясь, добирается до стола и рухает на стоящий рядом стул. Исхудавшие пальцы впиваются в руку Вергилия. — Вергилий, — глухо и непривычно тяжело произносит медиум, совсем другая, чужая Кэт. — Его больше нет?.. Вергилий молча закрывает лицо рукой. Он не знает, что ей ответить. В глазах против воли жжет, он изо всех сил старается не задрожать. И не разрыдаться прямо здесь. — Я не знаю… — наконец выдавливает он и до крови кусает себя в ладонь. Боль отрезвляет и дает силы взглянуть на девушку. Кэт сидит рядом, вцепившись тонкими пальцами в виски и едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. С бледной губки по подбородку медленно стекают капли крови. Глаза медиума закрыты, только пылает звездочка на лбу. Вергилий кладёт руку ей на плечо и внезапно осознает, что это совсем не транс. Кэт трясет. Девушка вцепляется пальцами в его руку и неожиданно утыкается в его плечо, разражаясь рыданиями. — Как же так, — она судорожно всхлипывает. — Как ты это допустил, Вергилий?! Чего еще ты, черт тебя возьми, натворил?! Вергилий молча привлекает ее к себе и медленно ласково гладит по голове, чувствуя, как содрогается и царапает его руку девушка. В горле стоял ком. Ему нечего было ответить… Кэтти была права. Во всем этом… Изначально был виноват только он. Только он… Грудь раздирало болью и отчаянием, а Кэт все продолжает рыдать, сквозь слезы укоряя его, проклиная, умоляя. Каждое ее слово было для него больнее десятка кинжалов гвардейцев Мундуса… — Почему ты не спас его? — Кэт захлебывается слезами и на мгновение замолкает. — Расскажи мне… Я хочу знать все… Все, слышишь, абсолютно все! Вергилий поднимает голову и встречается покрасневшими глазами с Дедушкой. И демон медленно кивает, взглядом указывая ему наверх. Нефилим с трудом поднимается и поднимает легкое тело девушки на руки. Кэт вцепляется в его плечи и заглядывает в лицо. И неожиданно успокаивается. Холодные пальцы стирают слезы с его глаз, пока Вергилий поднимается по лестнице, и девушка прижимается к нему ближе, тепло обнимая. Когда он наконец укладывает ее на диван в Дедушкином кабинете, Кэт цепляется за его руку и тихо произносит. — Прости… Я много лишнего наговорила… — Ты просто сказала правду, — он рухает на стул рядом и запрокидывает голову. Ему невыносимо смотреть ей в глаза. — Во всем этом действительно изначально был виноват только я. Не оборудовал «Орден» запасными дверями. Кэт бледно улыбается и сжимает его пальцы в ладонях. — Я думала что… Ты окончательно сошел с ума от своей мании власти и контроля… И стал чудовищем. У тебя был такой равнодушный вид… Я думала я умру. Но когда увидела твои слезы — поняла… Что у тебя сердце не меньше болит… — Я потерял его, — приглушенно отзывается Вергилий, пряча лицо в ладонях и неожиданно для себя всхлипывая. — Я не знаю как мне жить дальше… Все будто бы кончилось… — он берет руку девушки и кладет себе на грудь. — Ты же медиум, значит должна чувствовать… — Я чувствую, Вергилий. И вижу… Я еще никогда не видела тебя рыдающим, — она притягивает его к себе ближе и запускает пальцы в светлые волосы. — Расскажи мне все. Я буду твоим личным психологом этой ночью. Вергилий кладет голову ей на колени и прикрывает глаза, буквально заставляя себя расслабиться. И начинает говорить. Сначала медленно и спокойно, а потом все быстрее, захлебываясь слезами… Пальцы медиума продолжали скользить в мягких прядях. А когда он заканчивает, Кэт откидывается на высокую подушку и устало прикрывает глаза. — Вы не нашли его труп, а значит у нас нет доказательств смерти… Данте выживет. Я верю в это. Мы найдем его, даже если придется перевернуть весь мир, — Вергилий находит ее руку и сжимает. Девушка приоткрывает светящиеся зеленые глаза. — Не бойся, я никуда не исчезну. Мы будем искать вместе… Как тогда, в самом начале, помнишь? Мы найдем… «Я обещаю…» Вергилий почти не слышит ее. Рядом с Кэт так спокойно, что его клонит в сон… Когда Дедушка заглядывает в кабинет, оба уже давно спят. Кэт — разметавшись по дивану, Вергилий — на полу, склонив голову на край постели и сжимая пальцами ее хрупкую руку…