В Лабиринте - ПОРОК

Если бы они их не подгоняли, вынуждая совершать едва ли не самоубийство, то дети никогда бы не покинули Лабиринт. Ввек не могла понять, о чем думает начальство. Хотя попытка сделать из Пейдж — зло, а Дженсона добрячка и спасителя сирых и убогих, весьма недурна. Только как бы все не пошло не по плану… — Виктория, мы ушли, — крикнула с другого конца коридора моя подруга. — Как надоест притворятся трупом — позвони! И была такова, хлопнув дверью напоследок. Вздохнув, я перекатила пакет с кровью в ладони, отвернувшись. Прижав палец к сканнеру на серой стене, я вошла в центр управления, где все готовились стать мертвецами. Мебель уже была перевернута к моему приходу, поэтому пришлось идти медленно и осторожно, смотря себе под ноги. Вот надо было этой Пейдж сидеть так далеко от входа? — Виктория, рада что ты пришла. У тебя будет еще одно задание, — не теряя времени зазря, женщина перешла сразу к делу, отворачиваясь от компьютера. — После того, как дети войдут сюда, ты должна выждать удобный момент и «ожить». Влиться к ним в доверие. Стать им другом. Нам нужны уши не только снаружи, но и внутри. Ты понимаешь? Назойливые вопросы: «Зачем?», «Почему?» и «С фига ли?» — вертелись на кончике языка. Сомнительное задание с маловероятным шансом успеха? Все это дурно пахнет. Более того, смысл посылать офисного червя (большую пользу он принесет в том же офисе), а не солдата-вояку, молодого и с возвышенными идеалами? Если им так нужен шпион, то на крайний случай можно вернуть память Терезе. Вот кто действительно верит в ПОРОК. Дабы как-то заполнить повисшую тишину, я ответила совершенно спокойно: — Я вас поняла. Но Аве этого было мало, она недовольно поджала ярко накрашенные губы и пристально посмотрела на меня. Чует подвох, как пить дать, не доверяет до конца. — Виктория… Раздался оглушительный вой сирены, всю комнату залил красный свет, послышался топот солдат. Встав со стула, на который успела присесть во время разговора, я слегка поклонилась, а после вышла из кабинета. Резко дернув стороны пакета в разных направлениях, я добилась того, что кровь теперь на моих руках и халате. Поморщившись, я с трудом опустила туда пальцы, а после тряхнула ими перед лицом. Алые капли медленно потекли по виску и щекам, забиваясь в уши и заливая левый глаз. — Хей, Ник, сможешь ударить так, чтобы появился огромный синяк, но не вырубив меня при этом? — спросила я проходящего мимо вояку с рассеченной бровью. Будет подозрительно, если я выберусь из этой базы без единой царапины. Резать себя я пока не готова, поэтому кровь можно списать на чужую. Если же будет вопрос, почему меня не убили сразу, то ответ прост — они думали, что убили, вдарив прикладом в живот со всей силы. Хм, ну, силушки не хватило, не грохнули не меня, с кем не бывает? Вдруг они торопились? И не посчитали меня опасной? — Да без «Б», Тори, — и, не говоря и слова, он ударил меня в живот, выбив весь воздух из легких. Согнувшись пополам, я осторожно прикрыла с небольшого расстояния болящее место, опасаясь касаться его напрямую. Взглянув на Николаса снизу вверх, я убедилась в своих догадках. — Тебе это в кайф было, да? Давно мечтал об этом? — Ага! Махнув на него рукой, я поплелась дальше, пытаясь не разгинаться без надобности. Вот же падла, не могу поверить, что именно ему предложила себя покалечить. Надо было у Макса просить; милый тощий паренек, недавно перевели к нам. Хороший парень. Наконец-то дойдя до своего рабочего стола в центре помещения, я сползла вниз, спиной касаясь стола. Окунув пальцы повторно в пакет, я испачкала еще немного халат, а после позвала Макса и отдала ему кровь. Пусть играется. Зевнув, я потянула ноги, слыша их хруст. Тело было непривычно расслабленно, чего не было очень давно. С тех самых пор, как по миру начала гулять Вспышка. О, боже, в свои двадцать говорю как в сорок. За такими плавными и ленивыми мыслями я уснула…

