Не замедляйте шаг на перекрёстках

       Узкая длинная улочка постепенно погружалась в темноту. Прямо по дороге, не боясь наткнуться на очередную маггловскую машину, медленным и уверенным шагом шёл высокий человек. Никаким автомобилям, впрочем, сегодня не было суждено осветить громадными глазами фар неровную дорогу. Фонари за его спиной дребезжали, и сгусток света плавно перетекал прямо ему в руки. Этой поздней ночью все свидетели давно спали у себя дома.        Северус Снейп затаился в тени высокого каменного забора, прижавшись спиной к грубым, поросшим неровным стеблем шиповника, камням. Весь день он провёл на заднем дворе семьи Дурслей, наблюдая за поведением магглов, которым предстояло принять в семью ещё одного, совсем маленького, человека. Увиденное не радовало.        Высокий человек приблизился. Северус шагнул из тени и кивнул подошедшему, ему кивнули в ответ:        — Добрый вечер, Северус. Мне стоило предположить, что в эту необычайно дивную ночь ты окажешься здесь, — Альбус Дамблдор, директор магической школы Хогвартс, раскинул в стороны жилистые руки — его серебристая мантия гладкими складками заструилась вниз — и посмотрел на густое, дымчато-синее небо без единой звезды.        Стылый воздух царапал лёгкие, и провести весь день на улице, не используя никаких согревающих чар, было невозможно. Ничего дивного в этой ночи Северус не находил, но оставил своё мнение при себе и сказал совсем другое:        — Вы уверены, что это подходящая семья для мальчика? Я наблюдал за этими магглами весь день и должен заметить: эти люди омерзительны. Любая семья магического мира, я уверен, согласится взять этого ребёнка к себе.        — Нельзя судить о людях, понаблюдав за ними всего один день, Северус. Я уверен, мальчика здесь примут, как родного. Кроме того, мы уже неоднократно это обсуждали. Гарри будет жить тут, — Альбус снова посмотрел на небо. Северус с раздражением подумал, что синее полотно волновало директора школы куда больше, чем судьба маленького мальчика.        Северус как раз хотел поинтересоваться, где этот самый мальчик, но в небе уже начал проявляться огромный мотоцикл: сначала из дымки выплыли его яркие жёлтые глаза-фары, затем, рассекая жидкий вечерний воздух, показался тёмный поблёскивающий корпус. Он, больше похожий на огромного хищного зверя, не издавал ни единого звука; тихо и бесшумно приземлился на задний двор семьи Дурслей, приминая своими толстыми колёсами жухлую траву, колышущуюся от выхлопных газов. Двигатель заглох. Мотоцикл тут же перестал беззвучно дребезжать всем своим грязным, тяжёлым телом. Огромная тень неуклюже сползла с транспорта и забасила знакомым голосом Хагрида. Присмотревшись, Снейп увидел на его руках свёрток, который казался совсем игрушечным рядом с этим великаном. Прилетевший ласково смотрел на свёрток и тепло улыбался.        Снейп подавил в себе приступ брезгливой ненависти: надо же было додуматься до такого, чтобы позволить этому отребью выполнить такое важное задание. Но ни Альбус, ни сам Хагрид его недовольства не разделили. Северус даже не успел высказать своё мнение: Дамблдор взял конверт с ребёнком себе на руки и осторожно уложил на крыльцо. Не разгибаясь, маг вытащил из потайного кармана мантии письмо и закрепил его между складками бледно-голубого одеяльца. Черноволосый мальчик со странным шрамом на лбу крепко спал.        Первым уехал Хагрид, вновь заводя свой мотоцикл и взмывая в небо. Вторым задний двор небольшого английского дома покинул Альбус. Кивнув Снейпу, мужчина исчез в вихре аппарации. Северус остался один. Он плавно шагнул обратно к высокому забору и ещё долго стоял около него, размышляя о правильности принятых решений. Жизнь уже научила сомневаться не только в себе, но и в окружающих его людях.        Маленький Гарри его забот совсем не разделял, и только подрагивающие чёрные ресницы оживляли его, делали пухлое лицо мальчика настоящим. Стоять становилось всё невыносимей: сомнение съедало внутри все заверения Дамблдора в правильности их действий. Оно множилось и росло, поглощая прочие чувства и мысли, подкидывая горькие воспоминания собственного детства в полумагической семье, когда даже самое маленькое безобидное колдовство заканчивалось плачевно.        Наконец, наложив на сына Лили согревающие чары, Северус исчез, оставляя задний двор пустым.

