Горький персик

Тодороки Шото сидел и смотрел на находящегося сейчас в коме одноклассника. Его небольшие ушки были опущены, а длинный, гибкий хвост безжизненно свисал со стула, лишь изредка подергивая белой кисточкой, столь не характерной для тигра. Мидории всегда нравился его хвост. Он помнит, как разрешал Изуку трогать и гладить его, в то время как остальным, даже членам семьи, кроме матери, Тодороки такого не позволял. Заяц его привлек своей простотой и открытостью, готовностью принять все окружающее как есть. Его запах выделялся на фоне остальных, и дело было далеко не в тотеме. Дело было в самом Изуку. Тодороки чувствовал, что Заяц вроде как и тянулся ко всем, но в то же время сторонился. Такое противоречивое поведение несколько удивляло, но таков был Мидория. Их общение в основном состояло из бытовых проблем, да и общались они не так часто, как хотелось бы. В голове Зайца были лишь тренировки, учеба и Бакуго, рядом с которым он сидел. К сожалению, Шото не входил в то, что посещало мысли Мидории в свободное время, как бы он ни старался. Программы тренировок у них были совершенно разные, к Волку Тодороки был абсолютно равнодушен. Так что у него, скорее всего, в ближайшее время даже шанса не было видно на то, чтобы Мидория мог подумать о нем. Но, когда начались экзамены, Тодороки не мог оставить его без внимания. Изуку очень нервничал и переживал во время экзамена. Естественно, он не мог помочь абсолютно всем. Но этот факт нужно просто проглотить, как горькую пилюлю. И смириться с истиной. На финиш пришлось прийти вместе с остальными, а когда последним прибежал Бакуго, Тигр не выдержал. Он догадывался, что Заяц постарается что-то сделать для Волка, за которым хвостом бегает. И Шото сорвался на едва дышащем, уставшем Бакуго. Ведь Мидория все еще оставался в лесу. Позже его успокоили, что Мидория с минимальными повреждениями добрался до Академгородка и оставил на столе Айзавы заявление о переводе в другой класс. Эта весть Тодороки одновременно и обрадовала, и расстроила. Он перестанет иметь возможность наблюдать за Мидорией на уроках. Но и тот не сможет больше находиться так близко к Бакуго. Так что у Тодороки появлялся шанс наладить их общение в свободное от учебы время. А затем Мидория пропал, и Шото пошел к отцу за помощью. Впервые за долгие годы. Тодороки Шото, являясь учеником Академии, неоднократно участвовал в операциях Героев, потому что являлся сыном Старателя, второго по силе после Всемогущего. Потому к его присоединению к героям уровнем выше отнеслись спокойно все, включая Директора. Конечно, это принесло свои плоды. Был разработан план по захвату вражеской территории, где находился Изуку вместе с другими похищенными подростками, если основываться на данных от предсказателей и Ночноглаза. В него были посвящены только лучшие герои и Всемогущий, потому что за исчезновениями стояла Лига Злодеев. О том, сколько человек туда входит, как происходит вербовка и каковы истинные цели не говорили до самого дня, когда было назначено начало операции. Целью Лиги являлось искоренение Героев во главе со Всемогущим. И то, зачем были произведены похищения – это попытки создать причуды искусственно путем комбинирования генов. На все это требуется время и место, вроде лаборатории. И Мидория, являющийся одним из привлеченных получением легкой силы, тоже был там. Но, когда Тодороки нашел его, тот был совершенно другим, чем раньше. Он отличался даже от прочих жертв исследований Лиги. Никто из них не проявлял агрессивность на таком уровне, разве что только гуманоидные безумцы, которых уже оказалось не спасти от последствий препаратов. На какой-то миг Тодороки испугался, что Изуку тоже был на грани перехода в такую форму, но его телосложение оставалось прежним без излишней мышечной массы. Потому была надежда. Когда все-таки удалось справиться с теми членами Лиги, что находились там, и усмирить всех заложников, по результатам предварительного заключения, лишь Мидорию поставили под наблюдение специалиста из Академии, Исцеляющей леди. Остальные проявляли более сознательное поведение, даже откликались на имена. Не считая тех, кто уже был на последней стадии и стал гуманоидом. Подростки, находящиеся в больнице, уже скоро могли давать показания в полицию. Спящего Изуку изолировали от