***

— Галли, стой! — Успокойся!.. — Он заражен! Мальчишеские голоса пробивались словно сквозь толщу воды, их ор не услышал бы только глухой. Проморгавшись, я потянулась рукой к лицу, растирая слипшиеся глаза. В ноздри ударил неприятный запах крови, мне в последний момент удалось проглотить желудочную кислоту и не спалиться. Сомневаюсь, что они не обратили бы внимания на блеющего человека. Попытка встать оказалась провальной, ведь живот пронзило острой, едва ли выносимой, болью. Поморщившись, я скинула с ног туфли на высоком каблуке, оставшись в капроновых колготках и коротких носках. — Чак!!! Вот же крикливые черти, зачем же так громко? Набрав в грудь побольше воздуха, я перевернулась, встав коленями на холодный пол. Окровавленной рукой я вцепилась в стол, осторожно приподнялась, все еще боясь разогнуться. Оторвав взгляд от своих рук, я лицезрела весьма печальную картину: пухленький мальчик с кудряшками на голове был проткнут ножом. Вдобавок можно сказать, что другой подросток был проткнут копьем и неверяще смотрел на кончик деревяшки. — Чак… — прошептал Томас, хватаясь ладонями за рукоятку ножа. Нет, он же не собирается вытаскивать оружие из тела? Если это сделать, то кровь польется с утроенной силой и мальчику конец. Как вариант можно вмешаться, ведь это же «идеальный момент». Главное потом не оказаться заколотой, смертельно раненой или искалеченной. У детишек в Лабиринте явно крыша поехала. — Если ты вытащишь нож, то подпишешь ему смертный приговор, — остановила его я. — Это нужно делать только в тот момент, когда ты готов провести операцию или прижечь рану. Хотя последнее не всегда работает, чего еще ожидать от варварского метода. В ответ на меня направили дуло дробовика, который держал трясущимися руками какой-то пацан. Приподняв в удивлении брови, я отвела руки в сторону, демонстрируя свою беззащитность. Они всего лишь подростки; гормоны, адреналин, смерть друзей и Лабиринт — ничего из этого не сделает их нормальными, уравновешенными людьми. — Ты кто такая?! Говори, кланк тебя дери! — голос подрагивает, ломается, срывается. — Виктория. Местный «подопытный». На мне испробовали вакцину от Вспышки, — ответила я, не придумав ничего лучше, чем выдать полуправду. Хотелось добавить, что тот пухлый скоро станет трупаком, но не будем усугублять и того патовую ситуацию. Парни подозрительно переглянулись, не зная, как поступить. Я уже слышу их мысли о том, как я могу помочь их другу или окажусь врагом, притворившимся жертвой. — Томас, ему хуже, — произнесла обеспокоенно Тереза, дергая того за плечо, показывая на бледнеющего мальчика. Чак едва дышал, сжимая в пальцах деревянную игрушку и что-то бормотал себе под нос. Я же обратила внимание на цвет крови и поняла, что ему уже не поможешь. Одно обидно — если его смерть свалят на меня. — Ты можешь ему помочь? — спросил Томас, сжимая тело друга в своих руках. Нет, я бы, конечно, могла попытаться, имей я медицинское-хирургическое, но его нет. Могу им предложить добить его, чтобы тот не мучался, но совет вряд ли послушают. И себя подставлю, и его не спасу. Поэтому я покачала головой, вздыхая. — Вам нужен врач, хорошее оборудование и много удачи. Но у нас нет ничего. Простите. — Она права, — подал голос смуглокожий парень, сжимая в руках потрепанную сумку, — Он не жилец. Томас бегал глазами по всей комнате, не веря, что для его друга это конец. Они ведь только выбрались из чертового Лабиринта! Зажмурившись, он заплакал, сжимая губы в попытке подавить крик. Но долго горевать ему не дали, в помещение ворвались люди в черной одежде. Люди Дженсона. Ну наконец-то! Военные грубо схватили нас за плечи, наклоняя вперед и толкая на выход. На мой взгляд, можно было и понежнее хватать, но, да, зато правдоподобно. Нас всех вытащили на улицу, а Томас все еще кричал имя Чака и пытался вырваться. Эмоции застилают ему глаза и он не понимает, что все уже кончено. Все это понимали, все, кроме него. Не зря Ава Пейдж считала его уникальным. Рядом со мной в самолете посадили светловолосого паренька, высокого такого, с темно-карими глазами. Сел и скрестил руки на груди, откинувшись на стену позади. Иными словами, вся его поза говорила о недоверии и скованности. — Расслабься, все равно в воздухе будет только один выход — прямо вниз. У тебя чернющие круги под глазами. Если не доверяете мне, то поставьте дежурства и, ради бога, отдохните. Еще немного и превратитесь в хасков. — Кого? — не удержался он, переспрашивая, но заметив оплошность, тут же замолк. — Шизов. Зараженные Вспышкой люди, не обладающие иммунитетом, — но заметив все тот же непонимающий взгляд, покачала головой. — Местные зомби. Понятно? Видимо мой голос звучал слишком раздраженно их неведеньем, из-за чего тот повторно нахмурился и отвернулся. Я вздохнула. Вот же чертовы подростки!