«Юри, здравствуй. Я знаю, что ты в отпуске, и ты не обязан, но ты единственный, к кому я могу обратиться. Взгляни на мои наброски по книге. Очень прошу. Буду очень благодарна за комментарии и критику. Юко».
Юри несколько раз перечитал текст, после чего закрыл вкладку и отложил телефон в сторону. На душе было откровенно гадко. Кофе горчил, кот истошно мяукал, хотелось снова переодеться в пижаму, укутаться в пушистый плед тигровой расцветки и посмотреть несколько рекомендованных Никифоровым фильмов. Да и Юрио подтвердил, что порекомендованное не просто стоит, а необходимо посмотреть. В дверях повернулся ключ, и Виктор впустил за собой морозный предновогодний воздух. — Юри? Ты готов? Вчера они договорились, что Виктор может использовать свои ключи, чтобы лишний раз не дёргать Юри к дверям с нервной дрожью в руках. Кацуки понуро вылил остатки кофе в мойку, быстро сполоснул чашку и вышел в коридор с натянутой улыбкой: — Да, я готов, мы можем ехать. Однако Виктор снова остановил его, как прошлым днём, хмуро глядя в наигранно-весёлое лицо: — Что произошло? Ты снова чем-то огорчён? Такая искренняя забота о его состоянии позволила Юри немного расслабиться, и он уверенно сжал ладонь блондина: — Всё в порядке. Просто я любитель поспать подольше. Так что, мы едем? Никифоров ещё немного помолчал, после чего отпустил плечо Юри и уже с улыбкой кивнул: — Разумеется! Я устрою тебе такую экскурсию, что любой обзавидуется! Первые полчаса в дороге они провели весело болтая, пока телефон Юри не разразился трелью. Улыбка моментально исчезла с лица парня. Не решившись сбросить звонок, он ответил: — Да, Юко-чан? Девушка на том конце провода нервно усмехнулась: — Привет, Юри. Ты получил моё письмо? Парень прикрыл глаза, ненавидя себя за слабость. Этой девушке он отказать по-прежнему не мог: — Да, Юко-чан. — Ты ведь дашь мне комментарии? Пожалуйста, Юри-кун, мне очень важно твоё мнение. Ты как никто знаешь эту работу. Юри глубоко вздохнул, заливаясь краской: — Конечно, Юко-чан. Как только появится свободная минута, я пролистаю наброски. — Спасибо, Юри! Буду ждать твой ответ с комментариями! До связи. Юри сбросил вызов, зло чертыхнувшись на японском, после чего немедленно извинился перед Виктором: — Прости, это… моя коллега. Она пишет книгу, и я даю комментарии к её работе. Виктор только кивнул, чуть крепче сжав руль. Видеть японца в таком состоянии ему не нравилось, но это было поправимо. Бросив быстрый взгляд на понурого парня, Виктор спросил: — Ты не будешь против составить мне вечером компанию? Я собираюсь немного покататься в компании старых знакомых фигуристов. Юри с готовностью, хоть и без энтузиазма кивнул: — Было бы здорово. А ты раньше занимался фигурным катанием? Блондин кивнул, выворачивая на нужную трассу: — Давно. Решил не переходить во взрослую лигу, хотя мой тренер уверял, что у меня есть все задатки стать великим фигуристом. Но музыка мне была гораздо интереснее. В шестнадцать лет я ушёл из спорта, обрезал волосы и стал музыкантом. Юри удивлённо перевёл на него взгляд: — У тебя были длинные волосы? Наверное, это очень красиво с твоим оттенком. Как жидкая платина. Никифоров немного смутился от комплимента, после чего продолжил: — Завтра Новый год. Не думал, чем будешь заниматься? Юри снова как-то сник: — Наверное, буду работать над набросками. Не люблю откладывать, пусть и чужую, но работу в долгий ящик. Виктор нахмурился: — Это не дело, работать весь день. Завтра праздник, положено веселиться. Мой парень останется во Флориде, и я хотел предложить встречать Новый год вместе. Всё лучше, чем в одиночестве. Посмотрели бы старые фильмы, из тех, что я тебе рекомендовал. И прежде чем ты заведёшь шарманку про то, что я трачу своё время на тебя: мне нравится тратить своё время на других. Юри вдруг как-то расслабился, сдаваясь под напором аргументов, искренне улыбаясь: — Почему бы и нет. Против твоей компании я ничего не имею. Виктор удовлетворённо кивнул. Хрупкий, очаровательный японец очень нравился ему, и Никифорову было немного жаль, что он уже занят. Он бы с удовольствием попробовал начать встречаться с этим уютным во всех смыслах человеком. Однако, у него был Кристофф, а изменять Виктор не собирался из принципа, ещё помня ссаженные костяшки на правой руке о лицо Леруа, когда узнал, что тот изменяет его брату. Остальную часть пути они мило беседовали, пока не подъехали к Петергофу. Даже зимой здесь было невероятно красиво, и Юри восхищался каждым открывавшимся видом. Виктор рассказывал там много и интересно, что Кацуки невольно позабыл обо всём другом. Спустя несколько часов они, оживлённо беседуя, покинули гостеприимный в любое время года Петергоф. Виктор отвлёкся на звонок, и Юри ещё раз обернулся, рассматривая величественный дворец, окутанный белым покрывалом снега. Ощущение сказки не покидало его, пока Виктор не подошёл, слегка виноватым тоном извиняясь: — Прости, каток сегодня отменяется, решили собраться уже после праздников, ближе к Рождеству. Ты ведь ещё будешь здесь шестого числа? Посчитав числа, Юри кивнул: — Я улетаю обратно седьмого, днём. Вместо катка Виктор предложил поехать во вчерашнее кафе, а потом просто побродить по вечернему Петербургу, на что Юри с радостью согласился, совершенно забывая о всех проблемах. Ему уже давно не было так уютно общаться с кем-то, кроме Минако и Отабека.***