раздражителей. Даже матери его не сообщалось, пока не будут уверены в том, что с ним происходит. Он не приходил в сознание. В его теле были словно перепады ритмов. Давление, пульс подскакивали ни с того, ни с сего, словно тело испытывало стресс, и в ответ на него были судороги и мерцания извилистых татуировок на коже. Но Мидория не просыпался. Его жизнедеятельность отслеживала Исцеляющая леди и сообщала обо всем Айзаве, который и смог в итоге усмирить Мидорию тогда, во время операции. Никому больше не сообщалась информация о местонахождении Изуку Мидории. Тодороки был единственным, кто навещал его. Он мог с ним разговаривать, рассказывая о своих тренировках, как он постепенно приноравливается в использовании огненной стихии. Часто Тодороки ему читал. Сначала новости, потом книги. То, что Изуку был в коме, ему почти не мешало. Шото, несмотря на произошедшее и ранние предрассудки, все еще считал его своим другом – ведь запах, что является отражением сути существа, не изменился. Даже с появлением нового генома в Мидории, его организм оставался прежним. А значит, и личность, сознание, когда тот придет в себя, тоже будет знакомым. Потому Тодороки наслаждался молчаливым обществом Изуку без страха, что придет какой-нибудь Волк и отнимет у него возможность видеть и чувствовать его рядом. Сегодня был особенный день, и Тодороки принес с собой вечером лишь колонки. Он подключил их к телефону, и палату наполнили звуки флейты и кото, соединенных с еще рядом фоновых инструментов в одну плавную, красивую мелодию. Тодороки сидел на своем стуле рядом с кушеткой Изуку, внимательно смотря на его профиль. Было видно теперь ярко выраженные скулы, на бледной коже словно стало больше веснушек, чем раньше. Под глазами мешки, хотя Изуку только и делает, что спит. Выглядел он намного старше возраста, чем он был на самом деле. Более тощим и измученным. А ведь завтра его День Рождение. Тодороки задумывался над тем, чтобы все-таки сказать о том, что Мидория Изуку находится на лечении здесь, в стенах Академии. Например, его матери. Но все же был риск отсутствия сознания после его пробуждения. И других друзей у Мидории, не считая Бакуго, к которому сам вечно прилипал, больше не было. Свой семнадцатый день рождения Мидория Изуку будет в его компании, Тигра, что караулит его сон. А так же ждет, когда он сможет увидеть отклик на собственные рассказы и диалоги. Потому, когда на следующий день Тодороки снова пришел к Мидории, он очень удивился, что на его месте рядом с кушеткой сидел Бакуго и держал спящего за руку. Шото настолько опешил, что не обратил внимание, что в комнате также находится Айзава. - Здравствуй, Тодороки. Мы теперь будем бросать все усилия на то, чтобы Мидория как можно быстрее пришел в себя. И Бакуго я ввел в курс дела, не переживай. Тодороки не переживал. Слова сенсея до него дошли не сразу, а когда дошли, то ничего, кроме злобы, он не чувствовал. Этот Волк снова отнимает у него внимание Зайца. Почему так? +++ Айзава очень терпимый человек, несмотря на тяжелый характер. На протяжении нескольких недель он терпел звонки от Мидории-сан (мамы его ученика). Конечно, они прекратились, когда до женщины наконец дошло, что он ничего путного ей не скажет. После полупровальной операции по захвату лаборатории, Мидория впал в кому и всех, в общем, весьма напряг одним присутствием. И ладно, он оставил ученика на Тодороки и Исцеляющую леди. Здоровье под контролем, а друг под боком. В принципе, расклад хорош. Конечно, не исключены негативные реакции на происходящее, но… Никто не идеален. А затем начал доставать Бакуго, и тут терпение Айзавы подошло к концу. Надо было всего лишь не давать спать вечному дежурному по Академ-городку герою Сотриголова. Это был ад. Во дворах бомбило, словно в шутку, но ни одно наказание, ни одно саркастичное замечание не было крайней точкой сосредоточенного Бакуго. Финалом стал полуор-полувой Катсуки во дворе между одиночных блоков. - Де-ее-ее-еее-е-ку-у-ууууу-ууууу, – навывал Катсуки и перемещался в разные углы между корпусами, не оставляя без внимания ни один блок. И после этого Айзава сдался. Что за проблемная молодежь пошла? +++ Бакуго чуял, что Мидория где-то рядом. Он не мог сказать точнее, но это ощущение росло день ото дня после того, как было объявлено о перемещении раненых в