∞ † ∞

       Те пять лет, что Гарри прожил у Дурслей, нельзя назвать счастливыми. Порой у Северуса складывалось ощущение, что Дамблдору абсолютно наплевать на мальчика: каждый раз, стоило Снейпу появиться у Дурслей под дезиллюминационными чарами, он наблюдал, как Гарри пытается выкрасть у самого мироздания немного обычного детства.        Жирный кузен не давал прохода своими глупыми тычками и подножками, смешными оскорблениями и мерзким поведением. Петунья и её муж, такой же толстозадый и противный, как их сын, закрывали на это глаза.        Летом Гарри часто и много работал во дворе: пропалывал клумбы, проходился секатором по веткам шиповника, с каждым годом оплетающего забор всё больше и больше, поливал газон и цветы. Затаившийся Снейп наблюдал, как в небольших руках мальчика оживают вялые растения и распускаются бутоны. Поттер будет сильным волшебником.        В холодное время года мальчик носился по дому с тряпкой. Дадли носился следом, мусоря и пачкая только что вымытые поверхности. Один только вид этого ребёнка вызывал у Северуса острый приступ тошнотной злобы.        Дамблдор не мог не знать обо всём происходящем. Более того — Северус сам часто поднимал эту тему, но Альбус оставался верен своему первому решению: в доме у Петунии Дурсль, родной сестры матери Гарри, мальчик останется не только под кровной защитой семьи, но и под защитой Дамблдора, которую он наложил собственноручно за день до визита туда с младенцем. Спорить с ним оказалось бесполезным делом, но Снейп никогда не оставлял попыток.