Юра буквально выпал со второго этажа, держась за стены. Из одежды на нём были только джинсы, немного висящие на бёдрах. В глазах застыла вся мировая скорбь страдающих похмельем людей. Отабек, увидевший его в таком состоянии, едва заметно усмехнулся, подвигая ближе стакан воды и пару таблеток аспирина: — Выглядишь паршиво. Юра с тихим стоном заполз на высокий стул, глотая таблетки и жадно запивая их водой, после чего тихо сипло простонал: — Господи, Боже мой, я так не напивался с тех пор, как… Чёрт, да я вообще в жизни столько не пил! Теперь Отабек усмехнулся уже в открытую: — Столько никто и никогда не пил. Я даже удивился, как всё это в тебя влезло. Ты… довольно щуплый на вид. Юра спрятал лицо в согнутых на столешнице руках, вяло жестикулируя: — Да я кого угодно перепить могу… Щуплый… Медленно оторвав лицо о рук, он умоляюще посмотрел на Отабека: — Лучше скажи: мы вчера не… ну… Отабек отрицательно покачал головой, серьёзно ответив: — Не виновны. Плисецкий снова уронил голову на руки, выдохнув: — Господи, какое счастье! Я не помню ничего. Отабек поставил перед парнем чашку крепкого чая с лимоном, садясь на соседний стул: — Я могу показаться странным, но я не занимаюсь любовью с людьми, пребывающими в тотальной отключке. Плисецкий в ужасе застонал: — Боже, я представляю себе эту картину. Явно было на что полюбоваться. Глотнув сладкий чай, Юра уже более ровным голосом спросил: — Что ж ты домой не уехал? Ты вроде как не пил. Отабек отвёл взгляд, беря в руки свою чашку: — Ты меня попросил остаться. Повис так, что даже если бы я хотел уехать, то не смог бы это сделать. Юра подавился чаем, закашлявшись: — Я тебя что? Отабек смотрел на Юру насмешливо-нежно, блуждая взглядом по помятому, слегка опухшему лицу, останавливаясь на полюбившихся когда-то давно глазах. Заправив за уши мягкие светлые прядки, Алтын проговорил: — Я сам не хотел уезжать. Так что не волнуйся. Юра поставил на стол чашку с недопитым чаем, серьёзно глядя в тёмные глаза напротив: — Бек, пообещай мне одну вещь. Никогда больше не позволяй мне так безбожно напиваться в твоём присутствии. Отабек с готовностью кивнул: — Торжественно обещаю не давать тебе напиваться в дрова в моём присутствии. Несколько секунд парни серьёзно смотрели друг на друга, после чего Отабек прыснул смехом. Юра победно вскинул руки, немного морщась от остатков головной боли: — Я выиграл! Да, чёрт побери! Я всё же выиграл у тебя! Отабек откровенно веселился с такого Юры: — Юр, ты сейчас не на серьёзного мужчину похож, а на мальчишку-школьника, впервые выигравшего в покер у студента. Плисецкий снова глотнул чай, после чего обратил внимание на телефон Отабека. Он беззвучно жужжал на столешнице, высвечивая на экране «Карина» и фотографию хорошенькой зеленоглазой малышки с тёмными кудряшками. Отабек бросил взгляд на телефон, принимая вызов, тут же выходя во двор. От былой детской радости Плисецкого не осталось и следа. Всё время, пока Отабек разговаривал, он сидел как на иголках. Вернувшийся Отабек встал в кухонном проёме, внимательно глядя на Юру. Сам Плисецкий смотрел на парня со смесью обиды и злости: — Отабек, ты что, женат? Алтын глубоко вздохнул, после чего быстро ответил: — Я вдовец. Вот уже четыре года как. Мать Карины разбилась, когда возвращалась из очередной командировки. С тех пор я воспитываю её один. Сейчас дочка у моих родителей в Казахстане, на время новогодних праздников. Но в последнее время она очень сильно по мне скучает, поэтому ежедневно звонит. Скорее всего, послезавтра я полечу к родителям за ней. Юра пристыженно смотрел, как Отабек садится рядом, делая глоток из своей кружки. Немного помолчав, парень зажмурился, решив ответить откровенностью на откровенность: — Когда мне было четыре года, мои родители со скандалом развелись. Всё, что я помню, это как мама уводила из дома старшего брата, а отец в тот же день оставил меня на попечение деда. Витя и дедушка были всей моей семьёй все эти годы. Ни отец, ни мать больше не интересовались мной. Когда в семнадцать лет я получил травму колена, положившую конец моей спортивной карьере, брат предложил заняться тем, что я всегда очень любил: снимать короткие фильмы или рекламные ролики к ним. В восемнадцать он помог мне основать собственную студию. Можно сказать, всё, что у меня сейчас есть, я сделал благодаря ему. И ты первый человек, после Вити и дедушки, которому я это рассказал. Почувствовав мягкое касание губ к своим глазам, Юра подался вперёд, утыкаясь носом в шею Отабека. Похоже, сегодня им предстоит день откровений. Помолчав, Юра тихо спросил: — Познакомишь меня с дочкой? Отабек слегка отстранился, заглядывая в зелёные глаза. Как будто увидев в них что-то, кивнул: — Познакомлю.