больницы, и Мидории среди них не было. Бакуго не мог понять, от чего скребет в груди чувство, что ему весьма не хватает, насколько ему невыносимо быть одним. А его Зайца где-то черти носят. И Бакуго отпустил свои инстинкты, которые привели его в Академ-городок. Он сегодня днем приходил на квартиру к матери Мидории. Было видно, что женщина вымотана эмоционально и физически. Причина – скорый день рождения Изуку. А именинника нет. - Бакуго-кун, понимаешь, праздники – это семейные традиции, но у нас семья маленькая, крошечная, я и он, мой Изуку… Ему должно быть семнадцать, а меня нет рядом с ним!.. Она плакала и плакала, своими слезами подводя Волка к краю отчаянного поступка. Он, чувствуя, что пара рядом, просто начал выть. Все равно толком в Академии на летний период почти никого не было – но Мидория был где-то там. Даже Волку становилось немного легче от того, что именно Зверь занимается поисками пары. И Зовет ее . Но на зов откликнулся лишь уставший и злой, как обычно, Айзава. Который, наконец, признался, что Мидория у них, в ожидании пробуждения, в больничном крыле. Это была вынужденная мера, потому пробрало учителя от внезапного полувоя-полукрика, эхом разносящегося по территории Академии, где остались лишь некоторые преподаватели на период времени каникул. - Деее-кууу-уууууууу… Деееее-куууу-ууууууу… Бакуго чуял, что пара, в принципе, в порядке, и находится где-то рядом. После того репортажа и звонка в больницу, он сосредоточенно искал любую информационную кроху. Даже была мысль найти и напасть на Половинчатого кошака – тот по любому знал больше, раз принимал непосредственное участие. И укрепил уверенность в своем чутье наконец-то сон, где Бакуго видел Зайца. Это был их сон, где Волк, ранее преследовавший Зайца, долгое время плутал по округе в пустую, а затем протяжно завыл. Еще, и еще – он выл почти не переставая, перебегая с одного места на другое в этом бесконечном, зеленом лесу. Катсуки чувствовал, как зверь выплескивал отголосок собственных эмоций отчаяния и желания найти, накаленные до предела ожиданием. А потом Волк услышал слабый скулеж и шуршание. Он тут же бросился туда, и увидел лежавшего на боку, потрепанного, истощавшего, но Зайца. Мордой он ткнулся в свалявшийся темно-бирюзовый мех, жадно и с придыханием вдыхая в себя знакомый, перебитый чем-то едким, запах. А так же запах крови, которую Волк начал аккуратно слизывать из видных ранок. Зверь зло ворчал, но испытывал радость, что нашел, пусть и в таком состоянии, Своего. А Заяц лежал с закрытыми глазами и с присвистом иногда вздыхал, не шевельнувшись ни лапой. Тогда Бакуго и пришла идея с провокационным воем, которая в итоге принесла наконец плоды. Буквально на день рождения Деку, по иронии. Айзава, объяснив Бакуго важность конфиденциальной информации по поводу Мидории, привел его в больничный корпус Исцеляющей леди, где на кушетке лежал подключенный к аппаратам мониторинга Изуку. Он был изнурен и больше походил на призрака прошлого Деку. Веснушки стали темнее и многочисленнее на фоне белого полотна кожи, глаза закрыты и отягощены синяками под ними. Стали более четко выделяться скулы и линии челюсти. Но в нос Бакуго ударял прежний, с легкой ноткой горечи запах Деку. Его Зайца. Он сел на стул рядом с кушеткой и не смог удержаться, чтобы не взять в свои руки ладонь Мидории. Тонкую, с острыми костяшками и пальцами, сплошь и рядом покрытую небольшими шрамами и точками веснушек. И такую холодную, словно неживая. Но он ткнулся носом в нее и чуял запах и тепло, просто очень слабые. Вот он и нашел его. Пусть так, но нашел. В груди разливалась горечь, и Бакуго прикусил губу, чтобы не взвыть прямо в кабинете. Мидория спал уже на протяжении большого промежутка времени. И он очень слаб и вымотан. Но теперь Бакуго будет его тормошить, как может, конечно, пока никто не видит. Этот Деку задержался быть где-то там, непонятно где. Ему семнадцать уже исполнилось сегодня, в конце концов. А ведь Катсуки планировал что-то особенное уже на период летних каникул сделать, и в прошлый раз гостинец паре так и не донес. А затем дверь в палату открылась. И на пороге возник ненавистный Половинчатый, который, скорее всего, все прекрасно знал. Бакуго, пропуская слова наблюдавшего за ними Айзавы, с оскалом смотрел на соперника. Чертов кошак.