∞ † ∞

       Июль выдался особенно жарким. Все дома на Тисовой улице дышали пылью, их небольшие палисадники вяло желтели от недостатка влаги и переизбытка палящего солнца. Люди попрятались в каменных стенах в надежде спастись под вентиляторами, которые только гоняли горячий воздух из стороны в сторону.        В доме номер четыре, несмотря на плотное марево пекла, разгорался праздник: день рождения Дадли. По дому туда-сюда сновала Петунья, меняя грязные тарелки на чистые и принося новые угощения. Худая и высокая, она легко скользила между гостями в своём нарядном лиловом платье, успевая поправлять высокую причёску. Вернон сидел во главе стола и смешил собравшихся старыми, как мир, анекдотами. Воротничок его белоснежной рубашки упирался ему в оплывший, гладко выбритый подбородок. Дадли со своими друзьями бегал по дому и громко вопил, но как только Петунья подала к столу огромный домашний торт с кремовыми розочками и глазированной шоколадной надписью, все дети слетелись к столу и похватали десертные ложки.        — Гарри! — Петунья зашла на кухню со стопкой грязных тарелок и сгрузила их в раковину. — Немедленно вынь из холодильника мороженое и разложи по этим пиалам, — женщина открыла высокий подвесной ящик и достала на свет несколько круглых тёмно-синих мисок с серебристой каймой. — И не смей его есть, негодный мальчишка, — пригрозила тётя. — А после вымой всю посуду и иди на улицу, не мешайся под ногами.        — Да, тётя Петунья, — Гарри соскользнул со стула, достал мороженое и принялся раскладывать его по пиалам, борясь с желанием попробовать хоть немного. Самую малость. Мальчик обернулся: Петунья ставила чайник и доставала белые фарфоровые чашки, которые видели свет только по особым дням. Изящный заварочный чайник с вертикальными серебристыми линиями тоже готовился блеснуть своим начищенным боком перед собравшимися гостями.        Гарри быстро обмакнул палец в холодную липкую субстанцию и облизал его, наслаждаясь прохладным карамельным вкусом. Петунья ничего не увидела. Она заварила чай и вернулась за мороженым. Гарри встал у мойки, начиная мыть посуду и мечтая о маленькой пиале мороженого.        После этого мальчик тихо выскользнул из дома и направился на задний двор. Сочный, ярко-зелёный газон ярким пятном выделялся на всей Тисовой улице благодаря стараниям Гарри, о которых он даже не подозревал. Раскинувшая свои упругие листья яблоня благодарно приняла Поттера, позволяя укрыться в тени своих веток от прямых лучей надоедливого солнца.        Гарри сел на мягкую траву и прислонился спиной к стволу дерева, подтягивая к себе колени и закрывая глаза.        Буквально в нескольких метрах от этого места стоял Северус, проклиная чёртовых магглов, жару и свою застёгнутую на все пуговицы чёрную мантию: охлаждающее заклинание начинало терять силу. Появление Гарри отвлекло от мыслей. Снейп критичным взглядом осмотрел появившегося мальчика и невольно узнал в нём самого себя: одетый в обноски своего кузена, Гарри выглядел, наверное, так же жалко, как когда-то выглядел сам Северус. Длинные штанины закатаны почти до середины, футболка свисала с плеч непонятным серо-красным мешком. Только обувь подходила по размеру: коричневые сандалии правильно обнимали тонкую ногу мальчика.        Убедившись, что с Гарри всё в порядке, Северус хотел дождаться, когда задний двор опустеет, чтобы никто не услышал хлопка аппарации.        Гарри наслаждался минутами спокойствия. Сейчас он мог сидеть в тени яблони и думать о чём угодно: мечтать о мороженом, или о собственном дне рождения, чтобы ради него кто-то старался так же, как тётя Петунья с дядей Верноном стараются для Дадли. Задумавшись, Гарри опустил одну руку в траву и провёл раскрытой ладонью по тёплым ворсинкам природного ковра, улыбаясь при этом мечтательной улыбкой.        Вскоре на задний двор высыпали мальчишки, а во главе них — Дадли, возвышающийся над своими друзьями тяжёлым каменным грузом. Дадли увидел Гарри и тут же рванул к нему. Друзья сделали то же самое. Уже через минуту Поттера обступили со всех сторон. Дадли, как заводила, начал первый:        — Сидишь и мечтаешь, когда тебя заберёт мамочка, Поттер?        Гарри вынырнул из мыслей и тут же резко поднялся на ноги, продумывая путь отступления: если приложить силы, то ему удастся пробиться между Колином и Оливером, а потом скорее бежать в дом и запираться в чулане под лестницей. Тогда он будет в безопасности.        — Чего не отвечаешь? Язык от страха проглотил? — продолжал Дадли. Друзья рядом смеялись и переглядывались между собой.        Гарри рванул вперёд, вклиниваясь плечом между Колином и Оливером. Не ожидавшие такого, мальчики расступились и принялись догонять Поттера. Северус шагнул вперёд, чтобы лучше видеть происходящее.        Дадли нагнал Гарри у самого входа в дом, хватая полы длинной рубашки и дёргая на себя. Гарри оступился на лестнице, ступенька ушла из-под ног, и он упал вниз, ударяясь головой о деревянное крыльцо. Дурсль с дружками встали, как вкопанные. В душном летнем зное воцарилась мёртвая тишина.        — Не притворяйся, Потти! — Дадли, совладав с собой, поддел носком сандалии ногу кузена.        Гарри ничего не отвечал. Северус боролся с желанием поджечь стайку малолетних ублюдков, рискуя обнаружить себя. Дети поняли, что натворили что-то серьёзное: Поттер даже не шевелился, глаза закрыты, растянулся пластом по крыльцу и не подавал признаков жизни. Бледные и напуганные мальчишки переступили тело мальчика и шмыгнули в дом. Снейп видел, как Дадли приложил палец к губам, давая друзьям знак молчать.        Дети — цветы жизни. В тот момент Северус как никогда отчётливо понял, почему никогда не любил детей. Он сделал ещё несколько шагов вперёд и отправил диагностирующее заклинание на тело Гарри. Чары выявили сотрясение мозга и ушибы. Снейп наложил лёгкое лечащее заклинание, понимая: больше он ничем не в силах помочь. Вся надежда на этих недоразвитых идиотов Дурслей. Снейп магией поднял огромный камень, служащий декорацией одной из клумб, и уронил его на крыльцо. Раздался громкий звонкий звук.        Из дома тут же выбежал испуганный Вернон и Петунья, за ними — некоторые гости. Тётя посмотрела сначала на камень, потом на Гарри и поджимала губы, садясь на корточки и щупая пульс на запястье мальчика.        — Вернон, нужно в больницу… — Петунья прижала пальцы к губам, её глаза беспомощно метались от мужа к племяннику.        — Ещё чего, — возмутился Вернон. — Это простой солнечный удар, занесём его в дом, сам придёт в себя. — Мужчина обернулся к гостям и, нацепив улыбку на мясистое усатое лицо, объявил: — Не переживайте, мой племянник немного перегрелся на солнце, сейчас мы с ним разберёмся и придём.        Петунья не стала перечить мужу. Она осмотрела внутренний двор тревожным взглядом и зашла в дом, хлопая тонкой москитной дверью.        Северус немедленно аппарировал, испытывая глухое чувство ярости.